Яков Кротов

C христианской точки зрения:

"С христианской точки зрения". 25.01.2007
Ведущий Яков Кротов

Яков Кротов: Наша программа сегодня посвящена журналистике. У нас в гостях протоирей Иоанн Свиридов - руководитель Христианского церковно-общественного канала, в быту обычно говорят просто, Радио "София".
Отец Иоанн родился в 1951 году, в церковной жизни с начала 70-х. Окончил Московскую духовную академию. На радио с самого начала существования этой радиостанции, с 1995 года. Журналист и потому, что возглавляет радио, и ведет радиопередачи, и потому, что много лет заведовал еще и сектором средств массовой информации в отделе религиозного образования Московской патриархии. Очень много статей печатал в газете "Русская мысль", когда там было религиозное приложение при жизни Ирины Алексеевной Лавайской. Вышла его книга "У стен нового Иерусалима", сборник статей и в то же время, видимо, главы, я бы сказал так, доработанные из диссертации, которая была посвящена творчеству отца Павла Флоренского. Но, о Флоренском, наверное, в другой раз. А сегодня действительно о журналистике.
Непосредственный повод для нашей встречи - это профессиональный журналистский повод. Не тот журналист, кто делает радиопередачи, а тот журналист, кто, делая радиопередачи, допустив ошибку, эту ошибку исправляет. Отец Иоанн после нашей последней передачи, которая была посвящена конфликту вокруг Рязанского кремля, где я давал справку о рязанском владыке, сказал, что рязанский архиепископ не окончил, не прослушал последних курсов Московской духовной академии. Отец Иоанн позвонил, что, кстати, очень хорошо его характеризует, потому что огромное количество людей слышат ошибку и не звонят, и потом злятся. А чего злиться? Ты позвони, обличи, научи, наставь. Если человек заперся, тогда, конечно, греховен. Позвонил и сказал, что он сам, собственно, учился вместе с будущим владыкой, прекрасно знает всю биографию. Я приношу свои извинения рязанскому владыке. Основывался на справке, но не свежей, где было написано, что он еще не окончил.
Тогда мой первый вопрос отцу Иоанну, наверное, такой. Герой Вашей диссертации отец Павел Флоренский развивался как? В 1906 году он прославился, когда выступил в Московской духовной академии с речью, "Вопль крови", под таким названием потом эта проповедь была издана, в защиту героев 1905 года, против смертных казней, которые бушевали по всей России в 1905 году для расправы с революцией. В сущности, это была журналистика - православная, злободневная, сиюминутная, публицистическая, острая. А затем перешел к таким холодноватым, пространным текстам, "столп утверждения и истины…», «София... премудрость Божья", "мнимости в  геометрии" и так далее. И от журналистики ушел. Правильно ли я скажу, что Вы пошли противоположной дорогой?

Иоанн Свиридов: Я бы сказал, что я не пошел противоположной дорогой, но эту дорогу до меня действительно проложил отец Флоренский. Поскольку я им занимался не в последний год академии, а буквально с первого курса прочел, по тем возможностям, все, что можно, это позволяла, конечно, и возможность межбиблиотечного абонемента, и нашей шикарной в Московской духовной академии библиотеки. Кроме того, этот интерес дает возможность откликаться не на информационные поводы, как это принято теперь говорить, а поводом может быть и духовная жизнь, и богословские интересы. Вышедшая книга, а всегда тех людей, которых интересует богословие, философия, религиозная философия в том числе, потому что Флоренский все-таки вышел из шинели, так сказать, Владимира Соловьева, который тоже занимался публицистикой и чистой философией в самом высоком смысле этого слова, я не разделяю.

Яков Кротов: Но все-таки, прошу прощения, не из шинели, а из сюртука.

Иоанн Свиридов: Ну, я просто перефразирую слова, уже сказанные Гоголем. Тем не менее, журналистика для меня всегда не просто констатирование факта, это размышление над фактом. Сейчас так привыкли говорить о том, что нужно писать и не комментировать, это очень неправильно, это очень неправильный взгляд. Чаще всего он исходит из непрофессиональности. Если журналист не имеет знания о физике, он с физиком не сможет разговаривать. Если журналист не знает историю русской Церкви, он не может говорить о ее жизни. Поэтому есть определенная специфика, которая позволяет широко мыслить в узком предмете и тем самым через него можно раскрывать какие-то вещи. Я вижу, что Вы не совсем согласны со мной.

