Яков Кротов. Богочеловеческая история.- Вера. Вспомогательные материалы

Семен Ильич Штейн

Штейн С. Размышления о России и революции // Новый град. №4. 1932.

Stein, Simon, Etude critique des capitulaires francs, in: Le Moyen Age 51 (3. ser. 12) (1941) 1-75.

(23 июля 1887, Одесса – 29 января 1951, Нью-Йорк, США). Историк-медиевист, преподаватель, переводчик. Брат Р.И. Штейна, пасынок И.В. Гессена. Учился в Гейдельбергском и Фрейбургском университетах, перевелся на историко-филологический факультет С.-Петербургского университета, который и окончил (1911). Преподавал историю в различных учебных заведениях С.-Петербурга. С 1914 исполнял обязанностии директора Коммерческого института Петрограда. Занимался историческим правом средних веков. Эмигрировал в Финляндию в 1920. Жил в Югославии, затем в Германии. Преподавал в Русском научном институте в Берлине, состоял доцентом кафедры всеобщей истории. Сотрудничал с издательством «Слово». Опубликовал ряд статей о значении термина «Romanus» в памятниках французского права, статью «О кризисе исторической науки» в журнале «Современные записки». В 1937 уехал во Францию, где получил стипендию от Национального центра научных исследований (CNRS). Занимался научной деятельностью в Сорбонне. Напечатал программную статью «Etude critique Capitulaires Francs» в журнале «Le Moyen Age» (1941). В 1942 был арестован нацистами, провел три месяца в концентрационном лагере, откуда удалось спастись. После окончания Второй мировой войны перебрался в США. Автор и переводчик множества научных трудов.

В интернете продавалась книга Карсавина "Основы средневековой религиозности в XII - XIII веках преимущественно в Италии" (выпущено в 1915 году в Типографии "Научное Дело", Петроград). На титульном листе имеется четкий, разборчивый автограф написанный черными чернилами: "Дорогому Семену Ильичу Штейну на добрую память от автора".

В качестве помощника Гессена Штейн провел колоссальную работу по превращению черновиков воспоминаний С.Ю.Витте в знаменитый ныне трехтомник мемуаров выдающегося российского государственного деятеля и вложил огромный, оставшийся анонимным труд в подготовку 12 томов альманаха «Архив русской революции».

Непризнанный учёный – историк С.И.Штейн
(доцент, который не стал профессором)

Михаил Бирман (Ашдод, Израиль)

В 1921г. в Берлине вышел I-й том альманаха «АРХИВ РУССКОЙ РЕВОЛЮЦИИ»; последний, XXII-й его том напечатан в 1937 г. (в России – в 90-е годы альманах был факсимильно переиздан). На обложке каждого тома, кроме набранного крупными буквами названия, через запятую, шрифтом помельче было обозначено: «ИЗДАВАЕМЫЙ И.В.ГЕССЕНОМ».
Альманах, в особенности его первые выпуски, имел огромный успех. Но многочисленные читатели и покупатели книг и не подозревали: И.В.Гессен – именитый юрист, публицист и общественный деятель дореволюционной России и русского зарубежья был лишь инициатором и скорее номинальным редактором-составителем альманаха.
Основную же повседневную работу по подготовке альманахов выполнял анонимно пасынок И.В.Гессена – историк по образованию и профессиональному опыту, недавний доцент университета в Петрограде С.И.Штейн[1].
Семён (при рождении – Соломон) Ильич Штейн появился на свет в Одессе 23 июля 1887 г. В семье он был третьим сыном (тремя годами и годом раньше родились Роман и Эрнест). Их отец – известный в Одессе врач Илья Пантелеймонович Штейн – в довольно зрелом возрасте взял в жёны 17-летнюю красивую девушку Анну Грубер (1865 – 1930); она рано лишилась матери. Её дядя – кишинёвский доктор сосватал племянницу за состоявшегося, более того, успешного коллегу-одессита. И.П.Штейн проявлял большую профессиональную активность: кроме широкой врачебной практики, он часто печатался в медицинских журналах, возглавлял Одесское медицинское общество. Однако не сумел добиться расположения и приязни молодой и жизнерадостной жены. И через несколько лет после свадьбы семья распалась. Решительная Анна Исааковна, повзрослев, забрала трёх сыновей и покинула мужний дом. Спустя некоторое время она познакомилась с молодым юристом, своим ровесником И.В.Гессеном. Став её другом, он помог ей (не без труда) добиться официального развода[2].
К моменту знакомства с Анной Исааковной Иосиф Владимирович Гессен (далее ИВ или ИВГ) прошёл серьезные жизненные испытания. Будучи студентом-юристом университетов Одессы, позже СПб., он дважды подвергался арестам за контакты с народовольцами, и был отправлен в ссылку в Усть-Сысольск (ныне Сыктывкар). Там у него от внебрачной связи с дочерью хозяина дома родился сын Сергей – ровесник и в будущем – однокашник и приятель С.И.Штейна. В ссылке ИВ усиленно изучал юридическую литературу, по возвращении легко сдал экзамены в университете Одессы и получил диплом.
Чтобы иметь возможность официально усыновить внебрачного сына, фактически оставленного матерью (женщиной православного вероисповедания) на попечение её родителей, а также и для получения доступа к государственной службе, ИВГ вместе с Анной Исааковной и её тремя сыновьями приняли крещение[3]. Забота о большой семье (к четырём сыновьям у ИВ и Анны Исааковны прибавились ещё двое новорождённых) побудила ИВГ поначалу занять стабильную должность в органах министерства юстиции. Большие успехи ИВ на ниве юридической публицистики – в «Журнале министерства юстиции» и еженедельнике «Право» создали ему авторитет и упрочили положение.
В 1896 г. семья Гессенов поселилась в столице[4]. Семён и его сводный брат Сергей поступили в один и тот же приготовительный класс едва ли не лучшей Первой петербургской гимназии. Дома они жили в одной комнате и всю гимназическую пору проучились в одном классе. В эти годы в их гимназии блистал преподаватель истории молодой историк-медиевист А.А.Васильев, увлечённый не только наукой, но и музыкой (позднее он стал элитной фигурой мирового византиноведения, членом многих академий)[5]. Другим историком, с кем иногда общались сводные братья (уже у себя дома) был видный учёный и политический деятель П.Н.Милюков, тесно сотрудничавший с их отцом по общественным делам[6].
Осенью 1905 г., успешно окончив гимназию, Семен и Сергей отправились для продолжения образования в Германию. Там их пути разошлись. Об этом свидетельствовал их сотоварищ периода пребывания в Германии Г.В.Вернадский (сын всемирно известного геохимика академика В.И.Вернадского); позже став профессором истории в университете в Иелле (США), он опубликовал мемуары, в которых вспоминал: «Во Фрейбургском университете я подружился с пасынком И.В.Гессена, Семёном Ильичем Штейном, изучавшим раннее средневековье. Его сводный брат Сергей Осипович Гессен поступил в Гейдельбергский университет, где занимался философией. Он довольно часто наезжал во Фрейбург»[7]. По-видимому, Семён, как и Сергей, прослушал курсы лекций прославленных в сфере методологии немецких философов (В.Виндельбанд, Г.Рикерт и др.), что сказалось на формировании научных интересов начинающего историка и на некоторых из его первых публикациях[8]. Но С.И.Штейн [далее – СИШ или СИ] предпочёл завершить свое университетское образование в России. А Сергей остался в Германии и успешно защитил там в 1910 г. диссертацию, став доктором философии (докторская степень в Германии отнюдь не была эквивалентна докторской в России, где ей тогда предшествовали сложные магистерские экзамены и магистерская диссертация).
Осенью 1908 г. Семен Ильич поступил на историко-филологический факультет университета в Петербурге. Он пришёл
в университет (как утверждал его многолетний друг со студенческой поры Г.П.Федотов) «уже почти сложившимся учёным и попал в круг медиевистов-учеников И.М.Гревса – замечательного воспитателя, который с редкой объективностью взращивал самые противоположные научные дарования. В скрупулёзной критической работе над источниками, но и в широкой гуманистической атмосфере старого Петербурга прошла молодость многообещающего учёного»[9].
Текстовое поле: Созреванию молодого талантливого медиевиста академического склада благоприятствовали обстоятельства: он рос в доме И.В.Гессена – «одном из лучших культурных центров Петербурга», где он «мог встретить весь цвет тогдашней предвоенной интеллигенции. Но и среди неё, – свидетельствовал Г.П.Федотов, – С.И. выделялся и ясным умом, и остроумием, и широкой культурностью»[10]. А на воскресных чаепитиях – «посиделках» у Гессенов нередко бывали П.Н.Милюков и известный адвокат, публицист и общественный деятель В.Д.Набоков (вместе со своим юным
Схема ближайших родственных связей Семена Ильича Штейна

сыном будущим знаменитым писателем В.В.Набоковым), художник А.Н.Бенуа, композитор С.С.Прокофьев и многие другие известные и элитные фигуры науки и культуры России[11].
