Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Россия, 1910-е гг.

Александр Спиридович

Великая Война и Февральская революция

Cпиридович А.И. Великая Война и Февральская революция. 1914-1917 гг. 3 тт. Нью-Йорк, 1962-1964.

1914-1915. * 1916. * 1917.

Спиридович, Александр Иванович (1873, Архангельск — 1952, Нью-Йорк), генерал-майор Отдельного корпуса жандармов.

Выходец из небогатого дворянского рода, Спиридович получает образование в Аракчеевском кадетском корпусе в Нижнем Новгороде (1884–1891), откуда выходит вице-унтер-офицером. Избрав военную карьеру, он поступает в Павловское пехотное училище в С.-Петербурге (1891–1893), окончив которое и получив офицерский чин, отправляется служить в 105-й пехотный Оренбургский полк в г.Вильну (ныне Вильнюс, Литва). Недовольный службой, в 1897 г. Спиридович подает прошение на высочайшее имя о переводе в Отдельный корпус жандармов, куда зачисляется по окончании соответствующих курсов в конце 1899 г. С начала 1900 г. он начинает службу в Московском охранном отделении под началом известного С.В.Зубатова (1864–1917). С приходом Зубатова в Особый отдел Департамента полиции (1902), ведавший политическим розыском по всей империи, Спиридович назначается начальником Таврического охранного отделения, а с 1903 г. — Киевского, где отличается задержанием 13 мая 1903 г. Г.А.Гершуни (1870–1908). Тяжело раненый два года спустя (1905) рабочим Руденко, Спиридович после своего выздоровления назначается, по протекции знаменитого Д.Ф.Трепова (1855–1906), начальником императорской дворцовой охраны, где становится непосредственным свидетелем краха российского самодержавия. После 1917 г. Спиридович — в эмиграции, сначала в Париже (Франция), а затем в США.

Спиридович известен своими трудами по истории русского общественного движения (Революционное движение в России: Вып.1. Российская Социал-Демократическая Рабочая Партия, СПб., 1914; Выпуск 2. Партия Социалистов-Революционеров и ее предшественники, Пг., 1916), а также интересными воспоминаниями (Великая Война и Февральская Революция 1914–1917 гг., Нью-Йорк, 1960–1962; Записки жандарма, Харьков, 1928), статьями в эмигрантской печати.

*

Вот когда приходится лишний раз вспомнить Петра Николаевича Дурново, вспомнить Столыпина. Они бы зажали тыл. Они бы навели порядок. С этим нельзя было не согласиться.

Воронеж:

. Дворяне и земство поднесли Государю на раненых по 25.000 рублей, город 10.000 и купечества 17. 000.

8-го декабря приехали в Рязань. Та же торжественная встреча. Дворянство и земство поднесли по 10000 рублей.

*

10-го декабря(1914) Государь делал смотр молодым солдатам второй очереди, посетил Александровское военное училище, а после завтрака вся семья осматривала передовой отряд Всероссийского Земского Союза. Объяснения давал печальной памяти князь Г. Е. Львов.

Государь знал, как много нехорошего накопилось уже у министра Внутренних дел про тот Союз, но не показывал виду и был с князем очень милостив. Царица же, узнав, что в отряде нет походной церкви, немедленно отдала приказание и на следующий день церковь была доставлена в подарок от Царицы. Посетив еще несколько лазаретов, уже при темноте вернулись во дворец.

После обеда в большом дворце состоялся прием депутаций от всех работавших на войну организаций. Было много сотен народа. Были все известные общественные деятели: Самарин, Долгоруков, Челноков, Брянский, Шлиппе, Крестовников, Булочкин, Львов, Трубецкой, Рябушинский, Кишкин и много других. Главные представители подробно докладывали о своих организациях, некоторые представляли карты, диаграммы и т. д. Долго и внимательно выслушивал Государь объяснения о работе Всероссийских Земского и Городского Союзов: князя Львова и Челнокова. Так Государю была рассказана вся работа тыла. Государь видимо был очень удовлетворен. Он благодарил всех сперва поотдельно, затем еще раз всех сразу, сказал горячую речь, которую покрыло" не менее горячее ура. Чувствовалось всеобщее единение, общность, порыв. Казалось - вот залог успеха.

*

В октябре месяце, в Петрограде состоялось собрание общественных деятелей, в числе которых были: Милюков, Федоров, Гучков, Терещенко, Шидловский и еще несколько человек. Председательствовал Федоров. Обсуждали вопрос - что делать. Было решено, что Император Николай II не может более царствовать. Необходимо добиться его отречения. Почти все высказались, что отречение должно быть "добровольным". Престол должен перейти к законному наследнику Алексею Николаевичу, а, по его малолетству, надо учредить регентский совет во главе с Вел. Кн. Михаилом Александровичем.

