АГНЕЦ БОЖИЙ - №286 по Стронгу. Из словаря 1992 г. Словосочетание «Агнец Божий» встречается в НЗ только в Ин, причем лишь два раза. Первый раз - в Ин 1:29, где сообщается, что Иоанн Креститель (см. Иоанн Креститель) говорит об Иисусе: «Вот Агнец Божий (ho amnos tou theou), который берет на себя грех мира»; второй раз - в Ин 1:36, где повторяется первая часть той же фразы. Слово «агнец» используется также в Деян 8:32, где Иисус сравнивается с овцой (probaton), ведомой на заклание, и с агнцем, молчащим перед тем, кто стрижет его (цитата из Ис 53:7; см. Пастырь и овцы). В 1 Петр 1:19 речь идет об искуплении «драгоценной кровью Христа, как непорочного и чистого агнца». Наконец, в Откр 5:6 Иисус описывается как «Агнец [arnion] как бы закланный» (ср. Откр 7:14; 12:11). При попытке установить происхождение этих идей, а тем самым и смысл, который этот образ передавал читателям Иоанна, ученые столкнулись со значительными трудностями. Необходимо выяснить смысл этого словосочетания как в контексте Ин, так и в устах Иоанна Крестителя (предполагая аутентичность этого выражения). Поскольку, согласно Иоанну, оно принадлежало Крестителю, то весьма вероятно, что евангелист вкладывал в это словосочетание такой же смысл, какой вкладывал в него и Иоанн Креститель. Однако не исключено и то, что евангелист видел в этом выражении более глубокий смысл, который должен был раскрыться лишь в последующем повествовании (ср. подобное явление в Ин 2:22; 11:49-52). Слово amnos используется в Септуагинте примерно 75 раз, причем большей частью речь идет об агнце, приносимом в жертву всесожжения - это был ежедневный ритуал приношения даров «во искупление» (Лев 1:4). Следовательно, в качестве одной из версий можно принять, что источником образа Иоанна послужило это ежедневное приношение в Храме* (Исх 29:38-46). Вторая версия связывает образ агнца с пасхальным приношением (см. Праздники). В 1 Кор 5:7 Иисус отождествляется с пасхальным приношением, и эта же идея, вероятно, присутствует в рассказе о Тайной вечере (см. Тайная вечеря), если верно предположение, что Иисус здесь уподобляет себя агнцу (ср. также Ин 19:37). Иоанн подчеркивает, что Иисус был казнен именно на Пасху (Ин 18:28; 19:14, 31). Едва ли может служить серьезным доводом против такой интерпретации тот факт, что в Септуагинте чаще используется слово arnion, чем amnos. Гораздо важнее то обстоятельство, что о пасхальном агнце не говорится как об искупительной жертве (хотя он и обладал искупительной силой в истории с избавлением Израиля от рабства в Египте). Однако Моррис (L. Morris) утверждает, что искупительная сила приписывалась всем жертвоприношениям. Он указывает, что пасхальное животное именовалось не агнцем, а просто «пасхой» (это мог быть не только ягненок, но и козленок). Согласно третьей версии, Иоанн применяет к Иисусу образы Ис 53:7 (менее вероятна аллюзия на Иер 11:19). В этой главе Исаии с помощью образа агнца описывается Раб Господень, который берет на себя грех (Ис 53:11; см. Раб Господень), а в Ин 12:38 Иисус неявно отождествляется с Рабом Господним (Ис 53:1). Не такой уж большой шаг требуется сделать, чтобы перейти от идентификации этого Раба как «Раба Моего» к выражению «Агнец Божий». Некоторые ученые, также полагающие, что в этом контексте подразумевается Раб, считают, что amnos является неверным переводом арамейского talya, которое может означать как «ягненок», так и «слуга». В подлинном высказывании Иоанна речь шла о «слуге», но Церковь интерпретировала это слово как «ягненок». Однако этому мнению противостоят убедительные лингвистические аргументы. Возникает и мысль об агнце, принесенном в жертву вместо Исаака (Быт 22:8). В иудаизме «жертвоприношению» Исаака придавалось большое значение, поэтому возможно рассматривать агнца в роли подобной жертвы. Возможно также