Игнатий Лапкин

Его беседа с о. Александром Менем, 1982.

Лапкин Игнатий Тихонович, родился 10 июня 1939 года. Верил, что есть Бог, загробная участь, рай и ад с младенчества. Но по Евангелию уверовал во Христа только 27 сентября 1962 года – в день Воздвижения Креста Господня.

Полюбил Христа и Библию, занимаюсь исследованием Слова Божия почти сорок лет. Родившись в старообрядческой, безпоповской (кержацкой) семье, получил Библию у пятидесятников-баптистов в г. Вентспилс – Латвия. Великий Бог во Святой Троице сохранил меня в Православии, которое я обрёл не только от наставлений матери моей Марии, от дедушки (отца матери) Егора, но и от дяди Степана (брата моего отца Тихона), который, как и дед (по отцу) Димитрий, принадлежал к старообрядцам Белокриницкого согласия. Там надо мной и братом моим Иоакимом (он моложе меня на пять лет) и “довершил” Миропомазанием о. Роман (Павлов), тайно на дому в 1962 г., т. к. крестивший нас троекратным погружением наставник-старовер-кержак дедушка Терентий не был рукоположенным священником в с. Урывка.

Обратившись, уверовав во Христа по Евангелию, пошёл в храм Московской Патриархии в г. Вентспилсе. И что же увидел? Курящего, пьяного священника. Спросил Евангелие на русском языке. Мне ответили, что батюшка его пропил… Библию я уже прочитал (за 3,5 месяца) и многое запомнил. Законспектировал, проповедовал с кафедры у баптистов и на корабле “Черноморец” – где работал матросом 1-го класса и учился на штурмана. В отпуск летел скорее затем, чтобы засвидетельствовать о радости, что Христос умер за мои грехи, что принял меня. Заехал в Московскую духовную семинарию-академию, долго беседовал со священниками, семинаристами. …Первое потрясение не прошло за 40 лет – это же находил везде, где бы ни был: в Москве, во всех республиках и зарубежье – ни люди, ни прихожане, ни священники в большинстве не любят и не знают Библию, Христа. И не хотят знать! Проповедь, призыв к ним вернуться к Апостольскому служению вызывал везде только страшную злобу, угрозы. Меня хватали, предавали, сажали. Страшное обмирщение, безобразное, беспорядочное шатание массы, базар, тьма духовная – и с каждым годом всё гуще, темнее. Полностью опоганенное, обмирщённое, неевангельское, антиканоничное “православие”.

Что делать? Где выход? Мы пытались помогать священникам, образовывали библейские курсы в Барнауле. Но покаявшихся, обратившихся от тьмы к свету мы не могли сохранить, ибо возвращали их в ту же беду, в МП. Попы-чекисты предавали нас, писали списки в КГБ, в милицию – куда идти? Долго искали хороших батюшек, истинного епископа. Как избавиться от симонии, платы за таинства, требы? Как убрать торговлю из храма? Где можно было бы правильно крестить? Как церковь может стать не проходным двором, не базаром? Как добиться тишины, порядка, чтобы все каноны соборов соблюдать? Везде яма и тупик, полная безысходность. В секте – смерть, там нет истинно рукоположенных преемственно от Апостолов епископов, священников; хотя и проповедуется Слово Божие, но с великими заблуждениями и ересями. Во всех сектах так, начиная с баптистов, адвентистов, пятидесятников. А в официальной государственной Церкви – хаос и бедлам, самотёк. Ситуация никогда и не была под контролем (Деян. 5:13), да там никто в этом и не нуждается. Создана совершенно новая религия под именем и внешностью Православия. Главное там: уставное богослужение и требы. И везде деньги, тотальная ложь, трусость и корысть. И для этого нужны красивые здания храмов, купола, мощи, мироточивые иконы, чудеса, канонизации, ризы, кадила, наёмные хоры безбожников, и всюду деньги, деньги, деньги. Писал об этой беде и патриарху Пимену и митрополиту Новосибирско-Алтайскому Гедеону. В ответ гробовое молчание, затем тюрьма, лагерь. Я все годы молился и подавал милостыню, чтобы рухнул богоборческий режим, кровавая камарилья КПСС, чтобы вернулся в Россию Солженицын А. И., чтобы в Церкви зазвучало Слово Божие на родном, понятном языке, и в Церкви были только свои, не чужие, был во всём стройный порядок, тишина, братство, любовь. Помню лето 1980 г., когда в Православие пришёл Генрих Фаст из меннонитов. Ныне он благочинный Енисейского округа. Мы рассуждали, планировали, что и как устроить, чтобы Дух Божий царствовал в Церкви, и ни к чему не могли прийти, ибо всё упирается в правительственную, неообновленческую МП. У старообрядцев со священством – застой, нежизненность, нелюбовь к Библии. Католицизм, папство – враждебно России, полно ересей, лжи.

