Люсьен Моррен

БОГ СВОБОДЕН И СВЯЗАН

Издательство "Жизнь с Богом" Avenue de la Couronne, 206 B - 1050 Bruxelles. "Pense Libre" Paris, 217, rue du FBG St Honore. F - 75008 Paris. Брюссель 1990.

См. Наука и религия.

1. Роль разума в приобщении к вере. - 2. Принцип дополнительности в природе. - 3. Дополнительность в христианских тайнах. - 4. Ценность науки. - 5. Наука как камень преткновения для веры. - 6. Вселенная Жака Моно... и многих других. - 7. Возвращение к знаку. - 8-9. О чуде. - 10. Бог свободен и связан.

 ПРЕДИСЛОВИЕ

При чтении рукописи этой книги мне пришла на память одна мысль кардинала Дешана: "Простые люди веруют по здравым соображениям, предоставляя ученым доказывать, что соображения эти действительно здравы". То, что профессор Моррен предлагает нам на этих страницах, всецело пронизано тайной веры и одновременно отвечает требованиям научной строгости. Он заявляет, что будет говорить языком честного человека и не заведет нас в дебри физических теорий. Я счел это ораторским приемом, но ошибся; в его языке нет ничего герметического, и его обращения к науке являются прежде всего призывом транспонировать, по аналогии, некоторые аспекты, такие как принцип дополнительности *, которые помогут ученому раскрыть себя для иных измерений, нежели те, которые относятся исключительно к области его исследований. Эта книга благотворна прежде всего своим научным и религиозным иренизмом (умиротворяющим влиянием - прим.ред.). "Достойное отношение к человеку, пишет он, означает обращение как к разуму его, так и к сердцу". Он справедливо протестует против сведения понятия "разум" к слишком узким, замыкающим его границам. "Более не различают разумное, говорит он, от того, что можно было бы назвать строго дедуктивным рациональным". Весьма уместное замечание. В этих словах заключается умозрение, свойственное человеку: речь идет не о рационализации тайны, а о том, чтобы она была вполне разумна, дабы человек мог ее исповедовать.

Богословие, подспудно вложенное в эту книгу, подобно тому, которое выразил однажды о. Русело в статье "Глаза веры", вызвавшей много откликов и наложившей свой отпечаток на наше поколение. Эта статья помогла нам в то время постичь разумение веры внутри ее самой и дала нам лучше понять смысл того, что можно было бы назвать отблесками присутствия Божия. Среди этих отблесков автор по праву подчеркивает значение святости. "Экзистенциально встреча со святостью есть непосредственный путь к встрече с Богом". Но он останавливается прежде всего перед чудом.

Он справедливо рассматривает чудо в религиозном контексте в духе богословской интерпретации, разработанной о. Мощеном в его замечательной книге о чуде. Богословие знамения освобождает нас от давнего классического воззрения на чудо как на некое представление о непременном нарушении законов природы. Оно может только помочь ученому, чье воспринятие лежит в глубине его собственных поисков, понять, как факт смыкается с его смыслом.

Пусть усилие автора реабилитировать чудо как знамение освободит нас от этого комплекса, который побуждает многих сегодняшних христиан относиться к чуду с какой-то неловкостью или обходить его молчанием. Напротив, понятое в его религиозной глубине, оно дает нам прикоснуться к присутствию Божию, гораздо более тонкому, чем то, что бросается в глаза, но не менее реальному. Тем самым оно проливает свет на саму любовь Божию - свободную и связанную - "на любовь, чья сила безвозмездная и неприметная умеет не разрушать "естественный" ход вещей, но подчиняет его своим замыслам".

Мы благодарны профессору Моррену за это пережитое им свидетельство, за этот взгляд на веру человека науки, который как говорит один из героев Клоделя, "любит вещи, существующие вместе": в принципе дополнительности.

МАЛИН, 15 апреля 1975 г.
+ Л.Ж. Кардинал СЮНЕНС
Архиепископ Малайский и Брюссельский

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ПЕРЕВОДУ

В 1908 году в истории русской религиозной мысли произошло событие, которое сначала смог оценить лишь узкий круг интеллигенции и богословов. Московский альманах "Вопросы религии" опубликовал основные главы книги "Столп и утверждение Истины".

