Георгий ЧЕРНЯВСКИЙ (Балтимор)

ИОСИФ ГРИГУЛЕВИЧ:

УЧЕНЫЙ И УБИЙЦА

http://www.vestnik.com/issues/2001/1204/win/cherniavsky.htm (ж-л "Вестник online", 25(284) 4 декабря 2001 г. )

Его: краткий очерк истории папства в 19-20 вв. Книга на ту же тему.

Григулевич И.Р. Крест и меч. Католическая церковь в Испанской Америке. XVI-XVIII вв. М.: Наука, 1977. С. 295.

Инквизиция.

На международных и внутрисоюзных научных конференциях историков в 70-е - первой половине 80-х годов автор этих строк неоднократно встречался с известным специалистом по истории католической церкви и стран Латинской Америки Иосифом Ромуальдовичем Григулевичем. Несмотря на свое еврейское происхождение, этот человек пользовался доверием и авторитетом во властных структурах СССР, был удостоен многих наград и почетных званий. Тем не менее, у него была репутация "свободомыслящего" - отнюдь не отказываясь от марксистско-ленинских догматов в оценке исторических событий и явлений, он порой позволял себе довольно неортодоксальные суждения, причем не во время "кухонных разговоров", а при большом стечении публики. Помню, как на одной из конференций, на заседании которой он председательствовал, некий "ученый" произнес доклад о "кризисе буржуазной историографии". Григулевич откровенно морщился во время выступления, а после его окончания произнес полную сарказма речь о том, что само понятие "буржуазной историографии" как какого-то единого комплекса ложно, что среди историков стран Запада существуют различные течения, что следует вести речь не о "кризисе" исторической науки при капитализме, а внимательно изучать, что ею сделано, и использовать выработанные западными учеными методы исторического анализа. Такая откровенность именитого "мэтра" шокировала многих присутствовавших.

Григулевич остался в моей памяти бодрым и энергичным, спортивным и подтянутым, несмотря на его пожилой возраст. Среднего роста, плотный, широкоплечий и мускулистый, он напоминал спортсмена-тяжеловеса, ушедшего на покой.

Была, правда, одна странность - никто из коллег не знал его биографии до 40-летнего возраста. Он, можно сказать, возник в исторической науке внезапно, в середине 50-х годов, как Минерва из головы Юпитера. Относительно других специалистов мы знали, когда и где они окончили университет, учились в аспирантуре, защитили кандидатские и докторские диссертации, по каким темам и т.п. Ничего подобного о Григулевиче известно не было. Имея в виду, что он был женат на мексиканке (супруга иногда приезжала с ним на конференции) и что он свободно владел испанским языком, можно было предположить, что Григулевич провел молодые годы в Латинской Америке, но где именно и чем он там занимался, известно не было. Естественно, это давало пищу для всякого рода толков и кривотолков, вплоть до того, что в молодости он был католическим монахом...

Была и одна особенность в его поведении - он решительно отказывался фотографироваться: отходил в сторону, когда для этой цели образовывались группы, и отворачивался, когда пытались сделать фото его самого. Однажды, в 1974 г., коллега Е.К.Андреевская исподтишка сделала его карандашный портретный набросок. Григулевич страшно рассердился, отобрал рисунок, который вскоре оказался в архиве КГБ.

И.Р.Григулевич скончался в 1988 г., а через несколько лет, после того как в России рухнула коммунистическая власть, начали всплывать весьма любопытные факты его молодости.

Вначале Д.А.Волкогонов, в бытность советником президента Ельцина имевший доступ в любые архивные фонды, затем обер-шпион Павел Судоплатов в своих мемуарах "Разведка и Кремль" (1996) начали приоткрывать завесу над карьерой Григулевича - одного из крупнейших советских агентов в Западной Европе и Латинской Америке, мастера по организации "мокрых дел". Документально эта сторона деятельности Григулевича была подтверждена со значительными дополнениями и разъяснениями, когда на Западе опубликовали данные из архива Митрохина.

