Александр Мень

МИРОВАЯ ДУХОВНАЯ КУЛЬТУРА

К оглавлению сборника: Мировая духовная культура. Христианство. Церковь. Лекции и беседы. - М.: Фонд имени Александра Меня, 1995. 671 с. Тир 10 000. 2-е изд.: 1997.

НИКЕО-ЦАРЕГРАДСКИЙ СИМВОЛ ВЕРЫ

Беседа четвертая

Сегодняшняя наша тема в каком-то смысле узловая. Узловая потому, что, как я уже вам говорил, часть "Символа веры" о Творце Мира, она общая для нас с иудаизмом и другими монотеистическими религиями. А специфика христианства начинается со второго раздела - с веры во Иисуса Христа. Поэтому-то мы и называемся христианами. Не просто верующими, а христианами, потому что для нас высшее Откровение осуществляется в личности Иисуса Христа.

В прошлый раз я говорил вам о том, что означает имя Иисуса, Его историческое личное человеческое имя. Потом мы с вами говорили, откуда происходит слово "Христос", что значит помазанник, царь, мессия. Беглым взглядом окинули более 15 веков ветхозаветной истории. И подошли к самому важному.

В чем заключается смысл ветхозаветного провидения? В том, что мир не статичен, мир имеет историю, мир имеет цель и двигается к высочайшему Откровению Бога. Этого не знала ни одна из великих религий мира. Все они, так или иначе, представляли себе бытие, в принципе, неизменным. Пророкам же открылось, что бытие - как стрела, пущенная в некоем направлении. Что полнота Божиего присутствия - это не данность, а некая цель. И поэтому они говорили о Царствии Божием. Ибо сегодня Бог не царствует. Совершается физическое и нравственное зло. Смерть и преступление - это не есть царствование Бога, это царство стихий и злой воли человека. Царствие Бога означает полную реализацию его благих Замыслов. Древний основатель ветхозаветной Церкви Авраам, а за ним и Моисей, приняли Бога как многомилостивого, полного милосердия, любви и сострадания. А в мире не это осуществляется. Отсюда вывод, что Царство Божие есть нечто ожидаемое, грядущее. Но для этого должно было произойти Откровение Всевышнего, так, чтобы Он прикоснулся своей абсолютной непостижимой Личностью, соприкоснулся с личностью человека. Это казалось немыслимым, казалось невместимьм. Как может человек смертный человек, конечный человек - познать бессмертное и безграничное? И вот это происходит в опыте пророков. Но их опыт заключается не только в том, что через них Бог говорил Миру, и не только в том, что Он открывал Свою волю и открывал нравственный закон как форму служения Всевышнему. А также и потому, что этот опыт давал им возможность увидеть грядущее, увидеть приближающееся, явление Сущего.

В книге пророка Исайи мы читаем: "О, если бы Ты разверз небеса и сошел!"

И вот это напряженное ожидание, что Бог придет в Мир, что Он откроется Миру, что Он принесет Миру величайшее Свое Откровение, которое воспримут все народы, оно либо не осуществилось никогда и было иллюзией, было обманом. Либо осуществилось. Но если осуществилось, то мы знаем, где и когда.

Сколько бы мы ни просматривали историю, свершившуюся на земле с тех времен, когда жили пророки, сколько бы ни было великих мудрецов, подвижников и святых, мы находим только одну единственную личность, в которой это Откровение действительно реально осуществилось.

Он - единый, так учит нас "Символ веры". Единый Господь Иисус Христос. Он - Сын Божий.

Что это означает? Разумеется, когда мы говорим о Непостижимом, о Божественном, мы употребляем земные термины, человеческие термины. На человеческом языке сын - это тот, кто рожден от отца. Мир, Вселенная, человек - не рождены от Бога, они Им созданы. Из небытия Он дал им бытие. Не из Себя, а как бы из ничего. На небытие построил Он бытие. Это очень важный момент - и в нашей литургии, в литургии Василия Великого, и в литургии Иоанна Златоустого повторяются великие слова: "Ты из небытия в бытие всех привел". Из небытия в бытие. Логическая пропасть, духовная пропасть, реальная пропасть лежит между созданным, тварным и Абсолютным, Божественным.