Яков Кротов: В современной журналистике традиционно считается, что есть как бы два стиля: один - это стиль европейский, журналистика, которая растет из XVII века, из английских журналов и газет. Но тогда разница была очень невелика, собственно, под словом "жур" понималась ежедневность, ну, примерно раз в неделю большинство газет выходили, еженедельные газеты. И эта журналистика в сильнейшей степени аналитическая, она вышла из недр Монтеня: вот человек ведет ежедневный дневник и вот он начинает его публиковать. И здесь размышления аналитика просто обязательный компонент, как водка в "кровавой Мэри". Но есть американская журналистика, она исходит из того, что философ назвал бы феноменологический подход. То есть, есть черный ящик, я в нем ничего не понимаю, мое дело сказать, что он черный, что в нем столько-то граней. Я не должен разбираться в физике, если я разбираюсь в физике, но я журналист, я свое знание складываю куда-нибудь подальше, запираю, я должен точно процитировать физика: одну цитату из одного, одну из его оппонента, и я не подвожу итог, я не Академия наук. Я даю информацию без всякого анализа. Конечно, это до известной степени игра, но тем не менее.
В России две этих линии столкнулись, потому что до революции доминировал европейский стиль, с хорошим развитым комментарием, а при коммунистах развивался стиль американский в том смысле, что партия сказала, я цитирую и никаких комментариев, кроме аплодисментов. В наше время, особенно в церковной журналистике, скажите мне, дорогой отец Иоанн, на Ваш взгляд, вот идет выступление патриарха, Вы что, будете его комментировать? Он же и Ваш патриарх.

Иоанн Свиридов: Он патриарх мой, но дело в том, что если он говорит о каких-то о проблемах, то можно давать комментарии и на моего патриарха.

Яков Кротов: Вы можете с ним не согласиться?

Иоанн Свиридов: Я могу с ним не согласиться. Другое дело, может это понравиться или нет кому-нибудь, но я могу - и в своей практике я довольно часто это делал - и никакой обиды с его лично стороны я не чувствовал.

Яков Кротов: Простите, отец Иоанн, я тоже могу сказать, что я веду радиопередачу "С христианской точки зрения", никакой обиды со стороны патриарха не чувствую, потому что... как-то он не звонил мне с претензиями. Но мне и с похвалами не звонил. Вы с ним лично контактируете?

Иоанн Свиридов: В последнее время нет.

Яков Кротов: А с кем-то из епископата?

Иоанн Свиридов: Из епископата, - у меня просто много друзей среди епископов. Как-то так сложилось, что уже мое поколение выходит на этот высокий уровень церкви, ну и среди священников тоже. Но есть другая вещь - это Московская патриархия. Это канцелярия. Вот там могут быть реакции. Но официальных, как правило, не было. Дело в том, что таких в последнее время поводов для каких-то острых комментариев тоже. Как-то все идет как в нашей стране - довольно гладко и без каких-то резких заявлений на какие-то темы.

Яков Кротов: Я рад за Вашу страну, отец Иоанн.

Иоанн Свиридов: Но Вашу тоже!

Яков Кротов: Теперь давайте поговорим о России. В России совсем недавно, два дня назад, суд (уже четвертый год тянется) принял, наконец, решение, что издательский дом "Коммерсант" и его руководитель Родионов согрешили, поступили беззаконно и неэтично, поместив рекламу журнала "Мулен руж" с надписью "Вся любовь мира" и фотографии полуобнаженной дамы, которая, кстати, оказалась женой самого Родионова. Иск был возбужден отцом Александром Шаргуновым через комитет "За нравственное возрождение Отечества". Он всюду проигрывал, отец Александр, наконец, на самом высшем уровне все-таки, причем Федеральная антимонопольная служба представила свое мнение, и там цитировалось Писание, слова Спасителя, что "глядящий на женщину с вожделением уже прелюбодействовал с ней в сердце своем". По-моему, это довольно острый вопрос. Как бы Вы это откомментировали? Потому что комментарии в прессе были в высшей степени неблагожелательны по отношению к церкви, в общем, сводились к тому, что под этим лозунгом тогда нужно, если быть последовательным, суд должен закрыть вообще все так называемые мужские журналы. Как Вы это оцениваете?

Иоанн Свиридов: Дело в том, что эта группа православных граждан, Вы назвали правильно, я даже не буду повторять, как она называется, это целая история. Помните, и фильм Скорцезе, и разгром выставки "Осторожно - религия" - это все в том же ключе. В некотором смысле я считаю это провокацией и большим ущербом для Русской Православной Церкви, когда присутствует такого рода позиция. Потому что есть дела, которые касаются внутренней жизни церкви, внешней жизни церкви, которая тоже существует, что-то касается. Но, когда церковь становится ментором, когда она говорит, этот журнал плохой, другой плохой, эта газета пишет не так, то она теряет свою роль. Свою роль именно в том смысле... она не должна быть обличителем. Она сама должна говорить правду и истину, это ее миссия. И в этом будет больше смысла, чем в разоблачении каких-либо действий публичного характера того или иного автора, того или иного журналиста, того или иного писателя или художника в том числе.

Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Сергей Львович, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Добрый день, уважаемый отец Яков, уважаемый отец Иоанн. По слову апостола Павла, един Господь и едина вера, и едино крещение. Тогда, какова мотивация появившихся распинателей Христа? Об этом свидетельствуют события последнего времени. И как это объяснить с христианской точки зрения, в религиозно-философском контексте?

Яков Кротов: Сергей Львович, какие именно события Вы приравниваете к распятию Спасителя?

Слушатель: Например, убийства православных священников, сжигание матушки, во чреве носящую ребенка, и так далее.

Иоанн Свиридов: Дело в том, что событие, о котором Вы говорите, собственно, это мировое событие и даже сверхмировое, потому что оно связано с промыслительным действием Божьим в этом мире. И распятие Господа нашего Иисуса Христа - это не явление обычного порядка, суда и следствие. Это не компенсация или заместительная жертва, как иногда делается. Это процесс, который в замысле Божьем. Если Христос говорит, "прощаю тем, кто меня распинает", то это действенно. Это действенно по-настоящему и глубоко. И распинатели Христа не ведали действительно, что творили. Они распинали не Мессию, не Спасителя, они распинали нарушителя закона. Потому что с их точки зрения, Христос наносил ущерб традиционной религиозности Израиля, прежде всего партии фарисеев, меньшей партии саддукеев, тех, кто на самом деле составлял все это тело - тело израильской религии.

Яков Кротов: Тут на пейджер пришло сообщение, Каримов: "Видимо, Флоренский поумнел. Если бы царская власть перестреляла всех революционеров, России жилось бы лучше". И следующее, анонимное сообщение о религиозной журналистике: "Журналист Розанов писал, "употребление жидами крови христианских младенцев такой же неопровержимый факт, как восход солнца". Прокомментируйте. Если этого не сделаете, значит, Вы согласны с ним".
Отец Иоанн, Вы по одной линии потомок биологически генерал-губернатора Каульбарса, который активно подавлял революционное движение, за которое выступал Флоренский, Ваш второй любимый герой. Как Вы смотрите на это сложное сочетание еврейских погромов, антиеврейских высказываний знаменитого Василия Розанова и в то же время, как все-таки быть с революцией, как иначе победить зло, если не обрушиться на него со всей мощью вооруженной силы?

Иоанн Свиридов: Дело в том, что этот вопрос действительно глубоко историчен и однозначно на него просто ответить невозможно, об этом писали и пишут книги от Розанова до Бердяева, который, как и вся интеллигенция, в том числе церковная, они понимали несправедливость и даже жестокость, и даже невозможность в современном мире жесткого монархического строя. Все желали свободы. Все желали раскрепощения. Но те процессы, которые происходят в обществе или в народе, они не могут быть, к сожалению, управляемы. Как могла развиваться история? Она развивалась кровавыми событиями во Франции, убийствами и в Англии, и во всех европейских странах. Свобода и демократия, даже с сохранением конституционной монархии, как это во многих европейских странах, существовала именно потому, что есть внутренняя жажда в каждом человеке раскрепощения и той справедливости, к которой каждый стремится. Несправедливость всегда урон, несправедливость всегда унижение человеческого достоинства.

Яков Кротов: Спасибо. У нас звонок из Москвы. Марина, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Дорогой отец Иоанн, если бы мы рассмотрели такую ситуацию с выставкой "Осторожно - религия" и если вот этому злу... Все-таки мы не можем сами себе, если мы во Христе, противоречить, что это зло. Правильно? То есть, если оно зло, то оно должно быть названо злом. Если бы эти христиане, предположим, не расправились, как они расправились с этой выставкой, скажите, пожалуйста, последующее, более сильное зло - убийство батюшек, кража икон по всем храмам Москвы - состоялось бы или нет? То есть уже вышло зло наружу и действительно может быть люди, те, кто принадлежат церкви, должны идти через проповедь добра и, может быть, это более сильный шаг. Спасибо.

Иоанн Свиридов: Это правильно. Правильно через проповедь добра. Понимаете, бороться с выставкой "Осторожно - религия" довольно бессмысленно, потому что это глупость. Я встречался с этими художниками, беседовал, многие из них верующие люди. Они хотели показать ту отрицательную сторону религиозной жизни, они посмеялись над обрядом, над чем-то еще, но это глупо получилось. Я бы на их месте оставил все как есть, потому что это своеобразный перформанс, и инсталляции, которые они представили, было именно продолжением. На самом деле игра бы не закончилась судом и еще большей глупостью. Но это никак не начало и следствие. Убийства священников - жестокая и отвратительная вещь, как и убийство любого другого человека. Потому что человеческое достоинство в этом смысле равно. Просто это мы видим. Но это так же страшно, как убийство Политковской, как убийства последних дней и банкиров, и кого угодно. Это посягательство на человеческую жизнь. Вообще сама возможность посягательства на человеческую жизнь. Конечно, спешите делать добро, мы можем это делать словом, мы можем это делать делом для тех, кого мы знаем, кто вокруг нас. Поэтому это и есть смысл человеческой жизни.

