ВЛАДИСЛАВ ЦЫПИН— о церковном праве книга 1994 г.; об истории РПЦ в советское время, книга 1997; о митр. Филарете Дроздове, 2000; Цыпин В. История Русской Православной Церкви. 1917-1990. М.: Издательский отдел РПЦ МП, 1994. 256 с. протоиерей Владислав Цыпин, доцент Московской Духовной Академии, автор книг: "История Русской Православной Церкви. 1917–1990 / Учебник для православных духовных семинарий" (М., 1994), "Русская Церковь. 1917–1925" (М., 1996), "Церковное право" (М., 1996), многочисленных статей в сборниках, журналах, других периодических изданиях. Протоиерей Владислав Цыпин исполняет обязанности ответственного секретаря Учебного комитета при Священном Синоде, является членом синодальных комиссий по канонизации святых, богословской и др.
Цыпин В., протоиерей. История Русской православной церкви. 1917–1990. Учебник для православных духовных семинарий. — М.: , 1994. — 252 с. Цыпин В., протоиерей. Русская православная церковь (1917 — 1925). — М.: Издание Сретенского монастыря, 1996. — 336 с. Цыпин В., протоиерей. История Русской церкви. 1917–1997. — М.: Издательство Спасо-Преображенского Валаамского монастыря, 1997. — 831 с. Цыпин В., протоиерей. Русская православная церковь. 1925 — 1938. — М.: Издание Сретенского монастыря, 1999. — 430 с.
Поспеловский Д. Размышления над книгой. // Церковно-исторический вестник. 2000. №6-7. С. 231-237. Резкая критика тома Ц. приложенного к истории Булгакова: псевдонауный список явлений Богородицы (впрочем, это ханжество Трубачева). Несправедливость Цыпина к временному прав-ву, вздорная претензия к грузинам за провозглашение автокефалии, ошибки - обновленцев называет "сектой раскольников", "что является терминологическим абсурдом: они могут быть либо сектой, либо расколом, а все вместе невозможно" (234). Умолчал об обновленчестве Симанского и Ярушевича, - Поспеловский считает, что якобы те пошли на компромисс, чтобы ГПУ сохранило жизнь Казанскому, но тут концы с концами не сходятся по хронологии... (234). Цыпин антисемит (последовательно опускает про-еврейские высказывания Беллавина и Казанского). Очень предвзято о ликвидации унии, замолчано убийство в 1947 униатского еп-па, "молчано, что главной причиной отказа экзархата (Георгиевского) присоединиться к Москве было назначение после смерти митрополита Евлогия экзархом Московской Патриархии митрополита Серафима (Лукьянова), бывшего карловчанина и активного коллаборанта нацистов, по доносам которого во время войны пострадало немало "евлогиан" (235). Замолчана критика Костельником собора 1948 г. за насильничество. Замолчано участие НКВД в ликвидации обновленцев (236).
КАНОНЫ И ЦЕРКОВНАЯ ЖИЗНЬ
Каноны – это основные церковные законы, которые составляют фундамент действующего в Церкви права, причем одинаково во всех поместных Православных Церквах во все века церковной истории. Со времени, когда окончательно сложился канонический корпус Церкви, с 883 г. (это год издания Номоканона Патриарха Фотия в XIV титулах), Церковь не добавила в него ни одного нового канона и ни одного из него не исключила. Таким образом, сама история Церкви поставила каноны так высоко, что у нас есть основания говорить о неизменности тех основ церковного права, которые в этих канонах содержатся. Известный и весьма авторитетный православный богослов архимандрит Юстин (Попович) писал даже: “Святые каноны – это святые догматы веры, применяемые в деятельной жизни христианина, они побуждают членов Церкви к воплощению в повседневной жизни святых догматов – солнцезрачных небесных истин”. О высоком месте канонов в Предании Церкви говорит и то обстоятельство, что VII Всел. Собор в правиле, посвященном образовательному цензу кандидатов во епископы, поставил их рядом со Священным Писанием: “Всякому имеющему возведену быти на епископский степень, непременно знати Псалтирь, да тако и весь свой клир вразумляет поучатися из оныя. Такожде тщательно испытовати его митрополиту, имеет ли усердие с размышлением, а не мимоходом, читати Священные правила и Святое Евангелие, и книгу Божественнаго Апостола, и все Божественное Писание”.
Но утверждая высокий авторитет и неприкосновенность канонического корпуса для ревизии, мы не можем одновременно настаивать на том, что все нормы права, заключенные в канонах, действуют или должны действовать в любое время и в любом месте по своему буквальному смыслу. Хорошо известно, что дисциплина наказаний, содержащаяся в правилах, была в реальной епитимийной практике основательно реформирована уже в ранневизантийскую эпоху, когда стали применяться при назначении епитимий не канонические сроки отлучения от Причастия, а те, что предлагаются в покаянном Номоканоне Патриарха Иоанна Постника, содержащем несравненно более мягкие санкции, хотя Номоканон Иоанна Постника не был включен в основной канонический свод и в иерархии авторитетных источников церковного права он стоит ниже канонов. Его рассматривают не более, чем как дополнение к основному каноническому корпусу. Впоследствие дисциплина прещений по отношению к мирянам продолжала эволюционировать в сторону смягчения, так что у нас, в Русской Церкви, в XVIII веке отлучение от причастия кающихся грешников на длительные сроки было положительно воспрещено высшей церковной властью под угрозой извержения из сана, но при этом, разумеется, никто не отменял сами каноны, содержащие запрещенные к практическому употреблению в церковно-судебной практике санкции.