Началась перестройка, гениальный замысел масонства, через М. С. Горбачёва. Гласность, свобода, открытие “железного занавеса”, стали известными приходы Русской Православной Церкви, сохранившиеся заграницей от первой белогвардейской эмиграции. Появилась реальная возможность остаться православными, иметь законного епископа и священника не связанного с КГБ и КПСС. О Русской Зарубежной Церкви мы не только не слышали до того, но даже и не знали о её существовании. Открытие приходов РПЦз в России – промысел Божий. На семидесятилетний вопль страдальцев в узах и катакомбах, тех кто исстрадался душою, ходя в храмы МП, видя предательство и обмирщённость, пронизавшие всё, что соприкасается с церковной иерархией. Для таких открытие приходов РПЦз – великая милость, дар Божий с неба, ответ на слёзы и молитвы. Нас не нужно было уговаривать, рассказывать о РПЦз что-то хорошее. Мы бросились к ним так же, как узник, увидев отворённой тюрьму, бежит к свету, к свободе. Не идеализируя нравственность в РПЦз, за 10 лет существования мы убедились в её относительном здравии: и в свободном функционировании нашей общины, и священника от нас не переместили на другой приход, прислав другого без учёта мнения общины. Прошедшее десятилетие стало золотым для нашей маленькой общины, образованной с нуля. В 1989 г. гонения от архиепископа Феодосия Омского побудили пятерых священнослужителей подать прошение в Синод РПЦз принять их под свой омофор. Среди них был о. Евтихий (ныне епископ Ишимский и Сибирский) и о. Иоаким (наш батюшка). Первые богослужения Свободной Церкви были в пос. Потеряевка в детском лагере-стане в большой армейской палатке с пристроенным алтарём. В Барнауле стали проводить первые богослужения на ул. Никитина 147-1, на втором этаже старого деревянного дома, наклонившегося на улицу. Архиерейский Синод РПЦз издаёт указ № 7/90/12 от 14 января 1991 г. “…согласно вашего прошения, с благословения митр. Виталия, Крестовоздвиженская община г. Барнаула принимается в лоно Свободной Российской Православной Церкви…”.... На Пасху 7 апреля 1991 г. митрополит Виталий прислал благословенную грамоту Лапкину И. Т.: “Лапкину Игнатию Тихоновичу преподаётся нами Божие благословение на всестороннюю миссионерскую деятельность – проповедь Слова Божия, защиту и укрепление веры в Российской Православной Церкви”. Ещё 10. 12. 1990 г. в № 27 (367) газета “За науку” Алтайского Государственного Университета публикует материал: “Мы отошли лишь от Московской Патриархии” – заявление на регистрацию общины и на получение Никольского храма. “Жизнь Алтая” за 14.12.1990 г. № 7 (1753) повторила это заявление без сокращений, рядом с посланием Архиерейского Синода РПЦз от 3/16 мая 1990 г. и о расстреле Царя Николая II. “Молодёжь Алтая” кратко оповестила о заявлении об открытии прихода РПЦз. Как назвать общину? Поднятие Креста над лагерем-станом видится как прообраз проповеди о Кресте (1 Кор. 1:18) в России. Крестовоздвиженская! Нам предлагают начать ходатайство за бывшую часовню в парке Меланжевого комбината, где ныне находится планетарий (дек. 1990 г.). Попытка узнать историю часовни, её название. В архивах не обнаружены. Ответы администрации отрицательны. Наконец узнаём, что в здании планетария располагалась Крестовоздвиженская Церковь! Совпадение? В Барнауле действовала старообрядческая Крестовоздвиженская община до расстрела её священнослужителей в 1937 г. В ней было 672 человека, из них 348 проживало в Барнауле, община была зарегестрирована 28 мая 1908 г. Церковный совет из 8 человек. Иерей – Игнатий Тихонович Чучалин. (Дата моего рождения по старому стилю: 28 мая – прим. ИгЛа). Как будто всё повторилось. Совпадение? Начинаются мытарства из-за отказа регистрации общины. Лапкин И. Т. только в отделе юстиции был принят 32 раза. Суздальский архимандрит Валентин (Русанцов) направил в краевой отдел юстиции предупреждение, что в случае препятствия регистрации нашей общины он будет жаловаться. Благодаря этой помощи отдел юстиции Алтайского крайисполкома выдаёт свидетельство о регистрации устава религиозного объединения (от 6 декабря 1991 г. № 23), Крестовоздвиженской общины г. Барнаула Суздальской епархии Российской Православной Свободной Церкви. С подписью В. Ульянов. Случайно? 11.08.95 за № 23 зарегистрирована Крестовоздвиженская община РПЦЗ несмотря на яростное сопротивление от МП, их клеветнические статьи в печати, выступления СМИ. Приглашаем всех на наш сайт: http://www.kistine1.narod.ru