И для того чтобы эта пропасть была перейдена, необходимо откровение Божие, шаг какой-то.

Так вот, если Мир - это творение Божие, то явившийся в него Иисус Христос - это не Божие Творение, а Сын - Он родился от Бога. Родился в глубинном, мистическом, таинственном, божественном смысле. В Библии, как и вообще в восточных языках, слово "сын" обозначает причастный, непосредственно причастный. Человек, который внушал надежды, назывался сыном надежды. Человек, исполненный греха и зла, назывался сыном погибели. Гости на брачном пиру назывались сынами брачного чертога. Ученик пророка (и сам пророк) назывался сыном пророческим. То есть понятие "сын" означало не просто рождение по плоти, а духовную внутреннюю причастность. И когда Евангелие от Марка, самое древнее, как полагают историки, говорит об Иисусе Христе Сыне Божием, оно говорит нам тайну великую: этот земной человек, который разделил с нами рождение и смерть, страдание и усталость, чувство голода и сострадание, радость и печаль - Он одновременно принадлежит миру божественному. Он не сотворен, а Он рожден от Высшего. "Я и Отец одно", - говорит Он. И это не просто одно из излияний от Бога, а это нечто уникальное в своем роде. Поэтому "Иисуса Христа, Сына Божия,

Единородного". Единородного. "Иже от Отца рожденного прежде всех век". Это означает, что это рождение не есть событие во времени, что вот когда-то Его не было и когда-то Он возник. Прежде всех век - когда не было времени, когда вот эти слова "до" и "после" не имели смысла. Рождение происходит в вечности Вне времени.

Конечно, это величайшая тайна, тайна, связанная с тем, что Бог есть Любовь. Но не просто любовь к кому-то, хотя бы к своему творению. А Он есть сама любовь, реализующая себя внутри. Для того чтобы почувствовать тайну божественной любви, вспомните икону Рублева "Троица". Где трое сидят за столом и ведут молчаливую беседу. Единство связывает их. Они - трое, но они одновременно - одно. Как сокровенное, как непостижимое, как безусловное и абсолютное.

Когда Бог создает мир, в тот момент Он выходит из Своего тайного для нас Бытия, Он становится Богом действия, Богом-Словом. В молчании Бог произносит свое слово - говорит один из средневековых мистиков. Слово Божие в Библии обозначает одновременно действие Божие.

Древнееврейское "давар" и древнегреческое "логос" означают и разум, и смысл, и деяние одновременно. Когда Бог действует, действует Его Слово, Его второе Я. Второе божественное Я. И оно уже постижимо для нас в большей степени, потому что второе Я Бога - это и Творец, и Любовь, это и многое другое. Поэтому, когда творит Сущий, Он творит через Свое Слово. Поэтому сказано: "В начале было Слово". Это начало не во времени "И Слово было у Бога. И все через него создано", - говорит апостол Иоанн, и "Символ веры" повторяет: "Имже вся быша", т. е. через Него все стало осуществляться.

Составители "Символа веры", отцы Церкви, зная, что для многих людей казалось более понятным, рассудочно более объяснимым, через здравый смысл более прозрачным представление о том, что было время, когда не было Логоса Божиего, подчеркнули, что он "омоусиус" - по-гречески, омоусиус значит "единосущный" Отцу. Это не другой Бог, это не низшее по отношению к Отцу существо. А это тоже Бог, единый по существу, и это постигается через символы, через образы. Недаром Гегель говорил, что "Символ веры" наш изложен не в умозрительных понятиях.

"Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу". В чем заключается этот образ? Когда горит костер или любой огонь, если мы подходим к нему и зажигаем от него другой огонь, они принадлежат одному огню, но тот не убывает, и оба костра, когда один зажжен от другого, представляют собой одну огненную природу. Точно так же, рожденное внутри божественного Бытия. Слово принадлежит природе Бога. Это очень трудно вместить людям. И на протяжении нескольких столетий возникали учения, которые пытались как-то истолковать это, и долгая борьба, которая велась вокруг Вселенских Соборов, показывает нам, насколько это действительно трудно вмещалось людьми.