Василий Никитич Митрохин, руководитель Архива внешней разведки КГБ СССР, в течение долгих лет, с 1972 г., тайком переписывал секретные документы архива, выносил их из здания на Лубянке (бывшей площади Дзержинского) в карманах и прятал в потайных местах за городом. Ему удалось в 1992 г. переправить эти ценные материалы на Запад, а затем и самому перебраться в Великобританию. Там совместно с известным историком Кристофером Эндрю он и осуществил их публикацию (Andrew Ch., Mitrokhin V. The Sword and the Shield: The Mitrokhin Archive and the Secret History of the KGB. New York, 1999). Между прочим, Митрохин передал на Запад и копию того самого портретного наброска Григулевича, о котором мы уже упомянули. Именно он публикуется в начале этой статьи.

Используя упомянутые материалы и некоторые другие источники, мы можем теперь воспроизвести удивительный жизненный путь Иосифа Григулевича.

Родился он в небогатой семье еврейского ремесленника на окраине Вильно в 1913 г. Вскоре родители эмигрировали в Аргентину, где отец, Ромуальд Григулевич, смог "пробиться в люди", став владельцем большой аптеки. Испанский язык, вместе с идиш, был для Иосифа родным языком. В начале 30-х годов молодой Григулевич поехал на деньги отца в Европу, где намеревался получить гуманитарное образование. Начав посещать Сорбонну, он познакомился там со студентами-коммунистами. Молодым аргентинцем заинтересовалась зарубежная агентура советских спецслужб - вначале ОГПУ, а с 1934г. - НКВД. Резидентов привлекали не только идейные убеждения и решительность юноши, но и его физическая сила, выносливость в сочетании с блестящим знанием испанского языка (языки Григулевичу давались легко, он быстро овладел английским, французским и русским).

В 1931 г. в Испании был свергнут король, провозглашена республика, и внимание большевистского руководства СССР все более сосредоточивалось на этой стране, которая, по мнению Сталина и его присных, могла стать опорой коммунизма в Западной Европе.

Григулевич был направлен в Испанию. Здесь по заданию руководства он занялся организацией провокаций против Рабочей партии марксистского объединения (ПОУМ), которая образовалась как раз в это время из нескольких малых левацких групп, вначале поддерживавших Л.Д.Троцкого, а затем отошедших от него и подвергнутых им резкой критике (впрочем, и в самой Испании, и в СССР ПОУМ постоянно ошибочно, причем, преднамеренно ошибочно, именовали "троцкистской" организацией). Советское руководство считало ПОУМ главным врагом в испанском республиканском лагере, так как эта партия твердила о "буржуазном перерождении" СССР, о господстве в нем партийной бюрократии, о предательстве Сталина. Так Григулевич постепенно становился экспертом в области провокаций и подлогов в отношении левых групп, которые расценивались как враждебные СССР.

В феврале 1936 г. в Испании к власти пришло правительство Народного фронта, в которое позже вошли коммунисты. Летом того же года началась гражданская война, вызванная мятежом под руководством генерала Франциско Франко. Вскоре в Испанию прибыл генерал НКВД Александр Орлов, ставший официально главным советником правительства по вопросам контрразведки и организации партизанских отрядов, но по существу дела - основным проводником воли Сталина в этой стране. Подчинялись ему и советский посол, и военные советники. Григулевич, фигурировавший под кличками "Макс" и "Фелине", был одним из основных помощников Орлова, в частности, в организации так называемых мобильных групп, задачей которых было физическое уничтожение неугодных лиц. Летом 1937 г. группа Григулевича выкрала из тюрьмы и убила незадолго перед этим арестованного по сфабрикованному обвинению лидера ПОУМ Андреса Нина. Все было сработано настолько профессионально, что следов преступления власти так и не смогли обнаружить. В личном досье Григулевича в архиве КГБ содержится высокая оценка его "руководящей роли в ликвидации троцкистов во время гражданской войны в Испании".

"Большой террор" в СССР не пощадил и сотрудников спецслужб. В 1938 г. Орлов, а вслед за ним и Григулевич, были вызваны в Москву. Опытный генерал понимал, что Сталин намерен расправиться с ним, и стал невозвращенцем. Он бежал в Канаду, затем в США, где в 1953 г., уже после смерти советского диктатора, вышла его сенсационная книга "Тайная история сталинских преступлений".