В 1912 г. СИШ с успехом окончил университет. Годом раньше он получил золотую медаль за работу о внутреннем строе Страсбурга в эпоху сложения первых хартий, частично опубликованную (в сборнике, посвященном 25-й годовщине научной деятельности И.М.Гревса)[12]. Эта работа обозначила выбор пути молодого исследователя, всерьёз занявшегося изучением городской и аграрной историй раннего средневековья, штудированием юридических памятников эпохи Каролингов. Медиевистика, как и многие другие отрасли исторической науки, находились тогда в России в стадии расцвета, что было в известной мере порождением серебряного века русской культуры. Штейна оставили для подготовки к профессорскому званию на лучшей в России медиевистической кафедре, руководимой прославленным И.М.Гревсом. Это стало отрадным началом предстоявшей (как казалось его близким), соответствовавшей его способностям и натуре академической карьеры[13].
В 1914 г. у СИШ сложилась семья – он женился на Анне Максимовне Эдельгаус. Год спустя у молодожёнов, поселившихся в Царском Селе, родилась дочь Наталия. В этот период СИ готовит магистерские экзамены и ведёт работу преподавателя истории в училище им. Лесгафта (позже он исполняет по совместительству обязанности и.о. директора училища)[14].
Осенью 1916 г., сдав магистерские экзамены, СИШ был утверждён приват-доцентом и стал вести занятия в университете Петрограда по кафедре средневековья. СИ ещё со времени учёбы в Германии разделял тчку зрения немецких историков так называемого критического направления (Г.Белов, А.Допш, Г.Зелигер), выступавшим против традиционалистов в медиевистике, «владевших умами не только в этой стране (т.е. в Германии. – М.Б.), но и во Франции, в Англии и в России»[15]. Историографические вкусы и предпочтения отразились, естественно, и на некоторых его первых небольших публикациях[16]. Начинающий преподаватель университета СИ подготовил и опубликовал переводы (с английского и французского языков) трёх значительных книг (Дэвис Г. Средневековая Европа. СПб., 1914; Рассел Б. Проблемы философии. П., 1914; Дюркгейм Э., Дени Э. Кто хотел войны? П., 1915[17]). Гонорары за переводы были более чем кстати молодожёнам, у которых появилась маленькая «Тата».
СИШ сторонился развернувшихся с конца февраля 1917 г. в Петрограде и по всей стране революционных событий, по-прежнему продолжая вести в университете семинары по средневековой Европе. Он не обладал сколько-нибудь значительным общественным темпераментом, чем отличался и от отчима, вступившего в открытую борьбу с большевиками, и (отчасти) от сводного брата Сергея, увлекавшегося в юношеские годы идеями социал-демократии и примкнувшего в 1917 г. к плехановцам (вскоре Сергей, получив кафедру философии, отбыл в университет в Томск)[18].
Через год с небольшим после установления большевистской диктатуры, в начале 1919 г., И.В.Гессен с женой и двумя младшими сыновьями-студентами нелегально (через Финляндию) покинули Петроград и перебрались в Германию[19].

Клан Гессенов-Штейнов около квартиры И.В.Гессена. Слева направо:
Малышева Инна Михайловна – жена Романа Ильича Штейна, Роман Ильич
Штейн, Семен Ильич Штейн, Анна – жена Семена Ильича Штейна (Эдельгаус), Нина Лазаревна Минор – жена Сергея Иосифовича Гессена, Анна Исааковна – жена И.В.Гессена, Сергей Иосифович Гессен, И.В.Гессен, Георгий Иосифович Гессен, Владимир Иосифович Гессен. Дети: Дмитрий Сергеевич Гессен,
Евгений Сергеевич Гессен, Дмитрий Романович Штейн,
Наталия Семеновна Штейн. Берлин, 1922 (?)

СИШ, как отмечалось, был «двух станов не боец». Но по воспитанию, миропониманию и настроениям принадлежал к среде, чуравшейся и опасавшейся радикальной власти большевиков. И спустя полтора года он и его брат Роман с семьями тем же путём, что и родители, перебазировались в Германию[20].
В конце 1920 г. 33-летний доцент превратился в эмигранта. Именно в эти месяцы Германия стала страной с наибольшей концентрацией русских эмигрантов, бывших военнопленных и беженцев[21]. И СИШ имел немалые шансы пополнить полумиллионную массу русской диаспоры в Германии – вчерашних учителей, штабс-капитанов, доцентов и прочих интеллектуалов, изнывавших от безделья и безденежья (нередко, на грани голода). Но ему тогда повезло.
Прибывший ранее ИВГ приобрёл к тому времени международную известность как публицист, посвятивший борьбе с большевизмом статьи в печати Европы и США[22]. В русском землячестве Германии он стал фактически едва ли не центральной фигурой – «посредником между русской колонией и немцами»[23]. У него завязались и деловые контакты: уже весной 1920 г. крупнейший берлинский издательский концерн Ульштейна вступил с ИВГ в де-ловые отношения (они были в ноябре зафиксированы соглашением о создании – в качестве филиала концерна – фирмы «Слово» для выпуска литературы на русском языке)[24]. ИВГ возглавил новую фирму – он имел уже в этом деле большой опыт, – руководил, к примеру, в России в 1905–1910 гг. издательской фирмой «Общественная польза»[25]. Другим крупным объектом, поглощавшим его внимание и время, стала выходившая в Берлине с ноября 1920 ежедневная газета «Руль»[26]. В эти же месяцы у ИВГ появилось множество других, преимущественно общественных обязанностей, которые он не считал возможным отклонить[27]. Задыхаясь в итоге от возникшей перегрузки различными обязательствами, он постарался подобрать себе надёжных помощников на наиболее сложных объектах. По издательству – важнейшей сфере его деятельности в 1920-х годах – таким помощником стал СИШ.
Для С.И.Штейна работа в издательстве «Слово» стала на многие годы почти единственным источником существования. Она избавила его и семью от голода[28]. Исследованием же проблем раннего средневековья Европы он в продолжении первых 10–12 лет эмигрантской жизни смог заниматься лишь урывками [за эти годы он напечатал лишь две медиевистические работы (о них ниже); вспомним, что в 1908–1915 гг. СИШ опубликовал 4 статьи и переведённую им с английского книгу о средневековой Европе].
Основные силы и энергию СИШ отнимали разнообразные и многочисленные обязанности в издательстве (оно развернуло под руководством ИВГ в начале 20-х годов бурную и на первых порах очень успешную деятельность). О некоторых из них – напр., о вероятной, по моему мнению, его сопричастности (в роли рецензента) к предварительной селекции предназначавшихся к выпуску рукописей – можно лишь догадываться; прямых свидетельств, к сожалению, я не нашёл[29]. Зато обнаружилось – подчас, не без труда – активное, результативное (и, как я убеждён, – решающее) участие СИШ – в качестве фактического (но – анонимного) редактора-составителя – в подготовке двух важнейших изданий фирмы «Слово». Эти два издания – мемуары С.Ю.Витте и многотомный альманах «Архив русской революции» – предопределили в значительной мере первоначальный успех издательства.
Над каким из двух названных изданий начал раньше работу СИШ, выяснить не удалось (возможно, что подготовка двух проектов осуществлялась одновременно). Более крупным из них был альманах. Идея его создания принадлежала ИВГ. Энергия, авторитет и широкие связи ИВГ среди эмигрантов в разных странах русской диаспоры определили бесперебойный приток интереснейших рукописей (воспоминаний, дневников и документов) и успех издания. А успех – в особенности в первые два года – был ошеломляющим: вслед за вышедшим весной 1921 г. I-м томом в течение года было издано ещё 2 тома, в следующем 1922 г. – ещё 4 тома (за 2 года – 7 томов)[30]. При этом спрос на первые пять томов побудил к выпуску ещё двух дополнительных их изданий (одно из них допечатывалось в Софии)[31]. В итоге первые пять томов альманаха были изданы совокупным тиражом в 12 тыс. экз.[32] Неслыханный для документальных сборников по истории тираж первых томов наглядно свидетельствовал о большом успехе издателей; они знали об интересе эмигрантов к недавнему прошлому и сумели за короткий срок проявить определённое искусство в комплектовании томов.