Что же не вмещалось? Не вмещалась и вторая тайна Христа, что Он не только божественное начало, но и человеческое. Вот последовательно идущие отступления от христианской веры - арианство. I Вселенский Собор был созван в 325 году в борьбе с Арием - учителем александрийским. Он говорил, что Логос когда-то не существовал.

Потом возникает учение о том, что Христос был человеком, на которого просто сошел Дух Божий. Тем самым Богочеловек разделяется во Христе. Так думали люди, которые группировались вокруг константинопольского патриарха Нестория. Впрочем, сам Несторий не очень, может быть, в этом был повинен, но дело не в этом.

А потом иные люди - православные, чтившие Христа высоко, отодвинули Его человеческую природу. Сказали, что в Нем была только одна природа, божественная. А человеческое в Нем это что-то такое второстепенное, маловажное. Между тем для Церкви это было немаловажно, это центрально, что Он из нас. Он не призрак, Он не какое-то видение божественное. И Священное Писание это подтверждает, что да, Он был подлинным человеком и подлинным Богом остается перед нами.

И, наконец, после этого монофиситского учения, отвергнутого на Вселенском Соборе, возникает более тонкое учение, монофиелитское. Греческие богословы пытаются доказать, что да, Христос был человек, и Он является истинным Богом, но воля-то у Него была одна, одна воля божественная. Но так ли это? А разве не молился Он в Гефсиманском саду перед смертью? Разве Он не молился Отцу: "Да минует Меня эта чаша"? Значит, Его человеческая воля сопротивлялась тому, на что Он шел. И была борьба внутри. Значит, нельзя считать, что у Него была только одна божественная воля. Значит, Он уникальное существо, полностью человеческое и полностью божественное. Потому что спасение к нам пришло, приобщение к высшей жизни - через Того, Кто одновременно принадлежит двум мирам. Вот в чем сущность исповедования о Христе "Символа веры".

Почему оно называется Радостной Вестью, Евангелием по-гречески? Потому что это весть не о том, что нас спас какой-то ангел или какой-то обитатель космических миров, или какое-то высшее существо А что спасти нас пришел Сам Создатель, Сам Творец в лице Логоса божественного. "В мире был, и мир Его не познал. Но свет, - продолжает евангелист, - во тьме светит, и тьма его не объяла".

Вот свет Христов светит в Мире. Человек всегда стремился расширить свою душу. Ему всегда было тесно в своих рамках, он хотел слиться с толпой, с народом, с природой. В этом стремлении есть что-то великое. Хотя есть и отрицательное. А великое в этом стремлении то, что мы с вами гораздо более таинственные и объемные существа, чем нам кажется. И нам действительно тесно в этих рамках, только в индивидуальных. Человек стремится к соборному охвату. И братьев, и сестер, и природы. И прежде всего, человек стремится соединиться с Богом, слиться с божественным. Во всех формах.

Может быть, некоторые из вас читали американского поэта Уитмена, который думал, что Он постиг божественное, растворяясь в дыхании прерий, чувствуя себя единым с травой, которая растет под ногами, с облаками, которые несутся по небу. Многие люди, переживая слияние с природой, чувствовали, что-то священное в них происходит, что-то необыкновенное и яркое. Может быть. многим из вас такое чувство слияния с природой знакомо. Какие это особые моменты! Слияние с полнотой жизни, в глубоком священном молчании. Произведения поэтов, живописцев, писателей говорят об этом слиянии.

Есть строки из "Войны и мира", которые вам всем хорошо знакомы. Есть стихи множества, множества поэтов, которых я не буду даже перечислять. Единство со всем. У Флобера имеется философская драма "Искушение святого Антония", ну, мне кажется, она не очень удачная, но там есть такой конец, эпилог драмы. Когда этот пустынник, подвижник, который боролся со страстями в своем сердце, вдруг чувствует, что вся природа вошла в него, что он летает вместе с птицами, что в нем живут и развиваются все существа, что в нем дышит вся вселенная. Это чувство не случайное. И, разумеется, мистики древней Индии и современные мистики Ирана, суфии, множество мистиков всех времен и народов жаждали вот этого слияния. Рассказывали такую притчу. По-моему, она тоже индийского происхождения, я сейчас не помню. О том, как жила на свете некая одухотворенная куколка, фигурка. Но состояла ее плоть из соли. И она все время хотела узнать, что такое море, что такое океан. И ей сказали: ты можешь это узнать только войдя в его воды. И вот она вошла в воду и стояла там. Стояла, и постепенно соленые морские воды ее омывали, и она познала океан только полностью в нем растворившись. От нее ничего не осталось, но она растеклась в соленых просторах морских вод.