Григулевич же послушно выполнил приказ начальства - в 1938 г. он впервые приехал в Москву. Непонятно, как он избежал ареста и неминуемого расстрела. Видимо, великолепное знание испанского языка, владение навыками провокаторства в среде левых некоммунистических сил, знакомство с некоторыми латиноамериканскими добровольцами испанской гражданской войны, в частности, с известным мексиканским художником Давидом Альфаро Сикейросом, и, наконец, богатый опыт "мокрых дел" оказались настолько ценными для НКВД качествами, что молодого киллера сочли полезным сохранить. Более того, Григулевича стали готовить к отправке в Мексику для участия в организации убийства Троцкого, который жил там с начала 1937 г.

В конце 1939 г. Григулевича принял на явочной квартире в Москве нарком внутренних дел Берия в присутствии заместителя начальника разведки НКВД СССР Павла Судоплатова. Перед этим Берия и Судоплатов побывали у Сталина, который им заявил: "Троцкий должен быть устранен в течение года, прежде чем разразится неминуемая война". Судоплатов получил благословение на привлечение к выполнению задания "ветеранов диверсионных операций" в Испании. Григулевич произвел на высокое начальство благоприятное впечатление. Ему было присвоено кодовое имя "Юзек". И в январе 1940 г. он прибыл в Мексику, где под руководством другого тайного советского агента Наума Эйтингтона стал создавать сеть нелегалов для уничтожения Троцкого. Операция получила название "Утка". Были образованы две группы -"Мать" под руководством испанской коммунистки Каридад Меркадер и "Конь" под руководством Сикейроса. Именно Григулевич привлек Сикейроса в террористическую группу и провел подготовку этой группы к нападению на дом в предместье Мехико Койоакане, в котором проживал Троцкий.

В архиве КГБ Григулевич фигурирует как "подлинный руководитель нападения на виллу Троцкого" в ночь на 24 мая 1940 г. Он постучал в ворота, которые охранял телохранитель Троцкого американец Роберт Харт. Григулевич предварительно завязал знакомство с Хартом, подружился с ним, и Харт доверчиво приоткрыл ворота на знакомый голос. Группа ворвалась во двор.

Первое покушение на Троцкого окончилось неудачей. Бандиты Сикейроса изрешетили автоматными очередями спальню Троцкого, но стреляли через закрытую дверь и, будучи уверенными в успехе, поторопились скрыться, не проверив результатов. Троцкий же спрятался под кроватью и остался жив. Харта налетчики прихватили с собой и за городом убили, ибо он, безусловно, разоблачил бы "Юзека".

Троцкий же был убит тремя месяцами позже, 20 августа 1940 г., Рамоном Меркадером, сыном руководительницы группы "Мать".

В архиве сохранился следующий документ:

"Совершенно секретно.

6 июня 1941 г.

№ 1894. б

ЦК ВКП (б), СНК СССР

Товарищу Сталину И.В.

Группой работников НКВД в 1940 году было успешно выполнено специальное задание.

НКВД СССР просит наградить орденами Союза ССР шесть товарищей, участвовавших в выполнении этого задания.

Прошу Вашего решения.

Народный комиссар внутренних дел Л.Берия".

Сталин начертал на этом письме: "За (без публикации)".

Р.Меркадер был удостоен звания Героя Советского Союза, его мать получила орден Ленина. Орденом Краской Звезды был награжден И.Григулевич.

Но вручение ордена произошло через много лет. Пока же Григулевич, сменив кличку на "Артур", был переведен в Аргентину, где возглавил советскую резидентуру. Здесь он находился весь период второй мировой войны и первые послевоенные годы. Об этом этапе его жизни почти ничего не известно. В архиве имеются лишь скупые упоминания о том, что летом 1944 г. он побывал в Монтевидео, где сделал детальный доклад специально прибывшему лицу, а также что сразу после войны он был связан с советскими шпионами в США, которым передавал деньги. Из Мексики в Аргентину с ним перебралась Лаура Арайо Агуар, также советский агент, которая впоследствии стала его женой.

