Сергей Зик

Сергей Зик. Отец Александр Мень: пять бесед в "малой группе". // Приходские вести храма свв. бессребреников Космы и Дамиана в Шубине. № 4. Октябрь 1997. С.11

ОТЕЦ АЛЕКСАНДР МЕНЬ:

ПЯТЬ БЕСЕД В "МАЛОЙ ГРУППЕ

Трудно писать об отце (так мы все называли его). Подвиг жизни еще живо стоит перед глазами всех, кому выпало счастье знать его. Но и у тех, кто узнал о нем после ухода, -тому есть множество свидетельств.

Духовный, пророческий смысл его особого дара и пути, принесшего столь драгоценные плоды, с каждым годом все яснее открывается несчетному числу людей.

Отец Александр Мень - не только выдающийся священник, богослов, религиозный писатель, общественный деятель. Ныне это понимают многие в России и в мире: от тысяч читателей его книг до высших иерархов Русской Православной Церкви. Но он был неизмеримо большим: святым. Новым святым и мучеником России, несшим свое служение и подвиг зримо, ежедневно. Все знают, в какие времена, в какой обстановке!

Размах его деятельности поражает, как и ее плоды: непредставимо для возможностей одного человека. "Немыслимое на себе влача" - вот точная его характеристика, данная поэтом. Но со Христом в пламенном сердце - нет невозможного! Воистину, всю жизнь шел он за Христом и положил жизнь за Него. Стал христианином в глубочайшем, крестном смысле этого слова - до конца.

Отец Александр - свидетель веры апостольского духа в России (есть они и в наше время) и ее праведник, пробудивший людей от духовной летаргии. В последние два года жизни, совпавшие со значительными переменами в СССР, вся страна узнала его по ярким выступлениям на телевидении, радио и в прессе, в крупных зрительных залах. Миллионы людей были потрясеныогнем его проповеди; захвачены призывом к покаянию и духовному обновлению всей жизни. Во вдохновенных словах О.Александра им, впервые за долгие десятилетия, стал открываться величавый образ Христа.

Александр Мень звал каждого к подвигу веры, пусть самому скромному - хоть немного преодолеть себя. К непрестанным духовным усилиям, чтобы в глубине своего сердца, соединяясь со Христом в Евхаристии, реально ощутить Его вечную победу над миром. Да, мир во зле лежит. О.Александр Мень призывал искать зло не во врагах, не в "других", как бы нарочно для нас придуманных. Не уставал напоминать, что оно прежде всего - в нас самих. Отсюда и путь христианина ко Христу - преодолевая собственное зло, как и зло мира, любовью. Путь неимоверно трудный. Но при всех срывах по человеческой немощи нашей -единственно достойный, ведь жизненным идеалом, земным и небесным, становится Христос, средоточие и смысл Мира. Его спасение.

О.Александр Мень прошел свой жизненный путь именно так - в самоотдаче Христу и людям целиком, до конца. На таких людях стояла Россия, ими спасалась от непомерных грехов и бед. Да только ли Россия? Не весь ли мир стоит на них?

Христианство, говорил О.Александр в последнем публичном выступлении вечером накануне убийства, -не новая этика, а новая жизнь, которая приводит человека в непосредственное соприкосновение с Богом. Иисус Христос - человеческий лик Бесконечного. Неизьяснимого. Необъятного. Безымянного. И Он же становится называемым человеческим именем. Тем, кто Сам несет вместе с нами все тяготы жизни. В этом центр и ось христианства. Путь к Отцу только через Сына. Сын не оставил христианству ни одной написанной строчки, но сказал: "Я с вами во все дни до скончания века". Каждомоментно поддерживает Христос верных Ему, и в том - основа нашей веры.

С необыкновенной убедительностью отец показывал каждому приходившему к нему - с обычными сомнениями, колебаниями, неверием в свои силы, а то и малодушием - реальность, возможность такой жизни со Христом, преображающий путь веры. А ведь он знал, насколько человек запутан, слаб, насколько в нем свили гнезда всевозможные комплексы и грехи. Не понаслышке - на собственном опыте - знал он и тогдашнюю гнетущую обстановку в стране: зажим, застой, богоборческую идеологию и практику властей, их бесцеремонное, наглое вмешательство в приходскую жизнь, шаткость надежд на защиту церковным начальством, быстрый запрет печататься в своей стране. Жестокое преследование всякого инакомыслия, прежде всего - духовного, все опасности открытого исповедания веры не только в стенах храма, но на виду. Подсудность обучения основам христианской жизни детей, подрастающего поколения. И так - долгие годы агонии системы. Но он звал любящих Христа стоять в вере с достоинством и мужеством. Он верил в неизбежное преображение России, и видел его только со Христом.

Жизнь его прожита с горением и высокой целью. Наш духовный отец остается с нами, он всегда рядом на пути к Тебе, Отче, к Богу Живому.

Несмотря на нескончаемый поток выступлений, воспоминаний, книг, фильмов, передач, посвященных о.А.Меню за семь лет после гибели, а еще раньше - на огромный творческий материал, оставленный им самим, обобщенный образ о. Александра в широком общественном сознании пока окончательно не сложился. И это нормально. Не прекращаются выпады его недругов. Он и неживой не дает им покоя. Но есть еще одна сторона.

Нередко положительные образы известных личностей обретают со временем навязанные извне эпические черты, застывают в нечто общеобязательное, идеологизированное. Бывает так, увы, и в Церкви. Но личности более далекой, чем о. Александр, от подобной застылости, памятниковой самозначимости, от возможности подогнать ее под назидательный тип, я не встречал. При этом всем он оставался простым, обезоруживающе скромным, как раз обычным человеком в своей чудесной необычности. Мы должны остерегаться создавать новые мифы в наше время мифологий, массовой склонности людей к мифотворчеству.

Надо собрать и сохранить для будущего во всей возможной полноте реальную картину осуществления великого призвания о.Александра Меня, высветить цель и смысл его пути, его уникальный дар и облик. Многое уже сделано. Но далеко не все.

И сегодня, через семь лет после его мученической кончины, появляются все новые свидетельства об отце (среди них - и о посмертном, небесном влиянии на жизнь людей, не знавших ни его при жизни, ни его трудов), неизвестные раньше аудио- и видеозаписи выступлений и проповедей. Большой интерес представляют материалы его встреч с духовными детьми в "малых группах" по изучению Слова Божия. До двадцати таких групп он сформировал в неимоверно разросшемся приходе, направляя их деятельность и оказывая всю возможную помощь в тяжких условиях тех лет.

В одну группу, собиравшуюся с 1978 года в доме поэта Александра Зорина, попал и я. А.Зорин писал о наших встречах в своей книге "Ангел-чернорабочий", посвященной памяти отца Александра.

Отец не упускал нас из виду, и регулярно, раз в год навещал группу. Последние встречи с батюшкой ъ конце учебного года проходили на даче А.Зорина в Семхозе. После "отчета" и обсуждения программы на будущее мы задавали отцу вопросы более углубленного характера, интересовавшие всех, и неизменно получали его глубокие развернутые ответы, хотя он не знал вопросов заранее. У нас, к несчастью, не было магнитофона, чтобы зафиксировать его слова - ведь каждая мысль отца драгоценна.

Но я записывал за ним, и эти пять бесед в узком кругу, почти никому доселе неизвестные, ныне предлагаю читателям. Конечно, здесь не прямая речь отца, не буквальный текст, а лишь конспект, суть, то, что успевал записать, но и в таком виде записи, мне кажется, доносят ход его мысли и представляют несомненный интерес. Читатели, надеюсь, узнают в них черты его стиля, характерные обороты, оценят его неподражаемый юмор.

Беседа первая. 15 июня 1985 г. Семхоз

Вопрос. Расскажите, пожалуйста, подробнее о символике ветхозаветной жертвы, и, в частности, крови. Смущает, зачем нужно прославлять Бога лишением, жизни живого существа?

О.А.: В характере жертвы с незапамятных времен усматриваются три аспекта;

1. Магический - варварский, духовно-низменный аспект. Основная цель - задобрить грозные высшие силы за свои "делишки", дав им "долю". Здесь срабатывает человеческая психология мены, торговли, баланса интересов.

2. Аскетический - промежуточный аспект. Уже понимается необходимость восстановить утраченное равновесие отношений с высшими силами. Для этого нужно ущемить себя в чем-то, лишить себя некоей части, от чего-то отказаться, чтобы был успешным дальнейший путь.

3. Мистический. Жертва была трапезой, которая стала священной. Люди призывали Бога участвовать с ними в трапезе (оставлялась Его доля), стремились быть сопричастными с Ним. Самое животное приобретало сакральный характер, т.е. трапеза становилась причастием.