На первый взгляд кажется, что эта жажда растворения присутствует и в Библии. В псалме 41 сказано: "Как олень стремится к источнику, так душа моя стремится к Тебе, Боже". Но на самом деле человек ветхозаветных времен знал, что прикоснуться можно только к сиянию Бога, к тому, что в Библии называется слава Божия, излучение Его, растекающееся по всей вселенной. Но это не Он, это не Он, а только корона, как бывает корона от солнца. Когда бывает затмение солнца, вокруг него корона. Это не солнце, а аура вокруг него. А с самим Богом слиться человеку нельзя. Когда пророк Исайя увидел славу Божию, он сказал: "Я должен умереть. потому что лицо Бога я видел". Лицо в условном смысле. Вот как понимал Ветхий Завет встречу с Богом. Встреча да, послушание да, любовь - да, конечно, ибо первейшая заповедь Ветхого Завета говорила: "Возлюби Господа твоего всем сердцем твоим, всем помышлением твоим". Но также говорит Господь у пророка Исайи:

"Как небо далеко от земли, так Мои мысли далеки от ваших мыслей". Это очень важное место, оно звучит как гром в Священном Писании. Потому, что все народы, на Востоке, на Западе, в Греции, Вавилоне, Египте, представляли себе богов человекообразными или, по крайней мере, природообразными. Уж человекообразными это естественно. Поэтому большинство изваяний и фресок, кто бы это ни был - Озирис, Зевс или Мардук Вавилонский, всегда это был образ человека. А в Библии мы слышим грозный и суровый голос Творца: Я Бог, а не человек. И вот только тогда, когда Бог Сам приближается к нашему бытию, когда Он входит в нашу жизнь, когда Он становится для нас человечным и близким, тогда возможно слияние. Только тогда.

Вот почему апостол Павел учит нас, что спасение, т. е. приобщение к Богу, возможно только через Иисуса Христа. И вера во Иисуса Христа означает слияние с Ним, принятие Его в сердце, означает, что мы вместе с Ним. Апостол говорил: "Я сораспялся Христу", т. е. мы вместе с Ним страдаем, вместе умираем, вместе можем воскреснуть. Таким образом, человечность Бога открывается через Богочеловека. И Богочеловек уже не провозглашает той страшной и грозной истины "Я Бог, а не человек". Он говорит: "Я человек, Я ваш брат".

Человеческое лицо Бога - вот что такое "Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, единосущна Отцу, Имже вся быша". Это Бог для нас, это Бог наш, это то Лицо Бога, как мы говорим, второе Лицо Святой Троицы, обращенное к человеку, к твари, к мирозданию, Которое и приходит к нам во имя любви.

В Евангелии от Иоанна мы читаем: "Так Бог возлюбил мир, что Своего Сына отдал, чтобы каждый верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную". Значит, в глубинах Божественного бытия лежит величайшая любовь к творению, и Он нисходит в наш мир. Мы говорим "нисходит", потому что тот мир высочайший, непостижимый. Он приходит в наш обычный мир, в повседневный мир, для того, чтобы нас приобщить к Себе. Не знающий страдания, познает страдание, не знающий ограничений, становится ограниченным в пространстве и времени, всемогущий ограничивает свое всемогущество. У многих из вас может возникнуть вопрос: "Почему же это явление не было каким-то торжественным, почему при звуках небесных громов и при явлении каких-то космических знамений Сын Человеский и Божий не явился среди людей так, чтобы они все постигли Его силу и славу". Здесь возникает центральный вопрос христианской жизни, этики и учения, связанный с проблемой свободы.

