Карсонов Б. Н., Манькова И. Л.

Старец Далмат: человек и святой

// Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Великопермского). Материалы Международной научно-практической конференции. Т. I. – Пермь, 1997. – С.178-189.

В электронном тексте указана нумерация страниц печатного издания: \C._\.

© Карсонов Б. Н., 1997.

© Манькова И. Л., 1997.

Коммерческое использование и распространение в печатном виде, а также размещение в электронных библиотеках и изданиях без разрешения правообладателя недопустимы.

При цитировании и ссылках на данную публикацию указывать:

Карсонов Б. Н., Манькова И. Л. Старец Далмат: человек и святой // Христианское миссионерство как феномен истории и культуры (600-летию памяти святителя Стефана Великопермского). Материалы Международной научно-практической конференции. Т. I. – Пермь, 1997. С.__ (http://atlasch.narod.ru/)

\С.178\

Старец Далмат является основателем одного из старейших монастырей Зауралья. Сначала эта обитель называлась Успенской Исецкой пустынью, иногда Далматовскою пустынью. А с начала XVIII в. за ней прочно закрепилось название Далматовский Успенский монастырь. Для урало-сибирского края это был редкий случай, когда в название обители вошло и имя ее основателя.

Успенская пустынь была первым русским поселением в долине реки Исеть. Эта обитель сыграла значительную роль в хозяйственном освоении края, в духовном просвещении, как русского, так и инородческого населения. Более века монастырь был надежным форпостом в обороне восточных рубежей России от кочевых племен. Далматовский монастырь был известен далеко за пределами края, являлся одним из самых крупных за Уральским хребтом. И у истоков его величия и славы стоял строитель старец Далмат.

Единственным источником, содержащим биографические сведения о старце Далмате, является сочинение сына Далмата архимандрита Исаака, посвященное первоначальной истории монастыря. Это сочинение активно использовалось историографом монастыря Г. С. Плотниковым при написании работ [1]. Но в монастырском архиве оно не сохранилось. На сегодняшний день выявлен лишь один список произведения Исаака в собрании ГИМ. Это – рукопись последней четверти XVIII в. без указания названия и даты. Поэтому при публикации мы дали ей название «Известие об основании Далматовского монастыря» [2]. «Известие» написано в жанре исторической повести. Вместе с тем оно испытало на \С.179\ себе и сильное влияние агиографического канона.

Итак, что же мы узнаем из «Известия» о старце Далмате? Его мирское имя – Дмитрий Иванович Мокринский. Он происходил из рода детей боярских. «Не вельми богат, но, жительствуя без великия скудости» уже в зрелом возрасте Дмитрий Иванович оставил государеву службу и семью в Тобольске и принял постриг в Невьянском Спасобогоявленском монастыре под именем Далмата. В 1644 г. он покинул Невьянскую обитель и ушел в глухие места на р. Исети. Сочинение Исаака связывает этот поступок с тем, что Далмат не захотел принять должности строителя монастыря, предложенной ему братией. Возможно, он был одержим идеей пустынножительства. Далмат избрал традиционный путь образования монастырского поселения, отразившийся в житийной литературе (например, Жития Дмитрия Прилуцкого, Александра Свирского и т.д.).

По совету жителя Киргинской слободы Семена Сосновского Далмат выбрал для уединения удобное в географическим отношении место – высокий обрывистый холм – так называемое Белое Городище – при слиянии рек Течи и Исети. Земли, на которых поселился Далмат в 1644 г., принадлежали татарскому мурзе Илигею и сдавались им в аренду для промыслов «ирбитцам и невьянцам Королевым и Шипицыным». Илигей дважды пытался вооруженным путем изгнать Далмата из своих владений. Трудно сказать, каким образом старцу удалось одержать победу в борьбе за эти земли. В литературе сложилось мнение, что успех Далмата был обеспечен его родством с Илигеем по материнской линии. Но сочинение Исаака сообщает, что этот факт не соответствует истине. Оно таким образом описывает этот эпизод: «...прииде той Илигей татарин к старцу Далмату во образе аки зверя и хотя ево убити. Старец же, видев ево тако ярящася и помыслив человечески, воспомянув апостола Павла: «В Риме бывша римлянам назвася» и протчая, также и старец Далмат причелся к нему, татарину, родом понеже по сестре ево: «А мати моя от сибирских татар от новокрещена родилася». И то слыша оный \С.180\ Илигей татарин и абие преста на малое время от убийства».