Главные аспекты: 1-й и 3-й. Можно сказать, что и наше обычное питье (хоть чай) и еда есть причастие природе - растениям, животным, минеральному царству. Человек, который не может есть, пить, - гибнет. Причастие жертвы носило, таким образом, у древних роковой характер.

Библейская жертва не понималась язычески грубо, здесь была демифологизация и духовная тайна.

О крови. Тут вплетается некий побочный элемент. Кровь - не символ, а синоним жизни (Левит 17, 10—16). Кровь и жизнь - тождественны. "Душа тела в крови, и Я назначил ее вам для жертвенника, чтобы очищать души ваши, ибо кровь сия души очищает" (ст. 11). Жизнь не человеку принадлежит, а Богу, и кровь жертвы, как ее синоним, не должна была потребляться, но выпускаться. Кровь олицетворяла присутствующую силу Божию, жертвенной кровью окроплялись и становились духовными родственниками по единству с Богом ( а не по плоти). Еще в каменном веке было такое понимание.

Итак, при жертве речь шла не об убийстве живого существа, а об употреблении его в пищу в присутствии и в соединении с Богом.

Архетип трапезы, восходящий к древнейшим временам, был использован Христом, как глубочайшее из человеческих установлений, но преображен Им в таинство, дающее единство с Ним (Евхаристия).

Вопросы: О символике голубя.

ОА. Голубь и змея были древними эротическими символами, еще в литературе шумеров. Но голубь, несущий ветку (масличный лист) в сказании о Ное и потопе, становится символом благой вести, радости. Святой Дух при крещении Иисуса Христа являет Себя первоначально в виде голубя, но далее Святой Дух нигде уже не символизируется голубем, а языками огня и др. В действительности голуби как биологические существа -не кроткие, а змеи - не мудрые. Другие ветхозаветные символы: семисвечник - символ древа мира, космоса. Храм, как и скиния - символ природы, образ мира.

О частом заблуждении

ОЛ.. Частое заблуждение: думают, что священник -посредник между человеком и Богом. Нет. Единый посредник между ними - Христос.

Беседа вторая. 21 июня 1987 г. Семхоз

В этот день на даче А.Зорина произошло событие, о котором мы просили молитвенно Господа много лет: о.Александр крестил маму участника нашей группы поэта Гриши Зобина. Сын принял крещение одиннадцатью годами раньше. Непростой путь ее обращения к Иисусу завершился вхождением в нашу духовную семью, и не было в тот день никого счастливее матери и сына. После совершения таинства, за радостной трапезой батюшка дал на наш подготовленный заранее, весьма развернутый вопрос куда более развернутый по сути ответ.

Вопрос. Христианская этика есть высший предел морали, ее плод — идеальный человек. Одновременно есть человек реальный, житейский, биологический. Гневаться — грех, но мы знаем из Евангелия, что и Иисус гневался на фарисеев. Или; надо любить ближних, прежде всего — родителей, но проявляется вечный закон непонимания поколений, проблема отцов и детей. И тому есть основания. Мы ведь и любим, не по крови, а по духу, иначе была бы возможна только родовая любовь. Таким примерам несть числа. Как устранить эти жизненные противоречия? Признает ли их учение Церкви? Или оно говорит лишь о должном.? А может быть, правы некоторые теологи, считающие, что заповеди полностью вообще невыполнимы для обычного человека в современном мире, кроме, скажем, запрета убийства? Заповеди, стало быть, являются только идеальной, недостижимой моделью морали. Как быть, зная все это, и не переоценивая своих сил?

О.А. В Ветхом Завете система запрещающих и предписывающих заповедей служила не только регулированию поведения, но и духовному прозрению. Чтобы человек не только тренировался, но и понимал. Пятикнижие Моисеево (Тора) насчитывает 613 законов, из них 248 положительных предписаний и 365 запрещений.

В Новом Завете на первое место ставится высшая цель: единение человека с Богом, максимальное приближение к Нему. Здесь уже нет абсолютизирования системы заповедей.

Евангельский идеал достижим - иначе не было бы святых. На ваш вопрос ответил Апостол Павел в посланиях к Римлянам и Галатам, и Апостол Иаков в Соборном послании. Состояние приближения к Богу возможно, но как дар Божьей благодати. А так, тренировкой, этого достичь невозможно. Ап. Павлом сказано: "Конец закона - Христос" (Рим. 10, 4), и он дает этим словам- глубочайшее развитие.

Христиане на протяжении двадцати веков часто возвращались к религии закона и думали, что этим можно обойтись, этого достаточно. Но даже полное соблюдение всех заповедей не будет означать праведности.

Павел говорит о законе веры. В понятие веры входит действие. И далее - четыре момента диалектики Апостола Павла:

1) усилие человека для того, чтобы исполнить заповедь;

2) сознание человека, что он не в состоянии быть праведным перед Богом;

3) наша вера, что спасение приходит свыше, как дар Бога, благодать;

4) если мы все строим на вере, то вера без дел мертва.

Наши действия, усилия, необходимо вытекающие из 4-го момента, снова приводят нас к 1-му, но "укрепленными" Божественной поддержкой нашей благой воли. Идеал? Но потому он и идеал, что мы должны к нему приближаться бесконечно.

Итог:

1) Господь зовет нас к святости, т.е. к посвященности Богу нашего сердца (и это должно расти в нас динамически);

2) призывает нас к безгрешности, но, не имея внутренних сил самим стать безгрешными, мы должны стремиться к этому постоянно;

3) это невозможно путем только вырывания греха -надо подниматься выше и выше, создавая в себе среду, неблагоприятную для греха. То есть - все еще оставаться грешными, временами впадая в грех (т.к. не грешить мы не можем), но с покаянным чувством неуклонно противодействовать греху, со смирением совершать труд спасения.

Ветхозаветные заповеди в целом соответствуют тому, что возможно для человеческой природы, но противодействуют буйству звериной природы в нас.

О 7—и заповеди. Обезьяны - существа полигамные. И мы легко можем сойти в этом на их уровень. Но моногамия дается как задание, поскольку человеческая личность неповторима, едина. В браке достигается единство двух, одна плоть, одно существо.

Вопрос. Почему женщин не поставляют в священнослужители?

О. А. Сан священника и епископа связан с Евхаристией, а там, на Тайной Вечери, присутствовали Христос и двенадцать апостолов - мужчин. Т.е. в Церкви сохраняются символы той реальности. Вот почему женщины не служат в церкви.

Беседа третья. 19 июня 1988 г. Семхоз

Тема: "О Троичности и Святом Духе".

О.А. Всякий догмат, приоткрывая завесу тайны, имеет некоторую практическую значимость. Догматы даются не для любознательности. Непредставимая, невыразимая тайна Троичности - какое она имеет отношение к человеку?

В природе, всюду мы замечаем, осмысливаем многоединство. Это наводит на мысль о триединстве самого Творца. Канонизированный десять дней назад преподобный Андрей Рублев в своей " Троице" противопоставил идеал любви разделяющемуся миру. Дубрава в Мамре, где Авраам увидел трех мужей и воздал им поклонение, хотя сказано: "Явился ему Господь"; здесь предвозвещение тайны Троицы, полное откровение о которой дано в Новом Завете; эта дубрава была оазисом около Хеврона. Троичность является образцом, идеалом человеческих отношений.

Абсолютное начало пребывает выше всех определений. Но Бог в акте (действующий, любящий, говорящий) и есть вторая ипостась Бога, Его второе "Я". Оно открывает Себя человеку, дает нам возможность воспринимать Себя и до какой-то степени понимать.

Когда Бог-Отец творит мир, Он творит Словом, из Бога безмолвствущего становится Богом, говорящим Слово (Ин. 1). "Слово", по-еврейски "давар" - имеет много смыслов, означает действие, смысл, разумение, творение, разум. Писание - полисемантично.

Слово Божие в Ветхом Завете означает Силу Божию.

Христос является для нас образом (иконой) Отца. Мы видим Отца не непосредственно, а только через Христа.

У язычников был Бог животный, природный, у философов - Бог отвлеченный, абстрактный, и только в Ветхом Завете мы встречаем Бога Живого.

Любовь, воплощение Христа - вот действие Бога в мире. Но Он действует также и Духом Святым. Духа знали и ветхозаветные праведники. Еврейское слово "руах" означает и дух, и ветер.

Христос нам явлен через историю, воплощен, а Дух Божий не воплотился, Он действует свободно, ни с чем не связан, т.е. Он - не человек, и неверно изображать также и Бога-Отца в виде старца. Он неизобразим.

