ВОЗМОЖНО ЛИ ИУДЕОХРИСТИАНСТВО?

  Неотредактированный вариант

От редакции "Континента"

Мы публикуем текст выступления священника Александра Меня, магнитофонная запись которого была сделана специально для последующего прослушивания группой людей, интересовавшихся религиозными вопросами. Выступление относится к 1973-му году. Это сравнительно недавнее время, оказывается, может быть куда основательнее мифологизировано ныне, чем иные далекие эпохи, - именно потому, что живы еще многие участники тогдашних духовных поисков, и они не стояли на месте, многое в своем опыте и переосмыслили. Освобождение религии от партийного надзора многих привлекло к вере, но одновременно выявило те нерадостные стороны религиозной жизни, обусловленные человеческим несовершенством, о которых в "катакомбах" иногда предпочитали не знать. Получила свободу не только религия, но и ее мрачная тень, фанатизм. Поэтому сегодня интерес к религии есть и интерес к тому, возможна ли религия без фанатизма, без взаимной ненависти.

В условиях России этот интерес традиционно сосредотачивается на отношениях христианства не с исламом или буддизмом, а с иудаизмом. Другой разновидностью такого благого беспокойства является интерес к отношениям православия и католичества. Не случайно Владимир Соловьев, к которому так или иначе восходят все нынешние духовные поиски, одновременно искал пути примирения и христианского Востока с христианским Западом, и христианства с иудаизмом. В начале 1880-х годов он написал благожелательный очерк об Иосифе Рабиновиче, который основал в Кишиневе движение "Вифлеем" (См.: Вл. Соловьев. Собрание сочинений в 10-ти тт. Т. IV, с. 207; С. Соловьев. Жизнь и творческая эволюция Владимира Соловьева. Брюссель: Жизнь с Богом, 1977, с. 240). На опыт движения Рабиновича (закончившийся неудачей) ссылается и Мень в своей беседе. Писал о Рабиновиче и Николай Лесков. Он достаточно верно с формальной точки зрения охарактеризовал движение "Вифлеем" как разновидность протестантизма. С начала 1990-х годов в России, на Украине, в той же Молдавии действует движение "Евреи за Иисуса", тоже формально протестантское по происхождению (оно возникло в США среди баптистов специально для миссионерской деятельности среди американских иудеев). Когда Мень произносил свою речь, он еще не знал о существовании в Израиле движения "мессианских евреев" ("машехим"), которые не имеют отношения ни к одной из исторических христианских конфессий, полностью соблюдают все предписания иудаизма, однако хранят и веру в Иисуса как Мессию, - это первый опыт (после эпохи апостолов) не искусственного, а естественного произрастания иудеохристианства.

Сам Вл. Соловьев охарактеризовал движение Рабиновича как "первобытную иудействующую форму христианства, из которой вышел не протестантизм, а Церковь" (Письма, т. IV, с. 90).

Своя правда в этом утверждении была. Именно в XIX веке началось движение "к истокам христианства", преодолевавшее тысячелетние шизофренические усилия забыть о синагогальных истоках Церкви. Это было прежде всего движение академическое: богословы и историки искали общее между древним христианством и древним иудаизмом. К середине XX века общего нашли уже столько, что проблема радикально изменилась и стали спрашивать, а были ли, собственно, различия. Появился термин "иудеохристианство", обозначавший сразу несколько феноменов I - II веков истории Церкви, прежде всего - исповедание Христа одновременно с исполнением Моисеева закона во всей его полноте.

Если накануне рождения Меня Ильф и Петров могли без лукавства утверждать, что еврейский вопрос в СССР решен и отсутствует, то вся его жизнь проходила одновременно с воскрешением этого вопроса. Социализм смог лишь механически придавить еврейский вопрос, и по мере гниения социализма вопрос этот вставал вновь. Но одно социализм проделал превосходно: не сумев осуществить полную ассимиляцию евреев (такую, чтобы никто и не воспринимал их как евреев), он сумел оторвать евреев от религиозной традиции. Если в США "Евреи за Иисуса" обращаются к людям, хорошо знающим иудейскую традицию, и объясняют им, что эта традиция не противоречит христианству, то в России те же миссионеры сперва вынуждены объяснять евреям иудейскую традицию, а затем уже действовать по прежней схеме.

Мень говорил о взаимоотношениях иудаизма и христианства в условиях сгущающегося расизма, прежде всего - антисемитизма (сейчас на первое место, согласно опросам, вышла "кавказофобия"). Парадокс заключался в том, что расистское утверждение, будто всякий, в ком есть еврейская кровь в любой концентрации, будь то кровь матери, отца, прабабушки или прадедушки, - это еврей, воспринималось обладателями этой крови как нормальное, нерасистское, рациональное. И многие (не все!) - русские люди еврейского происхождения начинали идентифицировать себя как евреев, живущих в России (не говорим о тех, кто действительно сохранял иудейское самосознание). Этому способствовало то, что ассимиляция была далеко не полной и далась ценой не творчества чего-то нового, а разрушения - как и все, что пытался сделать коммунистический режим.

Следующим шагом было сознание себя иудеем, принятие не только биологического, но и религиозного статуса "еврея", - и часто за этим шагом следовала эмиграция в Израиль. Русские еврейского происхождения оказались под давлением со стороны не только расистов, но и собственно иудеев. Очень часто потомок давно ассимилировавшихся и ставших атеистами евреев спрашивал отца Александра, не будет ли принятие им крещения изменой "своему народу". То, что было аксиомой для Меня и его поколения - что неверующий еврей всё равно еврей, внезапно перестало быть аксиомой или, точнее, оказалось в соседстве с аксиомой совершенно другой системы измерения: только иудей, не приемлющий христианство, есть подлинный еврей. То, что казалось далеким прошлым, оказалось живым и претендующим быть единственно верным будущим. В этой парадоксальной ситуации слово "иудеохристианство" звучало как долгожданный выход. Были идеи отъезда в Израиль православных еврейского происхождения с целью проповеди там Евангелия, не принесшие ощутимых практических плодов.

Современный православный расизм не пощадил и отца Александра Меня. В коллективном труде "История Русской Православной Церкви" (СПб: Воскресение, 1997, т. 1, с. 536) его характеризуют как "известного своей проповеднической деятельностью священника, пользовавшегося большим влиянием среди еврейского населения нашей страны и занимавшегося миссионерством среди них, привлекая их в Русскую Православную Церковь. Впрочем, ради усиления притока евреев он неоднократно поднимал вопрос о деканонизации тех святых, которые приняли мученическую кончину от рук иудейских изуверов и были за это причислены к лику святых".

Примечательно, что говорящие от имени русского народа авторы говорят на испорченном русском языке ("миссионерством среди них" относится к "еврейскому населению").

Правда в этой фразе то, что Мень был и остается популярнейшим в России и среди жителей России, какой бы национальности они ни были, проповедником христианства. Уже после его гибели книги Меня стали выходить в Италии, Франции, Америке и оказались востребованы и в этих странах. В этих книгах нет ничего, что указывало бы на их обращенность именно к иудеям или к людям "еврейского происхождения". Они обращены ко всем ищущим Истину и обладающим запасом знаний в пределах советской школы. Среди прихожан Меня лиц "еврейского происхождения" было, возможно, больше, чем в других приходах, во-первых, потому, что в других приходах часто был развит антисемитизм, но и потому, что в других приходах царило равнодушие вообще ко всяким запросам прихожан, кроме совершения треб. Среди духовных детей любого активного и не черносотенного священника (Крестьянкина, Дудко, Батозского) было всегда "достаточно" евреев.

Ложью является не только утверждение, что Мень поднимал вопрос о деканонизации "ради усиления притока евреев", но и утверждение, будто Гавриил и Евстафий были убиты евреями. Предвидя подобные передержки, отец Александр подчеркивал, что против канонизации Гавриила выступал и такой авторитет, как митр. Филарет Дроздов, ныне канонизированный. Гавриил - мальчик из польского (в XVII веке) городка Заблудова, вину за убийство которого взвалили на иудеев, Евстафий - монах Киево-Печерского монастыря (XI век), о котором внесено в Патерик предание, будто его распяли иудеи. Правды в легендах такого рода не больше, чем в утверждении, будто иудей Бейлис убил киевского мальчика-христианина. Только в начале XX века, когда рассматривалось обвинение против Бейлиса, уже был независимый суд, отвергнувший навет, и уже Церковь не шла на поводу у юдофобов и даже не подымала вопрос о причислении мальчика, погибшего от рук неизвестного убийцы, к лику святых. В Средневековье же такие наветы без всякого суда и следствия воспринимались как святая правда. Католическая Церковь после II Ватиканского собора признала неправду сказаний о христианах, якобы ставших жертвами "ритуальных еврейских убийств", и вычеркнула из списков святых несколько имен, которые считались подобными жертвами (например, Уильяма из Норвича). Деканонизация такого рода "святых" вытекает из обязанности христианина соблюдать заповедь "Не лжесвидетельствуй".