Второй раз Далмата спасло чудо – божественное прозрение татарского мурзы. По дороге к пещере Далмата Илигея настигла ночь, и во сне ему было видение: Богородица в багряных ризах с хлыстиком в руках повелевала татарскому мурзе не только не трогать старца, в том числе и злым словом, но и отдать ему вотчину. Илигея охватил ужас и во искупление своих грехов он передал Далмату владения на Белом Городище весной 1646 г. Таким образом, монастырская легенда представляла передачу земельных угодий основателю монастыря как добровольное пожалование. Скорее всего, Далмат договорился с Илигеем об аренде этой земли за более высокую плату, чем предыдущие арендаторы Королевы и Шипицыны.

Как долго продолжалась выплата оброка и как инокам удалось стать безраздельными хозяевами угодий на р. Исеть источники не сообщают. Спустя 5 лет, в 1651 г., старцы обратились с челобитной к царю Алексею Михайловичу и тобольскому воеводе Б. Б. Шереметьеву с просьбой о пожаловании им этих земель. Вскоре по указу царя были установлены границы монастырской вотчины [3]. Получив царскую жалованную грамоту, монастырь стал законным владельцем земельных угодий на р. Исети.

К этому времени первые насельники Далматовой пустыни построили на Белом Городище деревянную часовню и кельи. Но им было суждено простоять недолго. Как сообщают документы, «в то лето (1651 г.) по всей Исети никто русских людей не живал нигде, и пришли на них (т.е. жителей монастыря) ратию калмыцкие люди, и часовню и кельи у старцев и трудников пожгли и побили, а иных в полон побрали, только осталась на пожаре в пепле икона Пресвятые Богородицы невредима, и старец Далмат сохранен бысть». С тех пор икона Успения Пресвятые Богородицы считается защитницей и покровительницей Далматовского монастыря. Эта икона была принесена на Белое Городище Далматом из Невьянского монастыря. Вновь вокруг Далмата собрались сподвижники, и \С.181\ монастырь возродился. Были построены церковь во имя Успения Богородицы, кельи, монастырские службы, ограда с башнями.

В 1662–1664 гг. пустынь опять подверглась опустошительным нападениям башкирских кочевых племен и внуков последнего сибирского хана Кучума. Но после каждого разорения обитель вновь отстраивалась. Старец Далмат пережил тяжелые годины бедствий и испытаний. Несколько раз он был близок к смерти, дважды на его глазах монастырь был уничтожен до основания и дважды он снова возводил его из груды пепла и развалин.

В старце Далмате удивительно сочетались иноческий аскетизм и предприимчивость, деловая жилка, умение быстро найти выход из затруднительной ситуации. Он прекрасно понимал, что дальнейшее благополучие монастыря зависит от того, насколько прочно он сумеет закрепиться на этой территории, найти надежные источники существования (в малонаселенном крае вряд ли приходилось рассчитывать на щедрые вклады). Поэтому главный путь выживания – это создание своего пашенного хозяйства, заселение монастырских владений крестьянами. В борьбе за рабочие руки в неосвоенном районе обитель неизбежно сталкивалась с представителями местной воеводской администрации, которые отвечали за заселение государевой пашни. Борьба за рабочие руки была борьбой за выживание и в этой борьбе хороши были любые средства. Были такие эпизоды и в жизни Далмата, и его пустыни.

Так, в 1654 г. приказчик Киргинской слободы М. Фефилов подал тобольским воеводам челобитную, в том числе и на старца Далмата, что он отказался выдать укрывшихся в обители беглых пашенных крестьян этой слободы. Воеводы послали в монастырь память, чтобы «крестьян с тягла не принимали», и решили, что на этом конфликт исчерпан. Но тем временем, монастырские старцы подали на Фефилова два извета архиепископу Сибирскому и Тобольскому Симеону. Приказчик был взят под стражу, а в Киргинскую слободу послана комиссия «для сыска великого духовного и государева \С.182\ дела». Воеводы передали Фефилова архиепископу до государева указа. В свою очередь арестованный пытался исправить свое положение и подал извет на одного из членов сыскной комиссии – казначея архиепископа старца Филарета, обвинив его в том, что он ездил к старцу Далмату на Исеть и привез семь возов ревеня, на который в то время существовала государственная монополия. Последовавшее за этим расследование показало полную несостоятельность извета Фефилова [4].