Гучков, имевший уже свой план об отречении в добровольное отречение не верил; своего плана, конечно, не открывал, Милюкова же как и вообще всю его партию ка-де, ненавидел. Он уехал до конца собрания и, на тесном совещании со своими главными сообщниками, решил продолжать свое "дело". Уже после переворота, хвастаясь перед Чрезвычайной следственной комиссией своей работой по подготовке революции, Гучков показывал:

"План заключался в том (я только имен не буду называть), чтобы захватить по дороге между Ставкой и Царским Селом императорский поезд, вынудить отречение, затем, при посредстве воинских частей, одновременно, на которых здесь, в Петрограде можно было рассчитывать, арестовать существующее правительство и затем уже объявить как о перевороте, так и о лицах, которые возглавят собою правительство". ("Падение Царского режима". Том 61, стр. 278).

В действительности все "дело" было решено прочно в конце 1916 года. Если бы Государь не отрекся, его убили бы. Так было решено. Об этом заговоре никакая полиция ничего не знала. Кое что было приоткрыто одним из участников, но об этом ниже.

Принятое на совещании под председательством М. М. Федорова принципиальное решение о государственном перевороте было доведено до сведения лидеров Земского и Городского союзов.

Для координации действий, оба эти Союза имели съезды своих представителей в Москве в конце того же октября месяца. По результатам совещания представителей Земского союза, его представитель, князь Львов, послал председателю Гос. Думы Родзянке (25 окт.) письмо, в котором, раскритиковав все действия правительства, упоминал об измене и предательстве, о желании заключить сепаратный мир и приходил к заключению, что такое правительство не может управлять страной. Князь Львов заканчивал свое письмо фразой, что "собравшиеся единогласно уполномочили его довести до сведения Гос. Думы, что в решительной борьбе Гос. Думы за создание правительства, способного объединить все живые народные силы и вести нашу родину к победе, Земская Россия будет стоять заодно с народным представительством".

*

В те же дни окончательно слег переутомившийся генерал Алексеев. Доктора находили необходимым, чтобы он ехал в Крым. Государь настоял на этом, и 12 числа (ноября) ему был дан отпуск и он уехал в Севастополь. Штабные жалели, Государь был непроницаем, Царица была довольна. Она не доверяла Алексееву. До нее доходили какие-то неясные слухи об его враждебности к ней. Она не могла переварить его сношений с Гучковым. И тут чуткий инстинкт Царицы не обманул ее. Уже после революции, в своей книге "На переломе" (Стр. 22), П. Н. Милюков, со слов князя Львова утверждает, что генерал Алексеев "собирался перед своею болезнью арестовать Императрицу, если бы она приехала в Ставку". Мельгунов в книге: "На путях к дворцовому перевороту" дает некоторое уточнение этому проекту. По его данным, в ноябре, к генералу Алексееву приезжал от князя Львова посланный и ему было отвечено генералом: "передайте князю Львову, что всё, о чем он просил будет выполнено". Подтверждают участие Алексеева в заговоре так же в своих книгах и Брусилов, Керенский и Лемке. Видимо, болезнь Алексеева помешала тогда плану заговорщиков. Во всяком случае, ни Дворцовый Комендант с его органами охраны, ни Министр Внутренних Дел с его политической разведкой, - никто, кому ведать надлежало, не знал тогда о том заговоре. Заместителем уехавшего Алексеева был назначен генерал В. И. Гурко. Скоро последовало затем и еще одно новое назначение: генерал-квартирмейстером Ставки, вместо генерала Пустовойтенко, был назначен генерал Лукомский. Умный, ловкий генерал администратор, женатый на дочери покойного генерал-адъютанта Драгомирова.

*

Между тем вся организованная общественность, уже переставшая, при никчемном министре Внутренних дел Протопопове, бояться правительства, перешла в дружное наступление. С 9-го по 11-ое декабря в Москве был сделан ряд попыток собраний Съездов Земского и Городского Союзов. По распоряжению Протопопова полиция старалась мешать собраниям. Но те, все-таки приняли заготовленные резолюции и разослали их по всей России. Резолюция Земского съезда, принятая под председательством князя Львова, требовала создания нового правительства, ответственного перед народным представительством.

Представители того же Земского Союза, Союза Городов, Военно-промышленных Комитетов, Московского биржевого Комитета, Хлебной биржи и кооперативов выпустили резолюцию явно революционного характера. Резолюция объявляла "Отечество в опасности" и говорила между прочим:

"Опираясь на организующийся народ, Гос. Дума должна неуклонно и мужественно довести начатое великое дело борьбы с нынешним политическим режимом до конца. Ни компромиссов, ни уступок... Пусть знает вся армия, что вся страна готова сплотиться для того, чтобы вывести Россию из переживаемого ею гибельного кризиса".

Съезд представителей Областных Военно-промышленных Комитетов принял 14-го декабря резолюцию, которой призывал на борьбу за создание ответственного министерства" приглашал все общественные организации "не терять бодрости и напрячь все свои силы в общей борьбе за честь и свободу страны". В заключение Съезд обращался к армии и говорил: "В единении усилий страны и армии лежит залог и победы над общим врагом, и скорейшего водворения в России, требуемого всем народом, измененного политического строя".

