Cм. текстология НЗ; Мк - один из основополагающих христианских текстов. В течение ряда веков это Евангелие находилось несколько в тени, считаясь сокращенной версией Мф и Лк. В XIX в. поиск исторического Иисуса, по сути, переоткрыл Мк. В новозаветной библеистике XX в. оно занимало важное место. Фактически за последние 40 лет о нем было написано не меньше, если не больше работ, чем о Мф и Лк, вместе взятых. 1.Введение. 2.Композиция Мк. 3.Богословие Мк. 4.Концовка Мк. 5.Задачи Мк. 1. Введение В науке дебатировались вопросы о значении, авторстве, датировке, месте написания, читательской аудитории и жанре Мк. Конечно, для верного понимания Мк одни из этих вопросов более важны, а другие -менее. Заново уловить динамичный пафос этого Евангелия во многом помогло переоткрытие его как цельного повествования, а не как собрания конституирующих его частей. 1.1. Значение Мк. В каком смысле Мк - один из основополагающих христианских текстов? Два современных новозаветника, один из Германии, другой из США, приписали сам рассказ об Иисусе, который содержится во всех Евангелиях, творчеству первоначального автора этого (В. Mack, Myth of Innocence, 1989) или лежащего в его основе (W. Schmithals, Das Evangelium nach Markus, 1979) Евангелия. Б. Мэк даже приписывает гению автора Мк «происхождение христианского понимания истоков христианства» (357). Эти крайности частично проистекают из широкого консенсуса, что Мк - первое из Евангелий и было литературной основой для Мф и Лк (см. Синоптическая проблема). Что же Мк дал Церкви: историю Иисуса (см., напр., Шмитхальс, Мэк) или литературный жанр Евангелия (широкий консенсус новозаветников)? Другими словами, насколько основополагающим был текст Мк в ранней Церкви? 1.1.1. «Начало Евангелия». Первый ключ к пониманию роли Мк содержится в самом начале Евангелия: «Начало Евангелия Иисуса Мессии [Христа], Сына Божия» (Мк 1:1). Обычно эти слова считаются заголовком (см. большинство английских переводов), и после них ставится точка. Однако в вопросе о том, что обозначают здесь слова «начало» и «Евангелие», среди ученых нет единого мнения. Так, «начало» может относиться ко всей книге в целом или только к прологу, т.е. первым стихам. Слово «Евангелие» может относиться: (1) к вести Иисуса Мессии, Сына Божьего (ср. 1:14); (2) к вести об Иисусе Мессии, Сыне Божьем, как она понималась и возвещалась Церковью; (3) к идущему далее повествованию, которое и называется «Евангелием». Эту неопределенность устраняет распространенная иудейская формула, вводящая цитату из Писания: «Как написано у...» (Мк 1:2). Такая формула всегда связывает предыдущие слова с последующими. Она никогда не начинает цитату, отсылая к следующему за ней пассажу (напр., 1:4-8). Соответственно после слов «Начало Евангелия Иисуса Мессии, Сына Божия» (1:1) не должно быть точки, ибо фраза продолжается («...как написано у пророка Исайи» 1:1-2). Т.е. Марк начинает свое повествование с указания, что «начало» произошло «как написано у пророка Исайи». Эксплицитные и косвенные ссылки на Ис в последующих стихах устанавливают границу, где заканчивается это «начало». Поскольку именно обетования Исайи лежат в основе прихода Иоанна Крестителя (1:4-8, ср. Ис 40), Крещения* Иисуса (1:9-11, ср. Ис 42:1; 61:1), пребывания Иисуса в пустыне (1:12-13, ср. Ис 40; 65) и возвещения Иисусом «Евангелия Божьего» (1:14-15, ср. Ис 52:7; 61:1-2), 1:1-15 - «начало Евангелия об Иисусе Мессии, Сыне Божьем, как написано у пророка Исайи...» (1:1-2). Если 1:1-15 - «начало Евангелия» в соответствии с обетованием Ис, то Мк 1:16-16:8 - остальная часть «Евангелия об Иисусе Мессии, Сыне Божьем». Т.е. фактически Марк называет «Евангелием» последующий рассказ об Иисусе, начинающийся с прихода Иоанна Крестителя (1:4) и заканчивающийся испугом женщин (16:8). Этот рассказ об Иисусе и есть «Евангелие». 1.1.2. Евангельское повествование до Мк. В центре «евангелия» Павла - не история земного служения Иисуса, а то, что сделал Бог* через крестную смерть и Воскресение* Иисуса. Заметим, что даже самое раннее христианское традиционное выражение «евангелия» включает вероучительные положения. «Ибо я первоначально преподал вам [как предание] то, что и сам принял [как предание], то есть, 'что Христос умер за грехи наши, по Писанию, и что Он погребен был и что воскрес в третий день, по Писанию, и что явился Кифе, потом Двенадцати'» (1 Кор 15:3-5). Может быть, Марк, вместо этого, изложенного в виде лаконичных формул, Евангелия, создал Евангелие в виде развернутого повествования, в центре которого - не только смерть, но и земная жизнь Иисуса? Возможно, ответ лежит в проповеди Петра, изложенной в Деян 10:34-43. В этом кратком пересказе можно найти базовую структуру евангелия-повествования, присущую синоптикам и Ин. Оно начинается с Иоанна Крестителя и делает обзор служения, смерти, Воскресения Иисуса и Его явления свидетелям. Пересказ сопровождается аллюзиями на Писание. Предваряет обзор упоминание о благовествовании мира (Деян 10:36; ср. Ис 52:7). Если пересказ проповеди Петра в Деян 10:34-43 отражает раннехристианскую форму евангельской проповеди, то не Марк впервые создал Евангелие-повествование, по контрасту с Евангелием в виде вероучительных формулировок (см. формулировки в посланиях Павла). Еще до написания Мк в качестве «евангелия» использовалось повествование об Иисусе, состоящее из преданий о Его словах и делах. Создавая свое Евангелие, Марк не изобретал его форму и содержание. В чем же тогда состоит вклад этого евангелиста? 1.1.3. Евангелие-повествование как литературная форма. На основании тщательных сравнительных исследований большинство ученых считают, что Мк - самое раннее из четырех Евангелий (см. Синоптическая проблема). Более того, Матфей и Лука, видимо, использовали Мк в качестве основы при написании своих Евангелий. В Лк 1:1 констатируется, что «уже многие начали составлять повествования о совершившихся между нами событиях». Вопрос о том, был ли Иоанн знаком с этим или всеми тремя синоптиками, до сих пор дискутируется, но повествование Ин следует той же общей схеме Мк и проповеди в Деян 10:34-43. Итак, вклад Марка: ♦ написание первого из наших четырех Евангелий. Марк первым облек в письменную или литературную форму Евангелие-повествование об Иисусе; ♦ кроме того, Марк был первым и единственным евангелистом, назвавшим свой письменный рассказ «Евангелием» (Мк 1:1; ср. Лк 1:1; Мф 1:1). К концу I в. все четыре Евангелия были известны как «Евангелие от Матфея/Марка/Луки/Иоанна». Именно определение Марком своего повествования как «Евангелия», скорее всего, дало толчок к использованию этого термина в качестве литературного обозначения произведений, которые мы теперь называем каноническими Евангелиями. 