Яков Кротов. Богочеловеческая история. Вспомогательные материалы: Русь, XIII век.

Дмитрий Чернышевский

ПРИИДОША БЕСЧИСЛЕНЫ, ЯКО ПРУЗИ

Оп.: Вопросы истории № 2, 1989, стр. 127-132

Сообщая о монгольском нашествии, летописец подчеркнул, что татар пришло бесчисленное множество, «яко прузи, траву поядаяющие»¹. Вопрос о численности войск Батыя уже около 200 лет занимает историков и до сих пор остается нерешенным. С легкой руки Н.М. Карамзина большинство дореволюционных исследователей (И.Н. Березин, С.М. Соловьев, М.И. Иванин, Д.И. Иловайский, Д.И. Троицкий и др.) произвольно определяли численность орды в 300 тыс. человек или, некритически воспринимая данные хронистов, писали о 400-, 500- и даже 600-тысячной армии. Советские историки (К.В. Базилевич, В.Т. Пашуто, Е.А. Разин, А.А. Строков и др.) до середины 60-х годов либо соглашались с этими цифрами, либо просто отмечали, что монгольское войско было весьма многочисленным. После исследований В.В. Каргалова утвердилась цифра 120—140 тыс. человек, хотя некоторые отстаивают прежнюю точку зрения, а И.Б. Греков и Ф. Ф. Шахмагонов впали в другую крайность, сократив армию Батыя до 30—40 тыс. человек².

Однако расчеты Каргалова неполны. Состояние источников не позволяет узнать точную численность монгольских орд. Но обобщение накопленных знаний дает возможность хотя бы оценить ее. Для этого необходимо критически использовать сведения летописцев, привлечь данные археологии и демография, связать численность войск с их организацией, системой комплектования, состоянием продовольственных ресурсов на театре войны и характером военных действий.

Известия хронистов о численности войск монголов столь же недостоверны, как сообщения Геродота о численности войск древних персов. Русские и армянские летописцы указывали, что захватчиков пришло «бесчисленное множество», «в силе тяжце». Китайские, арабские и персидские историки говорили о нескольких сотнях тысяч монгольских воинов. Западноевропейские путешественники, в XIII в. посетившие орду, склонны к явному преувеличению: Юлиан писал о войске Батыя в 375 тыс. человек, Плано Карпини — 600 тыс., Марко Поло — от 100 до 400 тыс. человек³. [127]

Большинство дошедших до нас источников написано через десятки лет после монгольских нашествий. На их авторов, привычных к более ограниченному масштабу военных столкновений, громадный размах монгольских завоеваний и чудовищные опустошения, которыми они сопровождались, производили сильнейшее впечатление. Источником их сведений об армии степняков, как правило, были слухи и рассказы перепуганных беженцев и воинов, которым враги представлялись бесчисленными. Кроме того, возможно, что фантастические цифры в рассказах о монголах воспринимались современниками именно как гипербола, поэтический штамп.

Наиболее достоверным известием о силах монголов является сообщение персидского историка начала XIV в. Рашид-ад-Дина, визиря иранских ханов Хулагуидов, пользовавшегося не дошедшими до нас монгольскими документами. Он ссылается на «Алтан-дафтар» («Золотую книгу»), хранившуюся в сокровищнице ханов Ирана. Согласно Рашид-ад-Дину, Чингисхан к моменту своей смерти (1227 г.) имел 129 тыс. воинов⁴. Эта цифра косвенно подтверждается данными монгольского эпоса 1240 г. о том, что в 1206 г. Чингисхан имел 95 тыс. бойцов⁵. Истинность этих сообщений не вызывает сомнений — в обоих случаях подробно перечисляются соединения вплоть до тысяч (а в гвардии Чингиса — даже сотен) с именами их командиров.

Войско это было унаследовано сыновьями и внуками Чингисхана, причем большая его часть (101 тыс. человек) отошла младшему сыну Тулую. В Западном походе, начавшемся в 1236 г., участвовали 13 ханов-чингисидов, в том числе наследники всех четырех улусов Монгольской державы. По подсчетам Каргалова, выполненным на основе косвенных данных Рашид-ад-Дина, на долю этих ханов приходилось 40— 45 тыс. человек⁶, причем не менее 20—25 тыс. составляли войска наследников Тулуя⁷.

