СЕРГИЙ ГЕНСИЦКИЙ

См. епископат РПЦ в целом.

Архиепископ Сергий (в миру Борис Наумович Генсицкий) родился 4 декабря 1951 года в селе Долиняны Хотинского района Черновицкой области в семье священника.

В 1970 году окончил Новоселицкое медицинское училище, получив диплом фельдшера, и до 1971 года работал в Драгинецкой участковой больнице.

После службы в армии 15 июля 1973 года епископом Смоленским и Вяземским Феодосием рукоположен во диакона и назначен первым диаконом Успенского кафедрального собора города Смоленска. В 1975 году назначен исполняющим обязанности секретаря Смоленского епархиального управления. В 1976 году возведён в сан протодиакона и утверждён в должности секретаря. В 1983 году окончил Московскую Духовную Семинарию.

В мае 1985 года принят в число братии Свято-Успенской Почаевской Лавры. 6 декабря 1985 года пострижен в монашество с именем Сергий и назначен на послушание бухгалтера. В 1986 году возведён в сан архидиакона.

28 августа 1990 года рукоположен во иеромонаха архиепископом Тернопольским Лазарем.

17 февраля 1991 года совершилась хиротония архимандрита Сергия во епископа Тернопольского и Кременецкого.

Интервью с ним http://www.pravoslav.odessa.net/Andreevkiy_vestnik/1_2002/sv_zhiznyu.htm (Андреевский вестник, орган Одесской семинарии

Интервью с Высокопреосвященнейшим Сергием,

архиепископом Тернопольским и Кременецким

— Ваше Высокопреосвященство, Вы возглавили Тернопольскую епархию в тяжёлое для Украинского Православия время, расскажите, пожалуйста, о современном положении канонической Православной Церкви на Западной Украине.

— Основная сложность заключается в том, что наша епархия находится на рубеже православного и католического миров. Часть епархии это бывшая Австро-Венгрия, часть -царская Волынь. И как раз народ, который здесь живёт, острее ощущает эту проблему. Где-то православные и католики могут спокойно проводить совместные встречи. У нас никакое молитвенное общение с иноверцами, раскольниками на уровне простого народа не воспринимается.

Когда случилась перестройка, все старые устои стали рушиться и, к сожалению, оказалось, что наш народ к этому не готов. Вчера, например, все люди ходили в одну православную церковь в Тернополе, никто ничего не говорил. Сегодня, вдруг, находятся люди, которые эту же Церковь - Церковь, которая дала им духовную жизнь, которая поучала, освящала, благодатствовала в них, - проклинают.

В этом видно очень сильное влияние католицизма, которое проявляется и по прошествии пятидесяти лет после сурового 1946 года. Используют политический аргумент - всё, что было связано с Православием, пришло сюда, на запад, к сожалению, в связи с широкой политикой, с мирским духом богоборчества. Поэтому народ воспринял эти новые веяния как попрание своих духовных ценностей.

Сыграл свою роль и узко националистический фактор. Тем не менее, есть очень много прихожан, которые перенесли тяготы гонений, были высланы. Они страдали за то, что ратовали за свой народ, за идею Украины. И они, пережив десятилетия гонений, высылки куда-то на север, в суровые условия, сейчас являются прихожанами Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Они мыслят здраво, понимая, что смысл в вере, а не в изменчивых политических страстях. Да, они исповедники, да, они страдали за Украину, они страдали за то, что было связано с верой. И поэтому внешнее, национальное, их не ослепило. И они ревностно стоят на защите канонического Православия.