Человек подобен Богу, а значит, он свободное существо. Он не хочет быть свободным существом, он противится свободе, он бежит от нее, но это его природа. Он может ее исказить, унизить, но именно свобода делает его богоподобным. А раз свобода, значит, никакого насильственного явления, которое заставило бы отступить людей в страхе и бессилии.

Любое чудо Христово можно было истолковать как-то иначе. Одни говорили, что Он научился колдовству, фарисеи говорили, что Он с помощью бесов изгоняет болезни. Так и должно было быть. Так должно было быть, и Он недаром говорит нам, что если и мертвые воскреснут, не поверят. Почему? Потому, что вера есть готовность духа слушать Его, открыться Ему. Вера - это полет души навстречу Богу. Если этого нет, то все становится одномерным, костенеет, умирает. Голос Божий не слышен, потому что вера есть богочеловеческая тайна. Хотя она дается нам как некий дар, но этот дар мы должны уметь принять. Ведь без принятия со стороны человека она не реализуется. Этому учит нас вся Священная история, вся Библия и весь многовековой опыт Церкви. Принятие нужно. И вот для того, чтобы это принятие было добровольным, посланник неба, Бог, явившийся во плоти, должен был прийти без знаков земного величия. Вот почему уже пророки предчувствовали, что Он придет, действуя только силой духа. А в книге пророка Исайи, в 53 главе, мы находим образ Царя страдающего, изгнанного за правду, униженного перед народами, и цари земные восклицают: "А мы думали, что Он был наказуем и поражаем Богом, а Он взял на Себя грехи каждого из нас".

Он вошел в этот мир, а значит, Он должен был страдать. В нашем мире не страдать нельзя. В мире падшем, в мире греховном, не страдать нельзя, и чем более совершенна личность, тем более она страдает. И я уже говорил вам, по-моему, что Голгофа для Христа началась с первого момента Его рождения, когда Он вошел в наш мир, полный зла. Вот это соприкосновение со злом было для Него страданием постоянным, всегда. Ему было тяжко, Ему было мучительно. Но ведь это и был Его Крест.

И принять Христа люди должны были свободно и добровольно. Когда император Константин сделал христианство государственной религией, принимать христианство стало выгодно, ибо его исповедовал сам император и придворные. Совсем другая ситуация. А Господь Иисус пришел из маленького, никому не известного городка, не был Он поддержан ни школами авторитетных учителей духовных, не имел Он никаких влиятельных лиц в своем окружении. Он был просто Учителем из Назарета. И надо было слышать Его слова, понять их вещий, вечный, священный смысл, принять Его сначала как учителя, и тогда открывалась Его божественная тайна.

Недаром Он ученикам ее открыл не скоро и даже не открыл, а она сама открылась в них, и это было при обстоятельствах удивительных.

Был момент, вы все его помните, когда земная слава пришла к Иисусу, когда Он умножил хлеб и накормил голодных, толпа решила сделать Его вождем своего восстания, провозгласить царем, насильно, даже против Его воли. И Он бежал от них. Бежал, скрылся. Настолько стремительно скрылся, что пошел по воде, чтоб только уйти от них. Вы все, конечно, помните евангельский момент хождения по водам. И многие люди рассуждают, мог ли ходить Он по воде или не мог? Не только Христос, но и некоторые подвижники, святые, даже нехристианские, могут, есть свидетельства. Но не в этом совсем дело. Совсем не в этом дело. Господь Иисус шел не для того, чтобы показывать или демонстрировать кому-то Свою собственную силу. Совсем не для этого. А чтоб толпа не захватила Его насильно. Напомню вам еще одно известное это место. Вечер. Люди встали: "Вот это наш истинный вождь". А Он тихо говорит ученикам: "Идите в лодку, садитесь и на другой берег плывите". Они отплывают. Он остается с народом как бы не уходя от них. Ликующая толпа зажигает костры, спускается вечер. А Он уходит на гору молиться. И вот когда уже никто ничего не подозревает, Он спускается с горы и стремительно движется за учениками и настигает их, идя по воде. Это была форма бегства. Он скрылся от короны царской. Потому что Ему это было не нужно. Это была земная сила и слава. А Его слава была в другом.