Кроме того, имеется сообщение китайской истории Юань-ши, что полководец Субудай, вернувшись из похода на Русь в 1224 г., предложил «образовать особый корпус... из меркитов, найманей, кераитов, хангинцев и кипчаков, на что последовало согласие Чингиса»⁸. Субудай был фактическим главнокомандующим Западного похода 1236—1242 гг., и более чем вероятно, что этот корпус (тумен, т.е. 10 тыс. человек), принял в нем участие.

Наконец, персидский историк-панегирист Вассаф, современник и коллега Рашид-ад-Дина, говорит, что четыре личные тысячи Джучиевы (его доля в наследстве Чингиса) к 1235 г. составляли более одного тумена, т.е. более 10 тыс. человек⁹. Возможно, что китайская история и Вассаф говорят об одном и том же.

Таким образом, источники подтверждают наличие только 50—60 тысяч воинов в армии Батыя в 1236 году. Мнение Каргалова, что это были собственно монгольские войска, а кроме них имелись вспомогательные корпуса из покоренных народов, опровергается приведенной выше [128] цитатой из Юань-ши, на которую он и ссылается: меркиты, кераиты и наймани, набранные в корпус Субудая, были коренными монголами. Покоренные народы после их замирения включались в армию завоевателей; пленные, захваченные в бою, а также мирные жители сгонялись степняками в штурмовую толпу, которую гнали в бой перед монгольскими частями. Так же использовались отряды союзников и вассалов. Сообщениями о подобной тактике пестрят восточные и западные источники, рассказывающие о сражениях в Китае и на Руси, в Германии и Малой Азии.

Есть сведения, что к Батыю присоединились отряды башкир и мордвы¹⁰. Ни те ни другие никогда не были многочисленными. В X в., по сообщению арабского историка Абу-Зеид-ал-Балхи, башкиры делились на два племени, одно из которых насчитывало 2 тыс. человек (вероятно, мужчин)¹¹. Второе вряд ли было намного больше. В XVII в. (!), по данным русских ясачных книг, башкир было 25—30 тыс. душ мужского пола¹². Из мордвы же к монголам примкнул только один из двух князей; второй сражался против захватчиков¹³. Вероятно, численность башкирских и мордовских отрядов можно определить в 5 тыс. человек.

Мнение Каргалова, что, кроме мордвы и башкир, в полчища Батыя «влилось большое количество аланов, кыпчаков и булгар»¹⁴, кажется крайне сомнительным. Аланы много лет оказывали монголам упорное сопротивление; о войне на Северном Кавказе сообщали Плано Карпини в 1245 и Рубрук в 1253 г.!¹⁵. Половцы (кипчаки) продолжали яростную борьбу с Батыем до 1242 года. Волжские булгары, покоренные в 1236 г. после 12 лет войны, восставали в 1237 и 1241 годах¹⁶. Вряд ли в такой обстановке представители этих народов использовались монголами иначе, как в штурмовой толпе¹⁷.

Численность ее можно определить только на основе анализа фуражных возможностей Северо-Восточной Руси. Исследователи доказали, что даже на рубеже XV—XVI вв. сена косили крестьяне немного, очевидно, не больше, чем нужно было, чтобы прокормить домашнюю скотину. Зимние русские леса, заваленные глубоким снегом, практически лишенные травяной растительности даже летом, не давали монголам возможности держать своих лошадей на подножном корму. Следовательно, орда могла рассчитывать только на скудные фуражные запасы русских. Каждый монгольский воин имел не менее 2 коней; источники говорят о нескольких или 3—4 конях на каждого воина¹⁸. В государстве Цзинь, многие черты которого были скопированы Чингисханом, воину полагалось 2 коня, сотнику — 5, тысячнику — 6¹⁹. 140-тысячная орда имела бы не менее 300 тыс. коней.

В русской армии в начале XX в. суточная дача лошади состояла из 4 кг овса, 4 кг сена и 1,6 кг соломы. Поскольку монгольские кони не ели овса (у кочевников его просто не было), следует считать по так [129] называемому травяному довольствию — 15 фунтов (6 кг) сена в день на лошадь²⁰ или 1800 т сена для всей монгольской армии. Если принять по 2 головы скота на крестьянский двор²¹, то это годовой запас 611 дворов, или почти 200 деревень²²! А если учесть, что в январе, когда монголы двигались по Владимирской Руси, половина фуражного запаса уже была съедена собственным скотом, принять во внимание партизанскую войну (отражением ее являются легенды о Евпатии Коловрате и Меркурии Смоленском) и монгольские грабежи, портившие большую часть фуража, то не будет преувеличением считать однодневный фуражный район орды в 1500 дворов.