1.2. Авторство. Кто же написал Мк? Подобно остальным Евангелиям, Мк анонимно. Оно не содержит ни намеков (ср. Лк 1:1-4; Ин 21:24), ни ключей, по которым можно было бы установить автора. Возможно,- автор предполагал, что читателям авторство известно (ср. Лк 1:1-4; Деян 1:1). Еще более вероятно следующее объяснение. Мк анонимно потому, что евангелист был убежден: его Евангелие не самобытное литературное произведение, а Благая весть от Бога, обещанная в Ис (52:7; 61:1) и выраженная в учении Иисуса и Вести ранней Церкви об Иисусе (см. Мк 1:1; 1:14). Т.е. Мк анонимно, поскольку человеческого авторства у такого благовестил быть не может. В предании, однако, закрепилось наименование «Евангелие согласно Марку». Возможно, оно, вместе с названиями других Евангелий, появилось в конце I в. Помимо этого, древнейшее из дошедших до нас свидетельств, приписывающих авторство Марку, принадлежит Папию, епископу Иераполя. Цитаты из его пятитомного «Истолкования слов Господа» (ок. 120/ 130 гг.) приводит Евсевий Кесарийский. Папий утверждает, что получил сведения от некоего «пресвитера»: «Вот что говорил пресвитер: 'Марк был переводчиком Петра; он точно записал все, что запомнил из сказанного и содеянного Господом, но не по порядку'» (Евс. ЦИ" 3.39.15). Последующие сохранившиеся свидетельства, относящиеся к концу II в. (напр., антимаркионовский пролог; Ирин. ПЕ 3.1.1; Климент Александрийский, цит. в Евс. ЦИ 6.14; ср. 2:15), видимо, опираются на это предание. Кем был Марк? Марк (Marcus) - очень распространенное римское имя. Тем не менее из-за указания Папия и раннего церковного предания на связь Марка с Петром автора отождествили с упоминаемым в Новом Завете «Иоанном Марком» (1 Петр 5:13; Деян 12:12, 25; 13:13; 15:37-39; Флм 24; Кол 4:10; 2 Тим 4:11). Утверждение некоторых современных исследователей, что евангелист Марк, спутник Петра (1 Петр 5:13), и Иоанн Марк, сотрудник Павла (Деян и корпус посланий Павла), - разные люди, сопряжено с несколько предвзятой аргументацией. Ведь, во-первых, предание такого различения не знает. Во-вторых, из упоминания в 1 Петр 5:12-13 Силуана и Марка очевидно, что «Марк» и известный нам по Деян и посланиям Павла «Иоанн Марк» (который вместе с Силуаном (Силой) также был спутником Павла), - одно и то же лицо. Т.о., Марк был спутником Петра и Павла, членом первоначальной общины в Иерусалиме, которая собиралась в верхней комнате дома его матери (Деян 12:12), где, возможно, праздновал Тайную вечерю Иисус (ср. Мк 14:14-15; Деян 1:13-14). Однако вопрос об авторстве не имеет особенного отношения к прочтению Евангелия. Автор не говорит, что излагает то, что он или кто другой видел своими глазами. Узнав, кем он был, мы едва ли лучше поймем Евангелие, да и точность описываемых в нем деталей таким образом не гарантируется. Просто будет удовлетворено наше любопытство, подстегиваемое желанием евангелиста остаться анонимным. 1.3. Датировка. Когда было написано Мк? Согласно наиболее ранним из доступных нам свидетельств (антимаркионовский пролог; Ириней ПЕ 3.1.1; ок. 160-180 гг.), Марк писал после смерти Петра в Риме, которая, как предполагалось, произошла ок. 64-65 гг. при правлении Нерона. Климент Александрийский (см. Евс. ЦИ 6.14.5-7) относит момент написания ко времени пребывания Петра в Риме (ок. 45-65 гг.). Большинство исследователей, однако, следуют более ранней традиции и спорят лишь о том, было ли написано Мк до разрушения Иерусалима в 70 г. или после него. Единственную релевантную информацию в Мк, возможно, содержит 13:14 (с учетом исторического фона, Иудейской войны 67-70 гг.). Евангелист помещает речь в 13:3-37 в контекст предсказываемого падения Иерусалима. Тем не менее упоминание о «мерзости запустения» и указание находящимся в Иудее «бежать в горы» едва ли имеют смысл после разрушения Храма. С «мерзостью запустения» вроде бы ни одно из событий, связанных с разрушением Храма, конкретно не соотносится. Что касается бегства в горы, то советовать это вряд ли было разумно после того, как римские войска взяли Иерусалим в плотное кольцо блокады (67-69 гг.), препятствуя входу и выходу из него. Возможно, повествование скорее отражает ситуацию ок. 66-67 гг., когда Иерусалим еще не был осажден, но конец его и Храма уже нетрудно было предвидеть. Как и в случае с авторством, не считая 13:14, знание точного времени написания Мк имеет для его интерпретации ограниченную ценность. Повествование не имеет прямой связи ни с одним историческим событием, происходившим во время его создания. В центре рассказа - жизнь и учение Иисуса. Они-то и определяют сюжет. Возможно, именно здесь следует искать причины нежелания Марка вчитывать реалии своего времени в историю о более раннем периоде. Соответственно точная датировка Мк - скорее вопрос любознательности, чем необходимости. 1.4. Место написания. Где было написано Мк? Предлагались различные кандидатуры: Галилея, Десятиградие, Тир, Сидон, Сирия, Восток и Рим. Антимаркионовский пролог называет «области Италии», Климент Александрийский - Рим времен служения Петра (см. Евсевий ЦИ 2.15; 6.14.6), а Иоанн Златоуст -Египет (Гом. Мф 1.3). Разнообразие версий подчеркивает, сколь мало помогает текст Мк в установлении места своего написания. Один из основных доводов в пользу Рима или Италии, если не считать традиционную ассоциацию Мк с Петром, - многочисленные латинизмы, некоторые из которых автор просто транслитерирует греческими буквами. Кроме того, Мк 12:42 называет эквивалентом «лепты вдовы» (греческой монеты) «кодрант» (quadrans); Мк 15:16 объясняет выражение «внутрь двора» как «в преторию». Для восточных читателей соответствующие греческие термины вряд ли потребовали бы разъяснения, западным же читателям они могли быть неизвестны. Можно ли отсюда делать вывод о Риме как месте написания? Доводы от языка Мк едва ли убедительны: многие из латинизмов - полутехнические выражения, имевшие широкое распространение среди военных и торговцев и встречавшиеся везде, где стояли римские войска (в т.ч. и на Востоке). Отсутствие прямых свидетельств о месте написания Мк указывает на то, что для понимания Мк знание его не столь уж важно. Временные и географические указания в Мк отражают не время и место написания текста, а реалии повествования. 1.5.Читательская аудитория. Читательская аудитория и повод к написанию точно неизвестны. Частые объяснения арамеизмов, еврейских законов и обычаев могут указывать на читателей, не знакомых с некоторыми формами иудаизма*. Говорить больше значит выходить за рамки текста. Эта специфическая особенность Мк сообщает ему универсализм, адресаты которого - не только первые читатели, но и люди наших дней. Это «Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем», призывающее «покаяться и веровать в Евангелие» - что Бог действовал и снова будет действовать, утверждая свое спасительное владычество через Иисуса Мессию, Сына Божьего. 1.6.