и на наш форум: http://www.kistine.my1.ru/

ИЗВЕСТНЫЙ НА АЛТАЕ ПРАВОСЛАВНЫЙ ПРОПОВЕДНИК ИГНАТИЙ ЛАПКИН ВЫИГРАЛ СУД ПО ИСКУ К РЕДАКЦИИ ГАЗЕТЫ "МОСКОВСКИЙ КОМСОМОЛЕЦ НА АЛТАЕ".
По словам Лапкина, основанием для иска послужила публикация в "МК на Алтае" 27 мая 1999 года статьи "Жизнь Потеряевской общины" с карикатурой, в которой в оскорбительной форме описывалась созданная по инициативе Лапкина православная община в селе Потеряевка.
13 марта 2001 года Октябрьский райсуд удовлетворил иск о защите чести и достоинства в сумме 1500 рублей (представителем Лапкина на судах был известный в регионе правозащитник Константин Русаков). Однако православный проповедник посчитал себя неудовлетворенным и обратился в краевой суд. Решением судьи Станислава Чубукова "МК на Алтае" был обязан выплатить 3000 рублей и опубликовать опровержение.
По словам Лапкина, после выигрыша дела теперь готовятся еще 3 иска к "МК", касающихся других публикаций, затрагивающих честь и достоинство самого проповедника и его единомышленников.

Из очерка о нем Дм. Быкова: А несогласных Лапкин не жалеет. Газету "МК на Алтае", опубликовавшую действительно лживую и грязную статью про него и его лагерь, пообещал разорить: "Сорок семь искажений!" Цифры он любит и благодаря уникальной памяти сыплет ими легко.

— Вот сами подумайте: из 817 правил, определенных Вселенскими соборами, современная русская православная церковь нарушает 413, или 57 процентов! А как крестят? Крестят всех подряд, без испытания, без проверки, без полного погружения! Надо же трижды погрузиться с головой - это означает, что вы умерли для прежней жизни! Сами посудите: куда заедет ваша машина, если вы будете исполнять только 57 процентов правил дорожного движения?