Виноваты и священнослужители, которые не занимались воцерковлением народа. Если бы служили верой-правдой, исповеднически, не лукавя, не лицемеря, не угождая страстям человеческим, то возможно 80 процентов прихожан осталось верными каноническому Православию. Получилось наоборот. У нас в Тернополе -37 храмов разных конфессий, и один - строящийся -Украинской Православной Церкви Московского Патриархата, единственной канонической Церкви в Украине. Местные власти под различными предлогами отказываются от регистрации наших общин, говорят в открытую: "Вы - москали, мы вас не зарегистрируем", хотя по закону для регистрации достаточно наличие подписей десяти человек. Кого хочешь регистрируют, а общинам канонической Церкви в регистрации отказывают. Где крестить ребёнка, где венчаться, где хоронить?

Конечно очень тяжело, когда презирают, когда оскорбляют, когда вчерашние друзья, кумовья, родственники называют тебя "зрадником", "москалём". Но есть такие люди, которые несут свой крест в терпении, молитве и в укреплении Православия. Они не озлобляются, что очень важно, раскольников жалеют. Эти люди строят храмы, сохраняют общины, в домах молятся, ездят за десятки километров к святыням, но верой не поступаются. Конечно их немного, но Господь же не в количестве, не в силе человеческой. Мне приходилось служить в таких молитвенных домах. Первый раз пришёл, думаю: как возможно в этом домике молиться после прекрасных храмов Почаевской Лавры? Но когда увидел, как люди стоят в тесноте не шелохнувшись, и не просто стоят, а молятся со слезами в течении всей длинной службы, я получил огромный урок. Я увидел, что живёт вера в народе, который оставляет грудных детей и домашние дела, чтобы защищать православные храмы и святыни. И потому так важно, чтобы Господь помог нашему народу устоять в вере, послал ему пастырей, которые своим примером поддержат его. Народ всё сделает, только чтобы был человек, которому можно довериться, открыться, за которым можно пойти. А народ и защитит, и накормит, и построит храм. Сегодня всем нам необходимо понять, что мы - служители истины и тут, нужен только пример своей жизни, не идти на трибуны, ни перед кем не распинаться, не доказывать, а свидетельствовать жизнью. А это требует и времени, и высшего мужества.

-Возможно ли решить проблему церковных расколов на Украине, придав Украинской Православной Церкви статус автокефальной? Необходима ли Украинской Православной Церкви автокефалия?

-У нас даже сам этот термин не воспринимается - Господь попустил и люди сами увидели, что это есть в реальной жизни. Спокойное было село, молились. Вдруг нашлись какие-то новые идеи, новые последователи их, и сделали раскол. Но народ все-таки не обманешь. Идея автокефалии разделяет народ, а разделение не спасает. Кроме того, идея автокефалии вызывает недоверие к власти. Когда мы говорим даже о канонической автокефалии, возникает вопрос: ради чего это делать? Ради спасения? У нас на западе раскольники говорят: мы вынуждены это сделать, чтобы защититься от навалы католицизма, униатов. Странное дело: когда два кулака вместе, такая мощь, а разделись -поодиночке как выстоим? Мы видим, что разделение провоцируют те, кто не хочет жить жизнью Церкви, те, кто раньше не ходил в церковь и даже гнал её. Идея автокефалии несёт не умиротворение, не духовную силу, а гибель. Дело доходит до курьёзов. Мы часто беседуем с раскольниками. Однажды я говорю: "Мы, люди верующие, в Царство Небесное, если Господь сподобит, попадём, как же там будем делиться?" Они говорят: "Мы там с москалями не будем". Представляете? Любая автокефалия, какая бы она ни была, - каноническая, неканоническая, - не принесёт пользы. Будет новый раскол. Мы настолько ослаблены, что не можем разделяться. Есть масса людей - священнослужителей, представителей епископата, которые не примут автокефалию, и на чьей совести это будет? Поэтому избави Бог нас от всяких новшеств. А дай Бог нам беречь единение во Христе и друг с другом. Это единственное, что может помочь нам выжить сейчас и надеяться на будущее, не столько земное, сколько вечное.