В беседе как "последние военные события" упоминается война "Судного дела" (октябрь 1973 г.), что дает основание для приблизительной ее датировки.

Цитаты из Библии выверены по Синодальному изданию. Примечания даны редакцией.

[Яков Кротов]

****

Друзья! Меня попросили рассказать вам о некоторых событиях, лицах, именах, о моих соображениях по вопросу: что такое иудеохристианство? Существует ли вообще такое явление или это миф? Я всю жизнь вокруг этой темы и думал, и действовал. Не взыщите, если что-нибудь будет коряво или недостаточно аргументированно.

Боюсь, что сегодня иудеохристианства не существует - это миф. Есть христианство евреев, также как есть христианство русских, англичан или японцев. Иудеохристианство - термин, подразумевающий некий синтез между ветхозаветными обычаями и новозаветной верой. Пока этот синтез не существует нигде. Впрочем, должен сказать, забегая вперед, он существовал: была особая иудеохристианская Церковь, существовавшая около пяти столетий в начале нашей эры.

Маленькая преамбула. Часто вопросы религиозные смешивают с национальными. Недавно в израильской газете "Менора" некий Барсела с пеной у рта писал, что евреи-христиане пытаются отравить национальное сознание израильтян, пытаются внести ересь Христову в их головы. Для него еврей, который принял чужую веру, становится отступником от своего народа. Конечно, для меня такого рода погромные речи являются нашей национальной формой черносотенства, потому что тут нет ни разумных доводов, ни логики - одни аффекты. Происхождение этих аффектов ясно: выработанная тысячелетиями схема конфликта между евреями и христианами. Тысячелетний антисемитизм и, наоборот, презрение к гоям - всё это вызывало взаимную ненависть. Мы можем сейчас либо переживать эту ненависть снова (это легче), либо пытаться над ней подняться - как люди, как израильтяне, как представители любой национальности.

Итак, абсурдным, как мне кажется, является утверждение, что в наше время, в двадцатом веке, можно говорить об автоматическом тождестве наций и религий. Если человек - неверующий, например, Троцкий или Каганович - он всё равно еврей. Если человек - оккультист или теософ, последователь Штейнера, и он еврей - он перешел в другую веру, но он все равно еврей. Разве не еврей был Спиноза, отлученный от синагоги? Все они были евреями.

В древнем мире нация, общество и религия почти всегда были тождественны. Замкнутые цивилизации требовали этого, и это частично сохранилось в обществе более позднем. "Русский" и "православный" тоже считались тождественными терминами. Между тем мы теперь знаем, что русский может быть воинствующим атеистом, и православным, и баптистом - и не перестает от этого быть русским. Лев Николаевич Толстой был в высшей степени русским, но никогда не был православным, во всяком случае, в свой сознательный период жизни. Мы вступили в такую эпоху, когда сама жизнь неизбежно заставляет разделять веру и нацию. В высказываниях вроде заявления Барселы видятся просто рецидивы прошлого.

Напротив, я недавно познакомился с тезисами доктора Давида Флуссера, специалиста по рукописям Мертвого моря (кумранским материалам), раннему христианству и вообще по эпохе Второго храма. В этих тезисах он говорил о генетической связи между иудаизмом и христианством. Эта позиция профессора Иерусалимского университета здравая, спокойная, объективная, и под его тезисами я мог бы подписаться во всех пунктах, кроме тех, где речь идет о вещах мистических. Тут можно не спорить, а просто стараться поделиться друг с другом какими-то внутренними убеждениями.

Прав ли был Давид Флуссер, утверждая, что иудейство и христианство есть единая вера, "one face" (так он и говорил)? Если он прав, то возможность иудеохристианства налицо.

Я могу ответить на это неоднозначно: Флуссер и прав, и неправ. Безусловно, Христос принял все то, что содержалось и в Библии, и в раввинистической духовной традиции, - всё завещанное Ветхим Заветом наследие как нечто органичное, освящаемое Им. Но выразиться, как Давид Флуссер, что Христос был иудеем, жил в иудейской вере и умер за нее, не означает ли сказать нечто парадоксальное, потому что тогда непонятно - что же нового внесло христианство? Тогда христианства не существует! Мы же видим, что все-таки есть какая-то разница. Итак, я сейчас попытаюсь проследить, где в глубине есть точки соприкосновения и где начинаются расхождения.

Прежде всего я должен поставить эпиграфом слова Христа: "Не думайте, что Я пришел нарушить Закон или пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" (Мф. 5, 17). Далеко не все понимают эти слова правильно.

Под словом "Закон" ("Тора") Христос не имел в виду весь конгломерат обрядовых предписаний. Он исходил из той концепции, которую выдвинул за несколько столетий до Него знаменитый раввин Гиллель, который говорил, что весь Закон и пророки заключаются в нравственном служении Богу, а всё остальное - комментарии. Для Христа Закон заключался именно в этом. Главными заповедями Он считал "Шма, Исраэль" <<<"Слушай, Израиль" (начальные слова заповеди о том: что Бог — един).>>> и вторую - "люби ближнего, как самого себя". В этом для Него был Закон. Кроме того, Христос никогда не отвергал внешних обрядовых постановлений. Только толстовцы, либеральные богословы, рационалистические критики полагали, что Он хотел основать некую религию без обрядов. Напротив, Иисус и Сам совершал обряды. Скажем, исцелив человека. Он говорил: иди, покажись священнику - так, как требовало того предписание Торы. Но Христос даже увеличивал количество обрядов: Он создал священнодействие Евхаристии на основании пасхального еврейского праздника. Он создал таинство крещения на основании иудейского обряда принятия прозелитов.

Иисус исполнял и устанавливал обряды, потому что обращался к живым людям из плоти и крови, которые нуждаются во внешних проявлениях своей веры. Но когда Он говорил, что Он пришел "исполнить Закон", это вовсе не значит, что Он хотел выполнять все заповеди. Очень многие хотели выполнять все заповеди. Рабби Шаммай - антипод Гиллеля - который тоже жил в I в. до нашей эры, старался исполнить все заповеди, которые только можно было изобрести, даже те, которых не было и в устной Торе. Он изобретал новые запреты, выводя их логическим путем из старых. Разве это имел в виду Христос? Нет. Слово, которое стоит в подлиннике этой евангельской фразы, обозначает не "исполнить" в смысле "выполнить". Там стоит "плеросис" - "восполнить", от слова "плерома" - "полнота". Христос хотел подчеркнуть, что учение ветхозаветное - это открытая система, которая нуждается в восполнении. Его учение, вернее, Его явление, было восполнением Ветхого Завета.

И для Нового Завета, и для Ветхого исходной теологической точкой является непостижимость Бога. Израильское сознание с большим недо-верием относится к спекулятивной метафизике. Поэтому Бог был признан непостижимым, "Кадош" - Священным, совершенно Иным, которого созерцать человек не в состоянии. Об этом свидетельствовал запрет изображения Бога. Только символически Он мог присутствовать, только через Теофанию, через Славу Свою - через "Кавод", через Облако, огненный язык, светлый дым. Но к мысли о полной инаковости Бога по отношению к миру приходили все мыслители. Это, в конце концов, высший и заключительный аккорд мышления человека о Боге. В самом деле, когда человек порывает с грубыми мифологическими представлениями, поднимаясь все выше и выше, он наконец, приходит к идее Универсального, Чистого, Мирового Разума или Действия, Энергии, Силы - Божества, о котором нельзя ничего сказать. Возникает апофатическое богословие - богословие, которое исходит из того, что о Боге нельзя высказать ни одного позитивного утверждения, потому что Он превосходит все, даже бытие. Это апофатическое богословие было развито в индийской философии, было развито в греческой философии, особенно в неоплатоновской, у христианских Отцов Церкви. В Израиле это было выражено в понятии "Кадош" - понятии Святости Божией. Но такой, безмерно превосходящий всю тварную реальность Бог оказывался Отцом мира, любящим Отцом. В этом и заключалось необычайное, удивительное, потрясающее Откровение пророков: что Бог заинтересован в мире, что Он хочет сблизиться с миром, от которого Он далек, заключить с ним союз, "Берит" - договор. Присоединить к Себе, искупить, то есть взять в Свой удел, приблизить. Это необычайное чудо ведет от Ветхого Завета к Новому. Как же оно совершилось?

Рационально описать этот процесс невозможно. Перед нами люди, действовавшие в Палестине и диаспоре в течение нескольких столетий, которые говорили от лица Божия и чувствовали в самих себе действие Бога настолько реально, что они говорили прямо от первого лица. Они не передавали слова Божий, а как бы становились Богом: "Выйди, народ Мой..." и т.д. Кто это говорит: Бог или пророк? Это говорит Бог через пророка.