Когда Ему пришлось уйти из Израиля совсем, Он странствовал в соседней Финикии, современном Ливане. Возвращаясь оттуда, Он спросил учеников однажды: "За кого Меня считают люди?" И они стали говорить, за Пророка, еще за кого-то. - "А вы за кого Меня почитаете?" - И Симон Петр за всех ответил. "Ты Христос - Сын Бога Живого".

А что это означало? Это означало - Ты устал, на Твоих ногах и одежде пыль, Ты изгнанник, у Тебя нет не только короны, но у Тебя и дома нет. Птицы имеют гнезда и лисицы норы. А у Тебя, Сына Человеческого, нет жилья. Тебе негде преклонить голову. Ты отвергнут религиозными учителями народа и мудрецами. Над Тобой посмеиваются богатые и власть имущие. Переменчивая толпа судит о Тебе по-разному. Быть может, Ты уже потерпел поражение. Ты был в родном городе Назарете, где Тебя изгнали. Чуть ли не хотели убить. Ты ушел из городов прибрежных, из Капернаума, из Хоразина. Ты тот, кто потерпел поражение, и ужасное. И мы все равно, несмотря на это, принимаем Тебя как Царя, как Мессию, как Сына Бога Живого.

Вот в том-то и заключается подвиг апостола Петра, что он признал в Христе Мессию не в какой-то момент Его торжества, хотя бы и временного, а в момент самого горького Его одиночества и отвержения. И поэтому Спаситель сказал ему: "Блажен ты, Симон, сын Ионин, ибо это не человек тебе открыл, а Отец, Который на небесах". Буквально Он сказал: "Не плоть и кровь". Плоть и кровь в Библии - синоним человека. Таким образом, свобода сохранялась всегда.

"Нас ради человек и нашего ради спасения сшедшего с небес". Иногда спрашивают: "С каких небес сошел Господь, почему Он сошел, разве Бог не всюду?" Я уже говорил вам, что Небо есть величайший зримый символ божественного, бесконечного. Он пришел из бесконечного в конечное, в наше.

"И воплотившегося от Духа Свята и Марии Девы и вочеловечшася". Что это значит? Это значит, вочеловечился Он, стал настоящим человеком, и Мария Дева является тем звеном в человеческой единой семье, через которое каждый из нас становится родственником, сродником по плоти Иисуса Христа. Иные из вас, те, кто впервые открывают Евангелие, удивляются, зачем там перечисляются вот эти длинные имена. Это родословие Христа, чтоб показать Его связь с древними библейскими праотцами и царями, а с другой стороны, чтобы показать связь с нами. Он Тот, у Которого есть человеческая родословная. Он наш брат по крови. По человеческой крови. "Воплотился от Девы Марии".

Я сегодня в конце покажу вам несколько слайдов о Деве Марии, чтобы вы еще раз подумали о Ней. Потому, что Ее место уникально в церковном сознании, в нашем богослужении, в церковном искусстве. И, конечно, вокруг Нее всегда создавались легенды, сказания. Образ Ее украшался подобно тому, как украшались драгоценностями Ее иконы в старинных храмах Востока и Запада, Москвы, Петербурга и других городов у нас и за рубежом, будь то Париж или иная другая столица. Так вот, почему здесь присутствует Дева? Почему Христос должен был родиться от Девы? Подумайте об этом, и вы поймете, что нужна была особенная душа, нужна была исключительная личность, которая призвана была стать Матерью Богочеловека.

Она должна была превосходить всех людей, живших до того. А значит, Ее горение любви к Богу должно было быть столь высоко, что немыслимо представить себе, что Она Свою любовь к Богу могла делить хотя бы с кем-нибудь.

Мы знаем целую вереницу женщин с такой любовью к Творцу, которые совершили монашеский подвиг жертвенности, самоотдачи. Это великие мученицы, великие подвижницы от древних времен до нашего столетия.

Да, они, конечно, отказались от семьи, иногда от дома и даже от жизни для того, чтобы принадлежать Господу. Так неужели Матерь Его была ниже их, неужели Ее любовь к Богу была меньше их любви? Больше, конечно, больше. А если так, то Его рождение неминуемо должно было стать рождением девственным.