Не знаю, честно. А главное - не знаю, тронется ли она вообще с места, если правил дорожного движения будет 817.

Житие Игнатия Лапкина строится по четкому православному канону.

Вырос в деревне Потеряевке, которую стерли с лица земли как бесперспективную. В семье было десятеро детей, девятеро из них живы по сию пору и регулярно бывают у Игнатия, а местный батюшка Иоаким - его младший брат.

Сам Игнатий четыре года служил на флоте, учился в Рижском мореходном училище. Самостоятельно выучил все европейские языки плюс латынь. Обратился, то есть пришел к Богу при просмотре французского фильма "Отверженные" с Габеном в роли Вальжана: фильм смотрел семижды и столько же перечитывал роман. Досконально изучил Священное Писание, после чего разочаровался в официальной церкви, принявшей антихристову власть, и повернулся к РПЦЗ - Русской Православной Церкви Заграницей.

Игнатий Лапкин проповедовал с ранних лет: "Бог дал мне удивительный дар слова, убеждения".

...

Игнатия арестовывали дважды - в 1980 и 1986 годах, оба раза по печально знаменитой "сто девяностой-прим" (изготовление и хранение клеветнических материалов). Весь его аудиоархив был уничтожен местными гебешниками, и после освобождения Игнатий, с которым в тяжбе тягаться трудно, подал на КГБ иск на возмещение ущерба - только материального, ибо морального они ему нанести не смогли.

Иск долго мурыжили, но в конечном итоге ущерб признали: он составил 11 миллионов в неденоминированных рублях. Отдавать гебешникам было не из чего, и Игнатий получил в свое распоряжение два деревянных здания в Барнауле - когда-то в них были храмы, а теперь размещался ОСВОД. Игнатий устроил там общество другого спасения на других водах - барнаульскую Крестовоздвиженскую общину, где, главным образом, и проповедует. Имя его гремит по всему краю. Много времени отдал он и созданию труда о масонстве, где детально проанализировал "Протоколы сионских мудрецов".

— Игнатий Тихонович, это же фальшивка! Доказанная!

— Про Туринскую плащаницу тоже много чего доказано, однако я верю в ее подлинность. Так и тут - это вопрос веры.

... Обязательно всем жителям всегда носить пояс, рубаху навыпуск, как принято у русских, и не подражать в одежде иноземцам. По деревне не разрешается ходить в оголенном, непотребном виде. Взаимопомощь членов общины. От общих работ: по храму, пруду и др. - не отрекаться. Самовольно в деревню никого не приглашать. Если же кто из чужих курит в данный момент - не разговаривать с ним, пока не потушит папиросу: уважайте хотя бы самих себя. Стараться иметь все свое по возможности, чтобы не стать господином Дай. Никаких дел, сделок денежных и вещевых и иных не производить с замужними женщинами без ведома и согласия их мужей".

Ист.: http://index.org.ru/journal/11/bykov.html

О Дмитрии Дудко:

Ответ: Когда мне дали почитать его книжечку «О нашем уповании», а это было на пути из Риги в Москву, я сразу же решил найти его, и нашел в Гребнево. Не знаю почему, но меня никто ему не представлял, я просто свалился на него, но он сразу же меня принял. Мне не раз говорили, что когда они молились о разрешении каких-то трудных вопросов, когда они были в смятении, видя вокруг только суету, и не находя полной отдачи Христу, то внезапно происходили мои встречи с ними, как раз в тот день. Это мне говорили о. Александр Пивоваров, о. Димитрий Дудко, о. Владимир Цветков и другие, даже в Америке.

