Ларри Юзел

Larry Uzzell - Lawrence A. Uzzell

Р. 1950. Ок. Йельский ун-т. С 1989 изучает Россию. С 1992 г. в Москве представлял Jamestown Foundation. Принял православие. После Бурдо возглавил Кестон-инститьют, то недолго - отложился и создал американский фонд "International Religious Freedom Watch", называя его б. отделением Кестона в США. В 2003 г. женился. В феврале 2006 г. перенёс инсульт, резко ограничивший способность говорить.

Лоуренс Юззел, глава американской неправительственной организации "International Religion Freedom Watch" (в этой организации, видимо, он один и состоит, собирает гранты и исследует, как дела с религиозной свободой в России, вход в высокие правительственные круги в США), в декабре 2005 г. выступил со статьей, в которой достаточно неожиданно напал на Юрия Самодурова:

"Отсутствие у г-на Самодурова чувства меры несомненно дискредитирует многие из самих принципов, которые он отстаивает. Нация, стремящаяся закрепить свободу чисто абстрактной логикой, поворачивающаяся спиной к самым глубоко лежащим, самым почитаемым символам своей собственной истории и культуры, обречена на бесконечные потрясения".

Речь шла о необходимости секуляризации в России. Юззел ни словом не упомянул, что Самодуров пострадал от погромщиков-православных, был несправедливо признан виновным и приговорён к штрафу из-за совершенно безобидной выставки художников-модернистов. Юззел подверг критике Самодурова за призыв изъять религиозные символы из российского флага, указав на то. что крест присутствует на флагах многих государств. Юззел забыл, что там это присутствие есть результат непрерывной традиции, что там крест лишён всякого христианского смысла и является просто украшением, тогда как реставрация религиозных символов на государственных атрибутах России есть проявление очень агрессивной и небезобидной православизации.

"В мою поездку по России входил и визит домой к моему старому другу Александру Огородникову, защитнику религиозной свободы советского периода и узнику совести, который сейчас руководит рядом православных благотворительных проектов в Москве, – сообщает в заключение Л. Юззелл. – Он сказал мне, что некоторые из самых видных правозащитников в стране не могут завоевать широкую поддержку, потому что они «ненавидят Россию». ".

Юззел не сообщил, что Огородников в 1990-е годы проделал типичную идейную миграцию, опустившись не только до национализма, но и до антисемитизма в своей "православной" газете. Деление людей на тех, кто "любит Россиию" и "ненавидит Россию" - тоже симптом националистической паранойи. Юззел, видимо, одобряет позицию Огородникова. Следует отметить, что Юззел в 1990-е годы принял православие.

Спустя несколько недель после публикации "Интерфаксом" этого столь выгодного для неосоветской пропаганды мнения г-на Юззела, с ним случился удар, в результате которого были утрачены способности к речи, особенно, на русском языке.

См.: http://www.jamestown.org/authors_details.php?author_id=134

Оп.: "Кестон-Инститьют": от объективности к ангажированности. - Независимая газета. - 21 окт. 1998 г. [Приложение "НГ-религии", №21, только отдельный выпуск, 8 стр.]

См. о конфликте вокруг Кочеткова материалы 1998 г.

"Кестон-инститьют": от объективности к ангажированности

3 июля этого года бюллетень частной английской правозащитной организации "Кестон-инститьют" опубликовал статью Ксении Деннен о священнике Георгии Кочеткове. Одна статья вызвала сразу четыре опровержения: сам отец Георгий, сотрудники Свято-Филаретовской высшей школы Илья Гриц и Виктор Котт, а также автор этих строк заявили о том, что им приписываются слова, которых они не говорили.

Четыре опровержения на одну статью не только можно считать своеобразным журналистским рекордом. "Кестон-инститьют" — организация, традиционно считавшаяся близкой к тому церковному направлению, с которыми связывают и имена "пострадавших". Основал "Кестон" в 1964 году католический священник Майкл Бурдо, чтобы сообщать Западу о гонениях на верующих в коммунистической России и ее тогдашних колониях (прежде всего, на Украине). Треть века "Кестон" действительно передавал на Запад голоса тех, кто называли диссидентами за нежелание молчать о гонениях.