Что касается законов Природы, то тот человек, который мне скажет сегодня, что он знает все законы Природы, может оспаривать реальность того или иного чудесного феномена. Но боюсь, что таких людей нет и долго еще не будет. К тому же я уверен, что никогда не будет. Достаточно вспомнить о размере Вселенной... Следовательно, у нас нет никаких прав ограничивать власть Творца в Природе. Младенец рожден от Духа Святого. А что это такое? Дух Святой действует уже в Ветхом Завете. Мы видим там: пророк говорит силой Духа, царь, который послан для чего-то, на него действует сила Духа. Дух овладевает теми, кто говорит от лица Бога.

Поэтому при рождении Богочеловека должно было быть особенное воздействие Того Духа, Который говорил через пророков, Который входил в человечество уже не раз.

"Распятого за нас при Понтийском Пилате". Почему заурядный чиновник древнего мира, человек исключительной низосги, который казнил без суда и следствия многих, который за 10 лет своего правления вызывал только возмущение, попал в скупые строки "Символа веры", для чего? Это не случайно. Тут ничего случайного нет. Ни одного слова. Дело в том, что древний мир не знал одного летоисчисления. И в то время, когда создавался "Символ веры", единого летоисчисления также не было. Одни признавали счет от основания Рима, греки по Олимпийским играм считали, на Востоке по царям и т. д. Так вот, указание на этого человека, на Понтия Пилата, есть указание на точку истории. Что Христос воплотился не в воображении людей, не в мифологическом времени, а в конкретной исторической и географической точке, при Понтийском Пилате, пятом прокураторе Иудеи, который правил Иудеей с 27 года I века н. э., как теперь мы знаем, по 37 год I века н. э.

"И страдавшего и погребенного". Когда мы говорим о страданиях Христа, невольно возникает мысль, две мысли. Первая: разве не страдали мученики? Разве не погибали на крестах? На кострах?

Исключено, чтобы здесь было просто страдание Господа. Исключено даже с человеческой точки зрения. Даже если мы себе представим, что Иисус Назарянин - это просто человек. Давайте тогда подумаем, что же, Он слабее своего последователя Яна Гуса, который шел на смерть не дрогнув? И десятков других? Это невероятно. Почему в таком случае не Сократ является величайшим из учителей, а Христос, хотя и Сократ умер не дрогнув. Правда, он был старым, но вы знаете, что старость не уничтожает неприятия смерти. Мало кому хочется умирать - независимо от возраста. Значит, здесь дело было совсем в другом. Надо над этим задуматься. Страдания Христа - искушение, это было искушение Христа. Потому евангелист и говорит, что сатана оставил Его до времени, он искушал Его в начале Его пути, а потом снова. И когда Он говорил: "Пронеси чашу", Он говорил не просто о коротких минутах агонии, не просто о ночи пыток. Если вы хорошенько подумаете, то поймете, что это не так. Что в Нем, повторяю, чисто по-человечески должен был быть заряд мужества, безмерно превосходящий многих людей. Значит, здесь некая тайна мистическая. Она заключается в том, что Христос в этот момент воспринимал в Себя всю сумму зла человеческого. Он как бы выкупал человечество, беря на Себя все то, что накопилось в нем. Все то черное облако, которое тысячелетиями сгущалось над грешным человеческим миром, концентрировалось на Нем. И Он, как человек, мог это принять, а мог отвергнуть. Кроме того, Он мог ощущать, что не того Он ждал от людей. Как говорится в Послании. "Иисус Христос вместо предлежащей Ему радости претерпел страдания" То есть, когда Бог явился людям, это должно было быть величайшим торжеством человечества. Но произошло иное. Он поэтому страдает и за род человеческий, отвергший Его. Глубже мы никогда не дерзнем проникнуть, но мы знаем только, что это было божественное страдание. Человеческое начало во Христе могло принимать все мужественно. Божественная Его воля должна была принять то, что Божеству не свойственно: зло и тьму. "Он изъязвлен был за грехи наши, изранен за наше беззаконие, наказание мира сего было на Нем и язвами Его мы исцелились". Так говорит пророк древний. Вот это и происходило в страданиях Христа.

"И воскресшего, восставшего, в третий день, по Писаниям". "По Писаниям" - это слово здесь относится не только к воскресению, но и к страданию и ко всему.