Дух Божий, или Святой - Он же и "Утешитель", т.е. "заступник".

Языки огня и трепещущие крыльями птицы - это условное изображение Бога-Духа Святого. Он - не человек.

Если Логос - творящий принцип, то Дух Святой, "Иже везде сый и вся исполняли" - животворящий принцип. Отец смотрит на нас глазами Сына, а действует через Духа Святого. Отец творит мир Словом (Христом Оно становится после воплощения - "Слово стало плотию", Ин. 1, 14), а действует Духом Святым.

Представлять Дух Божий в виде безличной стихии -неверно. Все Божественное имеет высший личностный характер, это "Лица". Дух Божий соединяет нас с Богом. Мы общаемся с Богом через Христа в Духе.

Беседа четвертая. 1 ноября 1988 г. Москва

Освящение отцом Александром моей, полученной после многолетних мытарств, однокомнатной квартиры. Самое получение - чудо, реальное, совсем не метафора. Господь услышал о.Александра и наши молитвы, даже маленьких дочерей Зорина. И вот в одной жилищной "связке" перебрались из жалких комнат в коммуналках в отдельные квартиры два духовных чада отца - Женя Березина, жившая в Пушкине, и я. До того мы с ней даже не знали друг друга. У обоих -просто безнадежные ситуации по жилищным законам. Но Господь знает нужды своих страждущих иначе, чем чиновники от жилья. Женя "случайно" выходит на мою работу с малореальным предложением, но... заваривается изматывающий бюрократический процесс обмена площадей между нашими службами и между столицей и областным райцентром Пушкино. А в результате мы получаем отдельные квартиры, сначала я в Москве, через полгода Женя у себя, возле Новой Деревни. Чудо!

Все счастливы, особенно - отец. Зная от нас, он следил за всеми перипетиями многомесячного "дела", вознося горячие молитвы. О действенности его молитв знали по себе очень многие прихожане.

И вот он с Женей приезжает ко мне в новую квартиру, а всего набежал двадцать один (!) гость. Как рассадить такую прорву при моих трех стульях в малогабаритном "блоке"? Выручила Марианна Вехова, она оказалась соседкой, "в трех домах" от меня: дала две длиннющих доски. На них и усаживаются гости. После благодарственных молитв и чина освящения, за уставленным столом, мы предлагаем отцу тему.

Тема: "Иудейское и христианское",

О. А. 1. В начале рассмотрим вкратце схему: раса -народность - культура. На определенном этапе эволюции вид Homo Sapiens разделился на две расовых группы: европеоидную (потом самое разделившуюся на белую и черную расы) и монголоидную (желтая раса). Особенности этих групп сложились, видимо, в нижнем палеолите из-за климата. Они были тогда устойчивыми из-за неподвижности человеческих популяций. Они не метизировали с другими. Заметны устойчивые черты черепа и характера.

Народ же возникает тогда, когда существует общая культура. Культура — главное, что составляет любой народ. На ее фоне возникают определенные психологические черты, которые культивируются.

Христианство — вселенская религия, но не нивелирующая. Так говорит академик Д.С.Лихачев.

Говоря об избранничестве, Мы знаем, что" Бог щедр на это. Например, у греков просматривается эстетическое призвание. У римлян - призвание к праву, юриспруденции. Израиль одарен духовным, религиозным призванием. Безмерное богатство Божие, данное всем народам, осуществляется во взаимопроникновении.

2. Духовность. Она была, кроме Израиля, и у индийского народа. Но среди индусов распространились религии развоплощения, со стремлением уйти от бытия. Боговоплощение не могло совершиться у индийцев, как и в античном мире, с его языческим многобожием. Дверь, куда бы мог войти Господь, - в Ветхом Завете, это некий альтернативный путь. Бог сам прорубил здесь дверь Себе.

Но Бог почему-то избирает не послушных, но строптивых, имеющих волю. Их послушание было выстрадано, и они преодолевали себя. Церковь Ветхого Завета стала сначала этнической, национальной. Человек лучше воспринимал духовную Истину в этом семейно-национальном сообществе.

Во времена Авраама нации еще не было. Стадии развития ветхозаветной религии: сначала один человек, поверивший Господу (Авраам - "и Он вменил ему это в праведность"), потом семья, потом - клан, затем -небольшой народ (XIV век до н.э.), которому является Моисей и зовет к исходу из рабства, к свободе. Искусственный этот этнос, евреи, был создан Богом для Себя. "Строительный материал" брался также из окружавших соседних народов - амморитов, сирийцев и АР-

"Народ святой" означает народ, посвященный Богу, т.е. вся жизнь, от рождения до смерти, должна быть освящена, стать уделом Божиим. Народ должен слушать глас Божий и соблюдать Завет с Ним (в самом кратком виде - 10 заповедей). "И будете народом святым".

Эмпирика народной жизни была неутешительная, мы знаем это по беспощадной правдивости, суровости оценок авторами священных книг. Критическое отношение к собственной истории в Библии - не часто встречающийся феномен среди древних эпосов других народов. Но всегда сохранялось ядро, верное Богу.

Завет с Богом отличает народ Израиля от других народов, отправлявших чувственные языческие культы, противные Богу, и не ответивших на призыв Бога Сущего. Но сама Богоизбранность и Завет заключаются, оказывается, в большей ответственности - кому больше дано, с того больше спросится. Это открыли народу Амос и другие пророки Израиля.

3. Из религии Ветхого Завета, как из духовного феномена, родились три вселенские религии: христианство, иудаизм, ислам. В книгах Ветхого Завета, охватывающих без малого двухтысячелетний период истории народа Израиля от Авраама до рождения , Христа, отражаются три этапа ветхозаветной веры, как последовательного развития священной истории Откровения. Это - древнеизраильская религия до пророков, затем пророки, иудейство (община Второго Храма).

На базе иудейства появляется Евангельская проповедь. Учение о едином Живом Боге, Творце и Промыслителе Вселенной, видимой и невидимой, надежда на бессмертие и мессианское Царство — вот вековое духовное наследие, сберегаемое через завет Моисея и учение пророков в общине Второго Храма. Отсюда совершается переход к новой мировой Церкви — христианской. Все высокие понятия иудейской веры, нравственные принципы ее религиозной этики Христос сохранил в Своей Церкви, как истинное Откровение.

Всякая народность является драгоценной для Бога. Ветхозаветная традиция представляет для нас особую ценность, как традиция, которая привела к Иисусу Христу.

Иудаизм появляется примерно на сто лет позже христианства. Отличается консервативно-охранительным характером. Стагнирует, теряет черты универсальной мировой религии для всех народов, что так ярко возвестил Амос в VIII веке до Р.Х., другие израилъскиепророки. Постепенно превращается в замкнутую, жестко регламентированную национальную религию.

Иудаизм смотрел на христианство, как на некое свое незаконнорожденное детище. И проявлял враждебность.

Иудаизм - другая религия, но очень родственная христианству. Однако, в нем много темного, староверческого. В средние века иудаизм был единственной в Европе;; разрешенной религией, помимо христианства.

4. Экзегеза священных текстов Ветхого Завета облегчается, когда мы знакомимся с интерпретациями богословов иудаизма (Мартин Бубер и др.).

О моментах отталкивания и неприятия истины людьми - от других людей, учителей иных религий, философско-этических учений. Увы, это присуще человеку во все времена. На низшем уровне все чужое, непонятное вызывает отталкивание, а на зверином -агрессию. Человек стремится к унификации всего ему известного, что дает успокоение, а незнакомое -раздражает. Но глубинного в этом нет. Преодолев эту слабость, мы становимся богаче. Чем больше растет дух, тем более ему все раскрывается.

Беседа пятая. 5 августа 1990 г. Семхоз

Последняя встреча. Месяц и четыре дня до гибели. Батюшка почти не спал в минувшую ночь, работал. Встал в полпятого утра "без всякого воодушевления", как сам сказал. Приехал из Семхоза в Новую Деревню, отспужил воскресную литургию, затем требы, беседы с ожидающими, хозяйственные вопросы - у всех к нему дела, последний год он - настоятель. Так проходит часа три после службы - обычная нагрузка. Наконец, освободился. Мы ожидаем его на солнышке и вместе едем в эпектричке обратно в Семхоз. Он бледный, измученный, но шутит, не подает виду. Ни на миг не смежает глаз, разговаривает с нами. Как отказаться от такой редкой возможности - в последние годы к нему почти не пробиться! А ехать минут сорок. Разговор был, кажется, об "Улиссе" Джойса, наконец-то полностью напечатанном в "Иностранной литературе".