Мк как рассказ. Поскольку Евангелия состоят из эпизодов, в центре которых находятся служение и учение Иисуса, внимание читателя часто сосредоточивается больше на индивидуальных частях, чем на целом. Это было очень присуще популярному прочтению Евангелия на личном и литургическом уровне. Что касается научных кругов, то в XX в. многие исследования Мк были посвящены разложению текста на составные части, выделению и анализу фрагментов традиции. Исследования показали богатый фон конституирующих частей Мк. Тем не менее нельзя забывать, что вступление Мк («Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем») относится ко всему повествованию. Евангелист написал рассказ, повествование. Следовательно, чтобы понять, что он хотел до нас донести, важно исследовать повествование в целом. 1.6.1. Роль нарратора. Нарратор дает в рассказе основную точку зрения. Как человек, знающий все события, о которых идет речь, он знает также мысли, чувства и намерения многих героев. Тем не менее нарратор (которого это всезнание отличает от автора) не появляется в рассказе как, например, один из героев. Рассказ ведется от лица человека, внешнего по отношению к описываемым событиям и явно разделяющего точку зрения Иисуса, который, в свою очередь, разделяет в рассказе точку зрения Бога. 1.7.1. Сюжет и герои. Сюжет становится ясен уже из первых строк. В центре его - «Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем». Т.е. сюжет состоит в возвещении Иисусом словом и делом «Евангелия» от Бога, суть которого: обещанное спасительное Царство Божье близко и от людей требуется покаяние* и вера*. Марк хотел, чтобы читатель уверовал и думал о том, что Божье (Мк 8:33). Сквозь все повествование проходит мотив противостояния Иисуса и бесов (напр., 1:12-13, 21-27), Иисуса и иудейских властей (напр., 2:1-3:6; 12:13-44), Иисуса и римских властей (напр., 15:2-15), Иисуса и Его семьи* (напр., 3:20-21, 30-35), даже Иисуса и Его учеников (напр., 8:14-21). Следствие этого мотива - идентичность Иисуса. Она определяется в Мк как «Иисус Мессия, Сын Божий» (1:1) с акцентом на титуле «Сын Божий». Этот титул подтверждается гласом с неба при Крещении (1:11) и Преображении (9:7), возвещается бесами (1:25; 3:11-12; 5:7), исповедуется Петром (8:27-29), лично сообщается самим Иисусом первосвященнику (14:61-62). Открыто и без оговорок он впервые исповедуется лишь римским сотником при распятии (15:39). Если бесы видят, кто такой Иисус, от многих главных героев это ускользает. Его отвергают религиозные власти (3:22-30; 14:63-65), близкие (3:21) и родной город (6:1-6). Его не понимают ученики (4:35-41; 6:45-52; 8:31-33). При этом Иисус запрещает бесам и ученикам разглашать, кто Он. Это обстоятельство, а также эксклюзивное самообозначение Иисуса двусмысленным титулом «Сын Человеческий»* увеличивает «мессианскую тайну». Ученики играют в повествовании важную роль. Их отклик на Иисуса - одна из основных частей сюжета. Иисус призвал их быть с собой (1:16-20; 3:7-12), обучал их наедине (4:10-20, 33-34) и поручал им участвовать в Его служении (6:7-13, 30). Однако они постоянно Его не понимают. Их понимание того, кто Он и какое значение это имеет, также ограничено (8:27-10:45). Они колеблются между людскими и Божьими мыслями (8:33). 1.6.3. Время и пространство в повествовании. Рассказ охватывает неопределенный промежуток времени между появлением Иисуса у Иордана для крещения и смертью Иисуса во время празднования Пасхи в Иерусалиме. Рамки довольно сжатые: служение в Галилее (1:16-7:23) > служение к северу и востоку от Галилеи (7:24-9:29) > служение в Галилее (9:30-52) > служение в землях за Иорданом (10:1-52) > служение в Иерусалиме (11:1-16:8). Все это наводит на мысль о периоде меньше года. Не следует, однако, думать, что желание автора создать связное повествование обязательно предполагает короткий, всеохватный и хронологически последовательный отчет о служении Иисуса. Нарративные время и пространство принадлежат в основном рассказу, а не самим событиям, - как показывает сравнение с другими Евангелиями (особенно Ин). 2. Композиция Мк В повествовании не всегда легко четко выделить составные части, и Мк здесь не исключение, как можно видеть из того факта, что разные комментарии делают это по-разному. Границы между частями, если и есть, то расплываются. В целом трехчленное деление текста выглядит корректным (1:1-15; 1:16-8:26; 8:27-16:8), причем вторую и третью части можно разделить еще на три подраздела каждую. 2.1.Пролог (1:1-15). Мк начинается с пролога, или «начала Евангелия», представленного как исполнение пророчества Исайи (1:1-2). Приход, крещение и проповедь Иоанна Крестителя (1:4-8) соответствуют обетованию Исайи о «гласе вопиющего в пустыне», который, как предтеча, «готовит путь Господу». Затем сообщается о Крещении Иисуса и сошествии Духа. Глас с неба произносит слова, напоминающие Ис 42:1 (ср. Ис 42:1-2; 61:1). Дух ведет Иисуса в пустыню на 40 дней (1:12-13), где тот пребывает со зверями и принимает служение ангелов (ср. Ис 65:17-25). Наконец, Иисус появляется с Благой вестью: «Исполнилось время, и приблизилось Царство Божие» (согласно Ис 52:7 и 61:1). Вводя так последующее повествование, евангелист показывает, что «Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем» - обещанная Исайей «благая весть» о спасении (ср. Ис 52:7; 61:1). 2.2.Первая часть (1:16-8:26). Первая часть посвящена публичному служению Иисуса как «Мессии, Сына Божьего». Можно выделить три подраздела, обладающих, по-видимому, одинаковой литературной композицией. Каждый из них начинается с рассказа об учениках (1:16-20; 3:13-19; 6:7-13) и заканчивается зловещим упоминанием об отвержении или неверии (3:1-6; 6:1-6; 8:10-21), за которым идет резюме (3:7-12; 6:6) или рассказ с функцией резюме (8:22-26), связанный с темой соответствующего подраздела. 2.2.1.Первый подраздел (1:16-3:12) можно озаглавить «молодое вино в старых мехах». От призвания первых учеников повествование движется через день в Капернауме к серии конфликтов, вытекающих из служения Иисуса, осуществляемого со властью (2:1-3:6). 2.2.2.Второй подраздел (3:13-6:6) можно озаглавить «тайна Царства Божия», как она проявляется в словах (3:20-4:34) и делах (4:35-5:43) Иисуса. 2.2.3.Третий подраздел (6:7-8:26) в значительной степени посвящен странствованиям Иисуса. Поднимается вопрос о чистом и нечистом (7:1 сл.). Важную роль играет мотив непонимания: от неверных представлений об Иисусе в народе и у Ирода (6:14-16) до неспособности к пониманию самих учеников (6:45-52; 8:14-21) - несмотря на насыщение 5 и 4 тысяч человек. Исцеление слепого из Вифсаиды (8:22-26), видимо, иллюстрирует слабость духовного зрения учеников. Они видят, но нужно, чтобы им «еще раз» приложили руки к глазам. Соответственно именно они -средоточие служения Иисуса в 8:27-16:8. 