По данным археологов, в XIII в. 1 двор обрабатывал 8 га земли в год²³, т.е. 1500 дворов — 120 кв. км пашни; обрабатываемая земля не могла составлять более 10% всей поверхности, следовательно, монгольская орда должна была каждый день продвигаться на 40 км, высылая на 15 км в обе стороны от маршрута отряды фуражиров. Но скорость движения орды по русским землям известна — еще М.И. Иванин исчислил ее в 15 км в сутки²⁴. Таким образом, цифра Каргалова — 140-тысячная орда с 300 тыс. лошадей — нереальна. Нетрудно подсчитать, что со скоростью 15 км в сутки по Руси могло двигаться войско, имевшее около 110 тысяч коней.

Войско Батыя (по нашим подсчетам, 55—65 тыс. человек) имело по меньшей мере 110 тыс. коней. Это означает, что штурмовой толпы не было или она была пешей, и в качестве боевой силы ею можно пренебречь.

Итак, Батый осенью 1237 г. собрал у русских границ 50—60 тыс. монгольских войск и около 5 тыс. союзников, а всего 55—65 тыс. человек. Это была лишь часть сил: многочисленные войска находились вместе с каганом Угедеем в Каракоруме, воевали в Китае и Корее и с 1236 г. начали крупное наступление в Закавказье и Малой Азии. Эта цифра хорошо согласуется с характером военных действий в 1237—1238 гг.: понеся большие потери в боях с рязанцами и владимирцами, монголы в конце похода с трудом взяли небольшие города Торжок и Козельск и должны были отказаться от похода на многолюдный (около 30 тыс. человек²⁵) Новгород. Наконец, только при четкой организации и железной дисциплине, царившей в войсках Чингисхана, можно было управлять в бою такими огромными массами людей при отсутствии современных средств связи.

Русские княжества могли противопоставить орде очень небольшие силы. Русские и советские историки со времен С.М. Соловьева почему-то верят сообщению летописца, будто Владимирская Русь с Новгородом и Рязанью могли выставить 50 тыс. человек и столько же — Южная Русь²⁶, Эти цифры парадоксальным образом сосуществовали с признанием малочисленности княжеских дружин (в среднем 300—400 человек), с одной стороны²⁷, и западноевропейских армий (7—10 тыс. человек в [130] крупнейших сражениях — с другой²⁸. Аналогию развития военного дела на Руси и в Западной Европе отвергали, преувеличивая роль русской пехоты, которая объявлялась «основным и решающим родом войск»²⁹, и даже пытались доказать, что «положения Ф. Энгельса (очень низко оценивавшего средневековую пехоту. — Д.Ч.) неприменимы при анализе крупных русских сражений XIII в.». Однако у нас нет фактов, опровергающих Энгельса, который считал, что «в средние века решающим родом войск являлась кавалерия»³⁰.

За исключением Новгорода с его особой политической и военной организацией³¹ нигде на Руси пехота не играла сколько-нибудь заметной роли в бою. В крупнейшей битве под Ярославлем (1245 г.) многочисленные «пешцы» пригодились только для того, чтобы своим видом удерживать от вылазки гарнизон осажденного города³². Да и в новгородских сражениях (Ледовое побоище 1242 г., Раковорская битва 1268 г.) пехота играла пассивную роль, сдерживая натиск немецких рыцарей, пока конница наносила решающий удар с флангов. Русские княжества располагали типично феодальными вооруженными силами, в которых главную роль играла конница — ополчение феодалов. Увеличение удельного веса пехоты (городовых полков) в XIII в. связано как с изменением приемов осады и штурма городов, так и с намечавшимся в некоторых землях союзом горожан с великокняжеской властью. Крестьяне (смерды) в войнах не участвовали с XI в., «привлекаясь только в крайних случаях и в незначительном количестве»³³: плохо вооруженные и обученные, они были бесполезны в бою.