Отметив это обстоятельство, перейдём к выяснению роли СИШ в их подготовке. Начнём с упоминания об одном – видимо, досадном для СИШ – нюансе: его участие в издании (как указывалось) долгие годы было анонимным. Лишь в обнародованной – спустя 28 и 36 лет после кончины соответственно ИВГ и СИШ – второй книге обстоятельных воспоминаний ИВГ зафиксировано: «Большой успех, выпавший на долю "Архива", всецело достался мне. Успехом этим я немало обязан незаменимому активному помощнику, пасынку моему С.И.Штейну»[33]. Обнаружились и другие доказательства «активного и незаменимого» участия СИШ в издании 22-томника: М.Голубева в упоминавшемся уже (см. прим. 30) исследовании (частично распечатанном в двух статьях) свидетельствует о найденном ею в архиве документе, в котором СИШ фигурирует в качестве секретаря редакции «Архива»[34]. Прямое участие СИШ в подготовке I тома альманаха отметил и оценил в недавно обнаруженном частном письме уже в июне 1921 г. именитый историк (академик РАН) Сергей Федорович Платонов (1860–1933)[35]. По-видимому, С.Ф.Платонов имел чёткое представление о профессиональной квалификации, даровании и потенции Штейна-историка. Находясь в Москве, он, получив соответствующую информацию о причастности СИШ к I тому, не преминул оценить его вклад в подготовку издания.
Далее я, стремясь, по возможности, последовательно (в хронологическом порядке) осветить основные вехи жизни и творческого пути СИШ, прерываю рассказ о его работе над томами альманаха (она продолжалась с угасавшим ритмом вплоть до середины 30-х годов) и перехожу к освещению его участия в реализации в начале 20-х гг. других проектов издательства «Слово». Не всё, сделанное им в эти годы по линии издательства, удалось выявить (многое совершалось и публиковалось анонимно). На поверхности – лишь обнародованный в 1922 г. в Берлине под маркой издательства двухтомник известного историка Франции Луи Мадлена «Французская революция»[36]. Переведённый СИШ с французского названный труд – одна из вершин французской историографии, важнейшее историко-литературное достижение в изучении проблем Великой французской революции.
Более крупным вкладом СИШ в науку по линии издательства явилось его (и на этот раз анонимное) участие в подготовке мемуаров С.Ю.Витте. Работа над ними проходила в 1920–1922 гг. (по-видимому, параллельно с работой над семью томами альманаха). Где-то ещё на рубеже конца 1919 – начала 1920 г. ИВГ получил от вдовы Витте тщательно и в большом секрете сохранявшиеся в сейфе банка (во Франции) черновые материалы: 9 тетрадей in quarto, переписанные от руки, и 17 томиков (in folio) стенографических записей в машинописи[37]. Сам Витте назвал оставленные им материалы «черновыми набросками», «спешными мемуарными замечаниями», откровенно признавая, что они «не могут претендовать на систематичность»[38]. Он реально осознавал, что воспоминания предстоит ещё создать.
Полученные от вдовы «черновые материалы» ИВГ, понимая масштабы фигуры Витте (чьи опубликованные воспоминания сулили успехи, в том числе и коммерческие, издательству), поспешил преобразовать их в книгу. И возложил выполнение этой чрезвычайно сложной задачи на пасынка – «незаменимого» (как он сам признал спустя много лет) его помощника. Сам же он, будучи занят по горло многочисленными и хлопотливыми делами во вновь возникших издательстве и ежедневной газете «Руль» (и озабоченный сверх того руководством различными общественными организациями), явно не имел никакой возможности участвовать в конкретном и требовавшем непрерывного и целенаправленного внимания и кропотливого труда процессе подготовки мемуаров (как и томов многотомного «Архива русской революции»). Его причастность к двум названным, им инициированным громадным и трудоёмким проектам, видимо, выражалась в консультировании СИШ, в принятии решений в ответственных и принципиальных случаях. И можно лишь гадать, сколь часто «беспокоил» СИШ своими вопросами отчима; и сколь глубоко тот внедрялся в представленные ему на визирование части комплектуемой рукописи и сформированные вчерне тома альманаха.
Объем проведённой СИШ работы в ходе формирования, в частности, мемуаров Витте был колоссален: хаотичные наброски организованы и приведены в порядок – удалены повторы, временные лакуны заполнены вставками из стенографических записей. В итоге сконструированный СИШ в известной мере мозаичный текст образовал систематизированные и связные воспоминания Витте, разделённые при издании на три объёмистых тома. Текст был разбит «конструктором» (т.е. – СИШ) на 69 глав. Каждая получила сформулированный им же заголовок. Он же составил и оригинальные оглавления к томам: в них каждому названию главы сопутствует обширная аннотация (она вводит читателя в суть происходивших событий – раскрывает подробности произошедших эпизодов, характеризует подвизавшиеся персоналии и мотивы их действий). Большим подспорьем читателю служит и нетривиально выполненный СИШ указатель – по названию именной, фактически – комплексный, предметно-именной, ибо содержит детали и нюансы событий, развёрнутые вокруг персоналий. Он удачно дополняет аннотации к названиям глав в оглавлении. В совокупности созданный СИШ своеобразный вспомогательный научный аппарат составляет до 70 страниц, набранных петитом[39].
Сформированная за короткий – для такого рода изданий – срок трёхтомная рукопись, с системой нетривиальных объемистых дополнений, – показатель большой научной добросовестности СИШ, его трудоспособности, эрудиции и иных накоплений за 15-летний опыт занятий историческими науками. А также свидетельство (подтверждённое печатно, к сожалению, гораздо позже) – его профессионального мастерства историка и своеобразного «конструктора», его творческой зрелости и неординарности.
Реальная роль СИШ – фактического создателя рукописи мемуаров Витте – засвидетельствована впервые лишь спустя 20 лет после их опубликования: издатель мемуаров И.В.Гессен в обнародованном в 1943 г. отрывке из воспоминаний недвусмысленной репликой раскрыл, что при публикации мемуаров Витте он пользовался «текстом, приготовленным на основании тщательной работы над рукописями пасынком моим молодым историком»[40]. Но признание И.В.Гессена оставалось незамеченным в историографии ещё многие годы[41]. Обнародованные в 1922–1923 гг. воспоминания Витте сразу же привлекли внимание многочисленных читателей в разных странах. В печати разгорелась полемика[42]. Вскоре – в 1923–1924 гг. – мемуары были переизданы в Москве (позже, в 60-е годы и в 1994 г., они были там перепечатаны дважды). Личность Витте привлекала и привлекает внимание историков и публицистов не только в России (в том числе – и в современной)[43]; но и в странах Западной Европы и США. Об этом свидетельствовал выход в Лондоне на английском языке однотомного (сокращённого) варианта его мемуаров и ряд работ о нём, опубликованных на английском и немецком языках[44].
В том же 1923 году, когда было завершено издание мемуаров Витте, при неизменном активном участии СИШ под маркой ИВГ вышло ещё 5 томов альманаха «Архив русской революции» (т.VIII–XII). И в итоге в 1921–1923 гг. (за трёхлетний период с момента прибытия в Германию) С.И.Штейн подготовил к изданию: двухтомник переведённого им труда Л.Мадлена, три тома мемуаров Витте и 12 томов «Архива русской революции» (последние 2 проекта, как сказано, под руководством и под маркой ИВГ). По существу, это было феноменальным достижением С.И.Штейна, сродни научному и издательскому подвигу. В дальнейшем таких подвигов ему уже не приходилось совершать.
Между тем популярность томов альманаха начала снижаться, и в 1924 г. было издано уже лишь 3 тома. Отчасти сказывалась конкуренция в лице издававшихся с 1922–1923 гг. в Берлине новых историко-литературных сборников («Историк и современность», «На чужой стороне»)[45]. А главное – экономическая конъюнктура в Германии серьёзно изменилась. И в результате последовал отток русских эмигрантов в другие страны, что привело к необратимым переменам и банкротствам в издательском деле. «1924 год, –отметил исследователь, – явился концом книжного Ренессанса в Берлине»[46]. Резко сократилась, а затем и сошла на нет деятельность издательства «Слово»[47]. И эти обстоятельства вновь побудили СИШ к поискам дополнительных источников существования и предопределили некоторые перемены в его занятиях.
Где-то в 1923–1924 гг. С.И.Штейн начал сотрудничать в «Русском научном институте» (далее – РНИ), основанном в 1923 г. в Берлине на базе возникших ранее русской академической группы и иных научных объединений. В рамках РНИ создан был «Кабинет для изучения русской культуры». Доцента С.И.Штейн ввели в состав его руководящего комитета (наряду с такими именитыми учёными-гуманитариями разных специальностей, как Б.Бруцкус, А.Кизеветтер, В.Мякотин, С.Прокопович, С.Франк и др.; учёным секретарём назначили пробывшего им недолго, его сводного брата С.И.Гессен, получивший вскоре кафедру в Праге и заменённого историком С.Мельгуновым)[48]. Ввод СИШ в члены руководства Кабинета был свидетельством известного признания его среди учёных-гуманитариев русского Берлина.