Конечно, отчасти конфликт объясняется элементарным языковым барьером. Деннен говорит по-русски плохо, а ее статья переведена на русский совсем скверно. Например, моя ничтожная особа названа "менее ангажированным источником", причем "менее" по сравнению с Виктором Коттом. Наверное, журналистка хотела сказать, что Виктор Котт — духовный сын отца Георгия Кочеткова, а Яков Кротов нет, поэтому он более объективен. А вышло оскорбление, ведь в современном русском языке "менее ангажированный" все равно что "менее подлец". Остальные "цитаты" — в том же духе, по принципу "слышала звон, да не поняла, о чем он".

Однако, языковой барьер штука легко преодолимая. Достаточно было меня попросить написать для того же бюллетеня мое мнение о Кочеткове, и я бы написал, тем более, что мнение мое простое: Кочетков одаренный миссионер и пастырь, гонения на него противоречат как российскому законодательству, так и церковному праву ("суд" над ним произведен с нарушением всех мыслимых канонических норм). Недостатки у Кочеткова есть (у кого их нет?), но обсуждать их в этой ситуации неуместно. А когда придет пора их обсуждать, то начать нужно будет с того, что критики Кочеткова страдают от куда больших недостатков: агрессивности, сектантской узости, надменной попытки представлять "полноту Церкви" (упоминание о которой всегда вызывает в памяти сказочную поговорку "пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что...").

"Кестон-инститьют", однако, в последние годы предпочитает не давать слово самим русским христианам, а говорить от их имени. В результате налицо эффект испорченного телефона, грозящий потерей авторитета в глазах тех, кто раньше уважал Кестон. Таких людей всегда было меньшинство и на Востоке, и на Западе. Репутация Кестона в глазах светских и церковных властей России всегда была ниже некуда: антисоветчики, поливающие грязью, тенденциозно освещающие факты, пляшут под дудку Интеллидженс-сервис, ЦРУ, а у самих негров травят... На Западе отношение к Кестону было и остается едва ли не более презрительным. Ларри Юзел, готовящийся сменить о. Майкла Бурдо на посту руководителя фонда, с сарказмом пишет: "Мы не можем получить гранты от крупнейших организаций, интересующихся Россией и Восточной Европой, потому что мы сосредоточены на религии. Мы ничего не получаем и от тех, кто не хочет "раскачивать лодку", потому что мы организация, защищающая права человека".

Это из России кажется, что зловредный Запад только и ищет возможности нас ущучить. А Запад разный, и деньги там в основном у людей, которые не видят дальше собственного носа. На одного отца Майкла Бурдо приходилось сорок тысяч священников, епископов, богословов, которые предпочитали вести "диалог с марксизмом", любили организовывать на эту тему конференции, издававшие толстенные труды (где теперь эта макулатура, на которую грохнули миллионы долларов, причем церковных), боялись испортить нервы советским религиозным деятелям, привечали их и кушали икру на ответных приемах в Москве. Номенклатура номенклатуре глаз не выклюет.

Поэтому работу "Кестон-инститьют", как и любой другой правозащитной организации, невозможно оценивать по шкале "успешно-неуспешно". Конечно, сам Кестон, когда ищет жертвователей, подчеркивает свои успехи: якобы некий (неназванный) священник заявил, что без Кестона дело всей его жизни могло погибнуть. То, чему посвящена жизнь священника (и каждого христианина) погибнуть вообще не может. К тому же "Кестон-инститьют" страдает общим именно для большинства религиозных правозащитником пороком: он не решается защищать права тех, кто по каким-либо критериям кажется опасным для Церкви. В результате преобладает защита представителей уважаемых на Западе религий, которых по каким-либо причинам невзлюбила российская власть. Попираются же в России в основном права тех, кто исповедует религии маргинальные. Но это, разумеется, вина не зарубежных правозащитников, а наша. Если они помогли кому-то из российских коллег и единоверцев повидать Англию, так и слава Богу.