В 1949 г. Григулевич был переброшен в Европу. Он обосновался в Риме, где жил по подложному паспорту на имя Теодоро Б.Кастро. Легенда состояла в том, что он, якобы, был внебрачным сыном недавно умершего и не имевшего законных детей знатного костариканца. 36-летний "Теодоро" занимался экспортно-импортным бизнесом, одновременно устанавливая и укрепляя выгодные для его подлинной профессии связи. Ему удалось приобрести друзей в среде предпринимателей и интеллигентов, он сотрудничал с прессой - обнаружилось, что "бизнесмен" владеет бойким пером. Постепенно "Теодоро Кастро" стал своим человеком в посольстве Коста-Рики в Риме, где, кстати сказать, вследствие скудости средств правительства этой страны не было посла, а делами заправляли второстепенные и низкооплачиваемые чиновники. В конце концов дело дошло до того, что в октябре 1951 г. он был назначен чрезвычайным и полномочным послом Республики Коста-Рика в Италии и по совместительству в Югославии. Похоже, назначение имело для Республики экономические выгоды - "Т.Кастро" отказался от зарплаты посла, хотя достоверных документов на этот счет не обнаружено. 14 мая 1952 г. Григулевич вручил свои верительные грамоты президенту Италии Луиджи Эйнауди.

Назначению предшествовал один курьезный эпизод. Министр иностранных дел Коста-Рики Хорхе Мерено включил "Кастро" в делегацию своей страны на Шестой сессии Генеральной Ассамблеи ООН (1951 год). На этой сессии с грубыми нападками на латиноамериканские страны и особенно на Коста-Рику выступил советский министр иностранных дел, сталинский обер-палач периода "большого террора" А.Я.Вышинский. Обвинения были стандартными - полное подчинение "американскому империализму" и военщине, участие в разжигании холодной войны и т.д. Но Вышинский не ограничился только этим - он недвусмысленно пригрозил малым центральноамериканским странам советской мощью, предостерегая, что они могут быть сметены с лица земли. Такие эскапады не могли остаться без ответа.

Зная литературные склонности "Кастро", министр Мерено поручил ему написать ответную речь. Результат превзошел все ожидания - советский шпион и диверсант сочинил для костариканского министра блестящий памфлет. Исполненная логики, гнева и сарказма речь Мерено неоднократно прерывалась одобрительным смехом и аплодисментами делегаций западных держав и стран Латинской Америки. Она повысила авторитет Коста-Рики в западном обществе и, соответственно, - вес посла в Риме, в костариканских деловых и политических кругах.

Связи костариканского посла расширились. Его принимали в высших итальянских кругах. Премьер-министр страны Альчиде де Гаспери подарил ему фотокамеру с надписью "В знак нашей дружбы". "Кастро" бывал в посольстве США, встречался с послом, который делился с ним конфиденциальной информацией. Его тепло принимали в Ватикане, где он проявлял недюжинные знания католической религии и ее истории. Несколько раз побывал он в Белграде, встречался с высокопоставленными деятелями и получил обещание личной аудиенции И.Б.Тито.

Естественно, вся ценная информация, которую собирал Григулевич, по тайным каналам передавалась в Москву. Еще в 1950 г. ему было сообщено, что за заслуги перед СССР он не только удостоен советского гражданства, но и принят в члены КПСС без прохождения кандидатского стажа. Доверие надо было оправдывать еще более верной службой!

В начале 1953 г. в Министерстве госбезопасности СССР созрел план использования И.Григулевича (он в это время фигурировал под кличкой "Макс") для осуществления важной, рискованной и необычайно дерзкой террористической операции. К этому времени взаимоотношения между СССР и Югославией, руководство которой с 1947 г. пыталось вести независимый от СССР курс во внутренних и международных делах, достигли крайнего накала. Руководителя страны Тито стали называть фашистом, троцкистом (особой разницы между этими понятиями Сталин не проводил), агентом империалистических держав, американским шпионом и т.п. Как-то Сталин заявил Н.С.Хрущеву: "Стоит мне пошевельнуть пальцем, и Тито не будет".

Стремясь угодить вождю, министр госбезопасности СССР С.Д.Игнатьев в начале 1953 г. представил ему докладную записку, в которой предлагал подготовить и организовать убийство Тито "с использованием агента-нелегала "Макса" - тов. Григулевича И.Р., гражданина СССР, члена КПСС с 1950 года (справка прилагается)". Далее в записке говорилось, что в результате бесед с Григулевичем в Вене в начале февраля 1953 г. были выработаны три варианта осуществления террористического акта против Тито (впрочем, в перечне оказался и четвертый вариант). Предпочтение, однако, отдавалось первому. Процитируем: "Поручить "Максу" добиться личной аудиенции у Тито, во время которой он должен будет из замаскированного в одежде бесшумно действующего механизма выпустить дозу бактерий легочной чумы, что гарантирует заражение и смерть Тито и присутствующих в помещении лиц. Сам "Макс" не будет знать о существе применяемого препарата. В целях сохранения жизни "Максу" будет предварительно привита противочумная сыворотка".