2.3. Вторая часть (8:27-16:8). В центре последней части марковского повествования (8:27-16:8) - смерть Иисуса, Сына Божьего. Здесь также можно выделить три подраздела. 2.3.1. Первый подраздел (8:27-10:52) включает трехкратное предсказание о страданиях Сына Человеческого (8:31; 9:31; 10:33), за которыми идут упоминания о неспособности учеников их понять. Это создает логичный переход к поучениям об ученичестве (8:32-38; 9:32-10:31; 10:34-45). Исцеление слепого Вартимея (10:46-52) и его радостное следование за Иисусом оттеняет непонимание учеников и ранее упоминавшееся исцеление слепого из Вифсаиды (8:22-26), которое потребовало труда. 2.3.2.Второй подраздел (11:1-13:37): Иисус - в Иерусалимском Храме и рядом с ним. Конфликт рождается из действий (11:1-19) и учения (11:27-12:44) Иисуса в Храме и о Храме (13:1-37). 2.3.3.Третий подраздел (14:1-16:8) включает Тайную вечерю, арест, суд, распятие и погребение Иисуса «Мессии, Сына Божьего» (14:1-15:47). Кульминация марковского повествования - парадоксальная ситуация: римляне обвиняют Иисуса как «Царя Иудейского» (15:26), иудейские религиозные вожди издевательски называют Иисуса «Мессией, Царем Израилевым», а римский центурион признает в Нем «Сына Божьего» (15:39). (Перед этим исповеданием завеса в Храме раздирается надвое (15:38).) Пасхальным утром в гробнице посланник упоминает (16:7-8) об обещанной, но не описываемой в имеющемся тексте Мк, предстоящей встрече Иисуса с «учениками и Петром» в Галилее (ср. 14:28), несмотря на их бегство и отречение. Из существующих фрагментов традиции и пространного рассказа о Страстях Марк создал трогательное повествование, полное динамизма и внутренней силы. Перед нами не литературная компиляция, а цельное произведение, источник силы которого в том, что оно - «Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем». В этом произведении делается богословское утверждение о спасении, явленном Богом через «Иисуса Мессию, Сына Божьего». 3. Богословие Мк Евангелист писал не богословский трактат, а рассказ. Поэтому для исследования богословия Мк необходимо выявить основные мотивы этого рассказа и попытаться понять их богословский смысл. 3.1. Царство Божье. Уже в самом начале Евангелия смысл вести Иисуса резюмируется в категориях Царства Божьего (1:14-15). Казалось бы, в дальнейшем повествовании должен быть сильный акцент на Царстве. Однако в Мк «Царство Божье» не выделяется в служении Иисуса. Мф говорит о Небесах/ Боге приблизительно 50 раз, Лк - 40 раз, а Мк - всего 15. Из этих упоминаний три содержатся в притчах 4:1-34, три - в высказываниях о детях (10:14-15), и три - в разговоре о богатых (10:23-25). Употребление этого понятия не носит строго определенный характер. 3.1.1. Царство как будущая реальность. В разговоре с учениками, который последовал за встречей с богачом, Иисус говорит о Царстве как о чем-то таком, во что будут входить (10:23-25; ср. 9:47 и 10:15). Будущий аспект также отражен в словах о воздержании от вина до наступления Царства (14:25), в описании Иосифа из Аримафеи как человека, ждавшего Царства (15:43), в притчах о семени (4:3-20, 26-29, 30-32) и в уверении Иисуса, что некоторые «увидят Царство Божье, пришедшее в силе» (9:1). Эта надежда соотносится с упоминаниями о будущем приходе Сына Человеческого для Суда (8:38; 13:26-32; 14:62) и с призывом к бдительности (13:33-37). Таким образом, у Марка Царство сохраняет значение времени будущего Суда и конца мира. 3.1.2.Царство как нынешняя реальность. В каком-то смысле Царство уже присутствует. Это видно из речения о необходимости принять его, как дитя (10:15). Царство как будущая реальность и Царство как нынешняя реальность - вещи несколько разные, и друг друга не исключающие. Человек, который принимает Царство, как дитя, на личном опыте познает владычество Божье. Это дает ему возможность обрести в будущем более полное его познание. 3.1.3.Тайна Царства. Мотив Царства как одновременно будущей и нынешней реальности соотносится с притчами Иисуса о «тайне Царства Божия» (Мк 4). Каждая из трех притчей о семени (4:3-20, 26-29, 30-32) связана с обоими аспектами Царства. «Тайна Царства Божия» (4:11) - это знание о Царстве, которое ранее было сокрыто, а ныне сообщается ученикам («вам дано знать»). Спасительное владычество Бога вошло в историю как слабое зерно (4:3-9, 13-20), непрерывно растущее до дня урожая (4:26-29). В начале оно бесконечно маленькое, в конце - величественно большое (4:30-32). 3.1.4.Наступление владычества Бога. Мотив Царства как одновременно будущей и нынешней реальности, возможно, отражен уже в начальном резюме «Евангелия Божия»: «Исполнилось время, и пришло (engiken) Царство Божие» (1:15). Перед нами параллелизм, откуда и корректность перевода engiken как «пришло». Однако обычно этот греческий глагол означает «приблизилось». Противоречие? Смысл, видимо, такой: Царство уже вошло в историю («исполнилось время»), но пришло лишь частично («приблизилось»). В Мк важны оба аспекта. Резюме ясно показывает, что Царство - это тема служения Иисуса. Таким образом, служение Иисуса имеет прямое отношение к началу спасительного владычества Бога в истории. Экзорцизмы (1:21-27), исцеления (2:1-12), общение с грешниками (2:13-17), насыщение голодных (6:34-44), даже призвание Двенадцати (3:13-19) - выражение того, что «исполнилось время» и пришло Царство Божье. Земным служением Иисуса понятие Царства не исчерпывается. Как мы видим, например, из предсказаний о приходе Царства в силе, из притчей о семени и возвещения грядущего Суда, Марк понимал Царство еще и как будущую реальность, которая наступит, когда в конце времен откроется спасительное владычество Бога. 3.2. Христология. Связь эсхатологии и христологии в Мк видна уже из первых слов: «Начало Евангелия Иисуса Мессии, Сына Божия» (1:1). Конечно, вместо выражения «Иисус Мессия» можно сказать просто «Иисус Христос» (см. большинство английских переводов). Однако для Марка «Христос» явно не просто имя собственное: во всем повествовании подчеркивается мессианство и Богосыновство Иисуса. Для Марка очень важно, что Иисус - Мессия, Помазанник, через служение которого приходит Царство Божье. 3.2.1. Мессия. Читатель видит подтверждение мессианства Иисуса, как только тот появляется в рассказе (1:11-15). При Крещении глас с неба объявляет Иисуса своим Сыном (1:11; аллюзия на Пс 2:7 - «Ты Сын Мой; Я ныне родил Тебя»). Поскольку Пс 2, очевидно, был царским и исполнялся при коронации израильских царей, естественно усмотреть в Мк 1:11 намек: Иисус - помазанный царь, Мессия. Глас с неба также говорит: «...