Зайдя со станции домой ненадолго, О.Александр приходит на дачу А.Зорина вместе с Натальей Федоровной (это километра четыре пешком). Предстоит беседа с нашей группой. Вернувшись домой, собирается дописывать статью. Значит, снова в ночь...

Вопрос. О стяжании Духа Святого. Реально это для конкретного человека, рядового христианина, или надо понимать только метафорически? (к сожалению, ответ записан не полностью.)

ОА. Стяжательство - в обычном смысле - купеческий термин, и в этом смысле здесь, конечно, метафора. Но это воздействие есть абсолютная реальность, сила, которая дается Богом человеку. Она сверхъестественная, в том смысле, что увеличивает человеческие силы.

Так, у Пушкина в таком состоянии (в духе) Петр I в Полтавской битве. Но это не бывает без помощи Божией. Радикальное обращение человека к Богу — это уже обладание Духом Божиим.

Я вижу, как он устал. И все-таки донимаю его просьбой ответить поконкретней, в каких отношениях между собой находятся Лица Св. Троицы.

Отец улыбается: "Ничего себе вопрос! Нам неизвестны даже повадки некоторых ночных животных. Что же говорить о великой тайне Пресвятой Троицы!"

Больше спрашивать уже не смеем. Батюшка, доканчивая какую-то мысль, замечает: "Большинство пророков были экстатиками, но не Христос."

Придвигаем ему еду, рюмку легкого вина. Но он отодвигает рюмку, говоря: "Я слишком уважаю вино, чтобы проливать его внутрь себя".

Уже в сумерках провожаем супругов до станции Семхоз и прощаемся - их дом по другую сторону. Поздним вечером сами возвращаемся в Москву.

Все мы уверены - это счастье будет с нами очень, очень долго, оно кажется вечным. Но отсчет уже начат. Месяц и четыре дня...

Сергей Зик

Александр Мень: звезда на карте

http://www.alexandermen.ru/fam/pan.html

В не столь отдаленные советские времена выходили одна за другой и отменными тиражами книги, учебники, энциклопедии, пропагандистские издания для заграницы, излагавшие достижения страны победившего социализма (подлинные и мнимые).

Не обходились они и без карт, наглядно иллюстрировавших успехи народного хозяйства всех братских республик. За политико-административной (шестая часть суши! Держава!) следовали испещренные кружками и значками карты развития промышленности, сельского хозяйства, мелиорации земель, добычи полезных ископаемых, транспорта, прочих победно рапортующих отраслей.

И только одной карты никогда не прикладывалось: духовной карты СССР. Но в жизни существовала такая карта, пусть ни разу не издававшаяся! И она разительно отличалась от остальных, фиксируя иные ценности гипертрофированной державы.

На этой карте, проницая мглистую действительность, в которой, казалось, нет просвета, вспыхивали иногда таинственные звезды, излучавшие духовный свет. Их горело не так много, много их не бывает, но они горели всегда. Умирая, они гасли, а свет еще долго светил людям, но чаще их гасили не терпящие света.

На небосводе карты отмечалась среди других яркая светящаяся точка над неожиданной местностью. Как бы ничем не примечательной, не столицей, не крупным центром. Звезда засияла в 35 километрах от Москвы. В Новой Деревне, избяной окраине районного городка Пушкино, между старым шоссе и подступающим лесом стоит скромный деревянный храм Сретения Господня. Здесь двадцать лет прослужил священник, богослов, писатель, общественный деятель отец Александр Мень.

Звезды духовных карт всегда загораются не там, где их ожидают увидеть. "Из Назарета может ли быть что доброе"? Тут - иные закономерности, особые провиденциальные пути…

Живым воплощением вышнего духа стал посланный нам в десятилетия духовного тупика страны отец Александр.

Снежный декабрь 1972 года. Меня (не о. Меня!) привозят в неведомую и неблизкую деревню, где я впервые в жизни должен говорить с неким священником с глазу на глаз. Я волнуюсь, не знаю, как себя держать. Ждать приходится довольно долго, хотя литургия к нашему приезду уже закончилась. В храм я даже войти не решаюсь, стою на крыльце домика причта на легком морозце, иногда захожу внутрь погреться. Двор церкви завален искрящимся снегом на две лопаты, но с расчищенными проходами. Моя спутница сразу исчезла в храме, и никто оттуда не выходил. Ловлю себя на том, что не могу внятно уяснить, о чем, собственно, собираюсь говорить. Как коротко высказать все, что тревожит?

Я, конечно, покажусь ему неустойчивым типом, подпадающим под знаменитое советское определение религиозности как психического отклонения. Даже только ее поиски. Подтверждать сие, однако, не хотелось.

И тут из храма вышел священник в черной рясе, с непокрытой головой. Уже издали улыбаясь мне, он двинулся к домику. На снегу я увидел высокого, как показалось, и молодого, ослепительно красивого человека с лицом благородной лепки и едва начавшими седеть волнистыми волосами. Ему еще нет и сорока.

Все мои страхи исчезли, осталось смущение. Один только облик мгновенно вызвал доверие к нему.

Ласково обняв за плечи, назвав по имени (запомнил, еще не видя!), извинившись, что заставил себя ждать из-за треб, священник провел меня в свой крохотный кабинет в домике. Стол, довоенная кровать, два стула занимали все пространство. В углу - иконы. На столе груда рукописей, папок, журналов, возле старого чернильного прибора зажим с конвертами. В двух шкафах ряды книг, понятно, больше дореволюционных, но есть и новые, невиданные мною в магазинах. Тематика, названия, имена авторов говорили о хозяине этих сокровищ. Религия, богословие, жития святых, философия, справочники. Парижские, брюссельские - тогда недоступные издания. Есть на английском, французском языках. Фотография молодого Вл. Соловьева на столе и другая - Сергий Булгаков, Бердяев и кто-то еще из русских религиозных философов серебряного века. Сразу видно: кабинет мыслителя и ученого. Через много лет, попав в его домашнюю библиотеку в Семхозе, я понял, что здесь, при храме, лишь малая часть его уникального, гигантского собрания. Но главное, что подавляющее большинство этого бесценного богатства было им прочитано и проштудировано. Глубочайшая эрудиция отца Александра включала, разумеется, и художественную литературу всех стран и эпох, поэзию, живопись, другие виды искусств. Не было, казалось, такой отрасли знаний, многообразия явлений человеческого духа, культуры, которых бы он не знал, где не имел бы продуманных, системных, но и глубоко личностных, эмоциональных оценок и суждений.

Усадив рядом, он попросил старушку приготовить нам чай (а подали и блинчики, которыми тут же поделился со мной).

— Сейчас согреетесь! Ну вот, Сережа, вы и пришли (как будто ждал меня много лет, а встреча предопределена…). - Меня зовут Александр Мень, - представился он, и, заметив мое удивление - что за фамилия такая? - засмеялся: в школе меня дразнили "Мень-пельмень". А вообще моя семья с Харьковщины, там "мень" - рыба, вроде налима.

Напряжение сразу спало, но я совсем не знаю, что и как сказать. Он, взяв инициативу, заговорил сам. Так горячо, откровенно, глубинно со мной не разговаривал никто. Через несколько минут казалось, будто мы друзья, знакомые долгие годы. Как он говорил! Словно читал мои сомнения, немые вопросы, мгновенно показывая их в четком духовном освещении. И - о, чудо - они не казались неразрешимыми! Угадывал подспудную нереализованность, отсутствие стержня, тягу к неведомому сотворчеству наперекор убогой реальности, и… слабость, бессилие духа.

Он сразу как бы подставлял плечо, вселяя решимость изменить жизнь, и указывая направление, как такое возможно на деле. Это - долгий и нелегкий путь веры, свободный выбор человека, но не в вакууме одиночества, а подкрепленный духовным опытом тысяч и тысяч, составляющих Церковь Христову. И открывал главный смысл: у такого пути есть центр и цель - сам Христос, Его Царство, где Духом Божиим побеждаются смерть и неумолимое время. Вот наша надежда, вот что нам надо стяжать еще здесь, на земном пути, превозмогая добром и любовью зло и греховность. И верить: невозможное возможно с Христом. Для того и послан в гибнущий мир Богочеловек, Сын Божий и Сын человеческий. Для того посылаются пророки, апостолы, святые. С Иисусом и преображать этот мир, начиная с себя. А Христос, видя наши шаги к Нему, пусть самые робкие, Сам шагнет навстречу, ободрит и поддержит, как любящий Отец. И с Ним все, Ему от века благоугодившие.