"И восшедшего на небеса и сидящего одесную Отца". Опять-таки, повторяю, что здесь перед нами икона, перед нами символ. Восхождение Христа - то, что мы празднуем в день Вознесения Христова - это не есть полет Его. Я помню, лет двадцать назад у нас с группой богословов была длительная оживленная переписка на эту тему. Пытаясь как-то объяснить это, один из них говорил, что да, Христос летел через все слои стратосферы, чтобы освятить космос. Я не думаю, чтобы в этом был какой-то смысл, в таком понимании. Восхождение к Богу означало и означает, что Его бытие Богочеловека стало полностью иным. Оно стало таким же универсальным, вселенским, как бытие божественное. Иисус Назарянин во дни Своей земной жизни был ограничен в пространстве и во времени. Вы помните, в Евангелии написано: Он ушел, Он удалился, Он нуждался в пище...

А когда происходит Вознесение, то Он одновременно бывает повсюду. Он обретает, как Он Сам сказал, явившись ученикам, обретает всякую власть на небе и на земле. "Дана мне всякая власть", - говорит Он. Дана - значит, до этого Он ею не располагал. Теперь Он уже всевластен. Он управляет Вселенной, она проникается духом Христовым. Начинается одухотворение мира. С Его пришествием. Постепенное одухотворение мира. Недаром Тейяр де Шарден, известный ученый-богослов нашего времени, говорил о космическом Христе. Что вся плоть мира стала плотью Христовой, все тварное материальное мироздание стало Его плотью. И в этом тайна Вознесения. Поэтому, когда Тейяр де Шарден находился в пустыне в экспедиции, и в качестве священника он должен был совершать литургию, и у него не было ни чаши, ни хлеба, ни вина, т.к. это было в глубинах Азии в Монголии, то он поднялся на одну из гор до восхода солнца и наблюдал, как пробуждается мир, как приходит свет на небосклон, как оживает пустыня, как уходит серп луны и поднимается солнце. Он переживал эти события как литургию. Подобно Святым Дарам поднимается солнце, и он так и чувствовал, что это Святые Дары. Потому что вся тварь - и воздух, и горы, и живые существа становится плотью божественной.

Вот почему наша Евхаристия - это космическое таинство. Потому что хлеб и вино - это есть природа. Это плоть Христа, питающаяся соками земли. Это пшеница, которая есть символ рождения... Это то, что входит в нас и дает нам жизнь. Природа перестает быть безграничной.

Сейчас часто говорят - экологическая этика. Справедливо говорят. Но основа экологической этики может только тогда быть заложена, когда мы почувствуем сердцем, что природа - это божественная плоть, что Он освятил ее. Он, Кому это дано как власть.

И наконец, Он завершает историю: "И паки грядущего со славою. Судить живых и мертвых". Это находится за пределами истории. И думаю, что имело бы смысл остановиться на этом позднее. А сейчас я еще раз только хочу повторить, что то окрыляющее соединение с небесным, которое нам было бы невозможно, возможно теперь через Христа. Апостол Павел говорит нам: "Не я живу, но живет во мне Христос". Его сердце, Его глаза, Его любовь, Его нечто неповторимое и является главным для христианина, для внутренней индивидуальной жизни христианина. Тот, кто не принял в себе Христа, тот еще стоит в притворе, на пороге христианства, тот еще делает первые шаги. Главное здесь - это принятие Христа. В таинстве Крещения, а я буду говорить о нем потом, поются такие слова: "Елице во Христа креститися, во Христа облекостеся", т. е. в Христа мы оденемся. Он с нами близок. И ощущения Его близости становятся залогом того, что с Его помощью мы будем преображать собственную личность и собственную жизнь. Он говорил о том, что каждому человеку, кто верит в Него, будут даны великие силы. И это не фокусы, это не феномены. А это сила внутренняя. Это сила, которую мы должны не только взращивать в себе, но и нести в Мир. Мир всегда нуждается во Христе, всегда нуждался и будет нуждаться. И его людям можем нести только мы - те, кто в той или иной степени принял Его в свое сердце, несет Его, отображает Его свет в своей душе.

Спасибо.