Было множество попыток смоделировать это мышление, аналитически проникнуть в тайну двуединого сознания. Кое-что здесь сделано, кое-что достигнуто, но чудо остается чудом. В других религиях известно мистическое, экстатическое слияние с Богом, когда Божественное входит в человеческое. Но во всех тех случаях человеческое подавляется, оно растворяется, и это выражено в известной притче о статуе из соли, которая хотела познать вкус моря и растворилась в море.

Пифии, прорицатели, вещуны, вакханки, дионисисты, менады - все они говорили в состоянии безумия, одержимости, мании (отсюда слово "менада"). А пророки не только оставались теми, кем они были, сохраняли сознание личности, но они даже спорили с Богом. Иеремия не хотел проповедовать того, что Бог ему велел. Ему было жалко и Иерусалим, и свой народ, и, однако, он говорил: "Тако глаголет Господь ... будет город разрушен и ковчега никто не вспомнит, потому что не будет его <<<Это не точная цитата из Библии, а скорее выражение сути проповеди Иеремии, как она изложена в Иер. 5,16—17: "В те дни, говорит Господь, не будут говорить более: "ковчег завета Господня"; он и на ум не придет, и не вспомнят о нем, и не будут приходить к нему, и его уже не будет. В то время назовут Иерусалим престолом Господа". Ср. Иер. 5,17: "Разрушат мечом укрепленные города твои, на которые ты надеешься".>>>". Он плакал, и жаловался, и говорил Богу, что ему не хочется идти с такой проповедью, но Слово Божие было в нем. Вот этот феномен (если это можно назвать феноменом - я употребляю это слово неточно) удивительной близости двух "я": Божественного "Сверх-я" и тварного человеческого "я", - этот феномен выявляет самое глубокое в израильской религии.

Когда же является Христос, Сын Человеческий, в Нем этот феномен достигает абсолютного уровня. Достигает такого уровня, в котором Божественное и человеческое почти неразличимы. Перед нами единая Личность, а не просто посланник - хотя Христос часто говорит о Себе, как о Посланнике. Пророков жгло Слово Божие - Христос говорит: "Я и Отец - одно". Пророки так никогда не говорили: пророк Исайя, обнару-жив перед собой Видение Божие, говорил: "Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами ... и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа" (Ис. 6, 5). У Христа никогда не было сознания греха: "Аз есмь свет" - говорит Он (Ин. 8, 12). Совершенно иное сознание: это Пророк, который полностью отождествился с Богом, Пророк, в Котором человеческое сознание и Божественное слились в одну феноменальную личность - только такая Личность могла создать мировую религию для миллиардов людей на многие-многие века. И, как правильно говорят большинство христиан, главное, что приносит нам Евангелие - это не новая доктрина, а высочайшее, величайшее соединение Бога с человеком. Христос говорит: "Я есть Путь" (Ин. 14, 6)... "Всё предано Мне Отцом Моим" (Мф. 11, 27). Он открывает Бога через Себя, потому что Он Сам в себе Его носит в абсолютном смысле.

И здесь уже может говорить только вера. Когда люди увидели Его, почему они пошли за Ним? Потому что Он сказал им: "Любите Бога"? Но так говорил и Гиллель, и пророки, и Тора. Потому что Он сказал им о Божественном Милосердии? Так ведь об этом писал и пророк Осия. Потому что Он сказал им о Царствии Небесном? Но о Царстве Божием говорили пророк Даниил, апокрифы, все апокалиптики. Все ждали этого Царства. Что же привлекло - что Он творил чудеса? Но и чудотворцы были в Израиле. Были и предсказатели: ессей Менахем предсказал Ироду, что он будет царь, когда Ирод был еще мальчиком. Ессей Иуда около 100 года привлекал всех тем, что он прекрасно предсказывал. Был такой дар в Израиле, и сейчас он, наверное, не вымер. Но все это не то. Ни один из них не создал ничего подобного христианству.

Уникальная, феноменальная сила Присутствия Бога в этом Человеке и создала христианство. Когда критики Евангелия говорят, что там нет учения о Божественном начале Христа, что это не Богочеловек, а просто пророк, они лишают Евангелия правдоподобия. Христос, который проповедовал бы толстовство, никогда бы не смог сделать того, что было сделано. Такую личность как Христос не смог бы изобразить даже гений, а Евангелие написано четырьмя людьми. Но тем не менее, как свидетельствуют все объективно читавшие Евангелие, даже в плохих переводах, в устаревших переводах все равно чувствуется сила Христа. Откуда? Все четыре евангелиста - гении? Нет. Их свет - это лунный свет, отражающий солнечный. Была такая Личность.

Больше того, как говорил один из современных богословов, для нас Иисус не просто был, а Он есть. И есть не только в памяти, а, совершив свое дело на земле, Он включается в Богочеловеческое действо. Он осуществляет тот самый Завет, который предсказывал Иеремия, - Завет между Богом и людьми.

Этот Завет в сознании Израиля был связан с грядущим Царством. В отличие от всех, или, по крайней мере, большинства, преобладающего большинства древних религий израильская религия была не статической, а динамической. Все религии были системами из обряда, морали и верований. Израильская религия заключала в себе некую надежду на будущее. Она была путешествием, которое начал Авраам и продолжал ее в неведомую даль. Это было всегда ожидание чего-то свершающегося впереди, причем чего-то исключительно грандиозного: "Настанет время, когда из Сиона выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима, и соберутся все народы, и потрясется небо и земля. О, если б Ты разверз небеса и сошел!<<<Соединение почти буквальных цитат из нескольких мест книги Исайи: Ис. 2,3; 43,9; 13,5; 64,1.>>>". Что-то космическое, какое-то необыкновенное Богоявление было в предчувствии пророков. Надо считать их либо заблуждавшимися глубоко, либо слепцами - потому что если отвергать, что это случилось, что это произошло в христианстве, тогда непонятно, о чем говорили пророки. О возрождении Израиля, как государства? Представим себе, что пронесутся годы и прекратятся войны, и будет небольшое государство - одна из многих прибрежных стран, с обычным парламен-том, с обычными грехами, с обычными ресторанами. Можно ли сравнить это с тем, о чем грезили пророки? Что небо и земля потрясутся, что весь мир будет потрясен?

Пророк Исайя, так называемый "Второ-Исайя", говорит, обращаясь к Израилю - к его олицетворению, служителям: "Я сделаю Тебя светом народов" (Ис. 49,6). В каком отношении? Когда это случилось? Это действительно случилось. Причем только единственный раз - больше этого не было. Две тысячи лет назад Ветхий Завет был взят Христом в правую руку, выражаясь образно, отдан народам и они пришли и поклонились. Всё совершилось. Это совершилось, хотя эти народы были грешными, столь же грешными, как и Израиль. Они так же отступали от Бога, нарушали Его Волю, как Израиль в Ветхом Завете. Но тем не менее они встали под этот знак, под это знамя. Это произошло. В Ветхом Завете ожидался пророк, царь и первосвященник. Христос был пророком в том смысле, о котором я сейчас говорил - ибо в Нем действовал Бог. Он был Царь, потому что Он является сейчас Царем - Владыкой Новой Жизни, о которой, конечно, нельзя говорить в отвлеченных терминах. И, наконец, Он - первосвященник. Первосвященник - это тот, кто был посредником, кто стоял между алтарем, народом и Небом. И вот Христос есть именно врата - Он Сам себя называет: "Аз есмь дверь" (Ио. 10,9) - открытые врата в Небо.

Противоречит ли это ветхозаветной вере? Нисколько. Потому что во времена Гиллеля, Шаммая, во времена первых таннаим верили, что этот мир ("Олам ха-зэ") сменится будущим миром ("Олам ха-ба"), в котором все будет иным. Верили, что Бог приблизится к человеку, что наступает иная эра. В этих же терминах пишет апостол Павел, которого многие еврейские писатели несправедливо упрекают в отрыве от иудаизма, хотя он весь жил иудейскими понятиями. "Проходит образ мира сего", - говорит апостол Павел (1 Кор 7,31), и Христос говорит о двух мирах, о двух веках, о двух эонах. Только Он говорит о том, что с Его явлением кончился Ветхий мир и начинается история Нового. Само по себе это учение не противоречило упованиям фарисеев и книжников. Мы знаем, что многие фарисеи и книжники обратились в христианство.

Закон, который был дан Богом на Синае и после Синая, апеллирует к человеку, к его воле, к его совести, к его разуму. Но он не дает человеку сил исполнить то, что он повелевает. Поэтому апостол Павел сравнивал его с оградой, да и в Талмуде он называется "оградой". В "Пирке-авот<<<Один из трактатов Талмуда.>>>" говорится: "Сделайте ограду, закон". Закон ограждал, выполнял преимущественно охранительную функцию.