У Руси не было перед Западной Европой преимущества ни в численности населения³⁴, ни в уровне социально-экономического развития, ни в способе комплектования войск, следовательно, силы русских княжеств не превышали средней численности европейских армий, т.е. нескольких тысяч человек.

По данным демографии, в средине века плотность населения на Руси составляла 4—5 человек на 1 кв. км³⁵. Следовательно, крупнейшее, площадью около 225 тыс. кв. км, и самое сильное из русских княжеств начала XIII в. — Владимиро-Суздальское — имело население 0,9—1,2 млн. человек. Подсчитано, что на Руси городское население составляло 6%³⁶. На основании данных М.Н. Тихомирова³⁷, получаем численность населения княжества в середине XIII в. около 1,2 млн. человек. К организованной борьбе с монголами привлекались только горожане и феодалы — 7—8% (85—100 тыс. человек). Из этого числа половина — женщины, 25% — дети, старики и небоеспособные; «годные к военной службе» составляли только 20—25 тыс. человек. Всех их собрать было, конечно, невозможно. Юрий II Владимирский послал против монголов не все свои силы. Какая-то часть городских полков оставалась в городах [131] и затем защищала их, некоторые дружины собрались под знамя великого князя только на р. Сить. Под Коломной в январе 1238 г. Батыя встретили 10—15 тыс. человек. Такие же расчеты для Рязанского княжества дают войско в 3—7 тыс. человек. Эти цифры подтверждаются оценкой новгородского войска в 5—7, редко 10 тыс. человек, сделанной М.Г. Рабиновичем³⁸, и данными летописей³⁹.

В Южной Руси военные силы были, вероятно, даже крупнее, но при приближении монголов большинство князей бежало за границу, бросив свои земли на произвол судьбы, и орда имела дело только с разрозненными отрядами. Самые ожесточенные сражения развернулись за Киев. Один из крупнейших городов Европы, Киев имел 50 тыс. жителей⁴⁰ и мог выставить до 8 тыс. воинов⁴¹. Батый же в 1240 г. располагал меньшими силами, чем в 1237—1238 гг.: сказались потери, понесенные в Северо-Восточной Руси, и откочевка в Монголию войск Менгу-хана, сына Тулуя, и Гуюк-хана, сына кагана Угедея, о которой сообщают русские, китайские и персидские источники⁴².

Для подсчета численности орды под Киевом следует учитывать несколько факторов. Во-первых, войска ушедших ханов в 1237 г. составляли ⅓ всего монгольского войска. Во-вторых, после взятия Киева в 1241 г, армия Батыя разделилась на две части. Одна, состоявшая, по подсчетам польского историка Г. Лабуды, из 8—10 тыс. человек⁴³, прошла через Польшу и разбила силезско-немецкие войска под Лигницей, а другая, во главе с самим Батыем, вторглась в Венгрию и разгромила на р. Шайо армию короля Белы IV.

Венгерская исследовательница Э. Ледерер считает, что монголам противостояло «относительно малочисленное войско короля, который уже не располагал ни личными дружинами феодальных вельмож, ни старой военной организацией двора, ни помощью королевских сервиентов»⁴⁴. У персидского историка XIII в. Джувейни в рассказе о битве при Шайо названа численность монгольского авангарда в 2 тыс. человек⁴⁵, что при обычном боевом порядке монголов соответствует 18—20-тысячной армии⁴⁶.

Следовательно, в Западную Европу вторглось примерно 30 тыс. монголов, что с учетом больших потерь Батыя при штурме Киева дает около 40 тыс. воинов к началу похода в Южную Русь. «Всего лишь» 5-кратное превосходство монголов дает возможность объяснить феноменально длительную оборону Киева (с 5 сентября по 6 декабря 1240 г.), зафиксированную в Псковской I и других летописях⁴⁷. Более понятным становится и отступление монголов из Европы после побед над венграми и немцами.

Сравнительно низкая численность средневековых армий соответствовала тогдашнему уровню развития производительных сил общества. Особая военная организация монголов обеспечила им решительный перевес над феодально-раздробленными соседями, что стало одной из главных причин успеха завоеваний Чингисхана и его преемников.

1. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. М. 1965, стб. 366.

