БОГОВДОХНОВЕННОСТЬ, ИЛИ БОГОДУХНОВЕННОСТЬ И БИБЛИЯ

Ср. Ориген; Мень о том же, подробнее.

БОГОВДОХНОВЕННОСТЬ, ИЛИ БОГОДУХНОВЕННОСТЬ, СВЯЩ. ПИСАНИЯ, догмат Церкви, к-рый разделяется всеми христ. исповеданиями (за исключением тех радикальных течений, к-рые фактически покинули почву христианства). Сам термин «Б.» (греч.мJeўopneustoV — боговдохновенный) встречается уже в апостольских писаниях и означает, что свящ. авторы Библии были «движимы Духом Святым» (2 Тим 3:16; 2 Петр 1:21). Вера Церкви в Б. основана на свидетельстве Христа Спасителя (Ин 5:39), Который Своим богочеловеческим словом подтвердил исконную веру ветхозав. Церкви в Б. свящ. книг. Практически догмат Б. выразился в утверждении *канона,  определенного церк. учительством и *Преданием Священным (см. ст. Церковь и Свящ. Писание).

Следует отличать догмат Б. от его  и с т о л к о в а н и я  в процессе развития богосл. мысли. Догмат не уточняет конкретного характера Б., он лишь исповедует его как реальность, к-рая нуждается в осмыслении верующим разумом (см. ст. Соловьев Вл.).

Психологии творчества известен факт вдохновения, к-рое играет огромную роль как в искусстве, так и в науке. Вдохновение есть таинственная сила, к-рая властно воздействует на душу человека, подвигая его на создание творений, порой превосходящих понимание самого творца. Такое вдохновение есть дар Божий. Но Б. — нечто большее. Оно есть особое воздействие Св. Духа на человека, открывающее ему истины веры. Богосл. вопрос заключается в том,  к а к  это воздействие осуществлялось.

История толкования догмата. В своем уникальном опыте библ. *пророки переживали Слово Божье как превозмогающую силу, к-рая порой побуждает человека говорить вещи, противные его желаниям (ср., напр., Иер 20:7-9). На этом основании иудейские толкователи сделали вывод, что в Библии каждое слово, даже каждая буква непосредственно  п р о д и к т о в а н ы  свыше (в частн., считалось, что *Закон был начертан на небесных скрижалях еще до создания мира). Аналогичный взгляд был усвоен и в раннехрист. богословии мн. доникейскими отцами (см. Вербализм). Между тем в самом Свящ. Писании можно усмотреть и другой аспект: человек, носитель  *Откровения, выступает не как бессознательный инструмент воли Божьей, а как активный  с о у ч а с т н и к  передачи Слова Божьего. Поэтому у свв. отцов с кон. 3 в. появляется иное толкование Б. Они начинают отмечать жанровое разнообразие свящ. книг, особенности языка и стиля тех или иных боговдохн. писателей. Свт. *Василий Великий решительно отвергает мнение о пророках как только инструментах Слова,  свт. *Иоанн Златоуст указывает на приспособление свящ. авторов к «немощи человеческой». Т.о., Церковь «стала утверждать, что в составлении книг Свящ. Писания дар Святого Духа не упраздняет, но, напротив, предполагает самое активное и сознательное участие человека-писателя. Но дальше этого утверждения Церковь — по крайней мере Восточная — не пошла, может быть именно потому, что догмат о боговдохновенности Свящ. Писания не только никогда не оспаривался, но и вообще не поднимал никаких острых смежных вопросов» (ПМ, Вып. VIII, 1951, с. 113).

На Западе вербалистич. толкование держалось дольше. Даже на *Тридентском Соборе (1546) католиками было зафиксировано утверждение, что боговдохн. авторы писали «под диктовку Св. Духа». В 1870 на I Ватиканском Соборе слово «диктовка» было, однако, заменено «вдохновением». В 1882 кард. И.В. Францелин предложил свою теорию Б., согласно к-рой Библия создана под непосредственным воздействием Духа Божия, а конкретные слова, в к-рые облечена  Библия, избраны свящ. писателями при «содействии» Духа. В этой концепции роль человека, очевидно, умалялась, и фактически происходило возвращение к вербализму.

