См. Евангелие. БЛАГОДЕТЕЛЬ Желание увековечить память о себе глубоко укоренилось в греко-римской культуре. Государство использовало это для обогащения, убеждая граждан к несению государственной службы за их собственный счет, в то время как государственные расходы шли на разнообразные общественные и культурные мероприятия. Это сочетание личного интереса с политическими задачами нашло отражение в тысячах надписей, прославляющих дела и достоинства заслуженных граждан (подчас с удивительным единообразием в формулировках) в Афинах во времена Перикла с некоторыми элементами новизны, вызванными эллинистической экспрессией. 1. Понятие «благодетель». 2, Благодетель в Евангелиях, 1. Понятие «благодетель» Для человека, ориентированного на исполнение своего гражданского долга, который, явно или по умолчанию прежде всего представляется человеком, обладающим arete, т.е. отмеченный превосходными чертами характера и поступками, используется целый ряд терминов. В гомеровском мире описанными качествами отличались воины, и в эпосе Гомера часто звучит слово agathos, объединяющее добродетель с социальным статусом и отвагой (Илиада 21.273-283). После Гомера эллины разработали сложный церемониал в честь атлетов (см. Пиндар. Истлийские оды), глав государства и других граждан, внесших вклад в общественное благосостояние. Философы способствовали демократизации понятия совершенства, обращая внимание на разнообразные нравственные добродетели при определении идеала гражданства. Глагол euergeteo («оказывать благодеяние или услугу») и одно-коренное ему euergetes («благодетель») часто встречаются в наградных документах и в Сеитуагинте, но когда речь идет об исключительном вкладе в общественные дела или частные предприятия, используются и другие выражения, такие как dikaiosyne (праведное дело, добродетель; см. Суд; Праведность/справедливость), eusebeia (благочестие, благоговение, почтение) и soteria (исцеление*, благо, освобождение; см. Спасение). Поэтому важно понимать, что русское «благодетель» не является переводом какого-либо греческого термина, а передает в целом оценку деятельности как богов, так и исключительных людей в греко-римском мире. 2. Благодетель в Евангелиях 2.1. Бог как образец благодеяний. Первостепенное значение придавалось деяниям и поведению Бога как образцу для подражания. Согласно греческим мыслителям (напр., Ксенофонт Метоrab. 4.3.2-14), главное, что характеризует Бога, Его великодушная забота о человечестве. Такое попечение делает божество agathos. К этому сводится для греко-римского мира суть истории о человеке, обратившемся к Иисусу: «Учитель благий» (Лк 18:18 пар. Мк 10:17). Бог является отправной точкой для истинного понимания добродетели. В заповедях говорится о необходимых гражданских качествах, а наказ «Продай и раздай бедным» побуждает спрашивающего проявить щедрость, подобную щедрости Бога. Дополнительное значение наказа (который становится кульминацией в этом эпизоде) состоит в том, что сам Иисус предстает личностью с уникальными достоинствами, и Он сам является даром щедрого Бога. Подобным образом божественная щедрость является для учеников* образцом отношения к нуждающимся (Лк 6:35 [ср. Мф 7:11]; 8:1-3). 2.2.Спасение. Как показывают свидетельства о благодатной силе Исиды и Асклепия, греки и римляне высоко ценили спасение*, спектр значений которого колеблется от обеспечения государственной безопасности до исцеления физических недугов. Лука, наиболее эллинизированный из евангелистов, особо выделяет слова с корнем soter, изображая при помощи них Иисуса одновременно и Б. и наивысшим благодеянием Бога. Данную тематическую перспективу продолжает использование слова euergetes в Лк 22:25. Иисус осуждает тех, кого называют Б., но кто таковым не является. В соответствии с идеалами, распространившимися в Средиземноморье, Он подчеркивает необходимость служения* (ст. 27) и, в соответствии с предсказанием в 1:32, говорит о своей преданности идеалу. Его ученики призываются стать Б. не в