Затрону ещё один вопрос. Вы знаете, в спорах об автокефалии есть какая-то своеобразная провокация, своеобразный вид гонений. Главное дело для нас, священнослужителей, для христианина - это молитва. Но что делается? В газете написали статью - вот вы такие-сякие. Приносят: вот, Владыка, статья. Как нас оскорбляют, - давайте будем писать опровержение, защищаться. То есть мы завелись. Мы думаем, как отправить статью в другую газету, как обсуждать раскольников и клеймить их. Мы расстроены, не в себе, нет в нас мирного духа, и конечно нет уже Христа с нами. Мы готовы мстить, доказывать. А мы должны беречь молитву. И всё, что нас отвлекает от молитвы, должно нас настораживать. Вот эта идея автокефалии. Мы о ней можем рассуждать, доказывать, убеждать. А если мы верующие? Появилось что-то новое, нам непонятное. Становимся на молитву: "Господи, вразуми, помоги - угодно Тебе это или нет" и успокаиваемся. Мы стали мыслить слишком по-человечески. Автокефалия, реформы, изменения. Никто не думает о том, как нужно помолиться, как лучше покаяться.

— Хотелось бы продолжить разговор о внутрицерковных реформах. Всё чаще раздаются голоса, призывающие к переходу на новый стиль, переводу богослужения на русский и украинский языки, изменению богослужебного устава. Как вы относитесь к этим идеям?

— Что касается нового стиля, я могу только согласиться с мнением тех святителей-исповедников, которые говорят о том, что его введение губительно для Церкви. Народ Божий, особенно старые люди, у которых церковной жизнью пронизаны семейный и трудовой быт, живут по старому стилю и с ним связывают все события личной жизни. Введение нового стиля, в котором нет потребности, вносит разделение. У нас, в Почаеве, такая попытка была после революции, когда митрополит Варшавский пытался ввести новый стиль. Приехали служить в Лавру по новому стилю, а народ поёт тропарь по старому стилю. И народ победил. И свидетельств сколько явных есть в поддержке именно старого стиля. Например, Преображение. На Святой Земле облако сходит на Фавор только по старому. И если, не дай Бог, в нашей Церкви, кто-то попытается перейти на новый стиль, это будет только новый раскол.

Отрицательно относимся мы и к переводу богослужения с церковнославянского языка. Мне кажется, что лучше, как говорили многие святители на Поместном Соборе 1918 года, давать разъяснения трудных мест, издавать словари, вспомогательные пособия. Нужно помочь людям понять сокровища нашего языка. Но не нужно переводить всё Бог весть ради чего и для какой цели. Не для глубокого познания это делается, а для отторжения от Церкви. Вспоминаю наш, западный, опыт. После революции в независимой Польше сразу же проводилась реформа в Церкви. Предлагалось упразднить церковнославянский язык, ввести украинский. Даже приснопамятный митрополит Дионисий, сам владимирец по рождению, стал учить украинский язык. Но за этим последовала полонизация. Украинский язык попытались заменить польским. Только тогда опомнились, поняли, что этого делать нельзя и вернулись к церковнославянскому языку. Очень много есть у нас раскольнических приходов, которые тем не менее служат на церковнославянском. Ещё один яркий пример - Гузар, глава униатской церкви, издал указ, включающий рекомендацию о прекращении украинизации и о возвращении, где только это возможно, к церковнославянскому языку. Ещё один вопрос - кто будет заниматься переводом? Мы слышали однажды выступление на конгрессе украинцев титулованного представителя интеллигенции, который сказал, что нужно переводить богослужебные тексты на украинский язык. И начать надо с книги "Октоих", "є така книга, її треба перекладати". Простите, если он, учёный муж, не может правильно назвать книгу, как он её сможет перевести? Мы должны чётко сознавать, что церковнославянский язык нам оставили святые равноапостольные. И поэтому, если переводить так, как у нас переводится сплошь и рядом - и в раскольнических храмах, и в наших, это -богоборчество, и кощунство. Я украинец, и люблю свой язык, и я его прекрасно понимаю, но сколько ни встречал переводов на украинский язык, во всех вижу изъяны. Опять же, получается, что перевод разъединяет, а не объединяет. Церковнославянский язык - это объединяющее начало польского, белорусского, украинского, русского, сербского, болгарского народов. А кому-то не нравится, что мы едины. Об этом надо говорить. И ещё вопрос в том, что приносят реформы живого, действенного, жизнеутверждающего в Церковь? Другое дело, если бы мы полностью исполнили существующий церковный закон, достигли совершенства. Но если мы не можем исполнить элементарные заповеди, зачем нам ещё делать какую-то реформу в церковном календаре? Спрашивается - ради кого это делается? Ради церковной жизни? Нет. Ради священнослужителей? Нет. Это навязано извне, от людей, которые не живут Церковью, не живут покаянной жизнью. Не зная ни молитвы, ни стояния в вере, они хотят низвести Церковь с духовного на какой-то бытовой, политический уровень. Нужно беречь то, что есть в сокровищнице жизни нашего народа, который говорит нам своим терпением, своим исповедничеством: "Братья, не искушайте нас". Всё-таки Господь даёт нам возможность постигать науки, знать историю Матери-Церкви. А мы, к сожалению, народ смущаем.