2. См.: Каргалов В.В. Внешнеполитические факторы развития феодальной Руси. М. 1967, с. 75; Северо-Восточная Русь в борьбе с монголо-татарскими захватчиками. Ярославль. 1981, с. 7; Греков И.В., Шахмагонов Ф.Ф. Мир истории. Русские княжества XIII—XV вв. М. 1986, с. 62.

3. См.: Васильев В.П. История и древности восточной части Средней Азии от X до XIV века. СПб. 1859, с. 244; Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды. Т. 1. СПб. 1885; Т. 2. М.-Л. 1941; Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров XIII—XIV вв. о татарах и Восточной Европе. В кн.: Исторический архив. Т. 3. М.-Л. 1940, с. 90; Плано Карпини. История монголов. М. 1957, с. 43; Марко Поло. Путешествие. Л. 1940, с. 63; и др.

4. См. Рашид-ад-Дин. Сборник летописей. Т. 1, кн. 2. М.-Л. 1952, с. 266.

5. Козин С.А. Сокровенное сказание. М.-Л. 1941, с. 158. Распространенное мнение, что каждый монгол был воином, недостоверно. Монгольское войско комплектовалось на феодальной основе, определенное количество кибиток выставляло 1—2 воинов, снабжая их всем необходимым для похода (см. Иванин М.И. О военном искусстве и завоеваниях монголо-татар и среднеазиатских народов. СПб. 1875, с. 27).

6. См. Каргалов В.В. Ук. соч., с. 75. Мнение, будто каждый хан-чингисид командовал туменом (10 тыс.), базируется на единственном сомнительном сообщении армянского летописца XIII в. о походе монголов на Багдад в 1258 г. (см. Патканов К.П. История инока Магакия. XIII в. СПб. 1871, с. 24).

7. Подсчитано по: Рашид-ад-Дин. Ук. соч. Т. 1, кн. 2, с. 266, 278.

8. Иванов А.И. Походы монголов в Россию по официальной китайской истории Юань-ши. В кн.: Записки разряда военной археологии и археографии Русского военно-исторического общества. Т. 3. СПб. 1914, с. 19.

9. Сборник материалов. Т. 2, с. 84.

10. Аннинский С.А. Ук. соч., с. 85-86; Гильом де Рубрук. Путешествие в Восточные страны. М. 1957, с. 110.

11. Хвольсон Д.А. Известия о хазарах, буртасах, болгарах, мадьярах, славянах и руссах Ибн-Даста. СПб. 1869. с. 105.

12. Очерки истории СССР. XVII в. М. 1955, с. 796.

13. Аннинский С.А. Ук. соч., с. 86.

14. Каргалов В.В. Ук. соч., с. 75.

15. Плано Карпини. Ук. соч., с. 57. 64; Гильом де Рубрук. Ук. соч., с. 111.

16. Сборник материалов. Т. 2, с. 35, 38; ПСРЛ. Т. 10. М. 1965. с. 125.

17. Сведения Плано Карпини и Юлиана о том, что в монгольской армии ⅔—¾ войска составляли покоренные народы, не принимаются здесь во внимание, т.к. источниками их были слухи и сообщения беженцев и дезертиров из штурмовой толпы, которые из всего татарского войска видели только эту толпу и охранявшие ее отряды и не могли верно судить о соотношении разных частей орды Батыя.

18. Плано Карпини. Ук. соч., с. 63; Васильев В.П. Ук. соч., с. 226; Д'Оссон К. История монголов. Т. 1. Иркутск. 1937, с. 90.

19. Воробьев М.В. Чжурчжени и государство Цзинь. М. 1975, с. 203.

20. Военная энциклопедия. Т. 9. СПб. 1913, с. 151.

21. Ученые и раньше отмечали незначительное число скота, в частности коней, в северных русских областях (см.: Тихомиров М.Н. Древнерусские города. М. 1956, с. 180; Романов Б.А. Деньги и денежное обращение. В кн.: История культуры древней Руси. Т. 1. М.-Л. 1948. с. 371).

22. 70% деревень в XIII в. состояло из 3-6 дворов (Очерки по истории русской деревни X—XIII вв. М. 1967, с. 278).

23. Довженок В.И. Землеробство Древней Руси. Киев. 1967, с. 187.

24. Иванин М.И. Ук. соч., с. 111.

25. Тихомиров М.И. Ук. соч., с. 139.