Второй и третий варианты предполагали убийство выстрелом из "замаскированного под предмет личного обихода механизма" с одновременным выпуском слезоточивых газов для отхода Григулевича и сокрытия следов, причем осуществить операцию предполагалось то ли в Лондоне, куда собирался Тито, то ли на одном из официальных приемов в Белграде. Наконец, Григулевичу предлагалось разработать запасной вариант - подарить Тито драгоценности в шкатулке, раскрытие которой должно было привести в действие механизм, выбрасывающий моментально поражающее отравляющее вещество.

Сталин одобрил операцию, и началась ее подготовка. На всякий случай Григулевич даже подготовил прощальное письмо жене.

Но осуществить операцию не успели. 5 марта 1953 г. советский диктатор умер. План убийства Тито вначале был отложен. Ставший на недолгое время министром внутренних дел Берия заявил о необходимости улучшить отношения с Югославией. В новых условиях террористический акт был отменен. Сам же Григулевич был отозван в СССР и переведен в "резерв МВД".

Григулевича сразу же зачислили в штат Высшей партийной школы при ЦК КПСС и без защиты диссертации присудили степень доктора исторических наук.

На новом поприще И.Р.Григулевич безусловно проявил немалые способности и завидное трудолюбие. Уже в 1957 г. появилась его первая крупная работа "Ватикан: религия, финансы и политика". Вскоре к тематике, связанной с католической церковью, прибавилась и латиноамериканская история, прежде всего, биографии выдающихся людей этого континента. В 1958 г. вышла книга о Симоне Боливаре - руководителе борьбы за независимость испанских колоний в Латинской Америке в первой половине XIX века. В следующие годы Григулевич издал биографические очерки, посвященные мексиканскому повстанцу Панчо Вилья, своему другу Сикейросу, кубинскому и боливийскому революционному руководителю Эрнесто Че Геваре, а после свержения правительства Народного блока в Чили и гибели президента этой страны Сальвадора Альенде -труд о его жизненном пути.

Продолжал он изучать и религиозную историю. Широкую известность получила книга "История инквизиции" (1970), для которой характерен нетрадиционный подход, стремление не столько нагромоздить обвинения по адресу этой весьма сложной институции, сколько разобраться в социальных функциях инквизиции, в частности, в ее месте в контрреформации XVI-XVII вв. С интересом читалась и книга "Папство: Век XX" (1981), правда, значительно более политизированная, чем книга об инквизиции.

Своего рода синтез двух основных тем - истории Латинской Америки и католической церкви - Григулевич осуществил в книгах "Крест и меч" (о церкви в Испанской Америке XVI-XVIII вв). и "Мятежная церковь в Латинской Америке".

Надо сказать, Григулевич не гнушался и откровенно пропагандистской тематики. Выполняя партийное поручение, он стал руководителем и редактором издания "научного сборника", посвященного "брежневской конституции" 1977 года.

Плодовитость автора была такова, что некоторые свои книги Григулевич выпускал под псевдонимом "Лаврецкий", дабы не дразнить издательства и коллег.

В 1979 г. И.Р.Григулевич стал членом-корреспондентом Академии Наук СССР. В течение многих лет он был заместителем директора Института этнографии им. Н.Н.Миклухо-Маклая АН СССР, хотя по роду своих занятий к этнографии не имел никакого отношения. Был он членом Советского комитета защиты мира, вице-президентом Общества советско-кубинской дружбы, вице-президентом Общества "СССР-Венесуэла". К ордену за участие в убийстве Троцкого прибавились правительственные награды за научную деятельность.

Бывший профессиональный убийца получил великолепную квартиру в престижном доме по Кутузовскому проспекту 14, почти рядом с другим помпезным жилым домом, в одной из квартир которого был фиктивно "прописан" генсек Брежнев.

В каталоге Библиотеки Конгресса США названы 58 работ И.Р.Григулевича, вышедших отдельными изданиями. Сколько человеческих жизней было в свое время загублено советским членкором, не значится ни в одном каталоге.