Что же является в Новом мире, который возвещает Христос? Теперь уже Бог взаимодействует с человеком непосредственно, и благодаря этому возникает та сила, которую мы называем "благодатью", которая помогает человеку становиться исполнителем Воли Божией. Для этого уже не нужно выполнение всех ветхозаветных ритуалов. Они были защитным приспособлением, которое должно было сохранить нацию и веру в могущественном языческом окружении. Когда функция защиты отпала, отпало и многое из ритуалов. Священные авторы, которые собирали постановления Торы касательно ритуалов и запретов, пользовались и самыми архаическими представлениями, табу. Половина законов, которые есть в Торе, уже существовали прежде, они были заимствованы у древних вавилонян, у древних хананеев, у жителей государств Финикии и Эблы. Заимствование было средством создать такое религиозно-правовое, обрядовое, жизненное целое, которое держало бы народ, цементировало бы его, делая крепостью среди языческого моря.

В эволюции часто происходит следующее явление: защитные механизмы организма становятся не защитными, а тормозящими. Нередко так бывало и в нашей истории. Броня Торы становилась часто столь неповоротливой, что мешала духовному развитию. В Талмуде сказано: "Не делай слишком большой ограды Торы, иначе она обвалится и задавит насаждения". Весьма поучительное предупреждение. Это происходило неоднократно. Это не особенность еврейской психологии, человеку как таковому свойственен ритуализм. Каждой цивилизации свойственно тяготение к многочисленным обрядам, которые бы связывали воедино жизнь, будь то конфуцианские правила, будь то римские законы. Все это системы, имеющие функциональное значение. Но система закона может превращаться в самодовлеющее начало, может становиться фетишем, может мешать жить и т.д. Когда Христос выступал против книжников и фарисеев, Он выступал против их злоупотребления формой. Он никогда не отрицал субботы: суббота, говорил Он, дана для человека, т.е. для отдыха и для праздника (Мк. 2,27). Но когда люди делали из этого культ, когда они считали, что в субботу нельзя помочь человеку, вытащить его из беды, это уже становилось карикатурой на заповедь. Подобные вещи свойственны законничеству всех времен и всех народов.

Так мы снова возвращаемся к центральному пункту. Христианство есть Откровение Бога через личность Христа. Мы познаем это откровение во внутреннем опыте, который основывается на Евангелии. Является ли это уходом от иудейского монотеизма, изменой ему, "паганизацией<<<От слова "paganus" — "языческий", т.е. "объязычиванием" иудаизма.>>>" иудейства? Нисколько. Дело в том, что задолго до христианской эры в иудейском богословии возникла мысль об ипостасях в Божестве. Руах Элохим <<<"Дух Господень".>>>, и Хохма ("Премудрость") и Мемра (арамейское понятие о Слове). Все эти ипостаси Бога действовали, как Сам Бог. Если вы возьмете наиболее ранние пласты Библии, вы найдете там выражение "Манеах Элохим" - "Ангел Бога", который был одновременно Богом. Есть некоторое саморазличение внутри Божества, есть некие лики внутри - это не значит, что это боги. Это не значит, что Премудрость Божия, Слово Божие и Дух Божий - это отдельные боги. Но это и не только атрибуты Бога. Если вы внимательно почитаете Притчи Соломоновы, вы увидите, что Премудрость говорит о Себе, что Она присутствовала при самом сотворении мира, что Она была художницей и т. д. Божественным Теофаниям, Богоявлениям свойствен некий личностный аспект - они ипостазируются.

Когда мы говорим о действии Слова Божиего во Христе, мы продолжаем, углубляем, развиваем веру Ветхого Завета в могущественное действие Слова Божия. Когда мы говорим о Духе, который горит в огненных языках над апостолами, витает над Иисусом на Иордане, когда мы говорим о Духе, Которого Иисус обещает послать Своим ученикам и посылает, чтобы они потом шли в мир проповедовать, мы по-прежнему говорим о Боге, о том самом Руах, который созидает мир, подымает мертвые кости (Иез. 37,7), созидает народ. Мы углубляем веру Ветхого Завета в Премудрость, когда вместе с апостолом Павлом исповедуем Христа, Божию Премудрость (1 Кор 1, 24). "Премудрость" - это перевод еврейского слова "хокма". "Логос" - слово, которое употреблено Евангелием от Иоанна, - это перевод (и, конечно, углубление) на греческий чисто ветхозаветных понятий. Таким образом, Троичное богословие, бесспорно сложное - и сейчас нам неуместно говорить об этом подробно - коренится в ветхозаветном богословии и никакого отношения к многобожию, язычеству не имеет.

Другое дело, что попав в языческие страны, христианство, конечно, впитывало элементы язычества. Сами евреи, попадая в различные страны, тоже впитывали эти элементы. Один пример. Археологи раскапывали ханаанский город и нашли там остатки жертвоприношений, причем было видно, как приносилась жертва, какие части шли жрецу. Все оказалось так, как в книге Левит. А евреи только что пришли - значит, они заимствовали это у хананеев. Херувимы, которые охраняли ковчег, тоже нееврейского происхождения, и множество других вещей. Взаимодействуют народы, взаимодействуют культуры. Ничего страшного здесь нет. С этим приходится бороться, когда это взаимодействие разрушительно.

Первые христиане не только не вызывали агрессии, подобно той, как вызывают сейчас иногда в Израиле, но они находились в любви у всего народа, как отмечает книга Деяний. Их любили как очень благочестивых людей. К ним примкнули многие фарисеи. Рабби Гамалиэль, внук великого Гиллеля, относился с симпатией к христианам. Много позже возник-ла легенда, что он стал тайным христианином. Во всяком случае, на суде, когда саддукейский Синедрион пытался осудить апостолов, он заступился за них и сказал: "Мы не знаем, может, это дело Божие? Не следует их преследовать <<<Изложение речи Гамалиила в Деян. 5,34.>>>".

Когда апостола Павла предали церковному трибуналу, то фарисеи встали на его защиту, ибо он крикнул: "Отцы и братья, я фарисей, сын фарисея. Меня судят за чаяние воскресения мертвых!". И фарисеи набросились на саддукеев и сказали: "Ни в чем не повинен человек. А если ангел или дух говорил им, то мы можем стать богопротивными<<<Вольное изложение событий, описанных в Деян. 23.>>>". Мы знаем, что был убит саддукейским Синедрионом апостол Иаков, брат Господень. Из Иосифа Флавия известно, что это так возмутило фарисеев - противников Синедриона, - что они отправились к римлянам, потребовали смещения первосвященника и добились своего. Это вызвало большое недовольство, как пишет Иосиф Флавий.

Больше того, когда стали появляться христиане-язычники, то к христианам-евреям они относились как к элите. Поэтому доктор Флуссер говорит, что евреи могли бы стать в христианстве своеобразной кастой брахманов. Конечно, такое было возможно, но как раз этого и надо было избежать. Евреи-христиане сами претендовали быть элитой. Более того, христиане из язычников к этому были крайне склонны: еще в V-м и VI-м веках христиане-греки, христиане-персы, когда освящали урожай, освящали дом, вообще совершали какие-то сакральные действия, обязательно звали еврея, потому что считали, что его благословение действеннее.

Я не отрицаю, что на евреях могла почить некая тайная Благодать. Мы, однако, народ буйный, "жестоковыйный". Бог именно таких и выбрал, потому что тихие никогда бы не создали мировую религию. Гордость у нас и так достаточно развита, подпитывать ее не следует. Напротив, здравое смирение полезней сознания своего величия. Нехорошо, конечно, унижать человека, но и не следует носиться со своей избранностью. Это выглядит очень навязчиво, некрасиво, и между собой мы можем это говорить. Скромность никогда никому не мешала. Слишком легко надоесть. Мы и так довольно громко заявляем о себе, начиная с Библии и кончая (замечу в скобках) последними военными событиями.

Когда стали креститься первые язычники, то большинство евреев сказало: "Как, не приняв Моисеева Закона, они становятся христианами?! Нет, они должны пройти через обрезание и все прочие вещи". Это было трудно, это стало ощутимым препятствием. Для многих греков и римлян это было совершенно неприемлемо. Не надо забывать, что обрезание было принято в Египте, у арабов, но в западном мире совершенно не было известно. Поэтому и был собран апостольский Собор, о котором, может быть, некоторые из вас слышали. В 51-ом году, в Иерусалиме, было решено, что евреи-христиане могут соблюдать все обычаи Закона, но христиане из язычников освобождаются от этого. Дальнейшее развитие Церкви показало, что это освобождение стало важнейшим фактором в распространении христианства в мире. Евреи-христиане продолжали жить замкнутыми небольшими общинами, читали Библию на иврите (а не на греческом, как в первых общинах христиан из язычников). В этих общинах соблюдалась суббота, они сохранили первоначальное название христиан - "ноцрим", то есть, "назаряне", в память об Иисусе из Назарета, Йехошуа ха-Ноцри. Называли их и эвионигами, "бедняками". У этих общин были свои епископы, свои храмы. Когда после восстания Бар-Кохбы евреи стали возвращаться в Иудею, в Назарете вновь посели-лись родственники брата Господня Иакова, близкие к Христу люди. Там они жили - у них были свои дома, были построены небольшие храмы.