Далмат, не искавший по своему смирению суетной славы и власти, до самой смерти остался лишь простым старцем-иноком, несмотря на то, что ему, как основателю, устроителю и руководителю монастыря, по праву принадлежало и настоятельство в нем. Но хотя официально монастырем управляли другие старцы (так, в 1667 г. игуменом монастыря был назначен сын Далмата Исаак), авторитет Далмата был велик, и его слово было решающим. Он всегда был сторонником строгого соблюдения религиозных канонов, и никакие обстоятельства не могли заставить его отступить от них. В таком же духе он наставлял и монастырскую братию.

Так, в 1664 г. Тобольской съезжей избой проводилось следствие по доносу на монастырскую администрацию одного из старцев. Среди прочих провинностей отмечалось, что в Далматовском монастыре не праздновались дни ангела царя Алексея Михайловича и членов его семьи. Как разъяснил старец Далмат «в скаске за своею рукою», с начала существования обители был установлен такой порядок, если дни ангела царя и царицы приходились в Великий пост или в постные дни, то тогда в монастыре только совершался молебен за их душевное спасение и многолетнее здравие, а празднование проводилось после светлой недели. При этом старец Далмат подчеркивал, что это делалось по его велению, а без его веления «братия по своим волям до сего дни никакова дела духовнаго и телеснаго делать не начинали и не делали». Таким образом, даже в угоду политической конъюнктуре основатель монастыря не отступал от устава. Как видно из приведенного свидетельства Далмата, он наставлял братию не только в духовных делах, но и решал \С.183\ другие важные для обители вопросы. Из этого же дела 1664 г. известно, что по указанию Далмата посылались вооруженные дозоры «в степь для проведывания вестей» о приближении кочевников [5]. При всем при том, в это время старец уже жил в «затворе», т.е. не выходил из своей кельи. Поэтому его даже не могли доставить в Тобольск для разбирательства «государева дела и слова» в 1664 г. И, тем не менее, избрав затворнический образ жизни, старец Далмат оставался натурой деятельной, беспокоившейся за судьбу обители.

Несомненно, Далмат был не просто грамотным человеком. Он знал и любил книгу, сумел привить эту любовь своим ученикам. В конце XIX в. в монастырской библиотеке еще хранились две книги, принадлежавшие Далмату. Это книга Иоанна Златоуста Беседы на деяния апостолов с толкованием на Апокалипсис Андрея Критского (Киев, 1624), на которой имелась его владельческая запись, и другая книга Златоуста – Беседы на 14 посланий апостола Павла (Киев, 1623). 23 марта 1679 г. последняя книга была подарена Далматом церкви Николая Чудотворца на монастырской заимке. А вкладная запись была сделана по поручению старца бывшим игуменом и келарем монастыря Афанасием, впоследствии видным церковным и государственным деятелем, писателем и книжником, архиепископом Холмогорским и Важеским. Афанасий еще юношей принял постриг в Далматовском монастыре и прошел здесь путь от чтеца до игумена. Позже, куда бы ни забрасывала его судьба, он всегда с благодарностью вспоминал своего учителя старца Далмата, посылал в далекую сибирскую сторону богатые вклады, в том числе и большое количество книг [6].

Умер Далмат 25 июня 1697 г. в возрасте 103 лет. Следовательно, год его рождения – 1594 г. Он был похоронен в монастыре на месте самой первой церкви, когда-то сожженной кочевниками. Еще при жизни Далмат изготовил себе гроб (выдолбил из большого дерева), который долгие годы хранился в сарае. Для захоронения Далмата был сооружен кирпичный склеп. В 1707 г. над склепом была построена деревянная \С.184\ усыпальница или часовня.

Усыпальница Далмата была главной святыней монастыря. За ней следили, восстанавливали после пожаров, подновляли, украшали. Сама гробница была расписана сюжетами и стихами о первоначальной истории монастыря и иноческом подвиге ее основателя.

Братия монастыря бережно хранила память о «начальном» старце, его вещи стали своеобразными символами торжества православной веры. Это шишак и кольчуга, якобы подаренные Далмату мурзой Илигеем в знак примирения, келейная мантия и клобук. Позже, после смерти архимандрита Исаака в усыпальнице появились его посох, мантия и клобук, а сам он был погребен в придельной церкви во имя преподобного Дмитрия Прилуцкого.