Сотрудники РНИ вели как исследовательскую, так и лекционную работу. Лекции читались в первую очередь для студенчества, нередко в больших аудиториях Берлина, изредка – и на немецком языке (тогда они собирали смешанную аудиторию). В рамках РНИ с лекциями выступали, кроме названных членов руководства Кабинета, также и другие известные учёные (Н.Бердяев, Г.Гурвич, И.Ильин, А.Кулишер, И.Пузино, П.Струве и т.п.; некоторые из них, проживавшие вне Берлина, приезжали специально для чтения лекций). Привлекавшие не только студенчество, но и более широкую аудиторию, лекции РНИ были «заметным явлением в духовной жизни русского Берлина»[49].
Лекционные выступления СИШ в рамках РНИ продолжались около 8 лет. Как и всё, над чем он работал, они тщательно готовились. Он имел обыкновение выходить к слушателям, как и к читателям, с итогом длительных раздумий над проработанными материалами. К сожалению, лишь малая часть его лекционных выступлений завершилась публикациями. Это обстоятельство связано с тем, что СИШ печатался вообще на удивление редко: будучи, видимо, перфекционистом, он предъявлял к себе как автору исключительно высокие требования. На базе опубликованных в последнее время в Москве и Берлине двух сводных хроник научной и культурной жизни русского Берлина в 20–30-е годы мною выявлено 19 выступлений СИШ (полагаю, что эти сведения не окончательные)[50].
Лекционные выступления СИШ довольно чётко разделяются на четыре проблемные структурированные нами серии – они помечены римскими цифрами; упомянутые в хрониках темы лекций помечены арабскими цифрами: I Серия «Проблемы античности и раннего средневековья» (3 лекции): 1) Римская империя (29.IV.1925); 2) Была ли Римская империя завоёвана германцами? (15.VI.1929); 3) Основные вопросы раннего средневековья. Общинное землевладение (24.II.1932); II Серия: «Проблемы революции в России» (5 лекций): 4–6) Цикл из трёх лекций по теме «Русская революция как проблема исторической науки» (2, 16 и 30.VI.1930); 7–8) Цикл из двух лекций по теме «Новые исследования по истории русской революции» (11.V и 15.VI.1931); III Серия: «Современное состояние исторической науки» (8 лекций): 9–10). Цикл из двух лекций по теме «Кризис исторической науки» (9 и 15.III.1927); 11) «Новейшие течения в исторической науке» (2.III.1928); 12–14) Цикл из трёх лекций по теме «Современная историческая наука» (15, 22 и 29.I.1930); 15–16) Цикл из двух лекций по теме «Новейшие течения в исторической науке. Периодизация» (26.I и 9.II.1931); IV Особую серию составляют три лекции о персоналиях – германских историках: 17) Георг Бéлов – как историк (12.II.1929); 18) Ганс Дельбрюк как историк (4.XII.1929); 19) Допш – как историк (19.XII.1930)[51]. Вероятно, лекции имели не только образовательную направленность; но и были своеобразным отчётом – в рамках РНИ – о научных изысканиях лектора-исследователя.
Посвящённая как большим вопросам науки (периодизация, кризис исторических наук), так и конкретным темам о представителях исторической науки страны обитания, программа лекций СИШ фиксировала вместе с тем одну неизменную тенденцию: в центре его внимания находились проблемы медиевистики (именно им были посвящены лекции I серии; две, из трёх, лекций о персоналиях и, частично, видимо, все восемь разнообразных лекций об исторической науке в целом из III серии). Лекции были зеркальным отражением научных интересов СИШ, его постоянных размышлений и поисков. Насыщенность лекций крупными проблемами, характерная для глобального подхода к задачам науки, была необычна для доцента и вполне соответствовала уровню и масштабам зрелого профессора. Она продемонстрировала, что фактически в середине 20-х годов СИШ из вчерашнего начинавшего медиевиста –«птенца из гнезда проф. Гревса» превратился в зрелого мастера, профессионала-историка. Но в глазах блюстителей иерархии в науке (каковых было более чем достаточно на его пути) он оставался до конца жизни всего лишь доцентом.
Каждый из прочитанных Штейном в РНИ циклов лекций и многие отдельные лекции по значимости и актуальности поставленных проблем потенциально могли бы быть преобразованы в публикации в форме статьи или монографического исследования, что было ему по плечу. Во всяком случае, он был полон оригинальных идей и ценных наблюдений (как свидетельствовали его близкие друзья и как он продемонстрировал в отдельных и, к сожалению, чрезвычайно лаконичных позднейших публикациях – о них речь пойдёт ниже) по широкому кругу исторических (и не только) знаний. Но до создания таких монографий дело не дошло.
Проявив в начале 20-х годов в период трёхлетнего прорыва – при подготовке 2-томника Мадлена, 3-томника Витте и 12 томов альманаха – максимальное напряжение, в последующие годы СИШ работал уже в ином, более размеренном ритме (видимо, он был более органичен его натуре). Условия эмигрантской жизни и действительности, а также, по-видимому, и обстоятельства личностного и семейного порядка не позволили ему раскрыть во всей полноте присущие ему дарования.
С середины 20-х годов СИ, продолжая совмещать лекции в РНИ с подготовкой выходивших уже реже томов альманаха, опубликовал – до конца своего пребывания в Германии (до 1937 г.) – 4 небольшие исследовательские статьи. Они были напечатаны на немецком языке в солидных научных изданиях Берлина и Вены и посвящены его излюбленным темам медиевистики. В одной из них – под названием «Натуральное хозяйство» (она обнародована в 1923 г. также на русском языке)[52], – СИ осветил важную проблему социально-экономического развития не только раннего средневековья. Солидаризуясь с А.Допшем, Штейн критически оценил традиционную концепцию натурального хозяйства Бюхера (считавшего его первичной формой экономического развития) как упрощённую; он убеждённо показал, что элементы натурального хозяйства сосуществуют с меновыми отношениями на различных стадиях развития, включая и российскую деревню в 19-20 вв.[53]
Текстовое поле: Обложка альманаха
«Архив русской революции»
Особое внимание медиевистов привлекли две публикации СИШ (1929 и 1937 гг.) по вопросу о понятии «римляне» в источниках права: в первой из них СИ предложил новое толкование термина «римляне» в древнейших правовых источниках франков, вторгшихся в V в. н. эры в Галлию[54]. В отличие от своих предшественников, немецких историков права, он не видел в упоминавшемся термине «римляне» всё галло-римское население и полагал, что «римлянами» названа только крестьянская масса, сохранившая деревенский диалект латинского языка. Критика У.Штуца, представителя традиционной историко-юридической школы Германии, побудила Штейна выступить через 8 лет после первой статьи с ответной, новой статьёй на ту же тему, с отстаиванием своего толкования значения термина «римлянин»[55]. Три года спустя, в 1940 г., на эту полемику откликнулся небольшим и по сути сбалансированным сообщением «Этнические имена в варварских правдах» П.М.Бицилли. Выдающийся учёный-гуманитарий, начинавший свою академическую карьеру как успешный медиевист и сохранивший интерес к медиевистике до конца жизни, положительно оценил публикацию Штейна – убедительную, по его мнению, критику старых представлений в вопросе «над которыми уже давно бьются историки средневековья». Однако он предложил внести уточнение в кажущуюся правдоподобной, но, на его взгляд, «слишком упрощающую» гипотезу СИШ. Вместе с тем Бицилли отметил, что предложенное Штейном толкование термина представляет интерес «не для одних только историков западноевропейского средневековья, (но) и проливает свет на некоторые особенности средневекового сознания вообще»[56].
Ещё в одной, напечатанной ранее, статье СИШ затронул другой аспект проблемы так наз. «варварских правд», отвергнув традиционное в литературе противопоставление «народных правд» королевским указам, Штейн утверждал, что «Салический закон» означал у франков «королевский закон»[57]. Связанная с этими темами проблематика получила у СИШ дальнейшее развитие, став центральной в его научных занятиях в последующие годы.
На излёте германского этапа, в 30-е годы, Штейн выпустил в свет также две публикации на исторические темы, далёкие от медиевистики. Первая из них называлась «Размышления о России и революции» и была очевидным отголоском его многолетней работы над документальными публикациями (мемуарами Витте и многотомным «Архивом русской революции»). Непосредственным импульсом же явилась книга его друга Г.П.Федотова «...И есть и будет» (Париж, 1932). Напечатанное в журнале «Новый град» в форме отзыва на книгу небольшое по объёму эссе Штейна наполнено нетривиальными соображениями. Высоко оценив рецензируемую книгу, как выдающееся явление в эмигрантской историографии о революции в России, СИ отметил и её уязвимую (по его мнению) часть – послесловие, написанное – как он считал –под впечатлением эпохи НЭПа слишком оптимистично (Штейн аттестовал последовавшие за НЭПом годы «новым спазмом военного коммунизма»). Далее СИ высказал ряд оригинальных суждений об истории и судьбах России. Процитирую одно из наиболее сущностных: «В России никогда не была возможна разумно реальная политика, и, быть может, знаменитое «авось» имеет в этом свое глубокое основание. После исчезновения большевиков разорённая страна, – почти пророчески заметил СИШ в 1932 г., – с таким же трудом будет восстанавливать и поддерживать свою великодержавность, как и за всё время своей истории»[58].