Рабочая делегация Совещания областных Военно-промышленных комитетов 13-15 декабря пошла еще далее и еще откровеннее. Она требовала использования текущего момента "для ускорения ликвидации войны в интересах международного пролетариата". Заявляла, что пролетариат должен бороться за заключение мира без аннексий и контрибуций, и что очередной задачей для рабочего класса является "решительное устранение нынешнего режима и создание на его месте временного правительства, опирающегося на организующийся самостоятельный и свободный народ".

В Москве же, в первый день недопущения, якобы, съездов, после 10 часов вечера, у князя Львова собрались, по его приглашению: М. М. Федоров, М. В. Челноков, Н. М. Кишкин и А. И. Хатисов. Князь Львов обрисовал общее положение дел и, как выход из него, предложил свержение Государя Николая II и замену его новым Государем, ныне Вел. Кн. Николаем Николаевичем, и составление ответственного министерства под председательством его - князя Львова. Эту свою кандидатуру князь мотивировал желанием большинства земств. Государя Николая II предполагалось вывезти заграницу, Царицу заключить в монастырь. Переговорить с Вел. Кн. Николаем Николаевичем было поручено А. И. Хатисову. При согласии Великого Князя, Хатисов должен был прислать Львову телеграмму, что "госпиталь открывается", при несогласии - что "госпиталь не будет открыт". Хатисов это предложение принял и через несколько дней выехал в Петроград, а затем в Тифлис, где, как увидим ниже, и выполнил данное ему поручение.

*

"Будь Петром Великим, Иваном Грозным, Императором Павлом, сокруши всех", писала Царица мужу 14 декабря. "Я бы повесила Трепова за его дурные советы. Распусти Думу сейчас же. Спокойно и с чистой совестью перед всей Россией я бы сослала Львова в Сибирь. Отняла бы чин у Самарина. Милюкова, Гучкова и Поливанова - тоже в Сибирь.

Теперь война, и в такое время внутренняя война есть высшая измена. Отчего ты не смотришь на это дело так, я, право, не могу понять?"

Так думала Царица, так внушала она мужу и, надо признаться, что в смысле репрессий, она была во многом права, но только..., но только начинать-то устранения и удаления надо было с Распутина.

*

Генерал смотрел в свою записную книжку и говорил, что армия включает не то десять, не то пятнадцать миллионов. Он делал какие-то подсчеты. На прощанье Вел. Князь пожал Хатисову руку, дружески с ним распрощался и Янушкевич. Хатисов послал князю Львову условную телеграмму об отрицательном ответе такого содержания: "Госпиталь открыт быть не может". Заговорщический центр с князем Львовым окончательно остановился теперь на замещении престола Наследником Алексеем Николаевичем при регенте Михаиле Александровиче.

*

29 января известный Государю старик Клопов, хороший знакомый князя Львова, принятый Государем, убеждал Его Величество пойти на уступки общественности и дать соответствующее министерство. Он даже вручил Государю записку по этому поводу. На записку был дан ответ, составленный Гурляндом и подписанный Протопоповым.

*

В шесть часов, с общего согласия, Голицын послал Государю телеграмму о том, что Совет министров объявляет город на осадном положении, просит Государя назначить в Петроград для командования войсками популярного генерала, что Совет министров не может справиться с беспорядками и просит Государя его уволить и поручить лицу, пользующемуся общим доверием, составить новое правительство.

Так ликвидировало себя правительство князя Голицына, не обратив внимания, что в двух шагах от Мариинского дворца отряд верных Государю войск готов поддержать законное правительство и лишь ждет соответствующих распоряжений.

Около 8 часов вечера в Мариинский дворец приехали В. К. Михаил Александрович и Родзянко. Великий Князь находился в последнее время под большим влиянием Родзянки. Уже 25 числа Родзянко по телефону приглашал В. Князя немедленно приехать в Петроград. По приезде В. К. 27 числа с ним состоялось совещание, в составе: Родзянко, Некрасов, Савич и секретарь Думы Дмитрюков. Его убеждали принять на себя диктатуру над городом, уволить правительство и просить у Государя манифеста о даровании ответственного министерства. Великий Князь на такой шаг не согласился.

Теперь в Мариинском дворце Родзянко и кн. Голицын упрашивали В. Князя, ввиду исключительно важных катастрофических обстоятельств, объявить себя регентом, за отсутствием Государя; принять командование над всеми войсками и поручить князю Львову составить министерство. Верный своему брату, В. Князь на регентство не мог согласиться. Принять же на себя высшее командование всеми войсками столицы, объединить вокруг себя всех верных Государю людей и обрушиться на революцию - на такой смелый подвиг Великий Князь, по своему характеру, был неспособен.