Автором ее был двадцатишестилетний ученый-математик, философ, богослов, историк культуры Павел Александрович Флоренский. Через три года он стал священником, а в 1914 году его книга вышла в полном объеме.

Хотя подзаголовок указывал, что она посвящена проблеме теодицеи *, содержание труда далеко выходило за эти рамки. Детальные филологические экскурсы, размышления над путями познания, над духовным опытом многих веков религиозной истории, над соотношением между этим опытом и догматом - это лишь часть богатства, заключенного в книге Флоренского.

Одной из важных тем, которые он рассматривал, была тема парадоксальности, антиномичности истины.

Философ утверждал, что традиционная Аристотелева логика непригодна для полного описания реальности, что рассудочное мышление, познавая ее, сталкивается с полярными аспектами, которые не в состоянии интегрировать.

Это было не только важное открытие, связанное с природой христианского учения, но и предвидение выводов науки, которые будут сделаны в 1927 году. Именно тогда датский физик Нильс Бор сформулирует свой "принцип дополнительности".

Согласно этому принципу, описание процессов в микромире должно осуществляться с помощью взаимоисключающих терминов. Тем самым - в естествознании - подтверждалась гениальная догадка Флоренского.

Выяснить, успел ли русский мыслитель узнать о работах Бора, скоро вероятно смогут его биографы. Но времени у него оставалось мало. В 1933 году он был арестован, а пять лет спустя расстрелян под Ленинградом.

Нильсу Бору был, разумеется, неизвестен труд Флоренского. Тем знаменательней сходство идей, выработанных ими, вполне независимо. В частности, Бор высказывал мысль, что "принцип дополнительности" не следует ограничивать лишь физикой. По его мнению, "дополнительный" подход возможен и в многих других сферах познания реальности.

Эта проблема и является центральной в книге, которая сейчас выходит в русском переводе.
Как и свящ. Павел Флоренский, автор ее Люсьен Моррен (род. 1906), одновременно - богослов и ученый (инженер-энергетик) . Долгое время он преподавал в Лувенском университете. Так же как и Флоренский, он пришел к христианству в сознательном возрасте.

Можно сказать, что Моррен сумел развить концепции, берущее свое начало в идеях Флоренского и опирающиеся на теорию Бора.

И русский, и бельгийский ученый, свидетельствуют, что подлинная наука не изолирована от христианского мировоззрения, а может найти в нем свое законное место.

Если исследование Моррена и не насыщено обширной эрудицией П.Флоренского, то все же оно написано для подготовленного читателя и требует напряженной работы мысли.

Внимательно проштудировав эту книгу, читатель будет вознагражден и приобретет более глубокое понимание фундаментальных христианских истин.

Протоиерей Александр Мень
Загорск

БОГ СВОБОДЕН И СВЯЗАН

Парадокс? Да, именно парадокс, который становится отблеском тайны, раскрывая себя в богатстве мысли.

Мы находим здесь собранными воедино те элементы, которые формируют и очерчивают взгляд ученого на веру, анализируемый в настоящей работе - принцип дополнительности и знамение или знак.

Эти слова предвещают трудное чтение. Но это отнюдь не так, и автор убежден, что об этих вещах можно говорить просто. Он - просто верующий инженер, пожелавший выразить реакцию научного и технического образа мысли.

Что бы ни говорили об этом, проблема науки и веры остается на повестке дня, хотя она и сильно изменила свой облик. Сциентизм*, который охотно объявляют мертвым, отлично себя чувствует, если судить о нем по тому успеху, который выпал на долю вызвавшей много откликов книги Жака Моно "Случайность и необходимость". Сегодня речь идет о глобальном представлении, чье материализующее давление имеет под собой две основных опоры: редуцирующий анализ и тоталитарную направленность. Они порождают мышление, исходящее от науки, которое может производить магическое воздействие как на ученых, так и на неученых.
Но та же среда, однако, весьма мало чувствительна к доводам философского порядка. Особенность научного мышления состоит в приверженности фактам. И потому, чтобы вырваться из этого замкнутого круга, и без того пораженного загадкой зла, нам нужно отыскать факты, которые могли бы быть носителями смысла. Но фактом-носителем смысла является именно то, что мы называем знаком или знамением.