Зачастую получается, что ныне живём жизнью церковной, не исполняем элементарных правил, даже утренние и вечерние молитвы не читаем, а хотим делать реформу в Церкви. Для чего? Чтобы спастись? Нет. Чтобы оправдать своё беззаконие, узаконить его. Идеи реформ околоцерковны, но проникают в жизнь Церкви. Поэтому нам нужно уклоняться от них, беречь тот остаток, что есть у нас, и в этом остатке постараться жить духом Христовым, общинным Духом. Нужно попытаться избежать духа реформаторства, отвлекающего нас от главного, – от спасения души, от жизни Церкви, от молитвы. Протоиерей Валентин Свенцицкий, исповедник, говорил: "Назад к уставу". У нас наоборот: сократить, изменить, перевести, а что-то не слышно, чтобы кто-то сказал: "Братья, давайте жить этой жизнью". Апостол прямо говорил: "Если бы я угождал человекам, то не был бы раб Христов". У нас понятия о том, кому мы служим, ради чего живём на земле, изменились. Пытаемся только приспособиться, устроиться получше, поудобнее.

Афонские и другие старцы говорят, что нужно находить время уединяться, уходить внутрь себя для молитвы. Иначе - не устоим. Вспомните Шевченко: "Молiтеся – поборете". Вот главное что надо делать. Старец Паисий Афонский учил: "Если мы будем являть образ своей жизни, пример нашей жизни обратит раскольников быстрее, чем всякие реформы и изменения". Вот о чём нужно нам стараться сейчас, усердствовать. Покаяние, благочестивая жизнь и молитва. Не будет этого - никакие реформы нас не спасут.

— Ваше Высокопреосвященство, как вы относитесь к разговорам о скором наступлении "последних времён"?

— Вот это как раз нам предупреждение, чтобы мы готовились к испытаниям, не расслаблялись. Видим признаки конца - лжепророков, лжецеркви, потерю любви, значит надо собираться духовно: уклоняться от зла, беззакония, чаще жить литургической жизнью. Видя всё совершающееся сейчас, мы должны ожидать встречи со Христом, готовить себя к этой встрече. В Священном Писании всё есть. Посмотрите на первых христиан - они ждали пришествия Господня, ждали конца света, а мы говорим - это не скоро будет. Христос прямо говорит: "Радуйтесь при переходе в вечную жизнь", к этому нужно готовиться, а не унывать и не думать, как бы ещё приспособиться, чтобы потянуть время. Дескать, мы ещё поживём, не пугайте нас. Значит мы далеки от того идеала, которым жили первые христиане. А к нему нужно стремиться. Поэтому говорить о временах последних надо, но говорить не так: "Всё нельзя!" Надо жить полнокровной жизнью, чтобы Господь застал нас трудящимися ради спасения, чтобы мы не праздно почивали. Вот сейчас многие говорят: "Нельзя жениться, рожать тоже нельзя, нельзя ничего строить", но сложа руки тоже нельзя жить, нужно всё делать, безделье душу губит. Но надо стараться, чтобы наше дело было осмыслено во имя Божие, ради спасения нашей души, ради пользы ближнего.