в Котором Мое благоволение» (1:11 аллюзия на Ис 42:1). В Ис 42:1 сл. сообщается о некоем Отроке/Рабе, которому Бог дает Святой Дух (Ис 42:1-2), - событие, изображаемое в Мк 1:9-11 как сошествие Духа при Крещении. Таким образом, когда в 1:14 Иисус начинает благовествовать (факт, соотносимый с обетованиями Ис), читатель понимает, что приход Иисуса - исполнение не только Ис 52:7 (о благовестнике), но и Ис 61:1 («Дух Господа Бога на Мне, ибо Господь помазал Меня благовествовать...»). Иисус - обещанный Помазанник (Мессия), как об этом ясно говорят титулование, нисхождение Духа и содержание Вести. Публичное служение, словом и делом, Иисуса (см. Мк 1:16-8:26), также показывает: пришел Мессия возвестить обещанное Царство и положить ему начало. Как видно из ответа учеников на вопрос Иисуса (8:27) о том, кем считают Его люди, многие думали, что через Него действует Бог. Правда, народ видел в Иисусе лишь пророка (8:28). Когда же Иисус спрашивает учеников, кем они Его считают, Петр отвечает правильно: «Ты - Мессия» (8:29). После ареста на заседании Синедриона первосвященник задает Иисусу вопрос: «Ты ли Мессия, Сын Благословенного?» (14:61). Иисус отвечает утвердительно: «Я» (14:62). Затем Иисуса отводят к Пилату (15:1), который спрашивает о том же, но в более политизированной форме: «Ты Царь Иудейский?» (15:2). На сей раз Иисус отвечает загадочнее: «Ты говоришь». Пилат какое-то время колеблется (15:6-15), но, в конце концов, приговаривает Иисуса к смерти. Обвинение: Иисус - «Царь Иудейский» (15:16-20, 26). Над уже распятым Иисусом издеваются первосвященники и книжники: «Мессия, Царь Израилев!» (15:32). Марк предполагает, что читатель увидит своего рода иронию - ведь Иисус и вправду «Мессия, Царь Израилев». Преображение (9:2-9; ср. 9:1), следующее за исповеданием Петра (8:27-29), вход Иисуса в Иерусалим на молодом осле (11:1-11), исполняющий пророчество Зах 9:9 о смиренном царе Израиля, и особенно утвердительный ответ Иисуса первосвященнику - все это подтверждает читателю, что Иисус был «Мессией, Царем Израилевым», чей приход имел прямое отношение к началу Божьего владычества в истории. Мессианство Иисуса можно правильно понять лишь в свете Креста. Как только Петр правильно называет Иисуса Мессией (8:29), Иисус говорит, что Сын Человеческий должен будет пострадать, быть отвергнутым старейшинами, первосвященниками и книжниками, быть убитым - и через три дня воскреснуть (8:31). Отрицательная реакция Петра (8:32) показывает, что подобная судьба считалась для Мессии невозможной. Аналогичным образом повеление Иисуса Петру, Иакову и Иоанну не рассказывать о Преображении до Воскресения (9:9) предполагает необходимость Его смерти, как видно из последующего разговора (9:11-13). Наконец, едва ли случайно, что Иисус открыто называет себя «Мессией» только перед Синедрионом (14:61-62), вслед за чем Его приговаривает, как «Царя Иудейского», к смерти Пилат. Когда первосвященники и книжники издевательски обращаются к распятому Иисусу как к «Мессии, Царю Израилеву», они, сами того не ведая, используют верный титул. Таким образом, повествование Мк подтверждает традиционное раннехристианское изложение Евангелия: «Христос (Мессия) умер за грехи наши, по Писанию...» (1 Кор 15:3; ср. Мк 10:45; 14:22-24). Однако в Мк Иисус - не просто умирающий Мессия. Другие важные элементы Его мессианской роли - земное служение (приведшее к исповеданию Петра) и будущая роль в Царстве, когда Он будет «пить новое вино в Царстве Божьем» (14:25; ср. 13:32). «Евангелие об Иисусе Мессии» (1:1) - это «Евангелие от Бога» (1:14), рассказывающее о приходе спасительного владычества Божьего в историю: в настоящем - через служение Иисуса, увенчивающееся Его смертью; в будущем - через роль Иисуса в Царстве, которое грядет «в силе» (9:1). 3.2.2. Сын Божий. Иисус также «Сын Божий». По мнению некоторых комментаторов, в Мк это титулование особо важно. Уже Мк 1:1 называет Иисуса не только Мессией, но и «Сыном Божьим». (Некоторые древние рукописи не содержат здесь выражения «Сын Божий». Однако оно хорошо засвидетельствовано.) Почти все марковское повествование попадает между этим титулом в 1:1 и исповеданием римского центуриона в 15:39. Утверждение 1:1 подтверждается гласом с неба (1:11 - «Ты Сын Мой). Аллюзию на Пс 2:7 мы уже отмечали. Есть еще одна аллюзия - на описание Исаака, «единственного» сына Авраама (Быт 22:2, 13, 16 LXX). Как «возлюбленный Сын» Божий, Иисус обладает особой ролью (= «помазанный царь», Пс 2:7) и особым отношением к Богу (= «сын мой, единственный/возлюбленный мой», Быт 22). С Богосыновством Иисуса связаны упоминания о любимом сыне в притче о злых виноградарях (12:1-12) и о неведении Сына в 13:32, а также гефсиманская молитва к «Отцу» («Абба», 14:36). Особая роль Иисуса и Его особое отношение к Богу могут объяснить, почему бесы называют Его «Сыном Божьим». В первом описываемом Марком чуде, экзорцизме (1:23-27), бес называет Иисуса «Святым Божьим» (1:24) - определение, предполагающее именно уникальную роль Иисуса и Его уникальное отношение к Богу. В 3:11 нечистые духи кричат, что Иисус - «Сын Божий». В 5:7 герасинский одержимый обращается к Нему как к «Сыну Бога Всевышнего». Евангелист косвенно заверяет читателя в истинности этого титула: согласно 1:34, Иисус не позволял бесам говорить, что они знают, кто Он; согласно 3:12, Иисус запрещал бесам разглашать, что Он - Сын Божий. Зкзорцизмы указывают на власть Иисуса побеждать сатану и бесов. Они означают, что приходит спасительное владычество Божье - через победу над врагом, «связывание сильного» (3:22-27). В сцене Преображения, идущей за обещанием Иисуса, что некоторые из стоящих с Ним «не вкусят смерти, как уже увидят Царство Божие, пришедшее в силе» (9:1), глас с неба объявляет Петру, Иакову и Иоанну: «Сей есть Сын Мой возлюбленный...» (9:7). Контекст подтверждает мессианство Иисуса, однако Иисус запрещает ученикам рассказывать о виденном (включая подтверждение Его Богосыновства), пока Он не воскреснет (9:9). В вопросе первосвященника («Ты ли Мессия, Сын Благословенного?», 14:61) титулы «Мессия» и «Сын Божий» снова сходятся. Поскольку выражение «Сын Благословенного» и «Сын Божий» означают одно и то же, 14:61 - аллюзия на первые слова Мк 1:1, где Иисус назван «Мессией, Сыном Божьим». Вопрос первосвященника отражает и мотив царского сына (присутствующий в Пс 2:7), корни которого уходят в обетование Давиду: «Я буду ему Отцом, и он будет Мне сыном» (2 Цар 7:14). Иисус подтверждает, что Он - «Мессия, Сын Благословенного» (14:62), и сразу предупреждает Синедрион: «Вы узрите Сына Человеческого, сидящего одесную Силы и грядущего на облаках небесных» (14:62). Услышав это, первосвященник раздирает на себе одежды и обвиняет Иисуса в кощунстве (14:63-64). Не вполне ясно, что он нашел в словах Иисуса кощунственного. Видимо, дело не в мессианстве или Богосыновстве Иисуса, а в следующей фразе, которую можно понять как притязание на Божественную прерогативу - роль судьи. (Ср. аналогичный мотив в 2:7, где Иисуса обвиняют в присвоении Божьего права прощать грехи.) Кульминация рассказа о Страстях ~ смерть Иисуса, разрывание храмовой завесы и исповедание римского центуриона (15:37-39). В отличие от иудейских религиозных вождей, у креста издевательски называвших Иисуса «Мессией, Царем Израилевым», римский центурион публично объявляет: «Истинно, человек сей был Сын Божий!» (15:39). Здесь опять сходятся титулы «Мессия» и «Сын Божий», смысл которых проясняет крест. Эти слова из заключительных сцен у креста завершают раскрытие темы Иисуса как Мессии и Сына Божьего, начатой в 1:1. 