Другое толкование дал в нач. 20 в. *Лангранж. Он пытался провести различие между Откровением и Б. Если в Откровении людям открываются некие новые истины о Боге, вере и жизни, то Б. есть форма воздействия на волю и разум свящ. писателя, побуждаемого выбирать те или иные факты или слова. Пророк или апостол пишет как обычный писатель, но при постоянном руководстве Духа Божьего. Эта теория имела большой успех в зап. богословии до второй мировой войны. Позднее же большим влиянием стала пользоваться теория *Ранера, одного из ведущих католич. богословов, к-рый стремился связать вопрос о Б. с вопросом о Церкви и каноне. «Наша основная мысль, — писал он, — заключается в том, что боговдохновенность священных книг — существенная составная часть в деле основания Церкви Божией. Что же касается вопроса о боговдохновенности Писания, то тем более, Божественный импульс в созидании Церкви, который неотделим от воли Божией, должен дойти до сознания и воли автора-человека, иначе книга никогда не была бы написана. Этот импульс действовал внутри духовных способностей человека-писателя, но это не значит, что и первичный творческий импульс исходил из сознания человека (тем конечным источником, из которого распространился этот импульс, было чудодейственное деяние Божие)».

В догматич. конституции II *Ватиканского Собора (18.XI.1965) «О Божественном Откровении» («Dei Verbum») тема Б. была раскрыта лишь в общих чертах: «Бог избрал определенных людей, предоставив им для составления священных книг применить свои способности и силы, с тем, чтобы при действии Его Самого в них и через них, они письменно передали как  н а с т о я щ и е  а в т о р ы  все, и только то, что Он хотел» (III. 11).

Православная проблематика Б.  Правосл. богословие долгое время не уделяло достаточного внимания вопросу о Б., поскольку на первом месте для него стояли другие задачи. Ни в катехизисе митр. *Филарета (Дроздова), ни в «Догматическом богословии» митр. Макария (Булгакова) мы еще не находим конкретного определения Б. Но в нач. 20 в. начались активные поиски более четкого осмысления этого понятия. Уже в статье П.Лепорского, написанной для Правосл. богосл. энциклопедии (ПБЭ), отмечается наличие «чисто человеческого» элемента в Свящ. Писании, выразившегося в «присутствии разного рода неточностей — исторических, хронологических, топографических, равно и разногласий у свящ. писателей» (ПБЭ, т. 2, с. 736). Однако автор не избежал *вербализма, свойственного католич. толкованиям дособорного периода. С большой ясностью и последовательностью проблема была поставлена проф. МДА *Глаголевым С.. «Человеческий элемент в Библии велик, — заявил он в одной из своих лекций 1905 г., — Библия написана на языке человеческом, языке несовершенном, неустойчивом, изменяющемся. Божественная мысль в Библии изложена человеческим языком не только нации, эпохи, но языком индивидуума — языком Исайи, Иеремии, Павла, Иоанна. Определение богодухновенности должно свестись к тому, чтобы разграничить в Библии Божественный и человеческий факторы. Разрушительная работа людей по отношению к Библии — порча текста, интерполяции — понятна, поскольку богодухновенные писатели вносили в Библию свое положительное, определить это вполне едва ли возможно, и, думаю, что не будет ничего постыдного сознаться в неумении дать полное определение того чудесного факта, который называется Божественным Откровением» («Задачи рус. богосл. школы», БВ, 1905, № 11).

Дальнейшее изучение проблемы требовало определить Библию как факт  Б о г о ч е л о в е ч е с к и й . Важной вехой для поисков послужили тезисы проф. Правосл. богосл. ин-та в Париже *Сове, представленные на I Конгрессе правосл. богословов (Афины, 1936). Согласно этим тезисам, Б. должна быть понимаема «в свете  Х а л к и д о н с к о г о  д о г м а т а  о Богочеловечестве. Участие в написании Библии человеческого элемента с его ограниченностью объясняет особенности ветхозаветных книг как исторических источников, их ошибки, анахронизмы, к-рые могут быть исправлены внебиблейскими данными, обогатившими, особенно в последние десятилетия, историю Древнего Востока. Ложный апологетич. взгляд на Библию как на энциклопедию исторических и естественных наук должен быть оставлен. Ветхозаветные боговдохновенные писатели — прежде всего  б о г о с л о в ы  и  в е р о у ч и т е л и» («Путь», № 52, с. 68).

