| Cила и Слава Журнал "Новая Европа", 1995 г., №7. С. 120-121. Ср. Меня о романе Грина позднее; О книге: Грэм Грин. Сила и Слава. Пер. с англ. протоиерея Александра Меня. М., Путь, 1995. 236 с. Вышел роман Грэма Грина в переводе отца Александра. Выходил он и раньше, в переводе Натальи Альбертовны Волжиной. Сделаны оба перевода очнь давно и почти одновременно (у отца Александра, по-видимому, чуть раньше), а потом, как всегда с Грэмом Грином, пошли приключения, которые могут быть и чудесами. Перевод Волжиной начисто потерялся - и неожиданно нашелся. Перевод батюшки жил странной самиздатской жизнью. Заметим, что самиздатский перевод похож на средневековый. Прежде всего он по ходу времени видоизменялся, иногда - самым диким образом, не говоря уже об опечатках. (Особенно отцу Александру нравилось "нищенство" вместо "ницшеанство".) В переводе о. Александра к гриновскому роману прибавляется голос его собственный; интонация передает даже улыбку. Отец Александр себя переводчиком не считал. Не считал он себя и писателем, ма- \\121\\ ло того - философом, богословом, библеистом. Я не знаю, с каким бы определением он согласился, очень уж не любил он не высокопарности, ни ярлыков, но все-таки скажем, что был он миссионером, проповедником, пастырем. Конечно, одаренность просто била из него, склад ее - охарактеризовать трудно. Если бы ленинцы, среди прочего, не обесценили слово "живой". оно бы подошло тут как нельзя лучше. И даже отослало бы к словам из Писания: "Жив Бог и жива душа твоя". Отец легко писал, легко усваивал науки, но и легко к ним относился. Сравним его с обычным писателем или ученым и сразу увидим: у него, в отличие от них, нет кумиров, не говоря уже о то, что он ни в малейшей мере не творит кумира из самого себя. Трудно передать, как редко это бывает. То, что нужно проповеднику, он брал отовсюду с какой-то немыслимой живостью. Библеист ли он? Настолько, насколько требовала миссия. Философ? То же самое. Писатель? Вспомним, как охотно и благодарно принимал он любую поравку. Перевод его, кажется, не правили, а он бы с правкой согласился, хотя считал, что тот, кто любит кота, узнает его и в мешке. Конечно, перевод Волжиной лучше, тут и говорить не о чем, однако новое издание - это свидетельство, документ. Так передал отец Александр дерзкий роман Грина, который испугал даже Пия XII. Казалось бы, жизнь нашего отца и жизнь безымянного патера - похожи: оба исповедуют Христа в безбожной стране, оба - за это убиты. Конечно, они - мученики в полном смысле слова, свидетели. Но патер (как обычно у Грина) живет в мире максимально похожем на ад. Отец Александр видел мир преображенным. Помню, как в 1975 году в маленьком новодеревенском домике, когда я пожаловалась ему, что уже совсем нет сил, дышать нечем, он показал в окно на дерево и птиц. И на кошку. Конечно, и соблазны у гриновского героя иные: отец Александр был неправдоподобно добродетелен, но опять же дело не в этом. Христианин неприятен миру по одной из двух причин - из-за того, что он верен Христу (это для мира неудобно) или из-за того, что неверен (и здесь мир прав). Гриновский герой неприятен по обеим причинам, хотя грехи его - того человеческого свойства, которые другой замечательный священник назвал "грехам Петра", это - жалкие слабости. О. Александр мог быть неприятен миру по первой причине - из-за неповрежденной силы. [При моей слабой памяти, мне все-таки помнится, что перевод о.А. делался в тесном сотрудничестве с Зоей Аф. Масленниковой; другое дело, пошло ли это тексту на пользу; я перепечатывал какие-то варианты перевода и, помнится, был в некотором шоке от проскочившей безграмотности - "джентельмен", например. Я был молодой и поправлял, а З.А. требовала, чтобы я ничего не поправлял, и теперь я согласен с ней - не в смысле, конечно, что нужно писать "джентельмен". Кстати, хорошее может быть слово: "лжентльмен". Джентльмен, который лжет. - Яков Кротов, 23.2.2003]
Послесловие к роману Грэма Грина "Сила и Слава"Тем, кто прочитал роман Грина, может быть небезынинтересно узнать, как сложилась религиозная ситуация в Мексике после гражданской войны. На сегодня законодательство траны остается таким же антицерковным, как было в эпоху, описанную в романе. По-прежнему духовенство лишено гражданских прав, ему запрещено преподавание; по-прежнему официальные лица от президента до последнего чиновника не могут открыто заявлять о своей вере. То есть юридически католикам прегражден доступ к любым государственным должностям. И тем не менее ни Церковь, ни дух народа не сломлены. Напротив, Мексика остается, по оценкам наблюдателей, самой религиозной страной в мире. Или, по крайней мере, во всей Латинской Америке. Курс на уничтожение христианства фактически потерпел крах. Более девяноста шести процентов населения считают себя христианами, и шестьдесят восемь процентов из них систе- //с. 122:// матически посещают воскресные богослужения. На сорок милионов жителей страны приходится более девятнадцати тысяч монахинь и двух тысяч семинаристов. Сотни тысяч богомольцев постоянно стекаются в собор Гваделупской Богоматери в Мехико. "Массы людей, приходящих туда для молитвы, - пишет один современный журналист, - и сами формы выражения их религиозных чувств делают Гваделупскую базилику похожей скорее на грандиозные центры религиозного притяжения Индии, чем на католические меса паломничества". Вопреки закону, появились и учебные заведения, где преподают священники. Туда направляют своих детей даже государственные служащие. Как ни старается правительство игнорировать эту реальность, она очевидна для всех. Рай, о котором мечтал лейтенант полиции - герой Грина, - не наступил, хотя с тех пор прошло уже полвека. Мексика славится самыми большими трущобами в мире, и именно там самоотверженно работают католические монахи, борясь за человеческий образ жизни миллионов отверженных. В романе священник сознает, что в дни своего внешнего процветания духовенство делало много ошибок и было далеко от нужд народа. В наши дни у таких, как он, прозревших есть немало последователей, которые противостоят клерикальному консерватизму. Они видят возрождение Церкви в существовании малых общин, читающих Евангелие и стремящихся жить по нему, направляемых проводниками пастырского служения в апостольском духе. Это апостольское служение обращено в первую очередь на беднейшие слои населения и индейцев. Центром его является Объединение религиозных институтов Мексики и другие организации, которые время от времени подвергаются нажиму правительства. В ответ на это верующие продолжают активно отстаивать свободу печати и совести. Это положение Церкви оказывают благотворное влияние на дух христиан и на понимание самих задач Церкви. |