Вторую из немедиевистических публикаций Штейн посвятил другой, также занимавшей его многие годы проблеме кризиса в исторической науке (вспомним, что на эту и связанные с нею темы он прочитал несколько лекций в РНИ). В 1936 г. СИШ обнародовал в наиболее авторитетном журнале русской диаспоры «Современные записки» небольшое эссе «О кризисе в исторической науке». В нём он показал свое остро критическое видение ограниченности позитивистской историографии, господствовавшей в исторической науке в 19 – начале 20 вв.[59] Критику Штейном позитивизма – теории прогресса – высоко оценил упоминавшийся выше П.М.Бицилли: в напечатанном в следующем номере того же издания специальном отзыве на публикацию СИШ он назвал его критику «убийственной и исчерпывающей»[60].
В названных двух публикациях большого историко-философского плана С.И.Штейн слегка наметил и приоткрыл почти не известные ранее читателю особенности своего авторского почерка: остроту критического зрения, умение мыслить крупно, масштабно, тонкую проницательность и меткую наблюдательность – искусство замечать и распознавать особенные штрихи, свойственные конкретным эпохам. Эти черты крайне малочисленных и, как правило, лаконичных работ СИШ, высоко оценённых такими выдающимися (как мы ныне понимаем) учёными как П.М.Бицилли и Г.П.Федотов, к сожалению, в научной литературе пока остаются незамеченными.
Кроме охарактеризованных выше двух публикаций, других проявлений активности С.И.Штейна на ниве, условно именуемой исторической публицистикой, до сего времени не найдено. Он был, как отмечалось, историком академического склада и перфекционистом. И отклонения в сторону публицистики и журналистики были для него, по-видимому, редкостью. И всё же полностью исключать возможность обнаружения – при дальнейших тщательных обследованиях de visu комплектов русско-эмигрантской периодики – какой-либо не известной ранее газетной публикации СИШ на исторические и иные темы не следует[61].
На рубеже 20-х – начала 30-х годов занятость СИШ изданием томов «Архива русской революции» и лекциями в РНИ постепенно снижалась и угасала. И освобождалось больше времени для досуга. Проживая в Берлине, СИ (как и его братья) часто общался с молодым В.В.Набоковым, печатавшимся тогда в издательстве «Слово» и газете «Руль» под псевдонимом В.Сирин. Часами они проводили время за шахматной доской. Увлекался СИШ также разгадыванием математических задач – в частности, бился над решением великой теоремы, сформулированной французом-мыслителем XVII в. Пьером Ферма[62].
Вскоре после прихода Гитлера к власти, в середине 1930-х годов, завершился период 15-летнего сравнительно спокойного, хотя далеко не беспроблемного существования СИШ и его близких в Германии. Утверждение гитлеровского режима предопределило, кроме всего прочего, изменение положения русских эмигрантов, к которым нацисты относились с большой подозрительностью. Началась новая полоса в биографии СИШ – последний и завершающий (длившийся также около 15 лет) этап его жизненного пути, наполненный неоднократными переездами и иными драматическими перипетиями, связанными со Второй мировой войной (к сожалению, гораздо менее документированный, чем предыдущий)[63].
Заключительными акциями деятельности в Германии СИШ и его отчима и патрона по издательским делам был выпуск в 1934 и 1937 гг. последних – XXI и XXII томов «Архива русской революции» (хотя в качестве места издания XXII т. назван Берлин, фактически он вышел в США). Сам глава уже поредевшего клана Гессенов, овдовевший ещё в 1930 г. ИВГ с частью родственников счёл за благо в 1936 г. оставить Берлин и переехать во Францию[64].
В 1937 г., позже других родичей, перебрался во Францию и СИШ. Здесь он, полностью освободившись от прежних обязательств, смог сосредоточиться на исследованиях в области медиевистики (отвлекали, правда, заботы о хлебе насущном). Ему удалось вскоре получить некоторую поддержку со стороны «Национального центра научных изысканий» в Париже: там был одобрен его план подготовки нового издания капитуляриев или ордонансов (т.е. указов) франкских королей. И ему была выделена для этой цели научная стипендия[65]. Некоторое, видимо, непродолжительное, время СИШ имел и доцентуру в университете гор. Страсбурга[66].
СИ погрузился в кропотливое, требовавшее огромной концентрации внимания продолжительное изучение давно вожделенных средневековых манускриптов. Он приобрёл большие знания и редко встречающиеся даже в среде историков-медиевистов навыки палеографических исследований. Углубляясь в рукописи, СИ постепенно стал приходить к неутешительному выводу о недоброкачественности прежних, считавшихся классическими изданий источников права – «Monumenta Germaniae Historica». В частности, он пришёл к убеждению, что многие капитулярии, относившиеся к VI веку н. эры (к эпохе Карла Великого), – подложные[67]. Надежды на запланированное новое издание документов, грозившее подорвать не только авторитет прежних издателей, но и укоренившиеся на их основе представления учёных мужей, испарялись. Однако большая добросовестность, настойчивость и исследовательский азарт, присущие СИШ, казалось, не имели границ. В солидном, издававшемся в Лувене франко-бельгийском научном журнале, он опубликовал большую исследовательскую статью «Критический этюд о франкских капитуляриях»[68]. Редактор журнала, известный медиевист Леон Левиллен, был один из немногих специалистов (об этом ниже), кто сочувственно отнёсся к радикальным идеям СИ[69].
Вместе с тем СИШ одновременно продолжал давно начатые им исследования законов салических франков (так называемых «салических правд»). Благодаря своему острокритическому уму – «убийственному», по упоминавшемуся выше определению П.М.Бицилли – он приходит к выводу о подложности также и законов салических франков. Обычно прежние исследователи относили их к VI веку н. эры и традиционно приписывали королю Карлу Великому. Штейн выдвигает концепцию о фабрикации их – «салических правд» – в IX веке (в эпоху Карла Лысого) и формулирует гипотезу, что подделка была совершена при дворе Гинкмара, амбициозного и блестящего архиепископа Реймского, соперника самого папы Николая I[70].
По поводу поднятых им проблем СИШ консультировался не только с Л.Левилленом, но и с крупнейшим авторитетом среди медиевистов Франции и всей Европы, многолетним профессором университета в Страсбурге (1919–1936 гг.) и Сорбонне, главой прославленной исторической школы «Анналов» выдающимся учёным Марком Блоком (1886–1944)[71]. Последний, ознакомившись с рукописью С.И.Штейна, не посчитал доказанной его гипотезу о подделке Салической правды Гинкмаром. Однако «отнёсся с величайшим уважением к методу работы автора, признав особенно ценным в ней индивидуальное изучение рукописных сборников как целого, а не их разрозненных частей»[72].
Переписка СИШ с Блоком по проблемам медиевистики продолжалась урывками даже в чрезвычайных обстоятельствах после поражения Франции и оккупации большей части страны гитлеровцами. Оба участника переписки (посвятившие свою жизнь изучению далёкого средневековья), оказавшись в нелегальном положении[73], испытывали потребность в научном общении, что свидетельствовало о величии их духа. Отметим их военные судьбы: почти 60-летний М.Блок, отец шестерых детей, капитан разбитой французской части, эвакуированной в Англию, вернулся, несмотря на грозившую ему – еврею и известному учёному – опасность, чтобы сражаться за освобождение Франции, и позже, в 1944 г., был расстрелян гитлеровцами; скрывавшийся в деревнях от французской полиции русский эмигрант СИШ (по возрасту – всего на год моложе Блока) провёл, по свидетельству друзей, «три жутких месяца (в 1942 г.) в концлагерях Гурса и Риверсальта»[74], ему удалось бежать, и он выжил.
Война и сопутствовавшие ей катаклизмы разметали членов клана Гессенов–Штейнов. Как и многие другие русские эмигранты, они мечтали перебраться в Америку. Раньше прочих представителей клана, ещё в 1939 г., в США оказалась дочь С.И.Штейна повзрослевшая (тогда 24-летняя) Наталия; там она превратилась в миссис Barosin (у неё вскоре появилась своя дочь, внучка СИШ Екатерина, позже Е.Гринблат)[75]. Наталия вместе с переехавшей в 1940 г. в США четой Набоковых настойчиво и активно хлопотали, добиваясь при поддержке перебравшихся в США друзей (в их числе были и хорошие знакомые и коллеги СИШ историки Г.В.Вернадский и М.И.Ростовцев) разрешить оставшимся во Франции членам клана въезд в Америку. Задача была не из лёгких, и её разрешение растянулось, по частям, на несколько лет. В конце 1942 г. перебрался в Новый свет постаревший ИВГ (с сыном Георгием), где вскоре, в 1943 г., окончил свой земной путь[76].