Священник говорил о духовной трезвости христианского пути, предостерегал от чрезмерной экзальтации, ложной мистики, от впадения в неумеренную обрядность. Вера не должна превращаться в магическое обрядоверие, она всегда личная, переживаемая в каждый миг. А когда ослабляется (ведь все мы бываем немощны духовно), то поддерживается, восстанавливается таинствами Церкви, прежде всего Причастием - глубочайшим соединением с живым Христом. Вот к какому пути мы призваны - и Христос ждет от нас ответа из глубин сердец…

Отец Александр Мень, несмотря на молодость, обладал очевидным даром духовного прозрения. Его опыт таинственными стропами связан с небесным, но одновременно и с земным, с четкой оценкой действительности, сил и возможностей каждого.

Потом я сравнивал его с парашютистом- спасателем, заброшенным на помощь людям целого обезбоженного региона. Вот кто доподлинно знал, что делать! Жить не в узкой доктрине, партийной, квазинаучной или еще какой, не в идеологическом мифе. Но в реальности Евангельского света: взять свой малый крест и идти за Христом. Решиться, ничего не боясь, не ожидая за это гарантий благополучия. Но быть с Ним, в достоинстве Божественной свободы и любви. Тогда даны будут силы неизмеримо большие, чем человеческие возможности, то и дело подводящие нас. А мы цепляемся за них, страшимся превозмочь их пределы, не верим в благодатную поддержку Господом наших попыток изменить недолжную жизнь.

Так говорил мне солнечный, легкий, веселый человек, искренне счастливый, что вы к нему пришли, а он может вам помочь. За какой-то час священник совершенно покорил меня. Мощь его ума и силу духа, непрекращавшееся ни на миг творческое делание, видимое и сокровенное - все это я оценил уже позже…

Надо дать ему отдохнуть. Ведь с раннего утра он не имел и минуты свободной. Но сам священник не прерывал разговора, пока я не высказал всего, что лежало на сердце. Время пронеслось мгновенно. Никогда еще и ни с кем мне не было так хорошо. Я пребывал в облаке радости, отключенный от своего недостоинства, и впитывал живительные слова. Уходить не хотелось, но он устал, а ведь тогда его дожидались после службы двое-трое. Через несколько лет, когда молва о необыкновенном священнике разнеслась по Москве, по стране, к нему двинулся нескончаемый людской поток, и отец Александр не уходил, пока не принимал всех. Выдерживал немыслимые по всем меркам перегрузки. Он сказал, что можно и впредь нам говорить здесь. Дал дни и часы, когда служит в храме. Но лучше предупредить о приезде заранее междугородним звонком из Москвы или открыткой. Оставил домашний адрес и телефон в Семхозе под Загорском, где жил с семьей.

На прощанье о. Александр сделал мне царский подарок по тем временам: протянул Новый Завет - карманное издание, присланное с Запада по неведомым каналам. Замаскированное под записную книжку в мягкой обложке из синтетики, на которой не было ни названия, ни издательства, ни страны. Можно читать в транспорте, не привлекая внимания. Малый формат, мелкий шрифт - все приспособлено к советской специфике.

Ни полной Библии, ни Нового Завета я, конечно, не имел, как и большинство друзей. Библию запрещали издавать в СССР с 1920-х годов вплоть до "оттепели" 1956-го. Потом Церковь с разрешения властей смогла переиздать книгу пару раз ограниченным тиражом. Большую его часть отправляли в далекую провинцию. В московских храмах приобрести ее было невозможно. Несколько поколений в нашей стране выросли, не имея доступа к Слову Божию, чего и добивалась коммунистическая власть.

Чтобы пресечь возможность поступления Библии с Запада, где ее печатали для нас братья-христиане, книгу включили в тайный перечень запрещенных к ввозу в СССР изданий (из рубрики "реакционной, антисоветской литературы"). Даже Библию! На таможнях, роясь в вещах советского человека, Книгу книг немедленно изымали, и "владельца" ожидали неприятности. Иностранным же гражданам разрешался "ввоз" в страну Библии на русском языке в одном экземпляре (ладно уж, для себя, раз эмигрантский отпрыск).

Так закончилась первая встреча. Она произвела на меня неизгладимое впечатление. Не только знакомством с поразительным человеком и священником, но прикосновением к Безмерному, стоявшему за ним. Все отчетливее ощущалась неизбежность главной Встречи. Я и хотел, и боялся ее.

Пройдя через драматичные обстоятельства, откладывавшие мое воцерковление, в декабре следующего, 1973 года я крестился у отца Александра Меня, стал его духовным сыном и прихожанином храма Сретения в Новой деревне.

Я уверен, что такое впечатление от первой же встречи, разговора с ним испытывали все, видевшие этого вдохновенного человека. Те, кого я узнал за годы приходской жизни, единодушно это подтверждали.

Отец Александр говорил, что даже в цитадели КГБ находились люди, способные творить добро. Один из тех, кто допрашивал его в КГБ, потом у него же и крестился.

А вот как пишут об о. Александре представители более почтенной профессии - поэты. Беру, что называется, навскидку - два коротких стиха из бесчисленного множества, которое можно цитировать:

Александр Мень

Мне встретился Александр Мень.

Вся жизнь моя

Перевернулась в один день!

(Эльмира Котляр)

Храм Сретения

Там вокруг земля сияла,

И деревья восклицали,

И молились доски церкви,

Голос Ангела звенел.

И пройти там можно было

Только сердцем - не ногами.

Называлось это место

Небо, Небо на земле.

(Ирина Рязанова)

Так называлась и одна из первых книг отца Александра Меня о жизни в Церкви, изданная в Брюсселе. Напечатать ее на родине автора тогда казалось несбыточной мечтой. Поэтесса верно отметила, что отец Александр своей любовью к Господу и людям, проникновенным служением Ему в бедном сельском храме, самим присутствием своим делал эти стены, "доски" местом встречи Неба и земли.

О том же писал Александр Галич (сам крестившийся перед эмиграцией у о. А. Меня) в знаменитом стихотворении "Когда я вернусь…":

Когда я вернусь,

Я пойду в тот единственный дом,

Где с куполом синим

Не властно соперничать небо,

И ладана запах,

Как запах приютского хлеба,

Ударит в меня

И заплещется в сердце моем -

Когда я вернусь.

Этот стих - о храме в Новой деревне, где служил священник и мученик, отец Александр Мень. Поистине - Дом встречи с Господом, - небо на земле. Как нужно человеку иметь такой дом, приходить на Встречу хотя бы иногда!

***

Прошло двенадцать лет с того раннего сентябрьского утра, когда удар спецназовской лопатки оборвал жизнь Александра Меня.

Убийцы подстерегли его на лесной тропе, ведущей от дома к железнодорожной станции Семхоз. Протоиерей А. Мень в то воскресное утро спешил на электричку, чтобы ехать в Пушкино - служить литургию в Сретенской церкви, где его с недавних пор сделали настоятелем. Сейчас на месте, где пролилась кровь священника, построен храм-часовня Усекновения главы Иоанна Предтечи. Именно в тот день, когда отмечается гибель последнего пророка Ветхого Завета, 11 сентября 1990 года хоронили отца Александра, погибшего от удара нещадным орудием в голову. Нанесенного хладнокровно-профессионально.

Проходят тысячелетия, но судьбы пророков и вестников Царства Божия так часто заканчиваются одинаково трагически в земном мире…

Место, где принял мученический венец отец Александр Мень, уже стало местом его народного почитания. Волею Божией оно находится на старой тропе из Радонежа в Свято-Троицкий монастырь, по которой когда-то преподобный Сергий ходил в свою обитель на горе Маковец. Он - один из самых любимых святых батюшки Александра. Рядом с храмом-часовней поднялись стены и своды второго, более просторного храма во имя преподобного Сергия Радонежского. В этих земных памятниках на крови как бы воплощается связь провозвестников Божиих древнего Израиля, мировой христианской эпохи и России. Она не прекращается тысячи лет, и не прекратится никогда.

С каждым годом все больше осознается истинный масштаб личности о. Александра Меня, не только в нашей стране, но и в мире. Свидетельств тому много. Непрерывно растет поток людей, не знавших священника при жизни, но пришедших ко Христу под влиянием его образа, его книг, фильмов, аудио- и видеозаписей проповедей, бесед, выступлений на многочисленных вечерах, по всесоюзному тогда радио и телевидению.

Слово о. Александра и сегодня несет людям Евангельскую весть. Его творческое наследие дает новые импульсы христианизации мира. Общий тираж книг писателя-священника превысил пять миллионов экземпляров. Они читаются во всех уголках России и во многих странах мира. Кроме основных европейских, они переведены на такие языки, как испанский, португальский (это еще и Аргентина с Бразилией, весь Латиноамериканский регион), итальянский, румынский, латвийский, литовский, болгарский, украинский, белорусский, армянский.