ЕЩЁ ОБ И.Р. ГРИГУЛЕВИЧЕ

С большим интересом прочитал в 25-м номере вашего журнала статью Георгия Чернявского об Иосифе Григулевиче. Однако мне хотелось бы уточнить некоторые положения статьи Чернявского и сделать небольшое дополнение о деятельности Григулевича в Аргентине в годы второй мировой войны и привести фрагменты из воспоминаний о нем.

Автор одной из статей о И.Григулевиче ("Мигель, он же Григ, он же Лоуренс Советский") Марина Латышева эпиграфом взяла слова Григулевича: "После моей смерти пишите обо мне все, что знаете и что хотите".

Действительно, люди близко и хорошо знавшие Григулевича, неоднократно отмечали его любовь к мистификации и зачастую не знали, что в его беседах является правдой, а что вымыслом. В первую очередь, это касается его национальной принадлежности. По данным архива Митрохина, в личном деле Григулевича записано, что по национальности он литовский еврей. О его еврейском происхождении писал в своих воспоминаниях бывший начальник секретной службы национальной безопасности Мексики генерал Санчес Салазар. Именно он расследовал обстоятельства неудавшегося покушения на Троцкого в мае 1940 года. Санчес сумел найти и арестовать всех участников этого покушения, кроме его организатора "Фелипе". Это был псевдоним Григулевича в то время. Недавно была опубликована статья Александра Кузьмичева "Иосиф Григулевич - разведчик, ученый, писатель". В ней утверждается, что в 1952 году Григулевич был внезапно отозван из Ватикана на основании приказа Берия об отзыве всех нелегалов, в жилах которых текла еврейская кровь. С другой стороны, в "Очерках истории Российской внешней разведки", первые три тома которой вышли под редакцией академика Примакова, в редакционном примечании к одной из статей о Григулевиче утверждается, что по национальности он литовский караим. Это же самое утверждается в книге Колпакиди и Прохорова "Спецоперации советской разведки". В пространном интервью ответственного секретаря редакции журнала "Латинская Америка" И. Шатуновской с Григулевичем есть такая фраза: "Я как-то спросила его, какой он национальности, полагая, что еврей. Он отверг это. Впоследствии я видела его анкеты - он караим". Так что вопрос о национальной принадлежности Григулевича, как мы видим, спорный.

О научной деятельности Григулевича неоднократно писалось в ряде журналов, например, таких как "Латинская Америка" ( в 1973, 1979, 1983 и 1993 гг. ) "Новая и новейшая история" ( 1983 г. ), "Советская этнография" ( 1989 г.). Из некрологов Григулевича следует, что после отзыва из-за границы он не работал в Высшей партийной школе, а непродолжительное время служил в Госкомитете по культурным связям с зарубежными странами, затем перешел в институт этнографии АН СССР, где и проработал до конца жизни. Престижную квартиру на Кутузовском проспекте получил за два года до смерти, а долгое время вместе с женой и дочерью ютился в небольшой двухкомнатной квартире на Bторой Песчаной улице.

Диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук Григулевич защитил по своей монографии "Ватикан. Религия. Финансы и Политика" в 1957 году ( автором книги значился Лаврецкий - это девичья фамилия его матери Надежды Лаврецкой), а докторскую диссертацию защитил опять же по своей монографии "Культурная революция на Кубе" в 1965 году. Эти небольшие замечания никоим образом не умаляют достоинств статьи Георгия Чернявского, а только уточняют ее.

В вышеупомянутых "Очерках истории Российской внешней разведки" Иосифу Григулевичу посвящены три статьи и, как уверяет их автор Л.Воробьев, кроме официальных материалов он использовал и неопубликованные мемуары Григулевича. Один из очерков называется "Вдали от линии фронта, в Южной Аргентине". Все, о чем будет сказано ниже, базируется на этом очерке и воспоминаниях бывшего начальника латиноамериканского направления КГБ Леонова, который тесно дружил с Григулевичем.