Травмированный воспоминаниями о пережитом в концлагере и о других реалиях страшного, длившегося четыре года периода жизни под пятой гитлеровцев (от которых он в 1937 г. уехал из Берлина и которые его настигли во Франции) С.И.Штейн настроился на отъезд в Америку. Он, конечно же, не представлял себе в полной мере объём трудностей, которые его, 60-летнего доцента-медиевиста (не имевшего даже сколько-нибудь внушительного списка опубликованных волюминозных опусов) там ожидали.
Прибыв в 1946 г. с командировкой от «Национального центра научных изысканий» в Париже[77], СИ тщетно пытался найти место в каком-нибудь научном центре США. Не без труда удалось лишь опубликовать одну из подготовленных им в этот период работ: в сокращённом варианте он напечатал в 1947 г. – в двух статьях – свой труд о «салическом законе» в журнале «Speculum»[78]. Последний же его труд, в котором он выдвинул концепцию о подложности известного «Жизнеописания Карла Великого» Эйнгарда, также не встретил признания: «разрушительный характер его критики, при всём блеске его научной техники, – констатировал с огорчением его друг Г.П.Федотов, – не мог способствовать его академической популярности»[79].
Пройденный Штейном в США четырёхлетний заключительный этап жизненного пути был тягостным и безрадостным: он все эти годы находился на положении безработного, в большой и безысходной нужде. А в последние, перед кончиной, недели – в одиночестве, на которое сам себя обрёк. Многолетний лучший друг его, неоднократно упоминавшийся и цитировавшийся Г.П.Федотов, тесно общавшийся с СИ также и в годы жизни в США, <потрясённый> (как он признался в отосланном 1,5 месяца спустя после кончины СИ письме) свидетельствовал: «он (С.И.Штейн. – М.Б.) был моим товарищем по университету, и мы только недавно с ним разошлись (не ссорясь). Я вижусь с его вдовой и переживаю научную драму его жизни. К сожалению, в некрологе о ней писать нельзя, хотя надо»[80]. Проживавший в том же Нью-Йорке единоутробный брат СИШ Владимир Гессен примерно в таком же ключе подтвердил: СИ очень переживал по поводу своих неудач, часто и сильно нервничал и умер от сердечного приступа[81].
Родившийся в день кончины СИШ его внук[82], ныне успешный физик Петер Гарик, как впрочем и многие другие его сверстники, потомки многочисленных русских эмигрантов, имеет весьма смутное представление о своём предке. Кстати, и нам лишь с немалыми усилиями удалось всё же раскопать некоторые не многие, но подчас красноречивые сведения о его трудной жизни, его личностных масштабах и его духовной значительности; следы размышлений и поисков даровитого исследователя.
И, вероятно, на этом фоне рельефнее вырисовывается трагически парадоксальный итог творческой биографии С.И.Штейна: совершённый им анонимно (и на периферии его научных интересов) рывок, породивший два фундаментальных издания, явившиеся культурным и научным достижением всей русской диаспоры, и драматический финал почти не востребованных многолетних исследований историка-медиевиста, оставившего не опубликованные и не получившие признания специалистов рукописи своих трудов.

[1] Ни в одном справочном издании не найдётся хотя бы краткой биографической заметки о доценте С.И.Штейне (далее – СИШ или СИ): он оставил после себя «лишь» 13 работ (из них 6 – в специализированных журналах на нем., франц. и англ. языках). Зато памяти СИШ посвящены 2 цитируемых ниже блистательных и ёмких, напечатанных знатоками его жизни и творчества некролога; один принадлежит перу выдающегося историка и культуролога Г.П.Федотова. Единственную краткую, но содержательную статью о нём – «С.И.Штейн – первый редактор мемуаров С.Ю.Витте» – опубликовал Б.С.Каганович в изданном к 70-летию Р.Ш.Ганелина сборнике «Россия в XIX–XX вв.» СПб., 1998. С.57-60.
Информация о жизни и деятельности Штейна в эмиграции собрана мною по крупицам из воспоминаний его родных и знакомых и из эмигрантоведческой литературы. Горячо благодарю племянника СИШ Д.Р.Штейна за консультации, фото и др. присланные материалы. Сердечно признателен коллегам из Германии (В.Зивекинг, В.Янцен), Израиля (Э.Вайсбанд, Г.С.Гершман, М.А.Пархомовский, Д.Харув) и США (Ю.Гаухман) – за содействие.
[2] См.: Гессен И.В. В двух веках. Жизненный отчёт // Архив русской революции. Т.XXII. Берлин, 1937. С.106-107; Гессен В.И. В борьбе за жизнь. Н.-Й., 1974. С.2-3; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена – юриста, публициста и политика. СПб., 2000. С.21-22; Он же. Историк Юлий Гессен и его близкие. СПб., 2004. С.308. Сведения о детстве и юношеских годах СИШ, его родных и его окружении почерпнуты в значительной мере из двух названных книг В.Ю.Гессена, изданных в 2000 и 2004 гг. Вместе с тем приходится сожалеть, что в этих книгах СИШ оказался обделён вниманием. Исправляю, в частности, фактическую ошибку: он скончался не в 1949 г. (как указано на с.84 в книге 2000 г. и на с.308 и 448 – в книге 2004 г.), а 29 янв. 1951 г.
[3] См. Гессен И.В. В двух веках. С.106-107; Рогачевский А. Curriculum vitae профессора Гессена // ЕВКРЗ. Т.III. 1994. С.132-133, 136; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.22-23; Он же. Иосиф Гессен: юрист, политик, журналист // ЕВКРЗ. Т.II. 1992. С.523-525.
[4] См. Гессен С.И. Моё жизнеописание. Публ. А.Валицкого // Вопросы философии. М., 1994. №7/8. С.152-153; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.44.
[5] См. Гессен С.И. Моё жизнеописание. С.153-154.
[6] См. Гессен С.И. Там же. Отметим ещё одно из знакомств, сложившихся в начале века у И.В.Гессена (позже оно повлияло на судьбу СИШ). Речь идёт о крупнейшем государственном деятеле России конца XIX–начала XX вв. – министре финансов, затем главе правительства С.Ю.Витте, считавшем И.В. «умным и знающим»; высоко оценивая его аналитический склад ума, дисциплинированное мышление юриста и темперамент политика, Витте неоднократно приглашал его для консультаций [См. Гессен И.В. В двух веках. С.177, 203-204; Витте С.Ю. Воспоминания. Т.2. М., 1960. С.373; Т.3. С.221; Милюков П.Н. Воспоминания. М., 1991. С.218 – Милюков говорит даже о дружеских отношениях Витте с Гессеном; примечательно, что Витте специально встречался с И.В. летом 1905 г. в канун своей поездки в Портсмут для заключения мирного договора с Японией – см. также Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена: С.32-35]. Доверительные отношения с И.В. продолжались, и Витте, уйдя в отставку и занявшись, урывками, подготовкой мемуаров, в 1910 г. встречался с И.В., чтобы познакомить его с одной из глав их чернового варианта (см. Гессен И.В. Годы изгнания. Париж, 1979. С.18). Десять лет спустя СИШ пришлось (как мы увидим) заняться вплотную подготовкой воспоминаний Витте к изданию.
[7] См. Вернадский Г.В. Из воспоминаний // Новый журнал (далее – НЖ). Н.-Й., 1970. Т.100. С.200.
[8] См. Каганович Б.С. Указ. соч. С.58.
[9] См. Федотов Г.П. С.И.Штейн // НЖ. Т.XXV. 1951. С.219.
[10] Там же.
[11] См. Гессен В.И. В борьбе за жизнь. С.18; Гессен И.В. В двух веках. С.281; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.44-46.
[12] См. Каганович Б.С. Указ. соч. С.58.
[13] См. Федотов Г.П. С.И.Штейн. С.219.
[14] См. письмо Д.Р.Штейна автору от 3.III.2000 г. (в архиве автора); Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.84.
[15] См. Федотов Г.П. Указ. некролог. С.219.
[16] См. Каганович Б.С. Указ. соч. С.58.
[17] См. там же.
[18] См. Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.48-49, 88-92.
[19] См. Гессен И.В. В двух веках. С.412-413.
[20] См. Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.51, 82, 84.
[21] См. Раев М. Россия за рубежом. М., 1994. С.98-101.