Яков Кротов: У нас звонок из Москвы. Анатолий Евгеньевич, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Здравствуйте, отец Яков. Добрый день, отец Иван. Отец Иван, я хочу сказать, что нет ничего удивительного в том, что происходят такие страшные события, потому что, мне кажется, что постсоветское пространство настолько нехристианское, то есть тон задают не христиане, а христиане где-то там тихонько, как мышки, их не видно совсем, не заметно в общественной жизни.

Яков Кротов: Анатолий Евгеньевич, можно я Вас прерву вопросом наводящим. В какую эпоху в России христиане не были таким тихим, мышиным меньшинством, на Ваш взгляд? Какая Вам кажется идеальной?

Слушатель: Идеально ничего не бывает на этом свете. 85 процентов России были крестьяне, это слово происходит от слова "христиане".

Яков Кротов: И тогда было лучше?

Слушатель: Тогда было по-другому. Я хочу сказать, что меня удивляет позиция Шаргунова, которого беспокоит не это отсутствие проповеди Евангелия по нашей стране, а интересуют какие-то журналы.

Яков Кротов: Спасибо, Анатолий Евгеньевич. Я замечу, что позиция отца Александра Шаргунова в этом смысле совершенно крестьянская. Это крестьянин, человек малообразованный и неграмотный, на все странное реагирует однозначно - дурную траву с поля вон - не подозревая, что, может быть, эта трава его спасение, зеленая революция и накормит тысяч и миллионы людей.
Журналистику часто называют второй древнейшей профессией, имея в виду ее продажность. С точки зрения историка, это неверно, потому что журналистика, как современное явление, появилась только в XVI-XVII веках. Это явление коммерческое. Когда появились купцы, коммерсанты, готовые платить за регулярную доставку новостей из достаточно далекого региона. Вот он в Лондоне, ему пишут из Архангельска, потому что у них торговые отношения с этим регионом и все очень зависит от того, насколько он быстро получит информацию. Средневековому обществу, тем более крестьянскому, понятие «информация» в принципе не знакомо. Оно знает, что такое проповедь, миссия, но не информация как коммерческий предмет.
В России, где господствует, мне кажется, все-таки до сих пор именно крестьянская средневековая психология, где считают, что адвокат это нанятая совесть, что лучше без денег бы, вот поработал без денег, зато потом тебе дают пятикомнатную квартиру, в России настороженное отношение к журналистам - они получают деньги. Они должны получать премии от правительства, может быть квартиры, но не деньги: упаси, Господи, как можно, тридцать серебренников.
Вас, когда только организовалось Радио "София", обвиняли в том, что оно создано на католические деньги и поэтому проводит католическую линию и католическую пропаганду. Я не прошу Вас оправдываться, потому что не считаю, что человек не способен разорвать связь между деньгами и тем, что он говорит, что объективность и кошелек несовместимы. Совместимы. Но, на Ваш взгляд, в принципе, а как совмещается объективность и получение денег из того или другого источника?

Иоанн Свиридов: Если говорить о журналистике вообще или говорить о конкретном явлении, как Христианский церковно-общественный канал, это, в общем-то, одинаковые на самом деле вещи, я здесь ничего не могу сказать. Но, дело в том, что все-таки важно при заключении того или иного договора, который заключает издатель и автор статей, радиокомментариев или чего-то, важно изначально знать ту меру свободы своих взглядов и действий, которая как бы позволительна. Здесь переход на какой-то другой уровень практически невозможен, это все равно человеческие отношения. Естественно, ты выбираешь для себя то издание, которое тебе ближе, по душе, не обязательно тебе работать в "Красной звезде", а может быть тебе противен "Коммерсант", и стремится туда, если у тебя совершенно другие взгляды. Это тоже очень большой выбор. Конечно, если журналист становится работником, то, естественно, он должен входить в какую-то концепцию, в концепцию того общества, в котором он работает, той редакции, если есть там главный редактор, то все-таки прислушиваться к тому, какой это мир. Это всегда маленькое сообщество. Другое дело продажность, но на высоком уровне, я имею в виду телевизионную журналистику, потому что это не большие деньги, а очень большие деньги, поэтому можно себя ради этого и поломать. Но это дело совести.

Яков Кротов: Отец Иоанн, Вы на каком уровне гонорара, месячной зарплаты готовы сломаться - 10 тысяч долларов, 20 тысяч долларов?

