Гашек не просто вывел в «Бравом солдате Швейке» полкового священника Отто Каца — мошенника, матерщинника, алкоголика — но и сделал его евреем.
Кац верно говорил о себе, что он не священник, а свинья. Впрочем, его распоряжение: «Все погибшие должны в трёхдневный срок явиться в штаб корпуса» вполне христианское.
Гашек подчеркнул, что еврей-священник не так уж удивительно, и сослался на то, что был же еврей — архиепископ Кон.
Карл Поппер ссылался на того же Кона как на пример успешной интеграции евреев в Австрийской империи. Правда, Поппер мимоходом упоминал, что Кона отправили в отставку именно из-за антисемитизма.
Кон был архиепископом Оломоуца — небольшой чешский город, но его архиепископы считались выше прочих по чести (только они имели право короновать правителей Чехии) и были, кстати, просто очень богатыми людьми. Архиепископ владел 50 тысячами гектаров земли, 23 замками, 11 пивоварнями, 10 мельницами и пр.
В начале XIX века эту кафедру занимал брат самого императора.
Во второй половине века кое-что изменилось. Духовенство стало объединяться для защиты своих интересов — своего рода христианский социализм. Буржуа стали требовать большего контроля за ситуацией. В Оломоуце сохранялась традиция, согласно которой все 16 каноников (избиравших архиепископа) были из дворян. В 1849 году архиепископ Максимилиан фон Соммеруа-Бек, приверженец демократичного христианства, хоть и феодал, предложил принимать в каноники и недворян, но каноники почему-то это предложение отвергли. Только с 1881 года ограничение было снято.
В 1892 году внезапно умер архиепископ Оломоуца кардинал Фюрстенберг, сидевший на кафедре с 1852 года. К этому времени 8 каноников были ещё из высшей аристократии, 7 из среднего класса. Среди кандидатов лидировали двое аристократов — немец граф Густав Бульрупт-Тиссак и поляк граф Адам Потулицкий. В итоге, как это часто бывает, должность досталась аутсайдеру — 47-летнему профессору местного университета Теодору Кону. Это была сенсация — аристократы потерпели поражение!
Кон родился в 1845 году в бедной католической семье в городке Бжезнице (юго-западная Чехия). В 1875 защитил диссертацию о папской безошибочности. Мать была коренная чешка, Вероника Ханачекова, а вот папа наградил однозначно еврейской фамилией. Крестился дедушка и бабушка Кона в 1826 году (в те же годы крестились Марксы и Бланки). Крещения чешских евреев часто объясняют специфическим ущемлением прав: по закону 1727 году государство признавало законными только браки первых сыновей еврейских семей. Остальные, если не хотели плодить бастардов, должны были креститься. Мило?
Отец и дедушка Кона по отцовской линии были правоверными католиками, но он всё равно считался полуевреем. Католическая газета «Дас Фатерлянд» отреагировала на его избрание ядовито: «Фамилия указывает на происхождение от ветхозаветных коэнов!» Президент австрийского парламента изволил пошутить, узнав об избрании Кона: «Хорошо, но он крещёный?»
Правда, чехи избрание Кона приветствовали, надеясь, что он на их стороне, против немцев.
Либералы-католики указывали, что избрание Кона показывает, что не Церковь источник антисемитизма, что не религиозные, а расовые взгляды порождают антисемитизм. Пикантность ситуации добавляло то, что чешские евреи гордились тем, что Кон — еврей! Антисемитская пресса — особенно венгерская — сделала его примером «иудаизации Европы».
Кон же был обычнейшим римо-католиком своего времени. Например, читая лекции, он напоминал будущим священникам, что каноны запрещают христианам работать кормилицами или слугами у евреев, лечиться у еврейских врачей и есть с евреями.
В 1899 году по Чехии прокатилась волна погромов, жертвами которых были и немцы, и евреи — потому что евреи рассматривались чехами как выходцы из Германии, говорящие на немецком диалекте (а погромы начались как раз из-за споров о статусе чешского языка. Случилось чешское дело Дрейфуса: бездомного бродягу-еврея Хильснера обвинили в ритуальном убийстве 19-летней Анежки Хрузовой в Польне. Кон выпустил послание с призывом воздерживаться от насилия, но кровавый навет даже не упомянул, тем паче, не осудил.
Кун щедро жертвовал из средств диоцеза нуждающимся немцам, чехам, евреям. Старался не занимать стороны ни одной нации. В результате к рубежу столетий чехи видели в нём своего лютого врага. Как же, он назначил каноником не чеха, а немца — князя Карла Гогенлоэ, который и по-чешски не говорил.
В 1903 году антиклерикальная чешская газета «Позор» начала кампанию против Кона. Фельетонист «Ректус» не называл епископа евреем, но использовал типичные антисемитские штампы, не оставлявшие сомнений в том, что еврей — это плохо: именовал Кона «сионским мудрецом», проповедующим материализм, тщеславие, лживость. Ну, типичный еврей же! Кон выделялся тем, что активно объезжал приходы — как позднее Войтыла планету, только Кону было труднее ездить, так и это сочли проявлением тщеславия. Его обвинили в «предательстве нации» (чешской). В итоге, Кону во время публичных церемоний стали кричать: «Hanba Kohnovi!», «Pereat Kohn!» К травле присоединились чешские социал-демократы, акцентируя богатство епархии: мол, архиепископ мало платит работникам своих пивоварен.
В итоге в мае 1903 года австрийский парламент с подачи антиклерикальной Моравской народной партии Адольфа Странского потребовал отставки Кона. Его одновременно обвинили в «чехизации» и в «германизации», в эксплуатации. Папа Римский Пий XII решил уступить и потребовал от Кона заявления об отставке и переезда в Ватикан. Кон добился себе, однако, остаться в империи.
Заявление Кона об отставке потрясло чехов: он оставил огромную сумму на создание чешского университета, а это была заветная мечта местных националистов.
Кон купил небольшое — по меркам своего положения — поместье в Эренхаузене (Штирия), где и скончался в 1915 году.
Сионистская газета «Дер вельд» заметила как-то, что, если бы фамилия архиепископа была Поллак или Вайнреб, всё сложилось бы иначе. Именно еврейская фамилия оказалась главной причиной травли. Печальнее всего, отмечает автор исследования о Коне Майкл Миллер, что об архиепископе больше пишут евреи, чем католики или чехи. В аннотации музея Оломоуца о выставке 2007 года, посвящённой Кону, о чешском антисемитизме — ни звука. В общем, считать, что антисемитизм — хоть в религиозной шкуре, как в национальной — исчез, не стоит.