3.2.3. Сын Человеческий. Хотя Мк начинается и завершается определением Иисуса как «Мессии, Сына Божиего» (1:1; 15:32, 39; ср. 1:11; 8:29; 9:9; 14:61-62), самый частый титул - «Сын Человеческий». В первой половине Мк он появляется всего дважды, причем почти в соседних пассажах (2:10, 28), а в 8:31-14:62 -целых 13 раз. У Мк выражение «Сын Человеческий», в отличие от титулов «Христос» и «Сын Божий», используется только Иисусом и только как самообозначение, причем без сопровождающих оговорок. Дважды Иисус прибегает к титулу «Сын Человеческий», говоря о власти, которой Он облечен в своем земном служении, - власти «прощать грехи» (2:10) и власти как «господина субботы» (2:28). В обоих случаях, однако, присутствует несколько зловещий подтекст. Ведь в первом случае Иисусу угрожает обвинение в кощунстве, за которое полагается смертная казнь (2:7), а контекст второго случая - споры о субботе, в результате которых Его противники замышляют с Ним расправиться (3:6). Трижды Иисус упоминает о Сыне Человеческом, говоря о будущем приходе Сына Человеческого как Судьи в конце времен (8:28; 13:26; 14:62). В двух из этих случаев контекст содержит предсказания скорой смерти Иисуса: 8:38 идет за предсказанием о Страстях в 8:31 и повелением каждому, кто хочет следовать за Ним, взять свой крест (8:34); 14:62 - это слова на суде Синедриона, повлекшие за собой обвинение в кощунстве и смертный приговор (14:64). Получается, что большая часть марковских речений о Сыне Человеческом непосредственно связаны с темой страдания и смерти Иисуса. Три упоминания о Сыне Человеческом содержатся непосредственно в предсказаниях о Его страданиях и смерти (8:31; 9:31; 10:33). Еще в пяти случаях мы находим переклички с мотивами этих предсказаний (9:9, 12; 14:21 [2х], 41). Наконец, 10:45 объясняет смысл Страстей: «Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих». Таким образом, на упоминаниях о «Сыне Человеческом», как и на титулах «Мессия» и «Сын Божий», лежит тень Креста - даже когда речь идет о земном служении Иисуса и Его будущем приходе как Судьи в конце времен. У Марка титул «Сын Человеческий» отличается от титулов «Мессия» и «Сын Божий» тем, что Иисус обозначает им себя без оговорок и публично - перед учениками (8:31, 38; 9:9, 12, 31; 10:33, 45; 13:26; 14:21, 41), книжниками (2:10), фарисеями (3:28) и Синедрионом (14:62). Иисус не держит в секрете, что Он -«Сын Человеческий». При этом у читателя не возникает сомнений, что данным титулом Иисус обозначает себя. Т.е. для Марка «Сын Человеческий» - это просто самообозначение Иисуса, способ сказать о себе без таких христологических обертонов, какие имеют титулы «Мессия» и «Сын Божий». Возникает вопрос: если у выражения «Сын Человеческий» столь малый христологический вес, почему Марк столь часто вкладывает его в уста Иисуса? Можно лишь высказать предположение. 1)Скорее всего, сам Иисус называл себя «Сыном Человеческим», и Марк честно отражает этот факт. 2)Как показывают исследования, это выражение было довольно неоднозначным, непрозрачным. Ясным мессианским подтекстом оно вряд ли обладало. Непрозрачность же особенно хорошо соответствовала марковской «мессианской тайне», которую отражает нюансированное использование титулов «Мессия» и «Сын Божий». «Сын Человеческий» - это самообозначение Иисуса, но для Мк оно практически не несло христологических и мессианских аллюзий, присущих титулам «Мессия» и «Сын Божий». 3.3. Мессианская тайна. В 1901 г. В. Вреде опубликовал свою эпохальную работу «Мессианская тайна в Евангелиях и истолкование Евангелия от Марка». С тех пор вопрос о мотиве «мессианской тайны» играет важную роль при обсуждении богословия Мк. Очевидно, что этот мотив - своеобразная особенность Мк. Как показывает анализ, он хорошо соотносится с марковской христологией. 3.3.1. Запрещение говорить бесам. Мотив «мессианской тайны» встречается первый раз в словах Иисуса, обращенных к бесам. При первом же чуде Иисуса, экзорцизме, бес называет Его «Иисусом Назарянином... Святым Божиим» (1:24). Иисус тут же приказывает ему замолчать и изгоняет его (1:25-26). На первый взгляд, в действиях Иисуса нет ничего особенно необычного: использование имени и повеление молчать - обычные черты деятельности тогдашних экзорцистов. Считалось, что называние имени дает власть над соперником; соответственно приказ молчать - попытка не дать использовать знание имени. Однако в Мк использование имени бесом и приказ молчать выполняют нетипичную при экзорцизмах функцию. 1)У Мк бесы всегда слабее Иисуса. Когда Иисус их изгоняет, они даже не пытаются Ему сопротивляться. Иногда они сразу признают свое бессилие перед Ним («Ты пришел погубить нас!», 1:24; они падают перед Ним - 3:10; 5:6; 9:20). 2)Согласно пониманию самого евангелиста, Иисус приказывал бесам молчать, ибо они знали, что Он -«Сын Божий» (1:34; 3:11). 3)Понимание приказа молчать как желания сохранить тайну подтверждается отсутствием этого приказа в ситуациях, где вопрос о личности Иисуса не стоял (5:1-20; 7:24-30; 9:14-29). 3.3.2. Запрещение говорить ученикам. Ученики знают, кто такой Иисус, однако Он и им запрещает это разглашать. В 8:27-30, после того как Петр правильно называет Иисуса Мессией (в отличие от народа, считавшего Его лишь пророком; ср. 6:14-16), Иисус повелевает ученикам никому об этом не говорить. В 9:9 Он запрещает Петру, Иакову и Иоанну рассказывать о Преображении - в том числе о гласе с неба, объявившем Иисуса своим «возлюбленным Сыном». Но здесь делается оговорка, что после Воскресения Сына Человеческого запрет молчать будет снят. О мессианстве и Богосыновстве Иисуса нельзя публично говорить до распятия и Воскресения - мотив, родственный речи Иисуса в 8:31, где Он в ответ на исповедание Петра предсказывает грядущие страдания, смерть и Воскресение Сына Человеческого. Другими словами, марковская мессианская тайна соответствует образу Иисуса как Мессии и Сына Божьего, чье истинное значение можно понять лишь в свете Креста. Марк последовательно определяет Иисуса как Мессию и Сына Божьего и в свете Его земного служения (1:25; 3:10; 8:29), и в свете Его будущей славы (9:7; ср. 9:1). При этом Марк оговаривает: Иисус, как Мессия и Сын Божий, должен умереть (8:30-31; 9:9; 14:61-64; 15:25-32, 39). Этим евангелист подчеркивает, что смерть Иисуса - часть мессианства и Богосыновства, не отрицая