После неудачного покушения на Троцкого мексиканская полиция выловила всех его участников, кроме руководителя. На основании их показаний был составлен фоторобот Григулевича, который опубликовали во многих газетах, и ему пришлось глубоко затаиться. Григулевич с помощью грима значительно изменил свою внешность, но чувствовал, что полиция идет по его следам и укрылся в частной клинике для душевнобольных. В своих неопубликованных воспоминаниях Григулевич писал: "Хотя я вел себя в этом заведении как обычно, никого из себя не изображал, ни обслуживающий персонал, ни мои "коллеги" - душевнобольные, к большому удивлению, нисколько не сомневались, что я стопроцентный псих. Сначала это меня удивляло и забавляло, а потом стало смущать и беспокоить: как бы не задержаться здесь излишне долго..."

Григулевич сумел добыть заграничный паспорт и получить транзитную кубинскую визу. Прожив несколько месяцев на Кубе, он в конце декабря 1940 г. перебрался в Аргентину, обосновался там, и в июле 1941 получил задание организовать диверсионную работу по срыву снабжения немцев стратегическим сырьем из Южной Америки. Это была задача со многими неизвестными. Надо было найти людей, которые смогли бы это сделать, организовать производство средств для диверсий и выяснить - какое именно стратегическое сырье вывозится из Южной Америки в Германию, и как оно туда попадает.

Оказалось, что основным сырьем является натриевая селитра, используемая для получения взрывчатых веществ. Кроме этого, немцы покупали в больших количествах зерно, индустриальные масла, хлопок, табак и различные виды продовольствия. Большинство этих грузов направлялись в Германию на судах, плавающих под нейтральными флагами Португалии, Испании, Швеции из Буэнос-Айреса, наиболее оборудованного порта Аргентины. Григулевич сумел организовать диверсионную группу, в которую вошли люди, знакомые ему по гражданской войне в Испании, эмигранты украинского происхождения и аргентинцы. Были разработаны и взрывные устройства. В Аргентине тогда была довольно значительная немецкая колония, и штаб-квартирой нацистского пропагандистского центра был большой книжный магазин в центре Буэнос-Айреса. Именно из этого магазина распространялись по всей Латинской Америке периодика и литература фашистского толка. Взрывное устройство было подложено в склад этого магазина. Оно, как и предполагалось, взорвалось ночью, склад был полностью уничтожен в результате сильного пожара. Экономический ущерб оценивался в 25-35 тысяч американских долларов, и фашистская пропаганда на долгое время была прекращена. Затем последовал взрыв склада, где содержалось 40 тысяч тонн селитры. К 1943 году вывоз селитры в Германию значительно уменьшился. После этого взрывные устройства стали подкладываться в трюмы судов с грузом для Германии, и пожары в большинстве случаев возникали в открытом море. Из отчетов Григулевича центру известно, что было изготовлено 140-170 этих зажигательных устройств, имеется список 14 судов, на которых вспыхнули пожары. Несколько взрывов и пожаров произошло в период разгрузки. В 1944 году В Москве стало известно, что Григулевич попал в поле зрения аргентинской полиции, и ему приказали свернуть диверсионную деятельность и покинуть Аргентину. Как оказалось, вовремя. Сразу после его отъезда произошел взрыв в подпольной мастерской, где изготавливались взрывные устройства.

После войны Григулевич оказался в Мексике, а затем в Италии.

Для характеристики Григулевича как человека весьма интересны воспоминания его дочери Романеллы-Надежды: "Отец совершенно не выносил скуки, и говорил, что человеку можно простить все, кроме занудства. Он ненавидел всякие собрания, заседания и прочие советские мероприятия, считая их пустой тратой драгоценного времени. В институте этнографии его частенько выбирали председателем партсобрания, так как под его чутким руководством оно больше получаса не продолжалось...

Как я узнала, что мои родители разведчики? Да они никогда это и не скрывали от меня. Отец, добродушно подшучивая над мамой, часто говорил об этом. И мама считала, что скрывать что-то от детей - глупо. Рано или поздно все обнаружится и будет только хуже.