От года к году все больше людей приходило в монастырь, чтобы помолиться в усыпальнице Далмата, взять воды из родника на Белом Городище. Народная память хранила рассказы о выздоровлении страдавших недугом после молитвы в часовне Далмата, а вода из родника считалась целебной. Далмата стали считать покровителем воинов, и перед отправкой в армию молодые люди обязательно приходили к его гробнице, надевали на себя кольчугу и шишак, тем самым как бы получая оберег. Таким образом, народная молва создала вокруг имени Далмата, его могилы и вещей ореол святости.

Как сообщал священник Евгений Ландышев, особенно много народа собиралось на могиле старца 15 августа и 9 мая. Это были знаменательные для монастыря дни. 15 августа отмечался главный праздник обители – Успение Пресвятой Богородицы. 9 мая был день памяти святителя Николая Чудотворца, самого почитаемого в народе святого. В Шадринске (недалеко от монастыря) к этому дню приурочивалась одна из самых крупных и известных на Урале Никольская ярмарка. На нее съезжались продавцы и покупатели не только с ближайшей округи, но и из дальних мест. А накануне, 8 мая, в монастыре отмечался храмовый праздник во имя апостола Иоанна Богослова. На этот же день приходилось и поминовение \С.185\ мучеников-воинов. Вот поэтому в эти дни и было так многолюдно в Далматовском монастыре и, конечно, придя в обитель, богомольцы обязательно посещали усыпальницу Далмата.

Нет никаких документальных свидетельств был ли Далмат официально канонизирован. Однако в рапорте епископу Пермскому и Верхотурскому Антонию 1871 г. в одном случае Далмат назван просто монахом, во втором – преподобным. Следовательно, во второй половине XIX в. епархиальными властями он почитался как святой. Ныне его имя включено в список святых, поминаемых на молитве на литии, совершаемой на всенощном бдении на праздник Всех святых в земле Российской просиявших во второй вторник после Троицы.

В 1871 г. на могиле инока Далмата был построен новый каменный храм Всех Скорбящих радости. Алтарь и собственно храм находились в середине здания и были окружены различными помещениями: с востока – для ризницы и церковной утвари, с юга – «для бесприютных и страждущих духовных лиц», с севера – для престарелой немощной монашествующей братии.

В 1896 г. над могилой преподобного Далмата, в память исполнявшегося 250-летия существования Далматовской обители, вместо деревянной часовни была возведена каменная усыпальница. В новой усыпальнице была воссоздана прежняя обстановка. Изнутри ее стены были украшены живописью на темы жития старца Далмата. Так же, как и в деревянной часовне, за гробницей стоял больших размеров крест-распятие с предстоящими, «все лица живописи старинной». На северной стене усыпальницы были размещены портреты Далмата и его сына архимандрита Исаака. По утверждению Г. Плотникова эти портреты были написаны масляными красками с натуры.

В 1923 г. по распоряжению советских властей монастырь прекратил свою деятельность. С тех пор много хозяев побывало на территории монастыря. Сначала Скорбященская церковь была приспособлена под театр, а в усыпальнице была раздевалка. В годы Великой Отечественной войны в этих \С.186\ зданиях находились госпиталь, курсы усовершенствования комсостава. После войны на территории монастыря был размещен завод «Молмашстрой», и в усыпальнице стали собирать машины. В 1970 г. в этом помещении был организован участок по гальваническому покрытию, позже – прачечная.

Неузнаваемо изменился внутренний облик усыпальницы. Вещи Далмата были переданы в местный краеведческий музей. Деревянное богато украшенное живописью надгробие оказалось на свалке. Пол был неоднократно забетонирован, роспись на стенах закрашена.

В 1991 г. монастырский комплекс был возвращен церкви, и началась трудная работа по возрождению обители. В 1994 г., в год 400-летия со дня рождения преподобного старца Далмата и 350-летия основания обители и города, названного в честь обители Далматовым, было принято решение провести археологические раскопки захоронения старца, воздать полагающиеся почести и вновь обрести главную святыню монастыря.

Но археологическим исследованиям предшествовала кропотливая работа в Шадринском филиале Государственного архива Курганской области (ШФ ГАКО), где хранится монастырский архив. В ходе этой работы были обнаружены документы под грифом «Секретно», позволившие точно определить место погребения преподобного и выяснить, что могила неоднократно вскрывалась во второй половине XIX в.