Мы сразу же закрылись с о. Димитрием под замок, а потом в сумерках вышли в зимний парк и вдвоем долго-долго гуляли, обсуждая всё. Лично мне он ничего дать не мог, кроме того, что у меня уже было. О. Димитрий сразу же поставил вопрос по изданию его проповедей. Моя магнитофонизация в это время уже начинала раскручиваться – 1978 год, октябрь. Он вводит меня сразу же в самое ближайшее свое окружение; популярность его в это время была огромная, проповеди его были смелые и обличительные, обличающие власть. У него выходили печатные листки, которыми были обклеены его двери. Этим занимался Володя Седов – ныне священник. Не знаю почему, но я дал совершенно необдуманный совет: кроме листков, которые нужно размножать тысячами, а не в одном-двух экземпляров, сразу же начать выпуск книг объемом не менее пятисот страниц, где нужно давать ответы на все непонятные вопросы. Он сразу же запротестовал: «Нет, нет, это невозможно».

У меня была какая-то эйфория, что я нашел родственную душу, меня поразила его открытость, жизнь с открытыми дверями, и я выразил несогласие с этим, что многие чужие (разрезанные юбки) приходят только пообедать. В храме у него был страшный гвалт, бурная торговля. Он боялся старосту-женщину, что она снова может его уволить, и об этом мне так и сказал. Близкое окружение о. Димитрия состояло из евреев. Близкие к нему русские патриоты наседали на него, особенно Константин, ставший священником и разбившийся потом на мотоцикле. Интервью со всеми этими людьми и беседы с о. Димитрием у меня записаны на магнитофонные ленты. Часть их похитило КГБ, но кое-что осталось и извлечено из-под земли. Там же, среди вековых лип я попросил его стать моим духовным отцом (он старше меня на семнадцать лет), но уже на утро я заметил, да и он тоже, насколько мы разные, но виду в этом не подали. А разница была очень и очень большая. О. Димитрий Дудко был давно и серьезно болен не просто манией величия (не мне об этом судить), но болезнь была (обыкновенная женская) – авторитет священника-духовника-оракула. Воздух был буквально пропитан словами: «Батюшка сказал, о. Димитрий сказал…». В беседе с его окружением я понял, что они жмутся только к нему, к авторитету, получить автограф. И хотя Библия лежит на столе, но она не является руководством – «мы же не баптисты». Отец Димитрий «проглядел» меня, когда дал мне за обедом сказать слово первый и единственный раз. Я стал говорить, как сейчас помню, о любви к Богу всем сердцем и всею душою. Люди окружения отца Димитрия, образованные, умеющие отличить подделку от настоящего (здесь же за столом присутствовала его жена Нина и дети Миша и Наташа). Какие они все открытые добрые, чистые и приветливые. Сплошным потоком, взахлест идут улыбки, радостные восклицания, приветствия и лобзания. О большем братстве и любви нельзя было и мечтать. И в эпицентре всего – о. Димитрий – доступный и приятно улыбающийся, буквально притягивающий к себе всех; он каждого лелеет и гладит, целует и наставляет. Не люблю говорить Слово Божие среди жующих, но здесь было всё так нежно и культурно, и никакого чванства. Говорил я не более десяти минут. Всё замерло. Я знаю, что такое внимательные благодарные слушатели, что значит владеть аудиторией. Это была жаждущая, в полном смысле – иссохшая земля. Я не обманываюсь, говоря это, а основываюсь на том, что говорили слушатели. Я замолчал, и повисла как бы предгрозовая тишина. Я сказал еще, говорил о ревности, о исполнении Духом Святым в эти последние минуты. Конечно, я никак не посягал на авторитет о. Димитрия, и не имел этого даже в мыслях. О. Димитрий – настоящий оратор, и видимо, очень любующийся собой. Об этом я много думал, слушая его записи. Такие люди особенно четко, с придыханием выговаривают «ть», сильно оттягивая вниз нижнюю губу и оголяя зубы, я мог бы даже показать жест, сопровождающий это. И он сказал в наступившей тишине: «Что ты наделал, Игнатий. Каких трудов стоило мне собрать этих людей. Ты их сумел буквально расколоть пополам», – и показал жестом вдоль стола, как идет ледокол. Я обвел глазами сидящих и увидел глаза, вспыхнувшие радостью.