В середине II-го века Иустин Мученик писал, что он знает (он жил в Палестине) таких людей, которые соблюдают Закон и живут по-христиански. Всё это просуществовало до тех времен, пока в Палестине не начались войны, разгромы, выселение иудеев. Потом пришли арабы, и христиане-евреи исчезли. Впрочем, в значительной степени были вытеснены оттуда и "обычные" евреи. Такова была первоначальная история иудео-христианской Церкви. Она имела у себя таких авторитетов, как апостола Иакова - брата Господня, апостола Иуду, Симона. Кое-что о ней рассказывают раннехристианские писатели, но мало.

Однажды я спросил одного еврея, который с недавних пор стал считать себя религиозным, относится ли он к иудаизму как к истинной религии. Спросил я, возможно, несколько грубовато, но не без умысла. Он ответил, что считает иудаизм истиной для евреев. На что я возразил ему, что истина может быть только для всех или ни для кого. Или это истина, или это ложь. Если дважды два для китайца - это четыре, то это истина и для индуса. Следовательно, не может быть специальной еврейской религии, хотя могут быть национальные религиозные обычаи. Правда, есть и христиане, считающие чужим "еврейского Бога". Но ведь Церковь устами св. Иустина прямо говорит, обращаясь к раввину Трифону: "Не иному Богу мы поклоняемся, как Тому, который вывел ваших отцов из Египта рукою крепкой, мышцей высокой <<<Вольное изложение слов св. Иустина: "Не иного Бога почитаем нашим, а другого вашим, но признаем одного и того же, который вывел отцев ваших из земли египетской рукою крепкою И мышцею высокою" (Сочинения святого Иустина философа и мученика. Сост. П. Преображенский. М., 1892 (репринт 1995), с. 150).>>>". Что касается мнения о Боге, то еще Иосиф Флавий гордился тем, что евреи не опускаются до богословских споров. Фарисеи, саддукеи, зелоты, караимы, каббалисты, реформато-ры, - всё это было внутри иудаизма. В иудаизме редко возникали преследования инакомыслящих, как гонения на хасидов, Маймонида или Спинозу.

Иудейская религия задумана - я употребляю этот термин специально - Богом как мировая религия. Это явствует из всей Библии. Эта религия не может оставаться в рамках Израиля. То, что было сложено в рамках нашего народа, должно быть и было вынесено для всего мира. Несмотря на взаимные конфликты, взаимные обвинения, взаимную борьбу, о которой я сейчас не буду говорить, мысль о родстве и близости двух вер сейчас все более и более становится очевидной. Мартин Бубер называет Христа "центральным евреем". Доктор Флуссер говорит, что Христос - это не Цезарь, что Иисус раньше разъединял евреев, а теперь будет объединять. Знаменитый английский политический деятель Дизраэли говорил о том, что с Евангелием семитское культурное начало было внесено в Европу и стало неотделимо от Европы. Так же думал знаменитый историк церкви Неандер (XIX век), который перешел в христианство в сознательном возрасте, так же думал Бергсон и многие другие.

Я не думаю, что такие опыты, которые предпринимал Иосиф Рабинович <<<См. об этом в предисловии "От редакции".>>> и другие проповедники, имели смысл. Деятельность Рабиновича была попыткой все-таки ассимилировать еврейские группы. Она была очень непоследовательна. Будущее разрешение конфликта должно бы иным. Кто-то из евреев может признать во Христе великого учителя и пророка - высшего из их народа. Мы же знаем, что Он более чем пророк, и для нас Его голос - это голос Божий. Его Лик - это лик Предвечного. Большего, чем это, добавить невозможно. Большего нам даже не нужно.

Сейчас в Израиле люди верующие составляют меньшинство. Большинство людей вообще отпало от всякой веры, живет в бездуховности. Мы должны считать добром, если этим людям будет не навязана какая-то официальная государственная религия, как бывало в прошлые века, а будет открыт свободный путь выбора. Если они вернутся к иудаизму - хорошо, если они будут искать другие выходы - хорошо. Если они придут к христианству, они от этого не перестанут быть евреями, а только прочнее свяжутся со своей традицией. Но это уже будет традиция не в архаическом смысле, не в замкнуто-национальном, а в широком, всемирном, могучем, как самая основа Церкви.

(Континент, 1998, № 95, с.255-268.)

Неотредактированный текст беседы:

[Об иудаизме и христианстве. Беседа]

Друзья...Я не подготовлен в достаточной степени, чтобы изложить вам интересующий вас вопрос в форме какой-нибудь лекции или насыщенного сообщения. Но поскольку меня попросили рассказать вам о некоторых событиях, лицах, именах, соображениях моих по вопросу, поскольку я всю жизнь вокруг этой темы и думал, и действовал, то не взыщите, если будет что-нибудь коряво или недостаточно аргументированно.

Итак, вопрос: что такое иудеохристианство? Существует ли вообще такое явление или это миф? Боюсь, что сегодня иудеохристианства не существует - это миф. Есть христианство евреев, так же как есть христианство русских, англичан или японцев.

Иудеохристианство - термин, подразумевающий некий синтез между ветхозаветными обычаями и новозаветной верой. Пока этот синтез не существует нигде. Впрочем (должен сказать, забегая вперед), синтез этот существовал: была особая иудеохристианская Церковь, существовавшая около пяти столетий в начале нашей эры.

Маленькая преамбула: часто вопросы религиозные смешивают с вопросами национальными. Недавно в газете израильской "Менора" с пеной у рта некий там Барсела писал, что евреи-христиане пытаются отравить национальное сознание израильтян, пытаются внести... Христову в их головы - но для нас еврей, который отошел от своей веры, остается все равно единоплеменником, а тот, который принял чужую веру, остается для нас отступником от своего народа. Конечно, такого рода погромные речи для меня являются нашей национальной формой черносотенства, потому что никаких тут ни разумных доводов, ни логики - одни аффекты. Происхождение этих аффектов ясно - выработанный архетип тысячелетий конфликтов между евреями и христианами, тысячелетний антисемитизм и, наоборот, презрение к гоям - все это вызывало взаимную ненависть, которую мы можем сейчас либо питать снова - это легче, либо пытаться над ней подняться - как люди, как израильтяне, как представители любой национальности.

Итак, абсурдным является утверждение, как мне кажется, что в наше время, в двадцатом веке, можно говорить о тождестве наций и религий в любом случае. Если человек неверующий, например, Троцкий или Каганович - он все равно еврей. Если человек - оккультист, последователь Штейнера, и он еврей - он перешел в другую веру, но он все равно еврей. Больше того, был служителем чужого бога, иного бога? Разве не иному богу служил Каганович? Разве не еврей был Спиноза, отлученный от синагоги? Все они были евреями.

В древнем мире нация, общество и религия всегда почти были тождественны. Замкнутые цивилизации требовали этого, и это частично сохранилось и в обществе более позднем. "Русский" и "православный" тоже считались тождественными терминами. Между тем, м.. ь знаем, что русский может быть воинствующим атеистом, и православным, и баптистом - и не перестает от этого быть русским. Лев Николаевич Толстой был русским в высшей степени, но никогда не был православным, во всяком случае, в свой сознательный период жизни. Мы вступили в такую полосу, когда неизбежно сама жизнь заставляет разделять веру и нацию. Поэтому, когда такие высказывания, вроде заявления Барселы, приходится слышать, то видишь в них просто рецидивы прошлого. Напротив, недавно познакомившись с тезисами доктора Давида Флуссера, специалиста по Мертвому морю, кумранским материалам, раннему христианству, и вообще, эпохе Второго храма - тезисами, в которых он говорил о генетической связи между иудаизмом и христианством - эта позиция профессора Иерусалимского университета здравая, спокойная, объективная, и под его тезисами я мог бы подписаться во всех пунктах, кроме тех, где речь идет о вещах мистических, о которых можно не спорить, а просто стараться поделиться друг с другом какими-то внутренними убеждениями.

Итак, мы подходим к вопросу о том, прав ли был Давид Флуссер, утверждая, что иудейство и христианство есть единая вера, "one face" - так он и говорил. Если бы он был прав, то возможность иудеохристианства налицо.

Я могу ответить на это неоднозначно: и прав, и неправ. Безусловно, Христос принял как органичное, освящаемое Им, завещанное Ветхим Заветом наследие - все то, что содержалось и в Библии, и в раввинистической духовной традиции. Но выразиться, как Давид Флуссер, что Христос был иудеем, жил в иудейской вере и умер за нее - это было бы сказать нечто парадоксальное, потому что тогда непонятно - что же нового внесло христианство? Тогда христианства не существует!