Ситуация парадоксальная, побуждающая нас к углубленному размышлению о статусе канонов в Церкви. Радикально простые решения – либо объявить всякое неприменение буквы правил злоупотреблением и, скажем, применительно к практике церковных наказаний настаивать на необходимости отлучения от причастия кающихся грешников, согласно правилам, на 7, 10, 15 или 20 лет, либо видеть в канонах только памятник христианской письменности и церковной истории и совершенно не считаться с ними в реальной церковной жизни, - представляется одинаково не разумным, не церковным и неприемлемым подходом к проблеме.
Дело в том, что каноны по сути своей представляют приложение неизменных и вечных непогрешимых основ христианского нравственного учения и экклезиологических догматов, содержащихся либо прямо либо implicite в их текстах, к изменяющейся церковной жизни. Поэтому во всяком каноне можно обнаружить, с одной стороны, укорененность в неизменном догматическом учении Церкви, а с другой, - каноническая норма всегда актуальна и следовательно обусловлена исторически конкретной ситуацией, связана с обстоятельствами церковной жизни, которые имели место в момент издания правила и которые впоследствии могли измениться. Таким образом, в идее всякого канона содержится неизменный, догматически обусловленный момент, но в своем конкретном и буквальном смысле канон отражает и преходящие обстоятельства церковной жизни.
Каноны отмене не подлежат, но это не значит, что правовые нормы, установленные в них, абсолютно неизменны. При этом уместную гибкость в подходе к нормам канонов можно обнаружить в текстах самих правил. Так, 37-е Апост. прав. предусматривает, чтобы епископы каждой области собирались на собор два раза в году, а в 8-м прав. Трулл. Соб. отцы, ссылаясь на набеги варваров и иные случайные препятствия, вводят новую норму – созывать соборы один раз в год. Означает ли это, что 8-е прав. Трулл. Соб. отменило 37-е Апост. прав. Нет, не означает, ибо созыв собора дважды в год по-прежнему рассматривается как желательное дело, но ввиду возникших затруднений устанавливается новый порядок. Но делать при этом вывод, что канонический порядок соблюдается только в тех случаях, когда соборы созываются два раза или единожды в год, было бы тоже каноническим буквализмом. Очевидно, что когда в связи с укрупнением Поместных Церквей, в связи с образованием Патриархатов соборы стали созываться еще реже, это не было отступлением от канонических принципов, ибо принципиальная и неизменная экклезиологическая идея 37 Апост. и 8 прав. Трулл Соб. заключается в соборности, а конкретная периодичностть в созыве соборов может, если руководствоваться примером отцов Трулльского Собора, устанавливаться с учетом обстоятельств своего времени, которые не остаются на века одними и теми же.
Канон может оказаться неприменимым в связи с исчезновением того церковного института, который в нем упомянут. Так, в 15-м прав. Халк. Соб. определен возрастной ценз для поставления в диакониссы – 40 лет. С исчезновением чина диаконисс правило, естественно, перестало применяться по своему буквальному смыслу. Тем не менее оно осталось в каноническом корпусе, и значит, в нашей Книге правил. И более того, оно содержит в себе некий экклезиологический принцип, который не утратил практического значения в связи с исчезновением института, о котором в правиле идет речь. Например, оно может служить отправной точкой в рассуждении церковной власти об установлении возрастной границы для назначении женщин на какие-либо церковные должности.
Некоторые из канонов носят характер частных определений, и уже поэтому по буквальному тексту они не применимы ни в каких других случаях, кроме тех, по которым были изданы: так, 4 прав. II Всел. Соб. гласит: “О Максиме Кинике и о произведенном им безчинии в Константинополе: ниже Максим был, или есть епископ, ниже и поставленные им на какую бы то ни было степень клира, и соделанное для него, и соделанное им, все ничтожно”. По своему буквальному смыслу этот канон неприменим с тех пор, как улажена была ситуация с захватом Константинопольской кафедры Максимом Киником, ибо его текст формулирует состоявшееся судебное решение по конкретному делу. Но с учетом всех обстоятельств дела Максима Киника из этого канона выводятся исключительно важные экклезиологические принципы, в частности, недопустимость поставления епископа на уже занятую кафедру. Таким образом, правило это действует в Церкви на основании прецедентного принципа, и применяется по аналогии.
Исходя из приведенных примеров мы можем сделать вывод, что, несмотря на историческую изменяемость действующих в Церкви правовых норм, несмотря на то, что ряд канонов неприменим вообще в буквальном смысле, а буквальное применение других недопустимо ввиду радикально изменившихся в сравнении со временем их издания обстоятельств, святые каноны неизменно сохраняют свое значение критерия церковного законодательства и фундаментальной основы церковного правосознания. Каноны всегда дают ключ к правильной ориентации в актуальных проблемах церковной жизни. |