26. Соловьев С.М. История России. Т. 4, с. 689-690; Строков А.А. Военное искусство Руси периода феодальной раздробленности. М. 1949, с. 76; Пашуто В.Т. Героическая борьба русского народа за независимость (XIII в.). М. 1956, с. 53; и др.

27. Пашуто В.Т. Ук. соч., с. 53; Каргалов В.В. Ук. соч., с. 80; Рыбаков В.А. Военное дело. В кн.: История культуры древней Руси. Т. 1. М.-Л. 1951 с. 404; и др.

28. Бор-Раменский Е.Г. Феодально рыцарское ополчение. М. 1947, с. 8; Разин Е.А. История военного искусства. Т. 2. М. 1957, с. 195, 288; Шаскольский И.П. Борьба Руси против крестоносной агрессии на берегах Балтики в XII—XIII вв. Л. 1978, с. 18; и др.

29. Пашуто В.Т. Очерки по истории Галицко-Волынской Руси. М. 1950, с. 182—183, 185; Строков А.А. Ук. соч., с. 7.

30.См. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. Т. 14, с. 26, 304, 362; Пашуто В.Т. Ук. соч.. с. 182-183.

31. См. Рабинович М.Г. Новгородское войско, — Доклады и сообщения Истфака МГУ, 1947. вып. 6.

32. ПСРЛ. Т. 2. М. 1962, стб. 802.

33. Рабинович М.Г. Ук. соч., с. 54.

34. Население Руси в XIII в. насчитывало около 10 млн. человек, Франции — 13 млн., Германии — 7,3 млн., Италии — 8 млн. (см. Урланис Б.Ц. Рост населения в Европе. М. 1941, с. 414).

35. Там же, с. 86; ср.: Дельбрюк Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. 2. М. 1937, с. 27-29.

36. См. Сапупов Б.В. Книга в России XI—XIII вв. Л. 1979, с. 59.

37. См. Тихомиров М.И. Ук. соч., с. 139-140, 353, 377, 392, 425.

38. Рабинович М.Г. Ук. соч., с. 55.

39. Вилинбахов В. Источники требуют критического подхода. — Военно-исторический журнал, 1961, № 4, с. 119.

40. Толочко П.П. Древний Киев. Киев. 1983, с. 188.

41. Тихомиров М.Н. Ук. соч., с. 140.

42. ПСРЛ. Т. 2, стб. 784-785; Иакинф (Бичурин Н.Я.). История первых четырех ханов из дома Чингизова. СПб. 1829, с. 282; Сборник материалов. Т. 2, с. 37.

43. Цит. по: Раппопорт П.А. Военное зодчество западнорусских земель X—XIV вв. Л. 1967, с. 179.

44. Ледерер Э. Венгерско-русские отношения и татаро-монгольское нашествие. В кн.: Международные связи России до XVII в. М. 1961, с. 182.

45. Сборник материалов. Т. 2, с. 23.

46. Иванин М.И. Ук. соч. (схемы в конце книги).

47. ПСРЛ. Т. 4. СПб. 1848, с. 179. Дата падения Киева — 6 декабря (ПСРЛ. Т. 1, вып. 1. М. 1962, стб. 523; т. 10, с. 117; Т. 17. СПб, 1907, с. 51).

Его же заметка

ЛУКАВЫЕ ЦИФРЫ

Опубликовано: «Новые времена в Саратове», № 5(67), 6-12 февраля 2004 г.