За эти годы в России издана большая часть его громадного наследия. Некоторые книги переиздаются в выверенных и более полных вариантах.

Если книги о. А. Меня подвигают людей к вере спустя много лет после их написания, то можно представить, какое очищающее воздействие на общество они оказали бы, если бы издавались у нас своевременно. При колоссальной потребности в такой литературе и полном ее отсутствии. Ведь в книжных магазинах - одни брошюрки "специалистов" по "научному" атеизму.

Факт намеренного неиздания книг А. Меня в те годы нельзя объяснять только идеологической цензурой режима. Свою неприглядную роль сыграли и некоторые иерархи Русской Православной Церкви обскурантистского умонастроения, имевшие отношение к церковно-издательской деятельности. Они, не терпящие самого духа свободного христианского творчества, сделали все, чтобы перекрыть о. Александру возможности издаваться на родине.

Власти ведь неохотно, но разрешали Церкви издавать кое-что для внутреннего употребления, помимо Библий. Выходили изредка периодические сборники "Богословские труды", каждый объемом свыше 300 страниц крупного формата. Содержание иных из них по уровню православной мысли сделало бы честь любому изданию западных теологических центров.

Вот и "Журнал Московской Патриархии" опубликовал в 60-е годы около двадцати статей молодого священника А. Меня, имевших резонанс и быстро перепечатанных в церковных журналах ГДР и Болгарии. Затем, как водится, оперативно появляется разгромная статья в государственной "Науке и религии", ибо недремлющее око в надцерковных, но, к несчастью, и в самих церковных сферах сразу почувствовало опасность такого ума, такого христианского исповедника для монолитной государственно-церковной идеологии. И "оргвыводы" - негласный и полный запрет печататься на четверть века, открытая слежка, преследования, обыски, допросы под любым раздутым предлогом. Исполнители - все та же "триада": милиция, КГБ, уполномоченные Совета по делам религий. Последние две "ипостаси", как бы "неслиянные", всегда почему-то сливались. Прямо-таки загадка для богословов!

Добавляли масла в огонь и иные священники из его начальства, вкупе с "подготовленными" членами приходской двадцатки (доносы, докладные записки в общую струю). Хотя далеко не все священноначалие. Так, его первый настоятель в Сретенском храме в течение шести лет, ныне покойный о. Григорий (Кржыжановский) любил и ценил о. Александра, ласково называл молодого батюшку "Наш Златоуст", и всегда приходил слушать его проповеди, когда не служил сам. А правящий архиерей Московской (областной) епархии Митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий, быстро оценивший потенциал и самозабвенный труд одного из своих иереев, делал все от него зависящее в тех нелегких условиях, чтобы оградить о. Александра от лживых наветов и дать ему возможность продолжать пастырское служение. Если бы не высокая оценка Митрополитом Ювеналием, нашедшая подтверждение в действиях, то судьба о. А. Меня сложилась бы куда трагичнее - к тому были "подведены" все предпосылки. Вспомним одну только статью "Крест на совести", полную злобных клеветнических обвинений в адрес о. Александра и ряда других духовных лиц и мирян. Опубликованную аж в двух номерах подряд центральной газеты "Труд", выходившей тиражом под 10 миллионов экземпляров и печатавшейся в 50 городах с матриц.

В самом тоне статьи явно проглядывали уши "религиозного" отдела 5-го Управления КГБ СССР (по борьбе с инакомыслием и "идеологическими диверсантами"). Вот парадокс тоталитарного, богоборческого режима: борьбу за "чистоту" Православия (им же доктринально и жестоко преследуемого) от "подрывного" влияния католицизма, сионизма и пр. параноидальных "измов" в духе советской пропаганды 40-50-х годов возглавляла тайная полиция государства. С ее-то представлениями о религии, уровнем проникновения в "предмет разработки"! И неспроста: подспудно формовали на будущее подходящую для собственных целей идеологию, опирающуюся на столь вывернутое Православие. Зачем? А на случай краха коммунистической идеологии. Они его давно предвидели. Да и немудрено при их-то информированности о том, что происходило в стране на самом деле, какой не обладало в полноте и начальство - руководство партии. В дальновидности этим людям не откажешь: мол, детали вероучения нам не важны, главное, чтобы попы действовали в нужном направлении.

И как же пригодились многолетние наработки их церковных "специалистов" сегодня - сделали-таки официальные позиции РПЦ во многом такими, какие требовались для идеологического замещения, происходившего в последнее десятилетие.

Ну, а тогда, в середине 80-х годов, появляются инспирированные КГБ статьи, подобные упомянутой "трудовой", в которых о. Александра обвиняют в "попытке создания антисоветского подполья под прикрытием религии". Знакомый мотив! Обвиняли, потому что знали, что отец Александр от Христа не отступит, на сделку с совестью, на "сотрудничество" с врагами Церкви никогда не пойдет.

С новой силой начались изматывающие, до восьми часов подряд, ежедневные допросы у следователей, причем после дня службы. Конечно, "шили" дело, требовали признаний и "сдачи" подельников. Но ничего у отца не добились.

Запахло скорым арестом. И это - в апреле и последующие месяцы 1986-го, больше года спустя, как генеральным секретарем ЦК КПСС избрали М.С. Горбачева!

Но на пороге стояли новые времена, несшие кое-какие послабления ("более вегетарианские", как шутил батюшка). Молитвы огромной паствы, заступничество епархиального начальства, мужественное поведение на допросах не только его самого, но и многих "приглашенных" прихожан, даже детей, отвели угрозу.

Среди прочего вменяли организацию тайного обучения детей основам религии (на советском новоязе - "религиозного растления"), что чревато применением грозной "долгосрочной" статьи УК. Так вот, ни один из вызванных на допрос детей 10-14 лет не признался в участии в таких группах, несмотря на давление и запугивания! "Дело" развалилось. А после государственного празднования 1000-летия Крещения Руси почти все это Церкви разрешили.

Для пришедших к вере после огромных изменений в России в последнее десятилетие, особенно для молодежи, катехизация, участие в таинствах и жизни Церкви, сама возможность открытого исповедания веры кажутся чем-то естественным, само собой разумеющимся.

Будем же помнить, что совсем недавно люди, пытавшиеся осуществить свое конституционное право на свободу совести, рисковали работой, положением в обществе, а то и закрытым судом с широким последующим "выбором" - тюрьма, лагерь, ссылка. Только за неизбежные нарушения навязанных и жестко регламентированных режимом правил "протекания" церковной жизни. А "правила" намеренно запрещали элементарно необходимые стороны жизни Церкви, как сложной организации, действующей в миру. Начиная от лишения ее статуса юридического лица, запрета иметь свой счет в Госбанке (а, значит, произвол и полный контроль над хозяйственной, материальной стороной ее деятельности со стороны "уполномоченных"), до упомянутого запрета религиозного обучения детей (а кто пополнит редеющие ряды верующих?). Разрешалось совершение молебнов и др. религиозных действий членам общины, прошедшей строгую регистрацию, и только внутри стен храма. Чтобы советские люди в глаза не видели пережитка. Священника фактически превращали в жреца, исполнявшего полумагические обряды для "утешения" старушек.

Даже колокольный звон по большим церковным праздникам требовалось каждый раз согласовывать с местными властями - он нервирует атеистов! О служении в больнице, тюрьме, сиротском приюте, на квартире больного, о крещении на дому (незарегистрированного!) священник и думать не мог - тут же последует донос, и держись! Все только официально, поднадзорно. Лишь немногие иереи, среди них о. С. Желудков, о. А. Мень, о. Г. Якунин, шли на такое, рискуя.

О какой-либо миссионерской, просветительской, общественной, наконец, просто от века милосердной деятельности Церкви не приходилось и говорить. Кроме протокольной "борьбы за мир" с обязательным отчислением государству немалых церковных средств.

Таково было униженное положение приверженцев любой религии в СССР, не исключая и Православия - "первой среди равных" в бесправии на протяжении десятилетий.

Официальная пропаганда меж тем трубила на весь мир о полной свободе совести в нашей стране, в рамках нерушимого морально-политического единства советских людей. Отметался, как "клеветнический", любой протест против таких порядков, а его инициаторов жестоко преследовали известные органы, насаженные в любом райцентре, чуть не в каждом сельсовете.

Резкий поворот всей государственной политики в отношении Церкви, в целом, конечно, положительный, даже выходит во многом за должные рамки, вытекающие из разных онтологических статусов сторон (обычный в России перехлест в другую сторону, приводящий к нежелательным идеологическим сращениям).