Иоанн Свиридов: Я лично не готов. Я готов быть на скудном достатке.

Яков Кротов: Вы себе представляете, как журналист, не как руководитель, такую ситуацию, в которой Вы вообще не будете печататься и выступать, сочтете, что быть журналистом в данной ситуации означает не произносить, не печатать ни единого слова, чтобы не поощрять какой-то деспотизм, как в гитлеровской Германии?

Иоанн Свиридов: Дело в том, что мы живем в такую эпоху, где эта тема витает в воздухе. Мне кажется, что такая ситуация может быть, когда нужно или замолчать, или уехать (это делали и в советское время, и революционное, и послереволюционное, когда угодно) и вернуться, когда можно работать и что-то делать, если это возможно. Но если это возможно делать иным способом, не в официальных средствах массовой информации, что делалось и в советской России.

Яков Кротов: Сообщение на пейджер от Натальи: "К сожалению, на Вашем радио я на запрете. Как православный журналист, на форуме православных СМИ нам разъясняли то, что нам близко по духу: искоренение раскрепощенности греха, растление русского народа, защита от зла. Верующий человек никогда бы не позволили себе издевательского кощунства над православными святынями".
Дорогая Наталья, Вы действительно под запретом на нашем радио, потому что Вы позволили себе кощунство над главной православной святыней: когда Вы звонили, Вы обматерили работника радио, который сидит на телефоне. Православный человек не может вообще произнести таких слов. Человек, который матерится, - всё, не партбилет на стол, нательный крестик хотя бы сними. Всё! Потому что другой человек - это и есть величайшая православная святыня, оскорбить его матерным ругательством абсолютно недопустимо. Мне кажется, это один из принципов журналистики христианской.
У нас звонок из Петербурга. Андрей Николаевич, добрый день.

Слушатель: Здравствуйте. Спасибо за интересную дискуссию. Но никак я не могу согласиться, конечно, с мнением Иоанна Свиридова, что за распятие Иисуса Христа несет ответственность лишь еврейский народ и там не ведали, что творили. Ведь римляне, которые бичевали Иисуса Христа, заколачивали гвозди в крест, потом пробивали копьями ему ребра, это ведь были люди со всего света. По закону римскому тот, кто вступает в легион, тот и становится римским гражданином, хоть сармат, хоть фракиец, хоть кто. Не был виновен там Иисус Христос ни по каким законам - ни по юридическим, которые Пилат определил, ни по религиозным законам. Все человечество распяло Иисуса Христа. И вот эти лозунги, "Спасай Россию", Союз Михаила Архангела, зачем Вы это все, про кровавое воскресенье? Неправильно царь поступал, расстрелял он там всех, кто за свои права выступал - за экономические, за политические.

Иоанн Свиридов: Спасибо. Мне кажется, есть у меня свидетель, я ничего подобного не говорил. Вы говорите совершенно правильные вещи, только почему-то обратили это на меня.

Яков Кротов: Это, отец Иван, старые проблемы. Потому что мы говорим одно, человек слышит другое. Так в семейной жизни, так часто и в церковной жизни. Вот эта проблема глубоко философская: как наше понимание соединить с тем, что говорит другой. Вот есть слово Божье, Бог говорит одно, "не убий", человек слышит "не казни", а расстреливать по приговору государственного суда выходит как бы можно.
Вы говорили о том, что, как журналист, Вы не представляете какую-то церковную точку зрения, что Вам кажется, что церковь и не должна. Но вот передо мной социальная концепция Русской Православной Церкви, Московского патриархата, где пункт 15.3 призывает, даже предусматривает, что "если газета хулит имя Божье, заведомая клевета на церковь, искажение информации о церковной жизни, то надо призвать верующих бойкотировать данное СМИ, обратиться к органам госвласти, придать каноническим прещениям виновных в греховных деяниях, если они являются православными христианами".
Сейчас собирают подписи под призывом к президенту исключить из Общественной палаты Павла Гусева, главного редактора "Московского комсомольца". В основном за то, что в МК работает журналист, который занимается довольно своеобразным видом спорта на протяжении уже 16 лет, американцы это называют "мад-реслинг" (борьба в грязи), вот он борется в грязи с руководителем отдела внешних церковных сношений, понося-поносит, но, правда, защищает некоторые другие церковные группировки. Говорят, как можно, в "Московском комсомольце" реклама публичных домов под видом каких-то массажных услуг, клевета на церковь. Действительно суд постановил, что там были серьезные ошибки в освещении церковной жизни. Значит, все-таки какие-то газеты церковь может требовать закрывать, на Ваш взгляд?

Иоанн Свиридов: Дело в том, что там верно сказано: в случае, если главный редактор или автор является членом Русской Православной Церкви.