Знаю, что после этого произошло с о. Димитрием, о его небывалом поражении и крушении, о его метаморфозе, о превращении его в апологета лжи и коммунистического режима. И вглядываясь в ту, первую встречу, скажу, что живи я тогда в Москве, и имей такое намерение борьбы с ним, уже более половины его почитателей и сотрапезников мог бы увести сразу. Мне тут же под столом, неприметно от него, стали подавать записки, прося о встрече. Но у меня уже был куплен билет, и я уезжал вечером. Как и всегда, в этой единственной проповеди в присутствии о. Димитрия, и притом за обеденным столом я говорил об абсолютном авторитете Библии, и о том, чтобы по Слову Божию проверяли всех своих учителей и наставников. И как всегда я приводил на память много мест из Священного Писания. Мне Бог открыл и дал испытать воскрешающее влияние Его слов. Я видел, как эти слова находили отклик в слушателях, и они как бы распрямлялись, благодарно смотрели на меня, как на чудо. Я замолчал, а магнитофон продолжал крутить плёнку. Стояла тишина. И тогда несколько голосов сказали: «Отец Димитрий, пусть Игнатий еще скажет». И когда просьбы заглушили все остальные слова, о. Димитрий сказал: «Скажи…». И едва я начал говорить, он тут же прервал меня, как Вальсамон или Зонара. Наклонивши голову вперед он сказал: «Я поясню, что Игнатий хотел сказать…», и долго разъяснял мою не рожденную мысль. И так он меня прерывал на каждом слове. После мы дома в Барнауле многократно прослушивали эту запись на катушечном магнитофоне. У всех было тяжелое предчувствие беды и неприятнейший осадок в душе. Я не пытаюсь никого и ничего судить, просто проигрываю еще раз происшедшее на глазах у многих десятков людей. И снова голоса: «Отец Димитрий, пусть Игнатий доскажет, что он хотел сказать». И это дерганье на три узды взнузданного коня продолжалось три часа.

Иоанн Златоуст говорит: «Слава имеет такое качество: чем больше за ней гонятся, тем больше она убегает, и наоборот, если человек пытается скрыться от нее, делая добро, то она нагоняет его». О. Димитрий принял меня на исповедь еще раз и наложил на меня епитимию. До этого его духовные чада спрашивали меня: во сколько я встаю утром, и я ответил, что без двадцати пять; никак не позже, но можно раньше. Про меня уже пустили молву среди его окружения, как и всюду, что я знаю Библию наизусть, и стали спрашивать, сколько времени я провожу изучая Библию, и сколько раз я ее прочитал. Я сказал, что с 27 сентября 1962 г. и по сей день – по несколько часов ежедневно, иногда до десяти часов. Епитимия его заключалась в следующем: 1. Кажется, до 1 мая следующего года (это около полугода) не вставать раньше шести часов. 2. Это же время не говорить то, что я произношу, с указанием мест Писания. Т.е. не Библию запретил цитировать, но чтобы я не нажимал на то, что это именно из Библии, не называл главу, стих Библии.