Приехав в Советский Союз, он остался без средств к существованию. Родное ведомство выставило его на улицу. К счастью, это были уже 50-е, а не 30-е и даже не 40-е годы. Отец никогда не скулил и просто делал все, что в его силах, чтобы выйти из трудного положения. Система, выкинув его из своих рядов, на каком-то этапе по-своему оказала ему услугу. Он смог в полной мере реализовать свой талант ученого и писателя. Не говоря уже о том, что конформистом он никогда не был, смело спорил и отстаивал свое мнение, невзирая на лица, и представить его в славных рядах тогдашнего МГБ-КГБ мне достаточно трудно. Все это не означает, что отец был диссидентом или состоял в оппозиции к режиму. Просто он не мог выносить всей тупости, волокиты и бюрократии, которыми была опутана жизнь всех мало-мальских активных людей в известные годы. В душе он оставался преданным коммунистической идее, как и большинство людей его поколения. Когда я спорила с ним, ссылаясь на свой скромный опыт студенческого зеленого движения, то он всегда говорил, что это "тявканье из подворотни" . Теперь-то я понимаю, что он просто боялся за меня."

До сих пор ФСБ России отказывается давать какие-либо комментарии ко многим опубликованным фактам о деятельности Григулевича. Из воспоминаний Леонова следует, что в Ясеневе, где располагалось ранее Первое Главное управление КГБ, есть кабинет чекистской славы, что-то вроде музея разведки. В двух довольно больших залах, где хранятся обычные музейные экспозиции, Григулевичу посвящены доска славы и полстенда. Приглашенный в этот музей Григулевич остался весьма доволен оценкой его разведывательной деятельности.

После избрания Григулевича член-корреспондентом АН СССР ему приходилось давать многочисленные интервью. Вот как начинались некоторые из них: "Я родился в Вильно, там закончил литовскую гимназию, единственную, которая была в этом городе. А в 30-м году попал в тюрьму, ибо за плечами уже была деятельность в Коммунистической партии Западной Белоруссии, в ее Литовском бюро. В тюрьме сидел одно время с белорусским поэтом Максимом Танком - он написал об этом в своих воспоминаниях ( М.Танк - народный поэт Белоруссии, академик АН БССР, И.К.). Максим говорил мне, когда мы встретились впоследствии: "Я тебе многое простил, но одного не могу: ты говорил нам, когда Гитлер пришел к власти, что он останется у власти только три месяца. А сменит его Эрнст Тельман. И мы тогда дураки тебе поверили." Это лишнее доказательство того, что Григулевич, как минимум в начале своей деятельности, был идеалистом, свято верившим в коммунистические догмы.

Близкие друзья Григулевича вспоминают, как он был огорчен, когда его вышвырнули из разведки - в первую очередь тем, что его глубокие знания о Латинской Америке остаются невостребованными. Однажды ему позвонил крупный партийный чин из ЦК КПСС, вежливо осведомился о самочувствии, о жизни, и предложил "переговорить по очень важному делу". Григулевич обрадовался - наконец-то о нём вспомнили - и спросил, когда и куда подъехать. Владелец вальяжного голоса, однако, приехал сам. "Иосиф Ромуальдович, - обратился он к Григулевичу, - я знаю ты очень много пишешь, у тебя много денег. Дай мне 25 тысяч рублей взаймы"...

После этого случая Григулевич в значительной мере разочаровался в руководстве партии. Кстати сказать, в Академию наук Григулевич был избран не как крупнейший в стране латиноамериканист, а как религиовед по разделу "История религии и церковь".

Он хорошо знал, что руководитель отделения истории академик Б.Рыбаков на дух не выносил его, а именно от Рыбакова во многом зависело избрание. Григулевич выяснил, где обычно Рыбаков проводит отпуск, достал путевку в тот же пансионат и познакомился там с супругой Рыбакова, пожилой женщиной московских дворянских кровей. Что-что, а уж располагать к себе Григулевич умел превосходно. Он всегда находил общий язык как с простым крестьянином или солдатом, так и с утонченным аристократом или интеллектуалом. Через неделю знакомства Рыбакова уже не могла и дня прожить без Григулевича. Установились превосходные отношения и с её мужем. До выборов в академию оставалось несколько месяцев, и пришлось Григулевичу раз в неделю посещать приемы у Рыбаковых и на этих, как он выражался, "посиделках" "подпевать хору старорежимных" друзей хозяина и с омерзением поедать малосъедобные пироги. Зато результаты выборов превзошли самые оптимистические ожидания. Продолжались ли эти визиты после выборов, нам неизвестно.

Илья Куксин (Чикаго).

http://vestnik.com/issues/2002/0102/win/letters.htm