соответствующих аспектов Его земного служения или будущей роли. 3.3. Нарушенное молчание. Иногда повеление молчать нарушается. Примеры: исцеления прокаженного (1:40-45) и глухонемого (7:31-37; ср. также 5:20-21). Возможно, нарушено было и повеление молчать семье Иаира: о смерти девочки знали (5:21-43). В этих случаях разглашаются не мессианство или Богосыновство Иисуса, а Его действия. Повеление молчать характерно для рассказов об исцелениях в древнем мире. Оно было предназначено сохранить в секрете способ или формулу исцеления. В Мк ситуация явно иная: в рассказе об исцелении прокаженного никакой особенной техники исцеления не видно (1:40-45), а формулы (Талита кум и Эффата) даже переведены для читателя (5:41; 7:34). Повеление молчать, по сути, дает в 1:44-45 и 7:37 противоположный эффект: к Иисусу собираются толпы (1:45; 8:1-8), что ведет к новому повороту сюжета (ср. 6:1-6). Таким образом, в рассказах об исцелениях повеления молчать не ставят своей целью утаить метод исцеления или мессианство. Правильнее видеть в этих повелениях (и их нарушении) литературный прием, дающий возможность ввести в следующих сценах толпу. Их функция - иная, чем у запретов говорить бесам и ученикам. ЗА. Ученичество. Важность темы ученичества в Мк видна из самой композиции. Рассказ о служении Иисуса начинается с призвания Петра, Андрея, Иакова и Иоанна (1:16-20). Перикопы, связанные с учениками, начинают каждый из трех подразделов части I (1:16-20 в 1:16-3:12; 3:13-19 в 3:13-6:6; 6:7-13 в 6:7-8:26). В части II (8:27-16:8) ученики - основная аудитория Иисуса в разделе 8:27-10:52. В 11:1-13:37 они - постоянные спутники Иисуса на пути в Иерусалим. В последнем подразделе (14:1-16:8) они остаются на сцене до своего бегства и отречения Петра (14:50, 66-72). Заканчивается повествование тем же, с чего начиналось, - с упоминания об учениках. Посланник у гробницы сообщает женщинам весть надежды для «учеников и Петра» (16:7). 3.4.1. Кто такие ученики? Можно выделить более узкий и более широкий круг учеников. ♦ Более узкий круг - Двенадцать. Обычно именно они имеются в виду под учениками. Они призваны быть «с Ним», более полно ознакомлены с Его учением (7:17-23; 10:10-12; 13:3-37; 14:22-25), иногда удостоиваются какой-либо особой чести (9:2-8; 14:12-25). Им поручено вместе с Ним учить, исцелять и изгонять бесов (3:13-14; ср. 5:18; 6:7-13, 30). ♦ Более широкий круг. Эти люди также призваны (напр., Левий в 2:13), «следуют за Ним» (2:15-17), могут иметь какие-то поручения (5:19-20). Ко благу обеих групп Иисус творит чудеса (1:40-45; 6:45-52), учит (3:20, 31-35; 4:10-20), пребывает с ними (2:15-17; 3:13-14; 3:20, 31-35). 3.4.2.Непонимание со стороны учеников. Марк не льстит ученикам. Они не понимают притчи Иисуса (4:13; ср. 4:34; 7:18), учение о разводе (10:10-12) и особенно о приближающейся смерти Иисуса (8:32-33; 9:9-13, 32). Они не делают должных выводов из усмирения Иисусом бури (4:35-41) и хождения по воде (6:45-52). Как видно из реакции Петра на предсказание о Страстях (8:31-33), они не понимают в полной мере, кто Он. В 8:27-10:52 это непонимание встречается постоянно. При аресте Иисуса они также ведут себя не лучшим образом. 3.4.3.Закваска фарисеев и Ирода. Неровное поведение учеников хорошо видно в эпизоде с предупреждением против фарисейской и Иродовой закваски (8:14-21). Этот отрывок приходится на конец части I, сосредоточенной на публичном служении Иисуса (1:16-8:26), и идет вслед за двумя чудесами с хлебами (6:34-44; 8:1-9). По соседству находятся реплика Ирода об Иисусе (6:14-17) и попытка фарисеев добиться знака (8:11-13). Контекст подчеркивает маловерие учеников. 1)Видя тревогу учеников, не взявших с собой еды (8:14, 16), Иисус говорит: «Берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой» (8:15). Судя по контексту, Иисус имеет в виду их неспособность, подобно Ироду (6:16) и фарисеям (8:10-12), понять, кто Он. 2)Иисус спрашивает: «Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце?» (8:17; ср. 6:52). Именно ожесточение сердец ставилось ранее в вину фарисеям за неспособность понять, кто такой Иисус (3:5). 3)Цитируя Иер 5:21, Иисус спрашивает, как же они не видят, если у них есть глаза, и не слышат, если у них есть уши (8:18). Это аллюзия на мотив, впервые прозвучавший в цитате из Ис 6:9 для описания «внешних» (4:11). Своими словами Иисус указывает на маловерие учеников (ср. 4:35-41; 6:45-52), сопоставимое с неверием Ирода, фарисеев и внешних -хотя ученикам «дано знать тайны Царства Божия» (4:11). 4)Прежде чем спросить учеников, неужели они до сих пор не понимают (8:21), Иисус напоминает, сколько осталось хлеба при насыщении 5 и 4 тысяч (8:19-20). Однако, хотя фарисейская и Иродова закваска иногда выглядит реальной угрозой для учеников (см. их поведение в минуту опасности - 4:35-41; 6:45-52), они отличаются и от фарисеев, и от Ирода. Это видно и из той чести, которой они удостоились, и из их отклика на Иисуса. Просто их духовное зрение еще не полно: чтобы они прозрели - см. рассказ о слепом, (8:22-26) - их нужно коснуться еще раз. 3.4.4. Цена ученичества. Реакция учеников на три предсказания о страданиях Сына Человеческого (8:27-10:52) становится поводом для поучений об ученичестве. Видя их неспособность понять необходимость этих страданий (8:31-33; 9:31-32; 10:33), Иисус говорит о цене ученичества и пути к кресту (8:34-38), о надлежащем поведении (9:33-10:31) и о величии через умаление (10:34-45). С помощью рассказа об учениках Марк объясняет, что значит быть учеником в то время, когда Царство одновременно пришло и еще только ожидается. Иисус Мессия, Сын Божий, должен пройти через крест - этим же путем приходится пройти всем, кто хочет за Ним следовать. 4. Концовка Мк В лучших рукописях текст Мк заканчивается на 16:8: «И вышедши побежали от гроба; их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись». Внезапность концовки и рассказы других евангелистов о явлениях Воскресшего (подразумеваемых в 16:7) наводят ряд экзегетов на мысль, что конец Мк утерян. Так называемые краткий и пространный эпилоги (ст. 9-20) - поздние попытки придать повествованию законченность. Очевидно, что оба этих эпилога неаутентичны: 1)их нет в древнейших рукописях; 2)их лексика и стиль резко отличаются от остальной части Мк. Это, однако, само по себе не доказывает, что Мк изначально заканчивалось на 16:8. Возможные доводы в пользу существования продолжения таковы. 1)Кажется сомнительным, что изложение «Евангелия об Иисусе Мессии, Сыне Божием» (1:1) завершается репликой о женском страхе и непонимании. Отметим следующие места Мк: Преображение с последующим запретом рассказывать о нем до Воскресения (9:2-9), обетование о приходе Сына Человеческого (13:26; идущее за поручением, несмотря на страдания, благовествовать - 13:9-13), предупреждение Синедриону о явлении Сына Человеческого (14:62). Вспомним также ожидание будущего в притчах о Царстве (4:1-34). Т.