[22] См. «Русская книга». Берлин, 1921. №2. С.23.
[23] См. Карпенко С. <Руль>: Зеркало кадетского Берлина // НЖ. Т.212. 1998. С.251.
[24] См. Williams R. Culture in Exile. Russian Emigres in Germany. Ithaca – London. 1972. P.134-136; Th.R.Beyer, G.Kratz, X.Werner. Russishe Autoren und Verlage in Berlin nach dem Ersten Weltkrieg // Veröffentlichungen der Osteuropa-Abteilungen der Staats bibliotek Berlin. Berlin, 1987. S.118-119 (78-79).
[25] См. Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.32.
[26] Понимая масштабы трудоёмкости работы редактора ежедневной газеты, ИВГ поначалу не склонен был принять обязанности редактора, но согласился помочь В.Д.Набокову (опытному и добросовестному журналисту) наладить издание; втайне же он собирался позже выйти из редакции. Однако гибель в марте 1922 г. Набокова расстроила эти планы. (См. Карпенко С. Указ. соч. С.252).
[27] В 1920–1921 гг. ИВ был избран главой Берлинского комитета помощи русским литераторам и учёным, председателем Союза русских журналистов и учёных в Германии, председателем Союза русских адвокатов и др., а также членом руководства многочисленных обществ и объединений, охватывавших всё русское зарубежье (См. Новая русская книга. Берлин, 1923, №2. С.40; №3-4. С.45; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.61-67).
[28] См. письмо Д.Р.Штейна автору от 19.III.2000 (в архиве автора). Имеются глухие сведения, что СИШ некоторое время (видимо, недолго) работал преподавателем русской школы в Берлине (См. Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.137).
[29] Не сомневаюсь, однако, что знания и эрудиция 33–37-летнего СИШ-историка использовалась при селекции и подготовке книг по истории, философии и другим гуманитарным наукам; книги этого профиля составляли приблизительно до 30% всей изданной фирмой в 1920–1924 гг. продукции (См. Beyer Th., Kratz G., Werner X. Op. cit, S.79-119).
[30] См. Голубева М.И. «Архив русской революции» И.В.Гессена как исторический источник // Вестник Моск. ун-та. Серия <История>. М., 1995. №3. С.46.
[31] См. там же; см. также: Бирман М.А., Горяинов А.Н. Российские интеллектуалы-эмигранты в Болгарии 1920–1930-х гг. // Новая и новейшая история. М., 2002. №1. С.186.
[32] См. Голубева М.И. Цит. соч. С.46-47. Успехи альманаха были тем более несомненными, если вспомнить, что он издавался на фоне печатавшихся в те же годы мемуаров многих известнейших государственных и политических деятелей России (ген. А.И.Деникина, П.Н.Милюкова, П.Б.Струве, В.В.Шульгина и др.). Успехи эти определялись комплексом обстоятельств – прежде всего, видимо, удачным выбором момента и профиля издания, искусным подбором для каждого отдельного тома материалов разнообразных жанров и политических пристрастий свидетелей и участников событий в России (от Л.Андреева и А.Блока до ген. П.Краснова и М.Родзянко, включая и такие сенсационные документы, как протоколы допросов адмирала А.В.Колчака). Выражением успеха альманаха было и появление многочисленных рецензий на первые тома; один из рецензентов I тома – проф. Е.А.Ляцкий – высоко оценив том, остроумно заметил по поводу названия, что это скорее «Архив контр-революции» (См. Русская книга. 1921. №5. С.11).
[33] См. Гессен И.В. Годы изгнания. С.91.
[34] См. Голубева М.И. Цит. соч. С.47-48.
[35] Как видно, сразу же после получения из Берлина вышедшего, как упоминалось, весной 1921 г. I тома, С.Ф.Платонов в письме Б.И.Элькину (сотруднику ИВГ по издательству) просил передать слова благодарности С.И.Штейну за участие в подготовке названного тома. – См. «Диаспора». Т.VI. П.-СПб., 2004. С.576.
[36] См. Мадлен Л. Французская революция. Пер. с франц. С.И.Штейна. Берлин, 1922. Т.1–2. Ранее, в университетские годы, СИШ вместе со сводным братом С.И.Гессеном участвовал в нереализованном (в печати) опыте перевода на русский язык речей деятелей революции во Франции конца 18-го века. – См. Гессен С.И. Указ. соч. С.156.
[37] См. Витте С.Ю. Воспоминания. Т.1. М., 1960. С.LXXV-LXXVI; LXXX-LXXXI.
[38] См. там же. С.LXXXVI.
[39] См., в частности, Витте С.Ю. Воспоминания. Т.II. Берлин, 1922. С.539-571; Он же. Детство. Царствования Александра II и Александра III. Берлин, 1923. С.421-441.
[40] См. Гессен И.В. Из воспоминаний // НЖ. 1943. №.5. С.326.
[41] И в литературе, вплоть до последнего времени, опубликованные впервые в 1922–1923 гг. издательством «Слово» мемуары Витте (в редакции, созданной С.И.Штейном) именуются мемуарами «в редакции Гессена» (см., напр., Harcave S. The Hessen Redaction of the Witte Memoirs // Jahrbücher für Geschichte Osteuropa. 1988. В.36. H.2. S.268-276). Хотя по справедливости эту редакцию следовало бы называть «редакцией Гессена–Штейна» и, вероятно, даже «редакцией Штейна–Гессена». Авторы нескольких исследований о Витте и его мемуарах российские историки Б.В.Ананьич и Р.Ш.Ганелин в одном из последних трудов называют С.И.Штейна создателем мемуаров; они же, сверив опубликованный текст с черновыми материалами, хранящимися в архивах США, констатируют, что Гессен и Штейн обнародовали в 1922–1923 гг. мемуары без искажений и неплохо справились с задачей представить читателю воспоминания Витте в том виде, как их замышлял автор (См. Ананьич Б.В., Р.Ш.Ганелин. С.Ю.Витте – мемуарист. СПб., 1994. С.8, 13; Ср. Каганович Б.С. Указ. соч. С.57).
[42] Напр., быв. депутат I-й Гос. Думы и губернатор князь С.Урусов выпустил «Отрывки из воспоминаний по поводу воспоминаний графа С.Ю.Витте». (см. Новая русская книга. 1922. №10. С.38). Подробнее об откликах на мемуары Витте см. в обзоре А.А.Искендерова (Вопросы истории. М., 1999. №11-12. С.97-98).
[43] В современной России имеются поклонники Витте – сторонника идеи конституционной монархии. Ими в 1999 г. выпущена золотая медаль «За помыслы и деяния. В память 150-летия С.Ю.Витте»; о нём выпускаются книги – исторические романы и научные исследования: сравнительно недавно в России к изданным ранее о Витте трудам Б.В.Ананьича и Р.Ш.Ганелина (см. прим. 41) добавилась книга: А.Корелин, С.Степанов. С.Ю.Витте – финансист, политик, дипломат. М., 1998.
[44] См. к примеру, изданные в 1960-х годах в Нью-Йорке и Лондоне книги Теодора фон Лауэ – Sergei Witte and the Industrialisation of Russia; – Count Witte and the Russian Revolution.
[45] См. Раев М. Указ. соч. С.278, примеч. 78.
[46] См. Быстрова О.В. Берлинские издательства // Литературная энциклопедия русского зарубежья (1918–1940). Т.2. М., 1996. С.59.
[47] См. Beyer Th., Kratz G., X. Werner. Op. Cit. S.119 (79).
[48] См. Новая русская книга. Берлин, 1923. № 2. С.39; Иогансон Е.Н. В.А.Мякотин и русский научный институт в Берлине // Роль русского зарубежья в сохранении и развитии отечественной культуры. М., 1993. С.28.
[49] См. Раев М. Указ. соч. С.81.
[50] См. Chronik russischen Lebens in Deutschland. 1918–1941. Herausg. von Karl Schlögel, Katharina Kaсher, Bernard Suchy und Gregor Thun. Berlin, 1999. S.259, 310, 311, 346, 394, 399, 400, 405, 406, 408; Историческая наука российской эмиграции. 20–30-е гг. XX века (Хроника) [Сост. С.А.Александров]. М., 1998. С.41, 97, 107, 120, 140, 144-146, 156, 164, 168, 175, 190. Из 19 лекционных выступлений СИШ, отмеченных совокупно составителями двух хроник, 9 зафиксированы в обеих хрониках; 2 – лишь в хронике, составленной берлинскими исследователями (на базе комплекта газеты «Руль») и 8 – дополнительно выявленных лишь С.А.Александро-вым, ознакомившимся также и с информацией в газете «Возрождение». Можно предположить, что в результате дальнейшего просмотра некоторых иных изданий, сведения о числе выступлений СИШ будут уточнены.
[51] Ibidem.