Яков Кротов: Журналист, о котором мы говорим, является членом Русской Православной Церкви.

Иоанн Свиридов: В таком случае такое обращение правомочно. Конечно, первоначально оно должно было бы быть обращено к самому автору, кто пишет подобные вещи, и к главному редактору. Должна быть дискуссия и возможность... Допустим, я в свою очередь даже в "Франкфурт гемайне цайтунг" писал опровержение о неправильной информации и его напечатали. Это, с моей точки зрения, вполне возможно. Когда существует клевета, ложь, неправда, опровержение вполне возможно. Случай суда возможен лишь в том случае, если отказываются напечатать это опровержение. Хотя есть другая возможность: просто купить колонку как рекламное объявление, газета в таком случае печатает почти все.

Яков Кротов: Я прошу прощения за личную нотку, например, есть такое учреждение при патриархии Центр во имя святого Иринея Лионского, там висит, причем подписано не именем, анонимный, в сущности, текст, раз нет фамилии, памфлет против «тоталитарной секты Якова Кротова». Самое обидное, что там сказано, что я завываю во время богослужения, хотя, видит Бог, слуха нет, голоса особого нет, но все-таки я пою ровно, я не завываю. Очень обидно. Там, конечно, тоталитарный сектант, в общем... Посылали официальные письма за подписью моего архиерея, что там неправда. Никакой реакции. Я же не могу на их сайте разместить страничку. Подавать в суд на собрата по вере? Тоже как-то совершенно нехорошо. Как бы Вы поступили? Я решил простить, тем более там ещё поносят и отца Георгия Кочеткова, и отца Александра Гармаева, то есть своих же единоверцев. Вот что удивительно, в рамках Московской патриархии один сотрудник называет тоталитарными сектантами священников, как Кочетков и Гармаев, той же самой патриархии. Это что такое? Это журналистика, СМИ или как?

Иоанн Свиридов: Нет, это беда. Беда, которая, к сожалению, так часто проявляется именно в новейшее время нашей истории. Эта беда связана, прежде всего, с каким-то, я думаю, что комплексом неполноценности. Вообще борьба с какими-либо сектами, которые вместе с нами, потому что сейчас доходит уже почти, некоторые протестанты, которые правда сектанты, но это грубые, очень некультурные точки зрения, во Всемирном совете церквей принято называть их церквами, те, которые входят во Всемирный совет церквей, куда входит и Русская Православная Церковь. Есть, конечно, крайние проявления. Но есть еще человеческая судьба. Вспомните некоторые тексты святых отцов, как они приходили в веру от язычества, через какие этапы они проходили. Ведь надо учесть, что человек не может принять сразу полноту православия, он может идти каким-то своим путем. Многие современники, в том числе даже архиереи, когда-то в юности были дзен-буддистами или прошли Бог знает через какие испытания йогой. Тем не менее, это человеческий путь, поэтому через это всегда надо смотреть. Критиковать можно, критиковать можно и Якова Кротова, критиковать можно то, что делает отец Иоанн Свиридов, можно критиковать все...

Яков Кротов: Анонимки печатать можно?

Иоанн Свиридов: Анонимки нельзя и всякую критику нужно делать с любовью.

Яков Кротов: Спасибо. У нас есть звонок из Петербурга. Николай, добрый день, прошу Вас?

Слушатель: Здравствуйте. Скажите, пожалуйста, есть ли у Вас благословение от священноначалия на участие в этой передаче? Вам был задан вопрос прямой относительно употребления крови христианских младенцев в иудейских ритуалах, это по Василию Розанову. Ответьте, пожалуйста, на этот вопрос конкретно и не увиливайте.

Иоанн Свиридов: Увиливать я не буду, потому что не было крови христианских младенцев и дело Бейлиса, оно закрыто и, слава Богу, такого факта не было - это раз. Второе - изначально я имею благословение, во-первых, заниматься экуменической деятельностью, потому что Святая Церковь направила меня в свое время в экуменический институт Боссе, я профессиональный экуменист. А то, что я занимаюсь радио, изначально благословение святейшего патриарха я имею, потому что был назначен в отдел религиозного образования в качестве директора средств массовой информации и Радио "София", которое существовало с 1991 года на "Радио-1", это существует с благословение патриарха. Дальнейшее, каждый раз беспокоить его святейшество, чтобы выйти в эфир или написать статью, если бы все это делали, то нужна была бы канцелярия, которая превышает, может быть, президентскую администрацию.

Яков Кротов: У нас звонок из Петербурга. Людмила, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Добрый день. Недавно многие посмотрели фильм "Остров". Многих он оставил неравнодушными, скажем так, разные чувства, но равнодушных было мало. Больше всего меня поразила в этом фильме та простота монастыря и, в общем, борьба со стяжанием, если можно так сказать. Вопрос к обоим батюшкам, действительно ли это является близким к реальности? Судя по тому, что много ездим по монастырям, все-таки там бойкая торговля идет, нет такой простоты. Спасибо.