Вот недавно тут был один у меня человек, может, он сейчас среди вас присутствует. Он спрашивал меня, что нового внесло христианство. Да, конечно, оно внесло новое - иначе тезис Флуссера о том, что это одна и та же вера, можно было бы истолковывать ... но, как голую схему, как голую данность. Но мы видим, что все-таки есть какая-то разница. Итак, я сейчас попытаюсь проследить (вы меня извините за некоторую сбивчивость рассказа), проследить, где идут точки соприкосновения в глубине, и где начинаются ..полнения.

Прежде всего, как эпиграф, я должен поставить слова Христа: "Не думайте, что Я пришел нарушить Закон - я пришел его не нарушить, но исполнить". Далеко не все понимают эти слова правильно:

1. Под словом "Закон" ("Тора") Христос не имел в виду весь конгломерат обрядовых предписаний. Он исходил из той концепции, которую выдвинул за несколько столетий до Него знаменитый раввин Гиллель, который говорил, что в нравственном служении Богу ется весь Закон и пророки, а все остальное -комментарии. Ну, буквально его изречение вы все знаете, так что я не буду его повторять. Закон для Христа заключался именно в этом. Главными заповедями Он сычитал "Шма, Исраэль", второй - "люби ближнего, как сам ого себя". В этом для Него был Закон. Кроме того, Христос никогда не отвергал внешних обрядовых постановлений. Только толстовцы, либеральные богословы, рационалистические критики полагали, что Он хотел основать некую религию без обрядов. Напротив, Он и Сам совершал обряды; скажем, исцелив человека, Он говорил: иди, покажись священнику - так, как требовало того предписание Торы. Но Он даже увеличивал количество обрядов - Он создал священнодействие Евхаристии на основании пасхального еврейского праздника. Он создал таинство крещения на основании иудейского обряда принятия прозелитов. И так далее. Он делал их, потому что обращался к людям, живым, из плоти и крови, которые нуждаются во внешних проявлениях своей веры. Но когда Он говорил, что Он пришел "исполнить Закон", это вовсе не значит, что Он хотел выполнять все заповеди. Очень многие хотели выполнять все заповеди. Рабби Шаммай - антипод Гиллеля - который тоже жил за несколько десятков лет до нашей эры, старался исполнить все заповеди, которые только можно было изобрести - даже те, которых не было и в устной Торе. Он изобретал новые запреты, выводя их логическим путем ... из старых. Разве это имел в виду Христос? Нет. Слово, которое стоит в подлиннике вот этой фразы, обозначает не "исполнить" в смысле " выполнить" - "плеросис" там стоит: "восполнить", от слова "плерома" - "полнота". Христос хотел подчеркнуть, что учение ветхозаветное - это открытая система, которая нуждается в восполнении. Его учение, вернее, Его явление, было восполнением Ветхого Завета.

И для Нового Завета, и для Ветхого исходной теологической точкой является непостижимость Бога. Израильское сознание с большим недоверием относится к спекулятивной метафизике. Поэтому Бог был признан непостижимым, "Кадош" - Священным, совершенно Иним, которого созерцать человек не в состоянии. Об этом свидетельствовал запрет изображения Бога. Только символически Он мог присуствовать, только через Теофанию, через Славу Свою - через "Кавод", через Облако, огненный язык, светлый дым. Но к этой мысли .... - о полной инаковости Бога по отношению к миру - приходили все мыслители. И это, в конце концов, последний и заключительный аккорд мышления человека о Боге. В самом деле, когда человек порывает с грубыми мифологическими представлениями, поднимаясь все выше и выше, он наконец, приходит к идее Универсального, Чистого, Мирового Разума или Действия, Энергии, Силы - Божества, о котором нельзя ничего сказать. Возникает апофатическое богословие - богословие, которое исходит из того, что о Боге нельзя высказать ни одного позитивного утверждения, потому что Он превосходит все, даже бытие. Это апофатическое богословие было развито в индийской философии, было развито в греческой философии, особенно в неоплатоновской, у христианских Отцов Церкви. В Израиле это было выражено в понятии "Кадош" - о Святости Божией. Но такой, безмерно превосходящий всю тварную реальность Бог оказывался Отцом мира, любящим Отцом. В этом было необычайное, удивительное, потрясающее Откровение пророков - что Бог был заинтересован в мире, что Он хочет сблизиться с миром, от которого Он далек, заключить с ним союз, "Берит" - договор. Присоединить к Себе, искупить, т.е. взять в Свой удел, приблизить. Это необычайное чудо исходит из......от Ветхого Завета к Новому. Как это произошло?

Надо сказать, что рационально описать этот процесс невозможно. Перед нами люди, действовавшие в Палестине и диаспоре в течение нескольких столетий, которые говорили от лица Божия и чувствовали в самих себе действие Бога настолько адекватное, что они говорили прямо в первом лице. Они не передавали слова Божии, а как бы становились богами: "Выйди, народ Мой..." и т.д. Кто это говорит: Бог или пророк? Это говорит Бог через пророка.

Множество было попыток моделировать это мышление, аналитически проникнуть в тайну двуединого сознания. Кое-что здесь сделано, кое-что достигнуто, но чудо остается чудом. Мы знаем в других религиях мистическое, экстатическое слияние с Богом, когда Божественное входит в человеческое. Но во всех тех случаях человеческое подавляется, оно растворяется - по той притче, которую часто приводят - о статуе из соли, которая хотела познать вкус моря и растворилась в море.

Пифии, прорицатели, вещуны, вакханки, дионисисты, менады - все они говорили в состоянии безумия, одержимости, мании (отсюда слово "менада"). А пророки не только оставались теми, кем они были, сохраняли сознание личности, но они даже спорили с Богоок Иеремия не хотел проповедывать того, что Бог ему велел. Ему было жалко и Иерусалим, и свой народ, и однако он говорил: "Тако глаголет Господь"..."будет город разрушен и ковчега никто не вспомнит, потому что не будет его". И потом он плакался, и жаловался, и говорил Богу, что ему не хочется идти с такой проповедью, но Слово Божие было в нем. Вот этот феномен (если это можно назвать феноменом - я употребляю это слово неточно) удивительной близости двух "я" - "Сверх-я" Божественнного и тварного "я" человеческого - это феномен характеризует самое глубокое в израильской религии.

Когда же является Христос - Сын Человеческий, в нем этот феномен достигает абсолютного уровня. Достигает такого уровня, в котором Божественное и человеческое почти неразличимы. Перед нами единая Личность, а не просто посланник - хотя Христос частит о Себе, как о Посланнике. Пророков жгло Слово Божие - Христос говорит: "Я и Отец - одно". Пророки так никогда не говорили: пророк Исайя, открыв перед собой Видение Божие, говорил: "Я грешный человек! Горен мне - я погиб!" (6-ая глава). У Христа никогда не было сознания греха: "Аз есмь свет" - говорит Он. Совершенно иное сознание: это Пророк, который полностью отождествился с Богом, Пророк, в Котором человеское сознание и Божественное слились в одну феноменальную личность - только такая Личность могла создать мировую религию для миллиардов людей на многие-многие века. И, как правильно говорят большинство христиан, главное, что приносит нам Евангелие - это не новая доктрина, а высочайшее, величайшее соединение Бога с человеком. Христос говорит: "Я есть Путь...Все предано Мне Отцом Моим". Он открывает Бога через Себя, потому что Он Сам в себе Его носит в абсолютном смысле.

И здесь уже может говорить только вера. Когда люди увидели Его, почему они пошли за Ним? Что Он сказал им: "Любите Бога"? Так говорил и Гиллель, и пророки, и Тора. Что Он сказал им о Божественном Милосердии? Так ведь об этом писал пророк Осия. Что Он сказал им о Царствии Небесном? О Царстве Божием говорил пророк Даниил, апокрифы, апокалиптики все говорили. Все ждали этого Царства. Что же привлекло - что Он творил чудеса? И это было - были в Израиле чудотворцы. Были предсказатели: ессей Менахем предсказал Ироду, что он будет царь, когда Ирод был еще мальчиком.

Ессей Иуда около 100 года привлекал всех тем, что он прекрасно предсказывал. Был такой дар в Израиле и сейчас он, наверное, не вымер. И опять не это. Ни один из ених не создал ничего подобного христианству.

Уникальная, феноменальная сила Присуствия Бога в этом Человеке и создала христианство. Когда критики Евангелия говорят, что там нет учения о Божественном начале Христа, что это не Богочеловек, а просто пророк, они лишают Евангелия правдоподобия. О ... орно, исходя из каких-то своих собственных эволюционистских или позитивистических концепций, отрицают то, что и поразило учеников, что их потрясло, что и создало Церковь. Христос, который проповедывал бы толстовство, никогда бы не смог сделать того, что было сделано. Евангелие не могло бы отобразить такую личность - то Евангелие, которое мы имеем теперь - написанное не одним гением, что могло быть в истории, а четырьмя людьми, одновременно. И как свидетельствуют все объективно его читавшие - в плохих переводах, в устаревших переводах - все равно сила его чувствуется. Откуда? Четыре гения? Нет. Свет - это лунный свет, отражающий солнечный. Была такая личность.