[52] См. Штейн С.И. Натуральное хозяйство // Труды русских учёных за границей. Берлин, 1923. Т.II. С.309-318; Stein S. Die Naturalwirtschaft. Eine Kritisch-theoretische Studie // Historische Vierteljahrschrift. 1931. Bd.26. H.4. S.673-681.
[53] Там же.
[54] См. Stein S. Der <Romanus> in der frankischen Rechtsguellen // Mitteilungen des Osterreichischen Instituts für Geschichtsforschung (далее, сокращённо – Mitteilungen:). 1929. Bd.43. H.1. S.1-19.
[55] См. Федотов Г.П. Указ. Некролог. С.220; Stein S. Der «Romanus» in der frankischen Rechtsguellen. Eine Antwort // Mitteilungen: 1937. Bd.51. H.2. S.232-250.
[56] См. Бицилли П.М. Этнические имена в варварских правдах // Анналы института имени Н.П.Кондакова. Белград, 1940. Т.XI. С.294-296.
[57] См. Stein S. Lex und Capitula. Kritische Studie // Mitteilungen: 1926. Bd.41. H.3. S.289-301. Б.С.Каганович (см. указ. соч. С.60 примеч.17) нашёл в архиве И.В.Гревса ранний вариант названной работы СИШ на рус. яз.
[58] См. Штейн С.И. Размышления о России и революции // Новый град. Париж, 1932. №4. С.90-91.
[59] См. Штейн С.И. О кризисе в исторической науке // Современные записки. Париж. Т.61. 1936. С.414-422.
[60] См.: Бицилли П.М. Проблемы современности // Там же. Т.62. С.382.
[61] В напечатанной недавно (см. Зарубежная Россия. 1917–1945 гг. Кн.3. СПб., 2004. С.254-258) небольшой статье с громоздким названием о журналистской деятельности братьев – РИШ и СИШ – В.Ю.Гессен впервые привлёк некоторые материалы из газеты «Руль» за 1921–1923 гг. для иллюстрации активности Романа Штейна, брата СИШ (в заглавии сделана заявка и на освещение публицистической деятельности СИШ. Фактически отмечена лишь одна его публикация в сборнике научных трудов – она упомянута в настоящей статье в примеч. 52). Полагаю, что не следует сбрасывать со счетов обстоятельства, что СИШ в качестве переводчика серьёзных трудов вплотную «прикоснулся» к таким глобальным темам, как «Происхождение I мировой войны» и «Великая Французская революция в конце XVIII в.»; а в роли фактического редактора-составителя фундаментальных публикаций – к проблемам истории России XIX–XX вв. и «Революции в России в XX в.». И в этом контексте нельзя полностью исключить эвентуальных публикаций СИШ на исторические темы, к примеру, на страницах ежедневной и солидной газеты «Руль», главным редактором которой был отчим СИШ, а родной брат СИШ – Роман входил в составе сотрудников редакции.
[62] См. письмо племянника СИ Д.Р.Штейна автору от 3.III.2000 г. (в архиве автора); См. также: Г.П.Федотов. Указ. соч. С.220. Приятельские отношения между кланом Гессенов–Штейнов и семьёй Набоковых сложились, как отмечалось, ещё в дореволюционном Петербурге. В эмиграции они оказались в Берлине, и эти отношения упрочились (И.В.Гессен, между прочим, покровительствовал молодому В.В.Набокову, публикуя его первые сочинения). В одном из поздних (времён II мировой войны) писем В.В.Набокова к Г.В.Вернадскому первый называл С.И.Штейна и его жену своими друзьями. См. Бонгард-Левин Г.М. Владимир Набоков и М.И.Ростовцев // Новое литературное обозрение. 1993. №5. С.126, примеч. 16; см. также Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.60, 76.
[63] Сведения о заключительных годах жизни СИШ почерпнуты из двух неоднократно цитируемых некрологов, а также из писем, полученных автором от племянника СИШ Д.Р.Штейна и из копии письма – см. ниже – Г.П.Федотова З.О.Юрьевой (к сожалению, не удалось раздобыть копии писем СИШ его сводному брату С.И.Гессену, проживавшему в 1924–1934 гг. в Праге, а с 1934 г. и до кончины в 1950 г. – в Варшаве и Лодзи).
[64] См. Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.74.
[65] См. Федотов Г.П. Указ. соч. С.220.
[66] См. письмо Д.Р.Штейна автору от 19.I.2000 г. (в архиве автора). Сообщая о полученной СИШ в университете Страсбурга доцентуре, Д.Р.Штейн аттестует её «бесплатной», – видимо, гонорары, полученные там СИШ, были почти символическими; а семья его тогда очень нуждалась (как и подавляющее большинство эмигрантских семей). Сведения о доцентуре СИШ в университете Страсбурга, вероятно, сопрягаются с упоминавшейся выше студенческой его работой о внутреннем строе города Страсбург, получившей в 1911 г. золотую медаль. (Ср. Гуревич Б. Памяти С.И.Штейна // Новое русское слово. Н.-Й., 18.I.1951).
[67] См. Федотов Г.П. Указ. соч. С.220.; Гуревич Б. Памяти С.И.Штейна. Примечательно, что десятилетием раньше, в июле 1928 г., известный московский медиевист Д.Н.Егоров в прочитанных в рамках «Русской исторической недели» в Берлине и др. городах Германии докладах на тему «К критике средневековой историографии» заявил о малой степени достоверности источников по истории средних веков. См. Горяинов А.Н., Ратобыльская А.В. Д.Н.Егоров: научная деятельность и славистические исследования // «Исследования по историографии стран Центральной и юго-восточной Европы». М., 1991. С.99-102.
[68] См. Stein S. Etude critique des capitulaires francs // Le Moyen Age. 1941. V.51. №1. Р.1-75 (названная статья – самое большое, по объёму, из исследований, которые удалось опубликовать СИШ).
[69] См. Федотов Г.П. Указ. некролог. С.220.
[70] Подробнее см.: Гуревич Б. Памяти С.И.Штейна.
[71] См.: Советская историческая энциклопедия. Т.2. С.488 (автор статьи о М.Блоке – Ю.Л.Бессмертный). См. подробнее: Гуревич А.Я. Исторический синтез и школа «Анналов». М., 1993; Февр Л. Марк Блок и Страсбург // Февр Л. Бои за историю. М.1991; Raulff Ulrich. Marc Block. Paris, 2005. 376 p.
[72] См. Федотов Г.П. Указ. соч. С.220. В опубликованной позже в 1947 г. статье (см. ниже примеч. 78) СИШ в специальном примечании (см. только что упомянутую – из примеч. 78 вторую статью СИШ, с. 400, примеч. 9) благодарил Леона Левиллена и Марка Блока за замеченную при ознакомлении с его рукописью погрешность.
[73] См. там же.
[74] См. Гуревич Б. Памяти С.И.Штейна.
[75] См. письма Д.Р.Штейна (племянника СИШ) автору от 19.I., 3.VIII.2000 и 26.VIII.2002 г. (в архиве автора).
[76] См. названную выше, в примеч. 55, статью Г.М.Бонгард-Левина (с. 126, примеч. 16); см. также «Диаспора». VI. С.681; Гессен В.Ю. Жизнь и деятельность И.В.Гессена. С.74-76.
[77] См. Федотов Г.П. Указ. соч. С.221.
[78] См. Stein S. Lex Salica, I // Speculum. A journal of Mediaeval studies. Vol. XXII. №2. April 1947. P.113-134; Lex Salica, II // Ibidem. Vol. XXII. №3. 1947. P.395-418. Не получая поддержки в своих радикальных выводах о подложности изученных им средневековых источников права, С.И.Штейн посчитал целесообразным акцентировать внимание читателей-специалистов на методике его научных исследований, полагая, видимо, её бесспорным своим достижением. В этом контексте обращает на себя внимание эпиграф ко второй из названных в настоящем примечании статей СИШ: «De la méthode avant toute chose» («О методе – прежде всего»).
[79] См. Федотов Г.П. Указ. соч. С.221.
[80] Из письма Г.П.Федотова от 15.III.1951 г. его ученице, русско-американской славистке (прошедшей школу также у Р.Якобсона, Д.Чижевского, Р.Ингардена), одно время члене редакции «Нового журнала» Зое Осиповне Микуловской (Юрьевой) // Личный архив З.О.Юрьевой в собрании В.Янцена в Галле (копия в архиве автора). В некрологе, опубликованном Г.П.Ф., он ограничился ещё более лаконичной констатацией большой драмы «научного призвания, не нашедшего творческого приложения своим силам» (там же. С.221).
[81] См. Гессен Владимир. В борьбе за жизнь. С.5
[82] См. письмо Д.Р.Штейна от 26.VIII.2002 г. автору (в архиве автора).