Иоанн Свиридов: Я этот фильм посмотрел не без удовольствия, но с некоторым снисхождением. Все-таки это такое светское видение и представление, как по представлению автора фильма и актеров, и главного актера, в том числе должно протекать монастырское делание, как им кажется, в идеале. Не всегда это попадает, но это на самом деле очень хороший взгляд и хороший подход, очень честный. Таких монастырей нет. Но в идеале они могли бы быть такими, но там тоже есть своя критика, потому что образ героя, который страдает и освобожден лишь после того, когда он узнает, что все-таки не убивал своего капитана, кажется совершенно непонятным, почему его не освободило в христианском деле его покаяние, его не освободило то прощение, которое уже даровано ему Господом. Вот это для меня вопрос.

Яков Кротов: Я сказал бы так к вопросу о деньгах, о чем спрашивала слушательница. Протестанты и по сей день считают своим долгом платить десятину. Когда православные будут платить пятину, то есть 20 процентов от своих доходов, тогда вопрос о всяких денежных отношениях будет действительно позорным. А сейчас, когда большинство людей, называя себя православными, в то же время не жертвуют на собственную церковь, тогда, извините, а как выживать? Если бы эти монахи жили действительно в деревянной церквушке, в деревянных кельях - нет вопросов. А на отопление каменной церкви нужны огромные деньги. И в этом смысле осудить подобную торговлю, мне кажется, означает возвращаться в крестьянскую аграрную психологию в ожидании, что какой-то великий князь выдаст, какой-нибудь олигарх пожертвует, как Раифский монастырь в Казани осыпят золотом, и там будет хорошо. А в остальных монастырях что? Я думаю, что, прежде всего, это вопрос к своей совести: ты лично уплатил, хорошо, не пятину, но десятину? А тогда что же жалуешься, что в церкви торговля! То есть надо быть больше членом Церкви, как общины, и меньше потребителем, да еще халявщиком. Мы не халявщики, мы в Церкви партнеры.
У нас есть звонок из Москвы. Александр, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Здравствуйте, отец Яков, отец Иоанн. Мир всем. Так радостно слышать Вас, двух замечательных журналистов, вместе, в эфире. Я давно слежу за работой отца Иоанна, еще с самого начала создания "Софии", надо сказать, с восхищением отношусь к его работе. Но, возвращаясь к нашей беседе о том, существует ли православная журналистика или какая-то другая, я бы сказал, что, если бы отец Иоанн закончил бы факультет журналистики, уехал бы на Восток и стал бы журналистом, он был бы таким же талантливым журналистом, создал бы такую же великолепную радиостанцию. Я думаю, что в исламской журналистике, правда, ему пришлось бы значительно сложнее, чем в православной. Хотел бы ему напомнить отца Бориса Нечипорова и его маленькую книжку (кстати, он выступал тоже на "Софии", вел несколько лет передачу) "Православная психология". Я ее тогда почитал и все-таки ничего не нашел такого, особенно православного, чтобы можно было сказать, что существует православная, мусульманская или католическая журналистика. Все-таки это профессия, с которой может открыться человек. В свое время я как-то предлагал, чтобы все в патриархии были как бы вольнонаемными, то есть не были бы священниками.

Яков Кротов: Спасибо, Александр. Ваше замечательное предложение будет передано по инстанциям. Но в сущности, а что, «царство избранное», «общее священство», как говорил апостол Павел. В этом смысле разница между священником и мирянином, я Вас уверяю, не так велика, потому что выставить за церковную ограду церковное руководство может с одинаковой легкостью и того, и другого, и даже пенсию платить не будет тому же отцу Иоанну, если он что-то сделает.
Отец Иоанн, к вопросу о специфике журналистики. Часто ведь претензия к журналистам та, что они акцентируются на плохих новостях, занимаются очернительством, как сказали бы при советской власти. Тут начал человек с похвалы, прямо сердце напрягается, а когда человек уже стал критиковать, сердце отпустило, значит, нормальный человек, не льстит. Он сказал что-то критичное, а это плохая новость, что в церкви, ему кажется, есть недостаток, разделение на священников и мирян. У Вас на "Софии", как Вы считаете, плохие для церкви новости должны звучать?

Иоанн Свиридов: Они должны звучать, потому что они есть. Они не должны быть искаженными, вот, что должно быть характерно для журналистики вообще, а для журналистики христианской вдвойне. Каждый человек имеет право получать информацию. Следовательно, не выбирать между хорошей новостью и плохой новостью, но всегда сопоставлять то и другое, если это существует.

