БОГОЧЕЛОВЕЧЕСКАЯ КОМЕДИЯ
III ВЕК: ВОЗНИКНОВЕНИЕ МОНАШЕСТВА
Когда в 16 в. историю Церкви последователи Лютера и их противники начали изучать в качестве доказательства собственной церковной позиции, критическим моментом сочли начало 4 в. Для одних это было начало “Константинова пленения Церкви”, для других “триумф христианства”. В восточно-православной историософии (Шмеман) 4 в. было воспринято отношение к 4 в. как переломному, но значение было указано в других областях: “золотой век” патристики и век появления монашества, причем появление монашества было крепко увязано именно с огосударствлением Церкви, понято, как противовес ему. В 20 в., однако, изучение ранней истории монашества показало, что не 4 в., а 3 был переломным. Уже с 260-х годов появляются отшельники, о которых известно крайне мало, которые еще не сооружали стен для своих обителей. Антоний Великий уходит первым физически из родной деревни - именно в 3 в., задолго до Константина. Ранее отшельники жили в привычном окружении, не подчеркивая расстоянием материальным духовную свою инаковость.
Таким образом, монашество было ответом не на союз Церкви с государством, не на наплыв неофитов. Возможно, вообще неверно говорить о монашестве как об “ответе”.
В принципе неверно рассматривать всякий исторический феномен лишь как пассивный “ответ” на “вызов эпохи”; как писал митр. св. Филарет Московский, “много чести” думать, будто нападки безбожников побуждали людей молиться, как неверно и редуцировать историю до процесса “влияния”, как это любили делать в 19 в. и как это сильно отразилось в наличной в России церковной историографии. Кроме влияний со стороны соседей или предков, всегда есть нечто свое, оригинальное и одновременно общее для всех людей в силу общности человеческой природы.
Неверно рассматривать монашество и как ответ на недоумение по поводу замедления Второго Пришествия, как на подмену общецерковной эсхатологичности лично-общинной. Монашество есть плод развитие благовестия, который неизбежен и в условиях гонений, и в условиях цезаропапизма, монашество есть ответ на призыв Христа спасать мир через отречение от мира, свидетельствовать о Евангелии. Христиане той эпохи воспринимали монашество как авангард армии в борьбе с сатанинскими духами (экзорцизм оставался самым распространенным церковным обычаем, обязательно предшествовавшим крещению). Монахи были экзорцистами цивилизации, как официальные экзорцисты занимались отдельными людьми. Они изгоняли зло стадности, создавая общину, состоящую из личностей, причем главным методом в становлении личности и общины было непосредственное и явное поставление Христа в центр жизни. Отказ от цивилизационной деятельности, от просветительства, - это все было, но не всегда и не везде, это вторичное и не всегда обязательное в монашестве, а существенное в монашестве сотворение личности в пограничной ситуации между миром сим и небом, в отказе определять личность чем-либо и кем-либо помимо Христа. Причем этот отказ тогда обретал смысл и полноценность, когда он был сугубо личным, без агрессии по отношению к тем христианам, которые продолжали обычный путь.
Монашество, на первый взгляд, противостоит искушениям власти, богатства, пола, ведь монах приносит обеты смирения, нищеты, воздержания. Разумеется, тогда возникает вопрос, а были ли христиане, жившие до возникновение монашества, плохими христианами. И, разумеется же, возникает ответ: нет, просто они не называли себя монахами. Домонашеский период истории Церкви воспринимается как введение к монашескому. На самом деле, функцию монашества выполняло мученичество или, точнее, готовность к мученичеству, наличие возможности мученичества, риска. Гонения были редки, но возможны, и эта возможность помещала христианина в пограничную ситуацию между миром сим и Царством Небесным. Когда после Декия гонения окончательно (как казалось) отошли в прошлое, появлятеся монашество - не вообще соблюдение заповедей в их полноте (“праведность”), не вообще уход в себя (“монашество в миру”), а монашество как открытое (и в этом смысле миссионерское, дерзкое, явное) постоянное противопоставление христианства - миру. Постоянство - важная черта монашества, оно обеспечивается не столько постоянством исполнения заповедей или молитвы (да и как это проверишь), а постоянством пребывания в монашеской одежде, в монастыре. Это раздражает мир.
Монашество противостоит спокойствию, но это означает, что в принципе оно совместимо и с богатством, и с властью (любопытно, что оно не совместимо с браком, потому что и власть, и богатство вторичные формы, а брак есть первичная форма устройства человека). Тем не менее, когда монашество пользуется этой совместимостью, рождаются другие формы противостояния миру, как юродство.