Сейчас возрастает личная ответственность каждого. Не будет, как мне скажут - так и поступлю. Мы должны приучаться к тому, что, возможно не у кого будет спросить, некогда. Или можно спросить и ошибиться, поэтому мы должны искать сейчас того, кто нас не обманет, а чтобы учиться, во всех вопросах к Богу обращаться надо.

И не пугаться ни в коем случае. Один духовной жизни батюшка говорил: "Вы себе только представьте: миг - и уже вечность". Кого бояться? Антихриста? А что Священное Писание говорит: "Господь убьёт его духом уст Своих". Без всякого усилия. Так если мы со Христом, кого нам бояться? А бояться надо того, что мы не со Христом, и искать убежища для защиты, которое Христос готов нам дать. И всё, что происходит сейчас, должно напомнить нам, что мы - Христовы. "Господи, помоги!" – и всё. И поможет.

— Во времена церковных нестроений мы особенно нуждаемся в примерах для подражания. Встречали ли Вы на своём жизненном пути людей, которые воплотили идеал христианской жизни, православного пастырского служения?

— Хотелось бы вспомнить старца архимандрита Серафима (Тяпочкина), который служил в Белгородской епархии. Что меня в нём поразило, это его какое-то особенное отношение к Литургии. В общении отец Серафим был человек простой, но войдя в храм, встав у престола, он преображался. Старец поднимался на такую высоту, что на него боязно было смотреть. Он весь уходил в молитву, весь во внимание. Лишнее движение при нём боязно было сделать в алтаре. Он весь отдавался тому, что совершалось в священнодействии. И я даже боялся с ним тогда сослужить. Когда я сказал об этом отцу Серафиму, он улыбнулся: "Не смущайтесь". После Литургии жду его полчаса, час. Оказывается, старец после службы, возгретый молитвой, уходил в свою келлию и сразу же совершал какое-то особое келейное правило. И только спустя часа два он приступал к трапезе. Он весь отдавался служению людям, весь светился неземным светом, во всём чувствовалась любовь. Тогда я уже никакого страха не чувствовал. Наоборот, ощущал себя, как у родного отца. Несмотря на старческую немощь и в то же время множество посетителей, он служил, он молился. И я видел, что это - главное в жизни священнослужителя.

Удивительный старец - отец Кирилл. Это жемчужина, сокровище духовное. Я как-то однажды возроптал, что мне тяжело нести послушание, и Господь мне дал вразумление - будучи в Троице-Сергиевой Лавре, я просто увидел день отца Кирилла. Человек пожилой, обременённый, принимает сотни людей в день, и при этом не пропускает ни братского правила, ни Литургии. Люди идут к нему после братского правила до Литургии, и после Литургии, до трапезы, до ужина и после ужина. И уже после всего, после десяти часов в комнатке, батюшка целый час читал Священное Писание. И приходила братия - лаврская братия и братия учащаяся. Батюшка что-то комментировал, что-то разъяснял, отвечал на вопросы. Это было живое чтение. Я такого больше ни у кого не испытывал. И когда я увидел этот день батюшки, я просто был пристыжен. О чём говорить, чувствуется, что батюшка живёт духом, живёт благодатью и благодать эта явственна. Батюшка не возмущается, не повышает голоса, не раздражается. Никакой тени уныния, смущения, расстройства, раздражения. Все - с любовью. Это явлено чудо Божие, которое совершается в немощи его телесной, но в силе любвеобильного его духа, который видя всё, зная всё, взбодрит, успокоит, благотворит и укрепит духовно, показав, что всё совершающееся - это не столь страшно, бояться не надо.