8 мая 1871 г. в Далматовском монастыре при большом стечении народа епископ Екатеринбургский Вассиан освятил закладку нового храма Всех Скорбящих радости. Но вечером этого же дня епископу сообщили, что рабочие, прокладывая канаву под западный фундамент церкви, «накопались» на гроб преподобного Далмата. Вассиан с архимандритом провели тайное освидетельствование захоронения. Необходимо было принять решение: либо изменять направление фундамента, либо провести перезахоронение.

Монахи обратились к епископу Екатеринбургскому с письменным рапортом, в котором предлагали склеп полностью \С.187\ разобрать, а гроб перенести в другую могилу, «выкопанную в центре местности, очерченной под устроение храма». Вассиан разрешил «без огласки и торжественности перенести с пением трисвятаго гроб Далмата в новую могилу и предать оный земле по чиноположению церковному, отнюдь не открывая гроба». Итак, участь могилы Далмата была решена, но теперь терялась надобность в усыпальнице.

И в этот же день братия обратилась к Вассиану с новым рапортом, в котором просила разрешения разобрать часовню (в это время она еще была деревянной), перевести ее на монастырскую заимку, чтобы в ней послушник-монах мог служить молебен для рабочих. Кроме этого на заимку летом совершался ход с чудотворной иконой Успения Богородицы. Иногда приходилось оставлять икону там, но не было места, «приличного для ея пребывания, кроме хлебного амбара». И на этот рапорт Вассиан дал свое согласие. Но не суждено было исполниться этим замыслам. Вскоре после отъезда из обители Екатеринбургского викария появился еще один рапорт под грифом «Секретно», но адресованный уже епископу Пермскому и Верхотурскому Антонию. Монахи пребывали в сомнениях: а удачно ли выбрано место для нового захоронения, не будет ли оно опять потревожено рабочими при строительстве, да и уместно ли будет совершение панихид, пока стройка не завершена. Братия предлагала «дать временное покоище гробу преподобного Далмата в притворе церкви преподобного Дмитрия Прилуцкого, имя коего носил он в мире, спрятав гроб в земле под чугунным полом».

Это неожиданное предложение было продиктовано тем, что, несмотря на приставленный караул, кто-то уже попытался вскрыть гроб, проделав большое отверстие, в которое «обнажилась левая нога мощей, обвитая мантией и обутая в сандалий, похожий на бахильский обуток». Монахи срочно заделали склеп на известь, засыпали немного землей и ожидали ответа пермского владыки. Антоний ответил: «Если Господу угодно прославить праведника, он даст знамение. В настоящее время перенос гроба в притвор святого Дмитрия я считаю \С.188\ неблаговременным. Нельзя ли канавой обойти склеп и оставить гроб в склепе, я разумею миновати канавою склеп, дав ей другое направление. О последующем мне доложите».

Пока в монастыре искали решение, как выполнить предписание Антония, над Далматовым разразился сильный дождь. Вода заполнила канавы, ее уровень был выше склепа. Но монахи считали, что гроб надежно защищен и, убрав воду из канавы, не проявили беспокойства. Однако на исповеди екатеринбургская солдатка О. Б. Снеткова и катайская крестьянка Е. А. Табатчикова рассказали духовнику, что им у ключа было видение, будто бы из гроба Далмата бьет вода. Под впечатлением от услышанного архимандрит с иеромонахом тайно отрыли землю, разобрали выдававшуюся часть склепа и обнаружили, что вода попала в гроб и оставила свои следы – чрезмерную сырость и большой осадок песка и ила. Как показало вскрытие склепа в 1994 г., попадание воды оказало сильное разрушающее воздействие на мощи Далмата.

13 июля 1871 г. Пермский епископ получил рапорт, в котором далматовская братия сообщала, что «открылась полная возможность оставить склеп неприкосновенным». Было решено над выдававшейся в канаву частью склепа сделать кирпичную арку и поверх нее произвести забутовку канавы. Эта арка оказалась под церковным крыльцом.

27 июля 1994 г. состоялось обретение мощей праведного старца Далмата. Их перенесли из усыпальницы в Скорбященский храм и поместили в деревянную резную раку, где они покоятся и ныне. А шишак и кольчуга находятся в Свердловском областном краеведческом музее.