Александр Мень

Во Имя Отца и Сына и Святого Духа!

Праздник Сретения считается праздником Христовым и одновременно праздником Девы Марии, Пречистой Матери Божией. Потому что в этот день Младенец Иисус как бы встречается с Ветхим Заветом, со старцем, который, уходя из этой жизни, прощается с ней, благодарит Бога и говорит: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко, по глаголу Твоему с миром» — древность уходит, начинается новое.

И в то же время Матерь Господа слышит странные слова, которые ни Она, ни Иосиф сначала не поняли, даже как бы смутились. Старец взял на руки Младенца и сказал: «Вот лежит Это Дитя на падение и на восстание многих в Израиле», то есть через Него многие люди споткнутся и упадут, а многие восстанут, поднимутся, оживут: «А Тебе Самой оружие пройдет душу». Значит, и в сердце Матери Божией будут испытания через Ее Сына. Этим он предрек Ее страдания с первых дней. Мы думаем, что Матерь Божия не имела искушений, но если имел искушения даже Сын Ее Божественный, имела такие испытания и Она.

Вот что значит: оружие разрубит Ее душу, пронзит Ее. Так же и люди — одни примут, другие откажутся, одни восстанут, а другие упадут, потому что Господь всегда был камнем преткновения для людей. Когда Он пришел в мир, то люди должны были выбрать: с Ним они или против Него, принять им Его или отвернуться и идти своей дорогой. Вот почему Он был испытанием и камнем преткновения.

А Матерь Божия, которая получила откровение о том, что Сын Ее будет иметь вечное Царство, что же видела Она? Она видела, как Он с детства подвергался смертельной опасности: и родился Он не как царь, а в хлеву, и потом Его хотели убить, и пришлось родителям тайно, ночью, бежать через границу с ребенком, спасая Его жизнь — не похоже это было на царствование. И вернувшись, поселился Отрок Иисус не во дворце, а в бедной хижине, и не было у Него слуг, не было у Него войска, не было у Него земной силы и славы, а был у Него маленький домик и рабочий верстак, где Он трудился своими руками. И так было не день, и не два: почти вся Его жизнь прошла у этого очага, в этой мастерской, где Он, склонившись, трудился, чтобы прокормить Себя и Свою Мать. И это совсем не было похоже на трон царский и вечное царствование, которому не будет конца.

И может быть, вот тут-то меч и пронзил Ей сердце, потому что Господь Ей обещал, но ничего не совершалось — жизнь шла обычная, обыденная. И вот, казалось бы, наступил момент, когда Господь призвал Своего Сына, чтобы Он возвестил Свое Царство людям. Но Мать тогда была как бы устранена, осталась одна, без Него. Он ушел, а Она лишь издали могла видеть Его лицо. Это было еще одно испытание для Матери Господа.

И, наконец, было последнее испытание. Сын входил в Святой город — наконец-то люди Его признали! Наконец-то они Его приняли! Они встретили Его с радостными приветствиями, как царя. Но не прошло и недели, как из этих самых ворот Его вывели связанным, как преступника, и повели с двумя разбойниками на лобное место, на место позорной казни.

Она ждала до последнего момента, что вот что-то случится, что Господь вмешается, что казнь будет остановлена, что грянет гром с неба, но ничего не случилось: небо молчало, только солнце померкло и помрачилось. А Она стояла у Креста, и только один Иоанн с Ней был и несколько женщин, а все Его преданные и верные ученики в страхе разбежались.

Вот когда могла Она поколебаться, вот когда еще раз меч разрубил Ее сердце. Правда или неправда, что было сказано? Что происходит? Вместо трона — публичная, позорная казнь. И до последнего Его издыхания Она, быть может, надеялась, стоя и плача в ужасе у Креста. Но когда, увидев Ее, Он проговорил, указывая глазами на Иоанна, юного ученика: «Вот Твой сын теперь», — Она поняла, что Он с Ней прощается, что больше не будет у Нее Сына, что Он поручает Ее заботам другого человека...

Значит, не грянет гром, значит, сейчас, здесь, на этом месте Он умрет, и действительно, через короткое время Она увидела Его лицо побледневшим, с закрытыми глазами, мертвым. Где оно, царство? Где обещанное? Еще раз, уже последний раз Ей был нанесен самый тяжкий удар. Что Она могла тогда думать?

Она могла вспомнить, что ангел являлся Ей 30 с лишним лет назад и обещал, но обещанное не исполнилось, что были пророчества, но они не сбылись, и ничего не осталось, кроме предательства, трусости, грязи, крови и смерти. И вот тут-то Она испила свою чашу до конца.

Поэтому многие и говорят, что вместе с Господом как бы сердцем была распята и Его Мать. Вся Ее жизнь с того момента, когда Она была призвана стать Матерью Господа, была Крестным Путем. Вот почему сегодня, когда мы вспоминаем пророчество старца Семиона, мы преклоняемся перед Ее ранами сердечными, перед Ее ранами душевными, перед ее Крестным Путем и взываем:

Матерь Божия!
Молись о нас,
скорбящих, удрученных, грешных,
у которых также выбор стоит:
или будет нам Господь для падения,
или для восстания.

Мы часто стоим у могилы не только своих родных и близких, но и у могилы своих надежд, своих упований, своих земных человеческих расчетов. Многое приходится нам хоронить, и тогда наступает час уныния, маловерия и отчаяния. Но если мы вспомним о Кресте Богоматери, то снова голос Божий услышим, снова поднимемся, распрямимся и скажем:

Господи!
Как Матерь Твоя,
идя за Тобой в твердости и уповании,
слагала в сердце Своем священные слова,
так и мы эти слова будем слагать,
чтобы они нас в темной ночи жизни
укрепили и дали нам силы.