С огромным напряжением и со скорбью я выполнил наложенную епитимию. Это – всё его духовничество, если можно его так назвать. Видимо всё же он и сам замечал, что с паствой у него не всё в порядке: сонное болото; и он при мне сказал так: «Вот напишу письмо, вызову Игнатия и натравлю его на вас». После его выступления по телевидению от него отошли почти все, и не просто отошли, а началась вражда. Я встречался с очень многими бывшими его приверженцами и записал их на магнитофон, побывал во многих городах страны, встречался со священниками и архиереями, знавшими его, и, как принято в священнической среде, завидовавшими ему ужасно. Как написано в «Братьях Карамазовых» у Достоевского в главе «Провонял»: «Любят у нас падение праведного». Его книги жгли в злорадстве, похваляясь друг перед другом. Объехав Среднюю Азию, Украину и Белоруссию, я пришел к о. Димитрию и высказал ему всё, что говорили в отношении его враги и бывшие друзья. Мне казалось тогда, что я понимаю его больше других, ибо сам только что вернулся из заключения, и, тем более, из-под криминальной психиатрической экспертизы. Ему было очень тяжело, как он выразился, тяжелее, чем находясь в тюрьме. Я дал трактовку его поведения, как мне оно виделось: как буря у острова Мальты, когда для спасения корабля своими руками побросали в море пшеницу. Деян.27:38 – «Насытившись же пищею, стали облегчать корабль, выкидывая пшеницу в море». Душа его кровоточила… Но после всего, что я высказал ему,(и всё это под запись, после этого размноженную), он как бы обновившись, обратился к своей матушке Нине: «Вот видишь как понял это человек, он один… он один… Почему же другие это не поняли. Вот что значит по-детски не испорченный разум и совесть». Обнял меня и поцеловал. Сегодняшний о. Димитрий – это совершенно другой человек, с прежним не стоявший и рядом. Его произведения печатали в РПЦЗ, и поддерживали как могли. Когда я уезжал в Америку, мы увиделись в последний раз. Наших дорогих изгнанников он называл раскольниками, говорил против о. Глеба Якунина что-то совсем уж несуразное. Когда я переспросил об этом о. Глеба, то он сказал: «У него в голове каша, всё перепуталось, он очень болен». И поныне о. Димитрий в каждой молитве моей, как дорогой и близкий мне человек, но тот прежний, а не этот – прокоммунистический, духовник газеты «Завтра», обольщающий людей восстанием, воскресением «Святой» Руси через коммунистов.

Ист.: http://kistine.newmail.ru/vopr/vpr_14.htm#о783, 8.2004

http://kistine.barnaul.ru/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=24

Двадцать лет спустя в заброшенную Потеряевку вернулся человек, чтобы жить и работать.

Полтора года назад, беседуя с известным христианским проповедником Игнатием Тихоновичем Лапкиным, честно говоря, сомневался, что его планы возрождения родной Потеряевки найдут воплощение в жизни. И в более-то стабильные времена многие благие начинания становились жертвами безжалостной бюрократической машины. А в наше-то, смутное, шансы Игнатия Тихоновича на успех казались и вовсе призрачными. Но в чем я не сомневался уже тогда, так это в силе его убежденности в своей правоте, в правильности выбранного им пути.

И вот я снова Потеряевке... Картина белого безмолвия, сверкающего под солнцем снега, впервые за много лет была нарушена самыми что ни на есть прозаичными домом, скотным двором, баней... А вот и тот, кто многое сделал, чтобы из печной трубы весело устремился к зимнему небу дымок, чтобы тишину нарушали мычание коровы, лай собаки и пенье петуха. Во многом это стало возможным благодаря брагу Игнатия Лапкина – Иоакиму Тихоновичу.

Из рассказа И. Т. Лапкина.

– В семьдесят первом году в числе последних жителей Потеряевки уехали и наши родители. Укрупнение сёл практически превратилось в насильственное выселение, когда закрывают школу, магазин и ставят в положение, при котором жить невозможно, – это, я считаю, насильственное выселение. А ведь земля здесь хорошая и места красивые. Можно заниматься и скотоводством, и земледелием.

Весной 1991 года сюда, в родные места Иоаким Тихонович приехал вместе с Виталием Устиновым, чтобы через двадцать лет после того, как последние жители покинули Потеряевку, начать восстановление посёлка. Началом стали две палатки и участок земли, вскопанный под огород. По дощечке, по лесинке стали собирать материал для строительства скотного двора. Первую существенную помощь, оказали поселенцам председатель Комсомольского сельсовета И. Н. Писарев и директор совхоза «Кадниковский» В. Г. Игонин. Поддержали морально, один помог купить стройматериалы, другой – лошадь. Уже здесь, на месте купили и корову. Вроде всё просто получается: помогли, привезли ...Но знал бы кто, какие силы истрачены!..