Аналогичные мысли выразили на конгрессе и богословы Элладской Правосл. Церкви архим. Е.Антониадис и проф. *Веллас.

Общие установки, предложенные Б.И.Сове, были раскрыты и развиты *Карташевым  в его актовой речи 1944 в Свято-Сергиевском институте в Париже. А.В.Карташев исходил из мысли о примирении святоотеч. взгляда на Б. и *критики библейской. «Поскольку, — говорил он, — и святоотеческая мысль утвердила положение о полноте действия естественной человеческой психики и об отражении ее в самых писаниях священных авторов, постольку  д о г м а т и ч е с к и  о п р а в д а н ы  (Здесь и далее разр. наша. — А.М.) и узаконены и те методологические операции над текстом и содержанием Библии, которые требуются научным знанием. Критическая работа тут уместна потому, что она прилагается к подлежащему ее ведению  ч е л о в е ч е с к о м у  э л е м е н т у:  он здесь полностью дан. Дан, ибо Библия есть  н е  т о л ь к о  С л о в о  Б о ж и е,  н о  и  с л о в о  б о г о ч е л о в е ч е с к о е...  Стало быть, формула «Бог — автор священных книг» должна звучать как монофизитский уклон от нашего Халкидонского православия» («Ветхозав. библ. критика», Париж, 1947, с. 72).

А.В.Карташев указал на то, что мысль о связи Халкидонского догмата с Б. была выдвигаема и ранее, напр. в «Опыте правосл. догматич. богословия» еп. Сильвестра (т.1-5, 2-е изд., К., 1884-97, т. 1, с. 286). Заметим, что за еп. Сильвестром ее повторил и П.Лепорский в Правосл. богосл. энциклопедии (ПБЭ).

Ученик А.В.Карташева прот.*Князев А. продолжил его исследования и, преодолевая соблазн вербализма, выдвинул в качестве ключа для понимания Б. правосл. идею синергизма, к-рая не была замечена католич. авторами дособорного периода. «Мы так же, как и католики, — писал он, — настаиваем на истине подлинного участия человека-писателя в деле написания Свящ. Писания. Православному сознанию всегда была дорога истина о синергизме, или подлинном сотрудничестве Бога и человека. Православная Церковь распространяет догмат IV Вселенского Халкидонского Собора о неразрывном, неразлучном соединении Божественной и человеческой природы в Богочеловеке на весь сложный комплекс отношений Бога и человека. Божество для православного сознания не упраздняет человечества не только во Христе, но всякий раз, когда Бог действует в человеке и через человека, последний сохраняет в своей самобытности всю свою свободу» (ПМ, вып. VIII, 1951, с. 117).

На этом основании прот. А.Князев не считает возможным принять теорию о. Лагранжа, к-рый, исходя из философии томизма, фактически сводил к минимуму роль человека в таинстве Б. Правосл. богослов приводит пример, поясняющий его мысль: он ссылается на Лев 11:6, где сказано, что заяц отнесен к категории животных, жующих жвачку. Эта биологич. неточность «со всей очевидностью показывает, что  д а р  б о г о в д о х н о в е н н о с т и  н е  р а с п р о с т р а н я е т с я  н а  в с е  о б л а с т и  ч е л о в е ч е с к о г о  з н а н и я,  н о  о г р а н и ч и в а е т с я  л и ш ь  о б л а с т ь ю  з н а н и я  о  Б о г е  и  Е г о  д е й с т в и й  в  м и р е» (там же, с. 119. Здесь и далее разр. наша. — А. М.). «По своему предмету, свидетельство Свящ. Писания может быть исключительно религиозным, т.е. относиться только к области, п о з н а н и е  к о т о р о й  в о з м о ж н о  л и ш ь  в  п о р я д к е  о т к р о в е н и я  с в ы ш е.  Свящ. Писание свидетельствует о Боге и о Его отношениях к миру, т.е. об истинах религиозных и метафизических; но оно совсем не призвано к свидетельству об истинах научных, т.е. о тех, которые доступны человеку  н а  е с т е с т в е н н ы х  п у т я х  п о з н а н и я» (там же, с.122).