Больше того, как говорил один из современных богословов, для нас Иисус не просто был, а Он есть. И есть не только в памяти, а, совершив свое дело на земле, Он включается в Богочеловеческое действо. Он осуществляет тот самый Завет, который предсказывал Иеремия - Завет между Богом и людьми.

Этот Завет в сознании Израиля был связан с грядущим Царством. В отличие от всех, или, по крайней мере, большинства, преобладающего большинства древних религий Израильская религия была не статическая, а динамическая. Все религии были системами - си обряда, морали и верований. Израильская религия заключала в себе некую надежду на будущее. Она была путешествием, которое начал Авраам и продолжал ее в неведомую даль. Это было всегда ожидание чего-то свершающегося впереди, причем чего-то исключительно грандиозного: "Настанет время, когда из Сиона выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима, и соберутся все народы, и потрясется небо и земля. О, если б Ты разверз небеса и сошел!" Что-то космическое, какое-то необыкновенное Богоявление было в предчувствии пророков. Надо считать их либо заблуждавшимися глубоко, либо слепцами - потому что если отвергать, что это случилось, это произошло в христианстве, тогда непонятно, о чем говорили пророки. О возрождении Израиля, как государства? Представим себе, что пронесутся годы и войны, и будет небольшое государство - одно из тысяч таких, которые есть по берегам разных морей, которые имеют свои парламенты, грехи и рестораны. Можно ли сравнить это с тем, о чем грезили пророки? Что небо и земля потрясутся, что весь мир будет потрясен?

Пророк Исайя, Исайя 2-ой, говорит, обращаясь к Израилю - к его олицетворению, служителям: "Ты будешь светом всех народов!" В каком отношении? Когда это случилось? И действительно, это случилось. Причем только единственный раз - больше этого не был а две тысячи лет назад Ветхий Завет был взят Христом в правую руку, выражаясь образно, отдан народам и они пришли и поклонились - все совершилось. Это совершилось, хотя эти народы были грешными, столь же грешными, как и Израиль. Они так же отступали от Бога, нарушали Его Волю, как Израиль в Ветхом Завете. Но тем не менее они встали под этот знак, под это знамя. Это произошло. В Ветхом Завете ожидался пророк, царь и первосвященник. Христос был пророком в том смысле, о котором я сейчас говорил - ибо в Нем действовал Бог. Он был Царь, потому что Он является сейчас Царем - Владыкой Новой Жизни, о которой, конечно, нельзя говорить в отвлеченных терминах. И, наконец, первосвященник. Первосвященник - это тот, кто был посредником, кто стоял между алтарем, народом и Небом. И вот Христос есть именно врата - Он Сам себя называет: "Аз есмь дверь" - врата в Небо, открытые. Противоречит ли это ветхозаветной вере? Нисколько. Потому что во времена Гиллеля, Шаммая, во времена первых таннаим верили, что Олам ха-зэ", этот мир, сменится Олам ха-ба, будущим миром, в котором все будет иным - что Бог приблизится к человеку, что наступает иная эра. И в этих же терминах пишет апостол Павел, которого многие еврейские писатели несправедливо упрекают в отрыве от иудаизма: он весь жил иудейскими понятиями. "Проходит образ мира сего", - говорит апостол Павел, и Христос говорит о двух мирах, о двух веках, о двух эонах. Только Он говорит о том, что с Его явлением кончился Ветхий мир и начинается история Нового. И само это, само по себе, оно не противоречило упованиям фарисеев и книжников. И мы знаем, что многие фарисеи и книжники обратились в христианство.

Закон, который был дан Богом на Синае и далее, апеллирует к человеку, к его воле, к его совести, к его разуму. Но он не дает человеку сил исполнить то, что он повелевает. Поэтому апостол Павел сравнивал его с оградой, да и в Талмуде он называется "оградой" В Пирке-авот говорится: сделайте ограду, закон. Он ограждал, он выполнял преимущественно функцию охранительную. Что является в Новом мире, который возвещает Христос? Благодаря непосредственному теперь уже взаимодействию Бога от человека возникает та сила, которую мы называем "благодатью", которая помогает человеку становиться исполнителем Воли Божией. Для этого уже не нужно выполнение всего корпуса ритуалов ветхозаветных. Этот корпус существовал, как защитное приспособление, которое должно было сохранить нацию и веру в могущественном языческом окружении. Когда функционально это было не нужно, многое из этого отпало. Священные авторы, которые собирали постановления Торы касательно ритуалов и запретов, пользовались всем - самыми архаическими представлениями, табу. Половина законов, которые там есть, уже существовали прежде - у древних вавилонян изаимствованы оттуда, у древних хананеев, у жителей государств Финикии и Эблы. Но важно было, чтобы было какое-то религиозно-правовое, обрядовое, жизненное целое, которое держало бы народ, цементировало бы его, как некую крепость среди языческого моря.

В эволюции часто происходят следующее явление: защитные механизмы организма становятся не защитными, а тормозящими. Нередко так бывало и в нашей истории. Броня Торы становилась часто столь неповоротливой, что мешала духовному развитию. В Талмуде с "Не делай слишком большой ограды Торы, иначе она обвалится и задавит насаждения". Весьма поучительное предупреждение. Это происходило неоднократно. Человеку свойственен ритуализм, и тут дело совсем не в евреях. Каждой цивилизации свойственно тяготение к многочисленным обрядам, которые бы связывали воедино жизнь, будь то конфуцианские правила, будь то римские законы - все это системы, которые функциональное значение. И она может превращаться в самодовлеющее начало, может становиться фетишем, может мешать жить и т.д. Когда Христос выступал против книжников и фарисеев, Он выступал против их злоупотребления формой. Он никогда не отрицал субботы: суббота, говорил Он, дана для человека, т.е. для отдыха и для праздника. Но когда люди делали из этого культ, когда они считали, что в субботу нельзя помочь человеку, вытащить его из беды, это уже становилось карикатурой на заповедь. И другие подобные вещи свойственны законничеству всех времен и всех народов.

Теперь мы снова возвращаемся к центральному пункту. Христианство есть Откровение Бога лично через Христа, которое мы познаем во внутреннем опыте, который отталкивается от Евангелия. Является ли это уходом от иудейского монотеизма, изменой, как нексчитают, паганизацией иудейства? Нисколько. Дело в том, что задолго до христианской эры в иудейском богословии возникла, ну, скажем, мысль о ипостасях в Божестве: и Руах Элохим, и Хохма (Премудрость) и Мемра - арамейское понятие о Слове. Все эти аспекты Бога действовали, как Сам Бог. Если вы возьмете наиболее ранние пласты Библии, вы найдете там Манеах Элохим (Ангел Бога) - Он был одновременно Богом. Есть некоторое саморазличение внутри Божества, есть некие лики внутри - это не значит, что это боги. И это не значит, что Премудрость Божия, Слово Божие и Дух Божий - это отдельные боги. И в то же время это не значит, что здесь лишь только описаны атрибуты Бога. Если вы внимательно почитаете Притчи Соломоновы, вы увидите, что Премудрость говорит о Себе, что Она присуствовала при самом сотворении мира, что Она была художницей и т.д. Т.е. Божественным Теофаниям, Богоявлениям свойственнен некий личностный аспект - они ипостазируются. И когда мы говорим о действии Слова Божиего во Христе, мы продолжаем, углубляем , развиваем веру Ветхого Завета - всемогущественное действие Слова Божиего. Когда мы говорим о Духе, который горит в огненных языках над апостолами, витает над Иисусом на Иордане, когда мы говорим о Духе, Которого Иисус обещает послать Своим ученикам и посылает, чтобы они потом шли в мир проповедывать, мы говорим опять о Боге, о том самом Руах, который созидает, поднимает, который пробегает по мертвым костям Иезекииля же и создает народ. Премудрость - апостол Павел говорит, что он исповедует Христа, Божию Премудрость. Хохма - вот кто это. "Логос" - слово, которое употреблено Евангелием от Иоанна - это лишь перевод греческим шрифтом чисто ветхозаветных понятий, конечно, углубленных. Таким образом, Троичное богословие, бесспорноь сложное - и сейчас нам неуместно говорить об этом подробно - я лишь намекнул на то, что оно все коренится в ветхозаветном богословии и никакого отношения к многобожию, язычеству не имеет.

Другое дело, что попав в языческие страны, христианство, конечно, впитывало элементы язычества. И сами евреи, попадая в различные страны, тоже впитывали эти элементы. В скобках, могу привести случай. Раскапывали ханаанский город, нашли там остатки и там было видно, как приносилась жертва, какие части шли жрецу - все оказалось так, как в книге Левит. А евреи только что пришли - значит, они заимствовали это у хананеев. И херувимы, которые охраняли ковчег, тоже нееврейского происхождения, и множество , множество других вещей. Народы все взаимодействуют, культуры взаимодействуют - ничего страшного здесь нет. Когда это начинает вредить, с этим приходится бороться.