Деятельность "Кестон-инститьюта" была направлена в защиту религиозной свободы (не случайно она началась, когда Второй Ватиканский собор пересматривал отношение Католической Церкви к свободе совести). Это ангажированностью назвать нельзя, хотя в России достаточно людей, которые сатанеют, едва заслышав слово "веротерпимость", и полагают, что всякий борец за свободу совести либо продажная сволочь, либо наивный дурак. Что ж, каким судом судят...

Однако, за треть века многое изменилось. Прежде всего, на Западе появились православные, в том числе люди, интересующиеся именно "русским" православием (хотя, конечно, православие не может быть "русским" или "греческим"). Последние годы в России собирал информацию для Кестона как раз такой неофит — уже упоминавшийся американец Ларри Юзел (в "НГ-религии" была его великолепная статья на эту тему). Разумеется, помимо уважения он зарабатывает ненависть со стороны тех, кто, выбирая между свободой и безопасностью, остановился на последнем, — а в России таких людей большинство, и религиозная сфера лишь частный случай подобной психологии.

Казалось бы, надо радоваться тому, что мы перестаем быть для западных людей странным племенем с экзотической религией. Но тут же возникает другая опасность: не будет ли журналист стараться поменьше говорить о недостатках руководства Церкви, к которой он сам принадлежит, и подчеркивать достоинства всего священнического и монашеского чина. Последние выпуски бюллетеня Кестон-инститьюта, мне кажется, подтверждают эти опасения. Благостный очерк о православных скаутах в Казани. Конечно, "комплиментарная" журналистика имеет право на существование, а в России ее и всегда было больше, чем журналистики аналитической ("критика" — лишь другое имя "анализа"). Но все-таки Кестон был славен не тем, что раздавал комплименты. Много о гонениях на инославных и иноверцев со стороны светских властей (в основном, не от имени журналиста, а от имени "интервьюируемых") и намного меньше о роли церковных властей, замалчиваются факты, показывающие в невыгодном свете руководство Патриархии. Казалось бы, "объективность": вот противоположные мнения о Кочеткове. А по сути — прежалкое "с одной стороны", "с другой стороны" в ситуации ясной и бесспорной, замалчивание ключевого факта: внесудебной расправы над невиновным человеком. Нарушается и неписаная, но важная заповедь правозащитного движения: предавать гласности страдания только тех, кто дает четкое согласие стать наглядным экспонатом в борьбе за свободу. Ведь совмещать такое исповедничество с проповедью Евангелия — крайне трудно (к стыду тех, кто заставляет страдать, а не тех, кто принимает страдания).

Обращаясь к западным людям с просьбой поддержать информационную службу "Кестон-инститьют", Ларри Юзел попросил пожертвований из расчета трехсот долларов в день на двух сотрудников. Что ж, факты — вещь упрямая, в руки так просто не даются, а преодолеть упрямство стараются прежде всего деньгами. Беда в том, что есть факты, похожие на порядочных женщин, которых большие деньги скорее настораживают (а триста долларов в день — большие деньги даже по западным меркам).

Утешает то, что, "Кестон-инститьют" бессилен не только помочь русским христианам, но и ничем особенным нам помешать не сможет — особенно если прекратить относиться к нему как к другу, видеть в нем если не врага (конечно, нет), то всего лишь еще одно "православное" информационное агентство, пытающееся одновременно любить высокое начальство и низменные деньги, свободу совести и лояльность к бессовестным. 

11 августа 1998 года: О подлоге в бюллетене "Кестон-инститьют"

С сожалением отмечаю, что г-жа Денен приписала мне слова, которые я не говорил. Я разговаривал как с нею, так и с Лари Юзелом, редактором бюллетеня, но в этих частных беседах давал иную оценку Кочеткова.

Я высоко ценю деятельность о. Георгия, хотя не считаю его (как и любого человека) безупречным. Но я не считаю его ни "тираном", ни представителем "баптистских" тенденций" (а именно такие выражение были употреблены в приписанном мне тексте). Более того, я считаю (и писал об этом не раз), что не Кочетков, а его гонители повинны в сектантском духе и агрессивности. Я считаю невозможным публично обсуждать достоинства и недостатки Кочеткова, пока он подвергнут наказанию несправедливо, с нарушением церковных канонов и норм российского правосудия. В материалах "Кестон-инститьют" последнему обстоятельству, к моему удивлению, уделено крайне мало внимания.