Удивлялся терпению, благоговению простых деревенских людей, которые приходили в храм. И ещё, в храме, понятно, такое поведение и должно быть, но удивлялся я, видя их отношения в семье. Приходилось видеть некоторые семьи - простые, малограмотные люди, но у них было какое-то благоговейное отношение друг к другу и к любому человеку, который с ними соприкасался. Чувствовалось, что они не просто тебя уважают, они относятся к тебе как к образу и подобию Божию. Было в этих людях какое-то внутреннее благородство и удивительная любовь между собой. Они не оскорбляли власть, не сетовали на бедность, жизненные проблемы, обстоятельства. Свой жизненный крест они несли кротко, несли с радостью.

Вот, что меня поразило в этих людях.

— Ваше Высокопреосвященство, позвольте поблагодарить Вас за духовнополезную беседу. В заключении традиционный вопрос: что бы Вы хотели пожелать читателям "Андреевского вестника"?

— Мы переживаем спасительное, благодатное время. Господь даёт нам возможность свободно помолиться, соприкоснуться со святыней, изучать духовную литературу. Больше уже нечего давать. И надо приобретать всё, что нам щедро посылается Господом. Не нужно расслабляться - долго это время не продлится. Придёт пора, когда всё, что мы собрали, или сгорит, или устоит. И поэтому мы должны чаще общаться друг с другом, учиться стоянию в вере у духовных людей, у новомучеников и исповедников. И очень важно сейчас, чтобы нас не увлекали в сторону, не отвлекали от Христа. Не стоит отвлекаться на праздные разговоры, размышления, на тщетные человеческие попытки спасти Церковь. Не мы спасаем Церковь - Христос спасает Церковь. А мы должны спасаться и жить в Церкви. Мы призваны для молитвы, а думаем как нам пикироваться с раскольниками. Рассуждаем: "раскольники такие-сякие", а себя не знаем и какие мы в этот момент тоже не знаем. Это - наша ошибка. Этим враг нас уловляет. Возьмём, к примеру, Тернополь. Сейчас мы чуть-чуть расслабились, а раньше чуть что не так - приходим в храм для покаяния и молитвы, читаем Псалтирь. Люди оставляли всё и шли молиться, чувствовали опасность и чувствовали благодать Божию. Такая жизнь у нас тогда была - просто радость в испытаниях. Ведь даже за раскольников следует молиться, чтобы Сам Господь спас их, неразумных. Все мы - дети Божии, и если мы имеем образ жизни детей Божиих - это лучше всякой проповеди вразумит, остановит и всем нам поможет. Многие сейчас упрекают нас в том, что мы хуже раскольников. Сам Господь хочет нам помочь, а мы пренебрегаем Им. В самом деле - имеем такое богатство! И учимся мудрованиям человеческим, а Божиих не знаем. Что нам рассуждать о чём-то великом, когда есть у нас малое, которое нам нужно спасать. Но для этого надо жить жизнью Церкви.

Лёгкого пути нам никто не обещал, райской жизни - тоже не обещано, но радуйтесь, если Господь даёт возможность потерпеть за Христа, устоять в вере. Если нам дано сейчас потерпеть в нашей жизни, если ничего доброго нет, то давайте потерпим. Христос грядет. Мы должны спешить навстречу Христу. Но к радости встречи мы должны придти через крест. И дай Бог, чтобы мы устояли на кресте, и чтобы Господь увенчал нас за малое.

С Высокопреосвященнейшим Сергием, архиепископом Тернопольским и Кременецким

беседовали чтецы Димитрий Трибушный и Александр Литвинов, воспитанники 4-го курса ОДС.