Учитывая этот двуединый характер Свящ. Писания, правосл. толкователи стремятся углублять свое понимание самого духовного смысла Библии, не смущаясь встречающимися в ней неточностями науч. и историч. плана. При этом и сами эти неточности не должны быть расценены как простые человеческие ошибки. За ними может стоять высокое смысловое значение, к-рое проясняется благоговейной экзегезой. Напр., Библия относит строительство Вавилона ко времени задолго до Авраама (Быт 11:1-9), между тем установлено, что этот город возник приблизительно в эпоху Авраама. Но Писание учит нас не истории, а символически изображает одну из форм человеческой гордыни и обозначает обобщающим именем «Вавилон» саму парадигму империи-угнетательницы, в к-рой смешаны народы (в месопотамской фразеологии «сделать кого-то людьми одного языка» — значит покорить, подчинить их империи).

Итак, Б. есть возвещаемая Церковью вера в то, что книги Библии написаны под воздействием Духа Божьего, с сохранением человеческих особенностей ее авторов (язык, мышление, эпоха); причем Б. проявляется гл. обр. в Откровении спасительных истин, в самом учении Слова Божьего. См. ст.: Богочеловеческая природа Свящ. Писания; Канон; Предание Священное и Свящ. Писание; Церковь и Свящ. Писание.

l Б а к у л и н  Б.С.,  Большой правосл. богосл. словарь, М., 1975, кн. 2 (ркп.);   Б о ш а н  П.,  Свящ. Писание сегодня, «Символ», 1981, № 6; *В о р о н о в  А.Д., Протестантское богословие и вопрос о богодухновенности Свящ. Писания, Труды КДА, 1864, № 4, 9; Г а с т и н г с  Ч.Л., Богодухновенность Библии, пер. с англ., ЧОЛДП, 1888, № 7; прот.К н я з е в  А., О боговдохновенности Свящ. Писания, ПМ, вып. VIII, 1951; Л е о н а р д о в  Д., Учение о богодухновенности Свящ. Писания мужей апостольских, ВиР, 1898, т.1, ч.1, отд. Церков.; е г о  ж е, Догматич. определения о богодухновенности и употреблении Свящ. Писания в Римско-Католич. Церкви (IX-XVI вв.), ВиР, 1900, № 8-9; е г о  ж е, Вербальные теории боговдохновенности Свящ. Писания среди зап. богословов в XVII в., ВиР, 1900, № 15-16; е г о  ж е, Теории вдохновения и происхождения Свящ. Писания на Западе в XVIII и XIX  вв., ВиР, 1903, № 3, 5, 7, 8, 12, 14, 16-18, 22-23; е г о  ж е, Учение св. Иоанна Златоуста о боговдохновенности Библии, ВиР, 1912, № 3-5, 7-12; прот.*С о л о в ь е в  И., О богодухновенности Библии и нашем достодолжном отношении к ней, М., 1894; *C о л ь с к и й  С.М., Сверхъестеств. элемент в новозав. Откровении по свидетельствам Евангелий и посл. ап. Павла сравнительно с др. новозав. книгами, Труды КДА, 1876, № 1, 2, 5, 9, 12, 1877, № 1;  A l o n s o - S c h " e k e l  L., La parole inspir‚e, P., 1971;  C h a r l i e r  C., La lecture chr‚tienne de la Bible, Maredsous (Belgium), 1950;  *D a n i e l - R o p s  H., What is the Bible?, N.Y., 1958; HTG, Bd. 2, S. 354-64; Inspiration in the Scripture, NCCS, p. 53-60;  L e v i e  J.,  La Bible, parole humaine et message de Dieu, P.-Louvain, 1958; RGG, Bd. 3, S. 775-83; *V a w t e r  B., Biblical Inspiration, Phil., 1972; V e l l a s  B.,  Bibelkritik und kirchliche Autorit„t, ProcЉs-Verbaux du 1-er CongrЉs de th‚ologie orthodoxe, AthЉnes, 1939. См. также труды Бенуа, Вигуру, Озу, Сольского, Харрингтона.