Из рассказа Иоакима Лапкина:

– Закончил Московскую духовную семинарию, в семьдесят восьмом году стал священником. Но никогда не покидало желание вернуться в родные края. Приезжали сюда и видели – малая родина зарастает бурьяном. И мы решили – пора начинать возрождение посёлка. Понимали, что проблем возникнет масса. Летом поселенцы взялись за дело. Готовили простейший строительный материал – саман, иначе говоря, крупный кирпич из глины с соломой. Простейший-то простейший, но дома из него, сделанные на совесть, стоят веками. Первого августа 1991 года первый кирпич был положен, а всего на строительство двухквартирного дома их ушло около семи тысяч. Иоаким Тихонович, сам прекрасный каменщик, за две недели сложил стены, а до дождей уже и крышу сделали (разжиться шифером помог директор Корчинского РТО). Колхоз «Наука» Тюменцевского района продал им вторую лошадку. Без тягловой силы пришлось бы туго. Вообще, уже на первом этапе восстановления села переселенцы ощутили, что многие люди, доселе их не знавшие, относятся к их затее с пониманием, а главное – не чурались оказывать помощь.

Из рассказа Иоакима Лапкина.

— Работали мы весь световой день, кроме воскресений и религиозных праздников. В палатке и богослужение совершали. Сейчас к нам на жительство подали заявления пятнадцать семей. В основном это родственники, близкие по духу и вере люди. Весной этого года думаем заложить десять домов. Подчеркну: мы стали ощущать благожелательное отношение к нам районной администрации, администрации села Корчино. Пообещали выделить лес, ДРСУ продало нам 70 кубометров щебёнки.

Кроме дома, бани, скотного двора, успели и колодец выкопать и пруд. Сейчас вот завезли 28 бетонных плит. Планируют на основе бывшего клуба (остались стены) построить школу и храм. В ближайшее время сюда должны подвести электроэнергию. Проблему питания до сегодняшнего дня решали по-разному – что-то привозили, что-то покупали, неплохой урожай собрали в огороде. В этом году переселенцы намерены привести в порядок кладбище, пруды. Ну а что касается рабочих рук – с наступлением тепла приедут единомышленники. Кстати, ребятишки из православного лагеря Игнатия Лапкина, так сказать, соревнуются за право поработать на восстановлении посёлка. Вдумайтесь в это! У нас чаще всего соревновались за то, чтобы хорошо отдохнуть. Чувствую, у многих читателей уже вертится вопрос: откуда средства на восстановление посёлка? В это дело Лапкины вложили все свои сбережения... был у нас разговор вначале всего этого. Мы понимали, что дело задумали труднейшее, проблем встретим массу. Но сейчас мы постепенно находим понимание и, благодарение Боry, – сердца у людей открываются навстречу. И потом, у нас есть руки и желание...Внутри дома большая русская печь с полатями, алтарь с иконами, книги религиозного содержания. И красочный букварь, изданный в США на русском языке. Ведь кроме Иоакима Тихоновича, его брата Павла, мамы братьев Марии Егоровны, здесь живет шестилетний племянник Ося. Так что букварь очень кстати.

К переселенцам время от времени наведываются гости, единомышленники. Посмотреть, поговорить, но первым делом – помочь. Кстати пришёлся в этот день и обед в первом доме возрождаемой Потеряевки, предложенный нам гостеприимными хозяевами (в Корчинской столовой к нам были не столь радушны).

Мы уезжали, и с трудом осознавалось, что вот этот дом, куры, четыре гуся и три утки, пара лошадей, мирно жующих, корова, пригревшаяся на солнце, – всё это и есть начало новой Потеряевки, начало тому, что все мы поймем наконец: нельзя человеку без родины...

В. Ретунский. («Свет октября» 25 февраля 1992 г. № 24 (7321) Мамонтовский район).