Итак, первые христиане не только не вызывали агрессии, подобно той, как вызывают сейчас иногда в Израиле, но они находились в любви у всего народа, как пишет книга Деяний. Их любил, как очень благочестивых людей. Многие фарисеи к ним примкнули, ка опять книга Деяний. Даже рабби Гамалиэль, внук великого Гиллеля, относился с симпатией к христианам. Даже сложилась потом легенда, что он потом стал тайным христианином. Во всяком случае, на суде, когда саддукейский Синедрион пытался осудить апостолов, о н заступился за них и сказал: "Мы не знаем, может, это дело Божие? Не следует их преследовать". Когда апостола Павла предали церковному трибуналу, то фарисеи восстали на его защиту, когда он крикнул: "Отцы и братья, я фарисей, сын фарисея. Меня судят за чаяние воскресения мертвых!". И фарисеи набросились на саддукеев и сказали: "Ни в чем не повинен человек. А если ангел или дух говорил им, то мы можем стать богопротивными". Мы знаем, что был убит саддукейским Синедрионом апостол Иаков, брат Господень. Из Иосифа Флавия известно, что это так возмутило фарисеев - противников Синедриона - что они отправилилсь к римлянам, потребовали смещения первосвященника, что и произошло. Это вызвало большое недовольство, как пишет Иосиф Флавий. Больше того, для первых хри стиан, когда стали появляться христиане-язычники, евреи были элитой. Вот доктор Флуссер говорит, что евреи могли бы стать в христианстве типа брахманов каких-то, таким классом, кастой. Конечно, это очень было возможно, но я думаю, что как раз это-то и над о было избежать. И евреи-христиане уже претендовали на это. Более того, христиане из язычников к этому были крайне склонны: еще в V-ом и VI-ом веках люди, когда освящали урожай или освящали дом, и вообще, совершали какие-то сакральные действия, обязательн о звали еврея, потому что считали, что его благословение действеннее - люди-христиане, обыкновенные там греки, персы...Я не отрицаю, что на евреях могла почить такая тайная Благодать. Но как народ буйный (а мы этим отличаемся), жестоковыйный - Бог именно таких и выбрал, потому что тихие бы никогда бы не могли создать мировую религию - евреи, конечно, не должны питать свою гордость. Она у них и без этого достаточно развита. Напротив, здравое смирение им полезней всякого сознания своего собственного достои нства. Я имею в виду, в обычном смысле слова. Не унижение, конечно, хорошо для человека - не носиться со своей избранностью. Это выглядит очень навязчиво, некрасиво. Впрочем, это мы можем говорить внутри себя. Скромность никогда никому не мешала. Чтобы н е надоедать...Мы и так слишком много сделали в мире - начиная с Библии и кончая последними военными событиями, мы очень много заявляем о себе. Но это так, в скобках.

Теперь перейдем к следующему положению. Когджа стали креститься первые язычники, то большинство евреев сказало: "Как, не приняв Моисеева Закона, они становятся христианами?! Нет, они должны пройти через обрезание и все прочие вещи". Это стало преп м, потому что это было трудно. Для многих греков и римлян это было совершенно неприемлемо. Не надо забывать, что обрезание было принято в Египте, у мусульман-арабов и т.д., а в западном мире совершенно не было такого. И тогда был собран апостольский Собор , о котором, может быть, некоторые из вас слышали. В 51-ом году, в Иерусалиме, было решено, что евреи-христиане могут соблюдать все обычаи Закона, но христиане от язычников освобождаются от этого. Дальнейшее развитие Церкви показало, что это было очень ва жным фактором в распространении христианства в мире, а евреи-христиане продолжали жить замкнутыми небольшими общинами, читали Библию на иврите (между тем первые, начальные, языческие Церкви - Септуагинту. Это была их Библия). Там читалось на иврите, соблю далась суббота, они сохранили первоначальное название - первоначальных христиан называли "ноцрим" - "назаряне", по имени Йехошуа ха-Ноцри. Так и называли себя "назаряне", ноцрим, или "эбионим"(бедные). У них были свои епископы, свои храмы. Когда после вос стания Бар-Кохбы евреи стали возвращаться в Иудею, из Батанеи в Назарет прибыли опять родственники брата Господня, близкие к Христу люди. Там они жили - у них были свои очаги, храмы были построены небольшие.

В середине 2-го века Иустин Мученик писал, о том что он знает (он жил в Палестине) таких людей, которые соблюдают Закон и живут по-христиански. Все это просуществовало до тех времен, пока в Палестине не начались войны, разгромы, выселение. Потом п рабы, и христиане-евреи исчезли - впрочем, и сами евреи оттуда были вытеснены в значительной степени. Такова была первоначальная история иудео-христианской Церкви. Она имела у себя таких авторитетов, как апостола Иакова - брата Господня, апостола Иуду, Симона. Кое-что о ней рассказывают раннехристианские писатели, но мало.

Прежде чем перейти к дальнейшим судьбам, еще маленькое замечание. Однажды я спросил одного еврея, который стал недавно считать себя религиозным, считает ли он истинным иудаизм - истинной религией. Вопрос немножко был грубо поставлен, но так - для а... Он ответил, что считает его истинной для евреев. На что я возразил ему, что истина может быть только для всех, или ни для кого. Или это истина, или это ложь. Если дважды два для китайца - это четыре, то оно должно быть и для индуса тоже. Следовательн о, не может быть специальной еврейской религии. Могут быть национальные обычаи, могут быть - если наша вера истинная, а я исхожу из того понятия, что мы веруем в Единого Бога и тезисы тех лиц, которые говорят, что христианин переходит в услужение чужому Б огу...Какому чужому Богу, когда Церковь устами Св. Иустина прямо говорит, обращаясь к раввину Тарфону: "Не иному Богу мыв поклоняемся, как Тому, который вывел ваших отцов из Египта рукою крепкой, мышцей высокой". Это есть свидетельство Церкви - мы тому же Богу поклоняемся. Что касается мнения о Боге, то еще Иосиф Флавий гордился тем, что евреи не опускаются до каких-то споров богословских. Были различные концепции - мы знаем, что были фарисеи, саддукеи, зелоты, караимы, каббалисты, реформаторы, всякие был и. Все это было внутри иудаизма. И редко возникали такие тяжелые преследования, вроде как преследование хасидов или же гонения на Маймонида и Спинозу.

Так вот, иудейская религия задумана - я употребляю этот термин специально - Богом, как мировая религия. Это явствует из всей Библии... ...мировой религией она не может быть, будучи при этом одновременно национальной. Она не может оставаться в рамках Израиля. То, что было сложено в рамках нашего народа, должно быть, и вынесено было для всего мира. И вот, несмотря на взаимные конфликты, вз аимные обвинения, взаимную борьбу, о которой я сейчас не буду говрить, мысль о родстве и близости двух вер сейчас все более и более становится очевидной. Мартин Бубер называет Христа "центральным евреем". Доктор Флуссер говорит, что Христос - это не Цезарь: раньше он азъединял евреев, теперь будет объединять. Дизраэли (лорд Биконсфильд), знаменитый английский деятель,говорил о том, что вместе с Евангелием семитическое культурное начало было внесено в Европу и уже стало неотделимо от Европы. Так жен думал знаменитый историк церкви Неандр, который перешел в христианство в сознательном возрасте в 19-ом веке, так же думал Бергсон и многие другие. Я не думаю, что такие попытки, которые предпринимал Иосиф Рабинович и другие, имели смысл. Работа Рабиновича была попыткой все-таки ассимилировать еврейские группы. Во всяком случае, она была очень непоследовательна. Я думаю, что будущее должно бы ршенно иным. Если есть евреи, которые умеют относиться с уважением к высшим духовным ценностям, они могут признать во Христе великого учителя и пророка - высшего из их народа. Мы же знаем, что Он более чем пророк, и для нас Его голос - это голос Божий. Эт им сказано все. Его Лик - это лик Предвечного. Большего, чем это, добавить невозможно. Большего нам даже не нужно. Никто никогда этого не мог сделать, ни один человек не мог дать такого.

Сейчас в Израиле, конечно, обстановка сложная, и мы не знаем, как там пойдет дело в религиозном отношении - но факт остается фактом, что люди религиозно верующие составляют там меньшинство. Большинство людей вообще отпало от всякой веры и играют т й отцов, а на самом деле живут в бездуховности. Мы должны считать добром, если этим людям будет не навязана какая-то официальная государственная религия, как бывало в прошлые века, а будет открыт свободный путь выбора. Если они вернутся к иудаизму - хорош о, если они будут искать каких-то иных выходов - хорошо. Если они придут к христианству, они от этого не перестанут быть евреями, а только прочнее свяжутся со своей традицией - но уже не в архаическом смысле и не в замкнуто-национальном, а в широком, всем ирном, могучем, как само начало Церкви.

Благодарю за внимание. Шалом.