эллинистическом понимании, а подражать их Б., Иисусу. Как показывает Деян 4:9, некоторые из них усвоили этот урок. Тщательно подбирая слова, Лука вводит далее оборот, который нужно понимать как возвещение того, что Иисус будет распят между двумя kakourgoi (злодеями), о чем говорится в Лк 23:33. В том же ключе звучит использование данных культурной антропологии, обнаруживших большое разнообразие ресипрокальных систем в культуре Средиземноморья, к толкованию библейских текстов, особенно в Деян Луки. Хорошо известны критикуемые в ряде перикоп Лк отношения «патрон-клиент» (напр., 6:32-36; ср. Мокснес). 2.3. Слова и дела. При описании выдающихся людей в качестве риторического приема часто используется дихотомия «слово-дело». Самые великие из вождей и Б. отличаются и тем, и другим. Фукидид, например, говоря о проницательности Перикла как политика, восхищается его ораторским мастерством. Лука (24:19) отмечает, что Иисус был пророком, сильным «в деле и слове» (как и Моисей,* но с обратной последовательностью терминов, в Деян 7:22). Разница в акцентах в двух произведениях Луки проливает дополнительный свет на логическое обоснование особого значения слова и деда Иисуса в евангельской традиции. Все евангелисты едины в оценке значимости смерти* Иисуса как благодеяния самого Бога и вклада Иисуса в спасение человечества. Марк (10:45) и Матфей (20:28) говорят о Его смерти как средстве «искупления» (см. Речение об искуплении) и приводят слова сотника, что распятый Иисус действительно был Сыном Божьим (Мк 15:39; ср. Мф 27:54). В Ин смерть Иисуса воспринимается как час славы* (12:20-33) и описывается как событие, выходящее за свои рамки (12:32). Именно Бог прославляет Иисуса, но вместо слов сотника Иоанн приводит надпись, которую велел сделать прокуратор, представляя смерть Иисуса как поступок уникальной личности. Лука использует традицию Марка и Матфея в соответствии со своим эллинистическим мировоззрением. Сотник подтверждает, что Иисус был «праведником» (Лк 23:47). Это заключение следует непосредственно за сценой, когда он наблюдал благочестие Иисуса (стих 46). Связывая таким образом благочестие и праведность, две основные характеристики выдающихся личностей, Лука утверждает, что Иисус является Великим Благодетелем. Этот же титул применялся по отношению к Цезарю Августу (Res Gestae 34). Тот факт, что Лука в отличие от Матфея и Марка не рассматривает распятие как орудие искупления, тоже говорит об ориентации на эллинистический мир. Как Высший Благодетель, Бог проявляет благую волю, воскрешая Иисуса и давая иудеям и язычникам* возможность раскаяться и возобновить связь с Богом, признав Иисуса высшим проявлением Божьей благодати (Деян 24). Все евангелисты повествуют о чудесах,* чтобы подчеркнуть благодеяния Иисуса и придать динамику теме Его смерти и Воскресения* как кульминации благости и милосердия Бога. Второе слагаемое пары «дело-слово» находит, в свою очередь, подтверждение в многочисленных беседах и высказываниях Иисуса. Благодаря такому сочетанию, особенно тщательно подобранному в Лк, эллинистически ориентированные читатели могли оценить то, что иудеи (слушатели и читатели) могли легко понять из своих Писаний: Иисус является Великим Благодетелем и уникальным даром Высшего Благодетеля. См. также Эллинизм. Библиография. F. Danker, Benefactor: Epigraphic Study of a Graeco-Roman and New Testament Semantic Field (St. Louis: Clayton Publishing House, 1982); idem, Proclamation Commentaries: Luke (2d ed., Philadelphia : Fortress, 1987); J. Elliott, «Patronage and Clientism in Early Christian Society, «Forum 3/4 (1987) 3948; 0. Jessen and J. Oehler, «Euergetes», in Pauly-Wissowa RE (1909) 6.978-81; B. Malina, The New Testament World: Insights from Cultural Anthropology (Atlanta: John Knox, 1981); H. Moxnes, The Economy of the Kingdom: Social Conflict and Economic Relations in Luke's Gospel (Philadelphia: Fortress, 1988); H. Willrich, «Euergetis», in Pauly-Wissowa RE (1909) 6.981-82. F. W. Danker |