присутствие здесь образа arnion из Откр 5:6, который может восходить к представлению о мессианском вожде народа Божьего, описываемом в образе овна, ведущего стадо (1 Енох 90). В Завещании Иосифа (19:8-11) и Завещании Вениамина (3:8) присутствует выражение «агнец Божий». Во втором случае говорится, что «явится агнец Божий, который возьмет на себя грех мира» (однако этот текст, вероятно, является вставкой). Во времена священника-помазанника (или Мессии-священника) «прекратится грех» (Завещание Левия 18). При таком разнообразии версий вполне может возникнуть некоторая растерянность. Л. Моррис считает затруднительным выделить какую-нибудь одну из этих интерпретаций и в конечном счете приходит к выводу, что этот образ «пробуждает воспоминания не об одном жертвоприношении, а о многих». Возможно, правильнее всего видеть истоки этой идеи в мессианском образе сильного овна, который, однако, соединился с образами пасхального жертвоприношения и Раба Господнего. Остается открытым вопрос: как следует понимать слова «берет на себя грех»? Эту фразу (которая встречается также в 1 Ин 3:5 и, с глаголом anaphero, в Евр 9:28 и 1 Петр 2:24 применительно к Иисусу как Рабу) можно интерпретировать двояко. Во-первых, «взять на себя грех» может означать устранение греха посредством выкупа (Лев 10:17 о жертве за грех; 1 Цар 15:25; 25:28). Во-вторых, речь может идти о взятии на себя греха в смысле принятия вместо других полагающегося за этот грех наказания (ср. Числ 14:33-34; Ис 53:12; Иез 18:19-20). И. Иеремиас утверждает, что первоначально этот текст относился к Рабу Господнему, а потому речь в нем шла «о заместительном принятии на себя наказания за грех», однако евангелист придал ему смысл «устранения греха искупительной силой смерти Иисуса... очищающей силой Его крови» (TDNT I.186). Но оба эти объяснения могут быть одновременно применены к данному стиху. Остается еще вариант «упразднения греха» (ср. такое значение глагола в 1 Макк 3:29 и саму идею в Завещании Левия 18:9) - Ч. Додд (Dodd) считает, что подобное представление вполне могло быть свойственно Иоанну Крестителю. Именование Иисуса А. Б. принадлежит к тому пласту ритуальной лексики, который ныне утратил свою актуальность. Однако сохраняется понятие о вине за совершенные проступки (хотя есть тенденция смешивать чувство вины и объективную виновность), а также представление о том, что вина может быть устранена лишь посредством возмещения ущерба, раскаяния или наказания. С учетом всего этого вполне возможно понять библейское представление о вине перед Богом, будь то непослушание Божественному закону или, при более глубоком истолковании, пренебрежение Его любовью* и оскорбление ее. В подобной ситуации примирение возможно, только если обе стороны проявят готовность к восстановлению отношений. Бог делает это, предоставляя - в виде А. Б. - свидетельство своей готовности простить (см. Прощение грехов), а со стороны людей необходима соответствующая жертва. Чудо Евангелия заключается в том, что Бог сам предоставляет ту жертву, которую люди не в состоянии принести своими силами. См. также Речение об искуплении; Пастырь и овцы; Раб Господень. Библиография. G. R. Beasley-Murray, John (WBC 36; Waco, TX: Word, 1987); R. Ε. Brown, The Gospel According to John (I-XII) (AB 29A; Garden City, NY: Doubleday, 1966); С. Н. Dodd, The Interpretation of the Fourth Gospel (Cambridge: University Press, 1953); idem, Histoncal Tradition in the Fourth Gospel (Cambridge: University Press, 1963); J. Jeremias, «αϊρω, έπαίρω», TDNT V.185-86, 338-41; idem, «πάσχα», TDNT V.896-904; K. Weiss, «αναφέρω», TDNT IX.60-61; L. Morris, The Apostolic Preaching of the Cross (3d ed.; Grand Rapids: Eerdmans, 1965); J. С O'Nell, «The Lamb of God in the Testaments of the Twelve Patnarchs», JSNT 2 (1979) 2-30. I. H. Marshall |