Как бы то ни было, все возможности для осуществления Церковью своей исторической миссии теперь есть, и от нее самой будет зависеть, как она их (и себя) реализует. Христианская жизнь народа после нормализации условий налаживается, хотя с немалыми трудностями. Причин много - исторических, ментальных, демографических. Среди них - резкое обнищание масс в начале 90-х даже сравнительно с советским уровнем, идеологический дискомфорт, утрата значительной частью общества веры в успех реформ, а многими - вообще в будущее, низкая общая и церковная культура. В 150-миллионной России ныне три четверти населения считают себя православными, а практикующих, воцерковленных христиан - только два процента.

Но при всей тернистости пути России мы уповаем на действительное духовное возрождение Родины. Его живительная ткань будет нарастать долго на костяке народной жизни, однако процесс уже неостановим.

Имя о. Александра Меня, ставшее в последние два года его жизни известным всей стране, теперь прочно вошло в духовный и культурный горизонт России конца 20-го столетия. С его именем и наследием страна входит в мировой горизонт наступившего 21-го века.

Духовное заступничество отца Александра Меня за Россию, которую он не покинул в ее тяжелейшие годы, но отдал все силы без остатка и саму жизнь за ее возрождение, его небесное предстояние за нас перед престолом Господним после ухода в сентябре 1990-го, сыграли великую жертвенную роль в провале августовского путча 1991-го, народом еще не осознанную, и будут осенять Россию всегда.

Вместе с сонмом мучеников и святых, в земле Российской просиявших, отец Александр Мень, который, верим, будет канонизирован Русской Православной Церковью, как священномученик, предстоит перед Господом в непрестанной молитве за человечество, за всех христиан, за свою многострадальную Россию.

***

Среди книг отца Александра, лишь посмертно изданных на родине, важнейшее значение для общества, повернувшегося к религии, имел выход 7-томного собрания его сочинений, включившего шеститомный цикл "История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни" и книгу об Иисусе Христе "Сын человеческий", переведенную на многие языки мира. До 1991 года эти главные его книги издавались только брюссельским издательством "Жизнь с Богом" под псевдонимами А. Боголюбов и Эммануил Светлов - по условиям времени. В сотнях машинописных самиздатских копий, потом и ксерокопий, обращались они в кругах советских интеллигентов, жаждавших пищи духовной.

Хорошо пишет о временах молодости отца Александра А. Еремин в своей книге, посвященной его пастырскому служению. О ней мы расскажем ниже.

"Конечно, и тогда были добрые и образованные священники. Но ни у кого не было системы для пастырской работы в современном мире. Не было методик, не было пособий и комментариев, необходимых для проповеди Евангелия в наше время. Поэтому отец Александр стал не только священником интеллигенции, он написал книги, заполнившие духовный вакуум в российской религиозной культуре. Его книги - это продолжение пастырского служения… Они - не публицистика и не популярная литература; многие из них - настоящие, исключительно сильные богословские и художественные произведения."

Ныне в России издана целая библиотека его книг: "Православное богослужение. Таинство, Слово и образ", "Как читать Библию" (в трех томах), большие сборники лекций, бесед, статей "Культура и духовное восхождение", "Культура, христианство, Церковь", "Домашние беседы о Христе и Церкви", "Трудный путь к диалогу" (дважды), сборники проповедей "Свет во тьме светит" и лекций "Радостная весть", книги "Мир Библии", "Практическое руководство к молитве", "Отец Александр Мень отвечает на вопросы слушателей", "Апокалипсис. Комментарий" (двумя изданиями), "Первые апостолы", объемная "Исагогика. Курс по изучению Священного Писания. Ветхий Завет" (учебник для студентов семинарий), и другие.

Готовится к изданию до сих пор не опубликованный уникальный труд о. А. Меня "Библиологический словарь", содержащий сведения о путях и достижениях библейской науки, о богословах, писателях и комментаторах Библии всех времен и народов. Его объем - 1800 страниц (120 печатных листов), он содержит 1500 статей, 700 иллюстраций, и выйдет в трех томах. Словарь не имеет аналогов в мировой библеистике.

Издание такого уровня и объема готовится в нормальных условиях целым коллективом специалистов. Но где в СССР были такие условия и исследовательские институты? Отец Александр пишет его один, включая в научный оборот материалы о русских и нескольких советских исследователях Библии (не печатавшихся, как и он сам), мало известных в стране и за рубежом. Заполняя незаслуженную научную лакуну. За несколько лет работы (помимо всей прочей деятельности!) он завершает громадный словарь: семь толстых переплетенных машинописных томов. Его голова и была институтом библейских исследований, которого до сих пор нет в структуре Российской Академии Наук.

Если добавить к перечню дивную книгу о. Александра Меня о жизни Иисуса Христа для детей "младшего школьного возраста", как сказано в выходных данных, но от которой трудно оторваться и взрослому, то становится ясен размах его творческого наследия (книга, названная "Свет миру", и блестяще иллюстрированная художником А. Смирновым, вышла в издательстве "Малыш" стотысячным тиражом, и давно стала библиографической редкостью).

Точно обозначил жизнь отца Александра Меня и меру сделанного им поэт Александр Зорин в строке одного из стихотворений, посвященных ему: "Немыслимое на себе влача…"

На пути издания трудов А. Меня нас, я уверен, ожидают новые находки: неизвестные рукописи, письма, интервью, рецензии, затерявшиеся в малотиражных сборниках или анонимные публикации. Здесь неоценима роль "Фонда имени Александра Меня", основного издателя его произведений. Каждая сохраненная мысль батюшки поистине бесценна. Но после выхода "Библиологического словаря" издание основного корпуса его сочинений будет завершено.

Одновременно с его трудами за эти годы опубликована целая литература о нем: сборники воспоминаний, доклады на ежегодных международных конференциях его памяти (их состоялось уже одиннадцать), бессчетное количество статей в газетах, журналах, Интернете. Наконец, книги разных авторов, посвященные жизни и служению отца Александра. Из них отметим самые значительные:

Ив Аман. "Отец Александр Мень: Христов свидетель в наше время" (сначала на французском языке в Париже в 1993 г., затем двумя изданиями в Москве в русском переводе). Одна из первых книг об отце Александре. Его жизненный путь обрисован на широком фоне русской (советской) истории последних десятилетий, которую хорошо знает автор, парижский ученый-славист, много лет проживший в СССР и друживший с о. Александром. Книга особенно поучительна для лиц с внеисторическим мышлением, коих, увы, предостаточно.

Александр Зорин. "Ангел-чернорабочий" (1993). В противовес стремлению, заметному во многих очерках - представить о. Александра этаким рафинированным интеллектуалом, оторванным от жизни простых людей, А. Зорин показал его, каким он был: открытым, простым в общении, веселым и уж совсем не напыщенным. Тружеником, жившим в самой гуще общенародной жизни, что автор и отразил в названии книги.

Зоя Масленикова. "Жизнь отца Александра Меня" (вышло два издания). Замечательно описано, среди прочего, детство священника, то, как его воспитывали мама и тетя, духовные наставники - старцы и монахини "катакомбной" Церкви 30-40-х годов, светлая и мудрая православная среда, в которой он рос.

София Рукова. "Отец Александр Мень". Краткая книга о жизни батюшки, написанная для детей человеком, умеющим говорить с ними, но интересная и для взрослых.

Владимир Илюшенко. "Отец Александр Мень: жизнь и смерть во Христе". Многоплановый портрет, возникающий из дневников, статей, выступлений и воспоминаний автора с приложением ряда писем и неизвестных текстов о. А. Меня. Серьезная попытка ответить на вопросы, кем являлся о. Александр для своего времени, и почему он был убит.

Андрей Еремин "Отец Александр Мень. Пастырь на рубеже веков".

На последней книге (и по времени выхода тоже) остановлюсь подробней. После знакомства с о. Александром в конце 1977 г. А. Еремин стал работать в храме Сретения в Новой Деревне чтецом, затем семь лет алтарником, а с началом перестройки исполнял еще обязанности личного секретаря батюшки. Одновременно все эти годы он вел малые приходские группы катехизации и изучения Св. Писания под "отцовским" непосредственным руководством. Короче, был одним из его близких сотрудников.

Особенность книги в том, что автор намеренно отстранился от частных воспоминаний ради попытки развернутого, объективного и глубокого осмысления личности такого масштаба, как о. Александр Мень, его убеждений и многообразной деятельности. Проходившей, что крайне важно, на глазах у автора и в рабочем контакте с ним.

Попытки состоявшейся и достигшей поставленной цели. Закрывая книгу, понимаешь, как необходимо было широкой общественности такое "интегральное" исследование, как его не хватало эти годы. При том, что написано об о. А. Мене очень и очень много.