Ныне само значение знака должно быть оценено по-новому. Ибо для христианина, который всем существом своим отвергает калечащий фидеизм*,, постижение знака есть путь, ведущий к разумному исповеданию веры. Путь индуктивный, а не дедуктивный, т.е. не принуждающий, отдающий должное как различию между научным методом и религиозным подходом, так и свободе мнений. Понимание знака постоянно требует умения воспринимать его, и в области веры свет, с помощью которого он воспринимается, называется благодатью. Это не мешает тому, чтобы верующий, наделенный этим даром, чувствовал себя обязанным указать те пути, которые его к нему привели.

Один из этих путей, который может показаться несколько уводящим в сторону - это принцип дополнительности, т.е. сочленение в единстве одной сущности двух аспектов, которые могут показаться противоречащими друг другу и которые, тем не менее, должны быть связаны воедино. Если описать его наиболее просто, исходя из современной физики, откуда он и берет свое начало, принцип дополнительности в различных модальностях присутствует на всех уровнях существования, представляя собой необходимое соединение "субстрата" и "информации". Человек, если взять пример наиболее нам близкий, предстает как нерасторжимое единство воплощенного духа. И, разумеется, не навязывая никаких притянутых за уши соответствий, христианин констатирует, что основные тайны его веры всегда объединяют противоположности, и что они также предстают по аналогии как взаимно дополняющие структуры. В этом отношении тема Образа может служить нам путеводной звездой. Наконец, принцип дополнительности субстрата и информации приводит нас к знаку, сочленению факта и смысла.

Таким Знаком для веры является прежде всего Иисус Христос. Все прочие знаки указывают на него, но ни один из них не может быть понят без того знания об Иисусе Христе, которое дает нам Евангелие и наша сильная или слабая вера в Него. Но сколько препятствий встречает сегодня верующий на этом самом кратком из путей! Именно здесь редуцирующий анализ оказывает наиболее разлагающее действие. Однако, в свете всего того, что раскрылось после Иисуса Христа и над чем мы можем задуматься, не свидетельствует ли все это, что через все исторические события проходит невидимый след, подобный источнику, из которого он берет свое начало, некий путь смиренной любви, которая превосходит нас. Сам автор убежден в этом, и потому цель его - реабилитация чуда, что, разумеется, является недвусмысленной реакцией на господствующий ныне образ мысли. В этом отношении он вполне разделяет мнение православного епископа Блюма о том, что "наименее примитивные люди относятся к чуду самым примитивным образом". Протестуя против "нарушений законов природы", они не видят здесь "знака присутствия Того, Кто сам прежде всего является чудом, будучи его "центром тяжести" (Монден). В силу этого событие становится словом, слабым откликом на Слово-Событие, на которое оно указывает. Это значит, что чудо целиком созвучно Евангелию и основным представлениям христианства, таким как воплощение, таинство, эсхатология. Никогда не следует забывать, что речь идет об умозрении, укорененном в действительности: вся ценность знака опирается на внимание к фактам, хотя многие их игнорируют и отказываются их исследовать.

Один знак соединяется с другим, образуя своего рода сноп, чья сила - в конвергенции признаков. Каждый из них и все вместе открывают Бога как Любовь и в конечном счете - как единственный источник смысла. Всемогущество свободного Бога есть в то же время всемогущество связанности, ибо оно есть всемогущество Любви. Это и есть откровение Креста.

Люсьен Морен

Примечания к предисловиям

*  Принцип дополнительности, принятый в науке, означает, что одно и то же явление можно описать по-разному, не имея возможности объединить эти описания в одно строго-логическое целое.

* Сциентизм - социально-культурная позиция, в целом представляющая собой убеждение в том, что конкретно-научное знание в совокупности его результатов и способов их получения является наивысшей культурной ценностью и достаточным условием мировоззренческой ориентации человека.

* Фидеизм - тенденция умалять значение разума при установлении достоверности религиозной истины.

* Конкордизм - тенденция к согласованию истины библейского Откровения с данными науки.

* Теодицея - религиозно-философское учение, ставящее своей целью примирить существование в мире зла и несправедливости с идеей благости и всемогущества Бога.