Хочется верить, что причина недоразумения — языковой барьер, а не желание редактора бюллетеня г-на Юзела привлечь мой скромный авторитет для обеления действий Московской Патриархии. Последнее означало бы, что г-н Юзел дал своим конфессиональным пристрастиям возобладать над профессиональной этикой. В материале г-жи Денен я представлен как журналист, "менее ангажированный", нежели сотрудники Московской Патриархии. Я надеюсь, что и это пример непонимания особенностей русского языка, в котором слово "ангажированный" является глубочайшим оскорблением, так что фактически и я назван "менее продажным", нежели другие. Это неверно и по существу, так как я являюсь историком Церкви, совершенно независимым от каких-либо церковных организаций.

Я надеюсь, что г-жа Денен и г-н Юзел принесут мне и о. Георгию Кочеткову свои извинения, и опубликуют это опровержение. Впредь я буду воздерживаться как от использования материалов, публикуемых "Кестон-инститьют", в качестве заслуживающих доверия источников, так и от контактов с ним.

В начале октября 1998 года я получил от Ксении Деннен ответ на английском языке, на который ответил следующим письмом (английский вариант тоже есть):
 

Москва, 15 октября 1998 г.

ценю благоразумие, с которым Вы не отвечаете мне на русском, чтобы не обнаружить своего знания языка. Русское выражение "менее ангажированный" ни в коей мере не является переводом английского выражения "less directly involved". Как перевести английское выражение, Вы можете узнать, обратившись к квалифицированному переводчику. Если у Вас нет денег на оплату такового, прекратите заниматься всем, что требует знания русского. Я же как специалист по русскому языку и культуре информирую Ваc, что выражение "менее ангажированный" носит в современном русском языке глубоко оскорбительный характер. Возможно, Вы нанесли мне это оскорбление невольно, но это не освобождает Вас от необходимости приносить соответствующие извинения. Этот небольшой пример еще раз показывает, что Вы переоцениваете свое знание русского языка. Ваше заявление о том, что Вы "interpreted accurately" (точно переводили) то, что я Вам говорил, в этой ситуации не может быть признано адекватным. Ваши записи, сделанные во время нашей беседы, отражают не то, что я говорил, а только то, как Вы поняли или не поняли сказанное. Вы сказанного не поняли.

Вы также плохо знаете нормы журналистской этики, принятые в России. Если Вы хотели взять у меня интервью с тем, чтобы его в дальнейшем цитировать, Вы должны были заранее меня об этом уведомить и записывать мои слова на магнитофон либо переспрашивать, правильно ли Вы записали то или иное выражение и согласен ли я, чтобы оно в таком виде появилось в печати. Я не должен предупреждать Вас, что мои слова нельзя цитировать. За последние годы я довольно часто давал бесплатные консультации американцам и англичанам, по умолчанию предполагалая, что они несут полную ответственность за материал, который готовят, и цитировать меня не будут. Так оно до сих пор и происходило. Я сам журналист, и если бы я хотел высказать свое мнение о преследовании Кочеткова, я бы сделал это в виде статьи на русском либо английском. Однако я считал и считаю крайне опасным для о. Георгия выступать в печати по его делу. Ваша статья пример того, как выступление в печати вредит человеку, которому посвящено. Вы считаете ее "сбалансированным и объективным взглядом", но это Ваша субъективная оценка собственной работы, которую, насколько я понимаю из многочисленных опровержений (четыре опровержения на одну эту статью) никто более не разделяет. Ваша статья не упоминает, к примеру, что все обвинения против Кочеткова ложные и что расправа с ним совершена с нарушением как светского, так и церковного права.

То, что Вы отвергаете мои претензии (а также, насколько я понимаю, претензии Г.Кочеткова, В.Котта, П.Вишневецкого, И.Грица), на мой взгляд, подтверждает справедливость моего решения впредь не доверять информации, исходящей от "Кестон-инститьют", и остерегаться передавать ему информацию. Отказ признать допущенную ошибку еще печальнее, чем сама ошибка, особенно в том непростом мире, каким является современная Британия.

Искренне Ваш,

Яков Кротов