Книга разбита на шесть крупных частей. Каждая включает полтора-два десятка небольших глав с анализом, содержательной оценкой и комментарием воззрений, граней духовного опыта и пастырской практики о. Александра. Картины, воссоздающейся из служения, книг, выступлений, до отказа заполнявших отмеренную жизнь подвижника нашего времени.

Названия частей отражают основные рассмотренные темы: "Приход", "Смыслообразование", "Да будут все едино", "Стать принципиально другим…", "Молитва и малые группы", "Дорогой апостолов". Завершают 500-страничную книгу Эпилог и приложение - статья с подробным исследованием шеститомного цикла отца Александра "История религии. В поисках Пути, Истины и Жизни", главным консультантом российского издания которого был А. Еремин.

Хотя каждая из частей по-своему важна и существенна, но центральным по значимости представляется раздел "Смыслообразование". В двадцати главах убедительно раскрыто то новое, что внес в Богопознание отец Александр Мень.

Предоставим слово автору:

"Подобно пророкам Ветхого Завета и учителям Церкви, отец Александр обогащает для нас церковное предание своим непосредственным духовным опытом. Тот, кто черпает Истину из Священного Писания и опирается на апостольское Предание, обновляет понимание Откровения для своих современников.

В книге "На пороге Нового Завета" батюшка писал: "Учение о постоянно обновляющемся Откровении было положено Самим Иисусом Христом, а потом апостолом Павлом в основу Евангельской проповеди. Она была неотделима от Писания, заповеди и пророчества которого приобретали в устах Иисусовых новое значение... Ученики Христа видели в Нем Учителя, который имел власть истолковывать Слово Божие". Но и сами ученики Господа, наделенные даром пророчества от Святого Духа, также имеют власть истолковывать Священное Писание, раскрывая его смысл своим современникам.

Дух обновления заложен в Церкви. "Церковь, - приводил отец Александр слова Иоанна Златоуста, - вечно обновляема". Реформаторство присуще ей изнутри, и только поэтому она может успешно бороться с приспосабливающимся ко всякому времени язычеством.

Благодаря своему пророческому дару и способности к синтетическому восприятию мира отец Александр сумел перевести многовековой опыт Церкви, ее Предание на язык современности. Он сформулировал ясную систему главных ценностей христианской жизни. Она стала синтезом лучшего, что создала человеческая мысль за последние две тысячи лет, и эта открытая система помогает сегодня войти в самый центр Евангельского Благовестия людям, отстоящим от него на двадцать веков, говорящим на языках, вовсе не укорененных в Священном Писании.

Раз Библия записывалась в определенной традиции, считал отец Александр, она нуждается в современных толкованиях, иначе люди не смогут ее читать, и она перестанет воздействовать на Церковь. Батюшка видел свою задачу в том, чтобы научить нас любви к Священному Писанию. Он считал, что Библия - это самые драгоценные страницы из всех, когда-либо написанных людьми, но "это не научный материал для интеллектуальных упражнений, и ее нельзя читать, как любую другую книгу… Писание похоже на звездное Небо. Чем больше в него смотришь, тем больше видишь звезд…" Читая Священное Писание, человек должен научиться прикладывать то, что сказано в нем, к своей жизни.

Отец Александр всегда был сторонником обновления переводов Библии. По его мнению, книги Священного Писания нуждаются в переводе каждые 25 лет, ибо язык меняется постоянно. Когда это не делается, в ограду Церкви начинают проникать всякие ереси, искажения, заблуждения.

Статическое мировоззрение и околоцерковное язычество процветают именно там, где христиане перестают понимать смысл Библии. Поэтому работу в области библеистики отец Александр рассматривал как особенно важную задачу Церкви. "Без предания, без библеистики, -говорил он, - Библия может быть даже разрушительной книгой". Чтобы она несла людям Свет и Жизнь, необходимо обратиться к ее сущности, скрытой за архаическим языком, а для этого нужны современные толкования, переводы, интерпретации.

И сегодня в Церкви остается актуальной и непреходящей задача поиска богословского смысла или "нового смыслообразования" при чтении Священного Писания.

Французский священник отец Жак Лев говорил: "Когда мы держим в руках Евангелие, мы должны помнить, что в нем пребывает Слово, Которое в нас хочет стать плотью… чтобы мы прожили Его жизнь в другом месте, в другое время, среди других людей". Эти слова помогают понять, зачем нужно постоянное смыслообразование - новое постижение вечных, непреходящих истин!

Это значит также, что носителями христианского смысла могут стать лишь те, кто пережил собственную благодатную встречу с Христом. Батюшка считал такой контакт необходимым и возможным, потому что ощущал Христа как Личность, принадлежащую не какому-то локальному времени и пространству, но продолжающую жить рядом с нами. "Он был современником для средневековых людей, Он будет современником для наших детей и внуков. Он всегда будет нашим современником", - говорил отец Александр.

В другой раз он сказал: "Для меня в Церкви дороги, как в детстве бывало, песнопения, церковная архитектура, книги, обычаи, но все это имело бы преходящий смысл, не более важный, чем традиции древних индийцев или египтян, если бы я не чувствовал, что Христос действительно остался, если бы не слышал Его голоса внутри, Его отчетливого голоса, более отчетливого, чем иной человеческий голос".

Отца Александра как-то спросили, какой практический вывод мы можем сделать из Воскресения Христова? И он ответил, что через Свое Воскресение Христос стал для нас доступен, и мы теперь можем стремиться к опыту общения с Ним. Ибо кто хоть немного этот опыт получает, тот получает высший опыт в своей жизни. Результатом подобной мистической встречи является не растворение в Абсолютном, не созерцание Божественного, уводящее нас от "ничтожной" земли. Когда по-настоящему встречаешь Христа, чувствуешь, что именно к тебе обращены Его слова: "Я посылаю вас". "Для того, чтобы мы могли уйти в Вечность, - говорил отец Александр, - наша жизнь здесь должна быть насыщена до предела. Потому что жизнь вечная присутствует здесь и теперь, так же, как Воскресение присутствует здесь и теперь… На каждом из нас должна быть печать Воскресения".

Эти мысли А. Еремина помогут нам понять и причины настороженности, проявляемой к наследию о. А. Меня иными клириками Русской Православной Церкви. Здесь налицо чрезмерно охранительный консерватизм традиционного церковного мышления, а часто и нежелание, неспособность вникнуть в проблематику, глубоко и по-новому поставленную о. Александром, и в данные им ответы. Как будто духовных запросов людей современной эпохи для Церкви не существует.

Читать книгу доставляет удовольствие: она написана просто, ровно, короткими фразами. Лишена монотонности, которой, казалось бы, не избежать при описании столь сложного феномена. А есть умная легкость!

Но главное - сама сущность излагаемого. Каждый аспект выписан скупыми и точными словесными мазками. Собственные эмоции предельно приглушены. Одна - две страницы, и позиция, богословское мнение, важная мысль А. Меня охарактеризованы полно, с разных сторон, то есть переданы конгениально образу мыслей живого "первоисточника".

Взгляды системного христианского мыслителя, каким является о. Александр Мень, можно передать только системно же. Достижение книги А. Еремина в том, что он сумел провести этот принцип исследования от начала и до конца, добиваясь отточенной смысловой характеристики каждого концептуального утверждения. Притом увлекательно, уже не отпуская внимания читателя, которого он вводит в само средоточие разбираемой проблемы.

Можно представить, каким трудом достигалась эта ясность и легкость - недаром том писался десять лет. Но теперь, когда леса расчисток убраны, мы любуемся открытым фасадом словесной архитектуры книги, несущим зримую мысль. И приобщаемся к образу отца Александра.

А отсюда вырастает главный успех: на страницах оживает духовный отец автора книги. Полнокровный образ возникает почти без применения внешних описательных средств. Образ, сотканный из мыслей и глубочайших интуиций великого пастыря, направленных к центральному стержню жизни: взысканию Христа в свободной самоотдаче Ему и людям. К Христопознанию.

Тогда и личность Его священника раскрывается в ясной сущности, как Его святого.

Закончу одним высказыванием о. А. Меня из многих приведенных в книге:

"Мир создан Богом (как? - пусть решают теологи), все осмыслено и полно таинственного значения (анализировать подробности предоставим мудрецам), я ответственен перед своим Создателем, я погибаю, но спасен Им. Он призывает к Себе. Он призывает к Крещению. Он созидает Церковь, Он воздвигает Чашу. Все прочее ВТОРИЧНО. И кризис наступает лишь тогда, когда мы отступаем от Него, от Его заповедей, от Его Церкви, когда мы изменяем вере в Него".

Что можно добавить к этим проникновенным словам? В них нам завещано все.