е. крест и пустая гробница - не конец. Роль Иисуса как Мессии и Сына Божьего на этом не заканчивается. 2)Читатели Мк явно знали о явлениях Воскресшего и предназначении Церкви. Именно убеждение в том, что история имела продолжение, привело к созданию краткого эпилога: «Они вкратце рассказали Петру все, что им было возвещено. Потом сам Иисус послал их проповедовать от Востока до Запада священную и бессмертную весть о вечном спасении». Однако нынешняя концовка в литературном плане оправданна. Ведь кульминация Мк - распятие и смерть Иисуса под издевательства первосвященников с книжниками и исповедание римским центурионом Его Богосыновства (15:32-39; ср. 1:1). Ученики же часто не понимали Иисуса и Его учение - и все же Иисус, Мессия и Сын Божий, продолжал свой путь (ср. 4:35-41; 6:45-52; 8:14-21; 8:27-14:63). Сколь бы ни было это духовно опасно для учеников (8:14-21) - хуже всего было, наверное, их бегство при аресте Иисуса (14:50) и отречение Петра (14:66-72) - Иисус от них не отступался. И в 16:7 весть предназначена «ученикам и Петру». Поодаль от креста стоят женщины (15:40-41), замечают, где хоронят тело (15:47) и приходят к гробнице, чтобы его умастить (16:1). Где отступают ученики - они остаются. Но и они перепуганы (ср. 4:41; 6:50). В концовке присутствует доля иронии (один из любимых литературных приемов Марка): раньше нередко нарушалось повеление молчать (1:44-45) - о Воскресении же рассказать прямо предписано, но как раз тут женщины никому ничего не рассказывают. Нынешняя концовка отвечает образу учеников, оставляя открытой надежду на обещанную встречу Иисуса с учениками в Галилее (Мк 14:28) и на второе славное пришествие (13:26-37). 5. Задачи Мк Библеисты часто пытались показать, что цель Мк была обусловлена богословскими спорами (напр., о христологии) или социальными условиями (напр., падением Иерусалима). Однако повествование дает нам слишком мало ключей к его авторству, датировке и месту создания, и оно настолько цельное, что рискованно предпринимать такие исторические и богословские реконструкции. Лучше попытаемся понять авторский замысел, не выходя за рамки текста. Посмотрим на главных героев - Иисуса и учеников. Опять-таки нам поможет 1:1: автор собирается написать «Евангелие об Иисусе Мессии, Сыне Божьем». Это Евангелие - о приходе Иисуса, через которого начинается Божье Царство (см. резюме в 1:14-15). Царство имеет и будущий аспект: оно явится «в силе» (9:1), когда Сын Человеческий вернется довершить спасение (13:26-37). Но почему же евангелист написал это Евангелие? Это «Евангелие» - обещанное (Ис 52:7) благовестие о спасении и владычестве Божьем, которое и возвещает Иисус (Мк 1:14). Но может ли Царство одновременно присутствовать и ожидаться? И как Иисус может быть «Мессией, Сыном Божиим», если Его в Иерусалиме не сделали царем, а распяли? Ко временам Марка эта проблема не утратила актуальности. Марк берет учеников Иисуса для иллюстрации сомнений собственной общины. Он постоянно напоминает, кем был Иисус (1:11, 25, 34; 3:11; 5:7; 8:27-29; 9:7; 14:61-62; 15:39) - Мессией и Сыном Божьим. Евангелист отмечает, что мессианство и Богосыновство Иисуса проявились не только в победах над сатаной, прощении грешников, насыщении голодных и воскрешении мертвых, но и (прежде всего) в смерти (8:27-31; 14:61-62; 15:39). Притчи о семени объясняют, что Царство уже здесь, но пока уязвимо (4:1-20, 26-29, 30-32). Против триуфалистского понимания Евангелия говорят также предупреждение о трудных временах (13:3-37), повеления о молчании, намеки на смертельный конфликт, прямые предсказания о грядущей смерти, отвержение семьей, друзьями и религиозным истеблишментом, наконец, исповедание центуриона у креста. Читатели должны понять: хотя в Иисусе Мессии, Сыне Божьем, «исполнилось время» (1:15), путь учеников - также путь крестный (8:34-38). Правильные взгляды и правильная вера должны сопровождаться правильной жизнью. Правильная жизнь - это крестный путь. Марк писал свое Евангелие, заботясь о пастве. Он писал для общины гонимой, мучимой вопросами: кем был Иисус? как понимать Его весть о Царстве? Он писал, чтобы укрепить веру, объяснить испытания и страдания, дать надежду на грядущее Царство, когда настанет время жатвы, а из горчичного зерна взойдет большое древо - совершится воскресение, и спасение будет полным. См. также Евангелие от Иоанна; Евангелие от Луки; Евангелие от Матфея. Библиография. Commentaries: Η. Anderson, The Gospel of Mark (NCB; Grand Rapids: Eerdmans, 1981); С Ε. Β. Cranfield, The Gospel according to St. Mark (CGTC; Cambridge: University Press, 1963); J. Gnilka, Das Evangelium nach Markus (EKK 2; 2 vols.; Zurich: Benziger/ Neukirchen-Vluyn: Neukirchener, 1978, 1979); R. A. Guelich, Mark 1-8:26 (WBC 34a; Waco: Word, 1989); L. Hurtado, Mark (NIBC; Peabody, MA: Hendrickson, 1983); W. L. Lane, The Gospel according to Mark (NICNT; Grand Rapids: Eerdmans, 1974); D. Luhrmann, Das Markusevangelium (HNT 3; Tubingen: J. С. В. Mohr, 1987); D. E. Nineham, The Gospel of St. Mark (New York: Penguin, 1963); R. Pesch, Das Markusevangelium (HT-KNT 2; 2 vols.; Freiburg: Herder, 1976, 1980); E. Schweizer, The Good News According to Mark (Richmond: John Knox, 1970); V. Taylor, The Gospel according to St Mark (2d ed.; New York: St Martin's. 1966); Studies: E. Best, Following Jesus: Discipleship in the Gospel of Mark (JSNTS 4; Sheffield: JSOT, 1981); idem, Mark: The Gospel As Story (Philadelphia: Fortress, 1983); M. Hengel, Studies in the Gospel of Mark (Minneapolis: Fortress, 1985); H. C. Kee, Community of the New Age: Studies in the Gospel of Mark (Philadelphia: Westminster, 1977); W. Kelber, The Kingdom in Mark: A New Place and a New Time (Philadelphia: Fortress, 1974); J. D. Kingsbury, Conflict in Mark (Minneapolis: Fortress, 1989); idem, The Christology of Mark's Gospel (Philadelphia: Fortress, 1989); A. T. Lincoln, «The Promise and the Failure - Mark 16:7, S»,JBL 108 (1989) 283-300; R. P. Martin, Mark: Evangelist and Theologian (Grand Rapids: Zondervan, 1973); W. Marxsen, Mark the Evangelist: Studies on the Redaction History of the Gospel (Nashville: Abingdon, 1969); R. P. Meye, Jesus and the Twelve: Discipleship and Revelation in Mark's Gospel (Grand Rapids: Eerdmans, 1968); C. Myers, Binding the Strong Man: A Political Reading of Mark's Story of Jesus (Maryknoll, NY: Orbis, 1988); E. J. Pryke, Redactional Style in the Markan Gospel (SNTSMS 33; Cambridge: University Press, 1978); D. Rhodes and D. Miche, Mark As Story (Philadelphia: Fortress, 1982); С Μ. Tuckett, ed., The Messianic Secret (IRT 1; Philadelphia: Fortress, 1983); Τ J. Weeden, Mark: Traditions in Conflict (Philadelphia: Fortress, 1971). ИИСУС И ЕВАНГЕЛИЯ, R. A. Guelich |