Яков Кротов: Если вернуться к истории журналистики, то изначально она была заведена для плохих новостей, потому что торговля идет, пушнину возим, - плохая новость, что в России опричнина, значит, сейчас будут перебои с караванами или с судами. Поэтому журналистика, мне кажется, изначально заточена под плохие новости. И психология нам говорит, что вообще человек воспринимает мир, больше внимания уделяет не хорошему, а плохому, потому что хорошее, слава Богу, оно есть: жена любит, все замечательно, зарплату дают. Плохое надо ловить на ранней стадии, чтобы не разрослось.

Иоанн Свиридов: Для его преодоления.

Яков Кротов: Как, на Ваш взгляд, Ваша журналистика радийная помогает развитию Русской Церкви?

Иоанн Свиридов: Дело в том, что под Вашими руками социальная концепция Русской Православной Церкви, многие пункты в ней были, в некотором смысле, связаны с нашей деятельностью. Некоторые, правда, нет, есть там моменты, которые мы тоже критиковали и довольно изрядно, несмотря на то, что это официальный документ. Но там действительно в свое время, когда вышел этот документ, там были те, совершенно неожиданные для довольно консервативного сообщества, что представляет наша Русская Православная Церковь, которой я принадлежу и которую люблю, а если люблю как самого себя, то могу заниматься самокритикой.

Яков Кротов: Спасибо. У нас продолжается всю передачу диалог с этой православной журналисткой Натальей, которая объясняет сейчас, что она обматерила нашу сотрудницу, она это называет так "на угрозу я отреагировала жестко". "Покаялась потом, но крест снимать не собираюсь, может, в суде разберемся". Я абсолютно уверен, что наша сотрудница никому не могла угрожать. Если Вы интерпретируете что-то как угрозу, это проблема Вашей совести. Наталья, я Вам скажу так, покаяться, не извинившись перед человеком, каяться перед Богом абсолютно бессмысленно. Если Вы кого-то обматерили, сперва принесите извинение человеку, который пострадал от Вашей грубости, потом идите на исповедь к священнику и кайтесь Богу. А если только покаялись Богу, но не извинились перед человеком, все бессмысленно. У нас сейчас неделя вся под знаком евангелия о Закхее, который, когда его Спаситель обратил, от радости сказал: "Всем, кого обидел, у кого что-то отнял несправедливо, всем воздам вчетверо". Вот, где оно - православие, жизнь по Евангелию.
У нас звонок из Москвы. Владимир, добрый день, прошу Вас.

Слушатель: Здравствуйте. Как раз хочу связать историю и журналистику. Здесь надо заметить, что источник деятельности всякого журналиста, его профессиональные диалоги, в том числе кроятся в законах как раз исторического развития, открываются нам в виде идеологии, в виде задач и потребностей даже общественных классов и общества в целом. Для оценки жизни всякой журналистики важно ее отношение к прогрессу и регрессу. Если журналист обслуживает класс буржуазии - это регрессивная журналистика, а подлинно свободным может быть только тот журналист, который осознает как раз пагубную зависимость от эксплуататорского класса, выступает на стороне народа. Это очень важно.

Яков Кротов: Владимир, Вы сами по социальному положению к какому классу принадлежите?

Слушатель: Спасибо Вам большое

Яков Кротов: Не всегда у нас есть обратная связь. Это самое обидное, потому что радиожурналистика сильна мгновенной обратной связью.
Отец, Иоанн, у нас ведь как по Марксу: есть капиталисты, есть пролетарии, крестьяне, а попы - это у нас что... прослойка вместе интеллигенцией?

Иоанн Свиридов: Это прослойка, которая должна отмереть вообще со временем.

Яков Кротов: Я не обвиняю Вас, что Вы от капиталистов зависите и Вы не с народом. Но, опять же, из последних событий. В Тверской епархии архиерей запретил духовенству без его благословения обращаться к прессе. На Ваш взгляд, эту практику стоит распространить на все остальные епархии Русской Церкви?

Иоанн Свиридов: Это было бы чудовищной практикой и было бы пагубной, прежде всего, допустим, для епископа Москвы, которым является святейший патриарх. Представьте, если каждый момент к нему обращались бы за разрешением и действовать только через него. Для маленькой епархии может быть это и разумно, если что-то происходит на территории того или иного епископа, говорится какая-нибудь глупость. Это - да. Если этого нет, если кому-то доверяют, то можно поступать совершенно иначе, а не административным методом.

Яков Кротов: Спасибо. Итак, доверие к человеку, вера в Бога. И тогда христианская журналистика - это постоянно плохие новости о том, что в мире есть зло, есть опасность погибнуть и маленькая, но хорошая новость - Христос Воскрес.