По традиционной версии истории, привычной по школьным учебникам, татар пришли «бесчисленные орды», чем, собственно, и объясняется поражение русских князей и установление монголо-татарского ига. Версию эту запустили средневековые летописцы, кормившиеся при дворах этих самых князей и выполнявшие «социальный заказ» на непостыдное объяснение причин поражения. В Тверской летописи так и написано: «татар приидоша бесчисленное множество, яко прузи (саранча. – Д.Ч.) траву поядающие».
Историки XIX-XX вв., служившие другим правителям, тоже заинтересованным в правильном «патриотическом воспитании» русского населения, охотно подхватили эту «информацию», и по страницам популярных книг и школьных учебников пошли гулять фантастические средневековые цифры. Однако еще Освальд Шпенглер обратил внимание, что современное общество относится к цифре совершенно иначе, чем древние цивилизации. Для нас цифра – это нечто твердое, определенное, надежный факт, опираясь на который можно делать расчеты. Если написано «300», то в нашем менталитете это никак не может означать «может быть 300, а может быть 30». Опирающиеся на цифры отчеты и выкладки неизменно производят самое благоприятное впечатление, чем широко пользуются правящие круги для введения в заблуждение общественного мнения. В средние века цифра еще не стала непременным атрибутом математических расчетов и инженерных проектов – даже в XVII веке многопалубные корабли строили в Голландии «на глазок», а сама практика расчетов входила в жизнь общества очень медленно. Аббат Сугерий, канцлер французского короля Людовика Толстого (XI в.), уверенно считал только до 10 – все что свыше 100 означало для него просто «много». Цифры, особенно крупные, были символами, выражавшими превосходные степени преувеличения. Покойный профессор В.Б. Кобрин сказал мне, что скорее всего средневековые читатели и воспринимали все эти колоссальные цифры как образ и метафору, и никому в голову не приходило, что татар на самом деле было «бесчисленное множество», а в битве при реке Саладо в Испании в XIV веке действительно перебили «400000 мусульман».

В качестве метафоры цифры оказывались чрезвычайно удобными средствами пропаганды, особенно военной. Фантастическими данными полны все древние источники – как восточные, так и западные. Если русские, армянские, польские и другие сообщения о татарах подчеркивают «неисчислимость» орд захватчиков, перед которыми, ясное дело, никакая доблесть и воинское искусство не устоит, то восточные хронисты так же пылко преувеличивали численность противостоявших Батыю армий, дабы возвеличить храбрость и таланты «завоевателей вселенной». Персидский историк Джувейни, работавший при дворе Чингизидов, писал о «450000 всадниках» венгерского короля Белы IV, выступивших против 10000 воинов Бату-хана на реке Шайо и разгромленных ими. Про русских князей, вышедших на реку Калку, сообщается, что в их войске было 80000 против «трех туменов» (30000) всадников Субудай-багатура. Точно так же под пером польских историков XVI века, описывавших победы Стефана Батория, противостоящие ему силы русского царя Ивана Грозного вырастают до 180000 человек (из сохранившихся документов известно, что их было в 10 раз меньше), и т.д.

Поразительно, но с изменением характера цивилизации и развитием математики, всевозможных расчетов и механики отношение к цифре в военной и политической пропаганде осталось сугубо средневековым. Цифра означает что угодно, кроме реального числа. Достаточно напомнить, как доблестные советские мемуаристы «подбили» в своих воспоминаниях более 3000 немецких «Фердинандов» из... 90, выпущенных в Германии. Или как в стремлении подчеркнуть чудовищность сталинских репрессий некоторые публицисты и политические деятели конца 1980-х договорились до 40 и 50 миллионов «репрессированных» в СССР. Относиться к подобным цифрам надо так же, как к сообщениям средневековых хронистов: сугубо критически, понимая их как метафоры понятия «очень много».

Древней традицией обращения с цифрами пронизано и другое обыкновение современных политиков и исповедующих принцип «политики, опрокинутой в прошлое» историков – возводить пирамиды обобщений на шатких допущениях. Когда академик П.П. Толочко пишет, что население Руси XIII века насчитывало 12 млн человек (и эта цифра попадает в школьные учебники), надо понимать, что раскопано реально 20-30 городов и поселений древней Руси, на разные даты приблизительно, на глазок, оценено их возможное население (где 20-30 тысяч, а где 600 человек – но с той же степенью вероятности могло быть и 1000 и 300), экстраполировано «в среднем» на всю Русь, предположено (на опыте Европы), что городских жителей могло быть 5% (а может 6% или 3%?), и в итоге получена цифра 12 миллионов. Любой математик скажет, что с таким же успехом и той же степенью достоверности можно написать 5 млн. Или 20 млн. Но – в оборот пущен «факт», опираясь на который начинают делать какие-то расчеты и выводы о финансах, числе воинов и т.д.
Но разве не так же делают наши «всенародно избранные», выбирая из данных статистики только те цифирки, которые им нравятся, и «доказывая» ими «процветание» вверенного им края? Социальный заказ, метафора, пропаганда – вот что такое подавляющее большинство «обобщающих», крупных цифр в древней истории и в современной политике. Для анализа и трезвого размышления они никуда не годятся. Помните, «если на клетке осла написано «слон» – не верь глазам своим».