ХАСИДСКАЯ МУДРОСТЬ

РАББИ ЗУСЯ ИЗ АННИПОЛИ ---------------------------------------------------------------------

(Мешуллам Зуся Аннипольский)

(ум. 1800)

Это выдающийся цадик, ученик рабби Дов Вера Межеричского и старший брат рабби Элимелека Лежайского. После смерти своего учителя рабби Зуся поселился в местечке Анниполь Люблинской губернии, сделавшемся с этого времени до смерти рабби Зуси центром хасидизма в Люблинской губернии. (33,10,944)

* * *

В том мире никто не спросит у меня: "Почему ты не был Моисеем?" Спросят другое: "Почему ты не был Зусей?" (3,81)

* * *

Три года Зуся и Эмелик провели в странствиях. Они хотели разделить участь Божественного Присутствия в изгнании и обратить к Богу заблудшее человечество. Как-то они ночевали на одном постоялом дворе, где справляли свадьбу. Гости на свадьбе оказались шумными и задиристыми, да к тому же выпили чрезмерно. Увидев дремавших в уголке бедных странников, они решили позабавиться. Зуся лежал с краю, а Элимелек -- у стены, поэтому разбушевавшиеся гости схватили Зусю, стали его пихать и бить, а затем вконец измученного бросили на пол. Сами же тем временем пошли плясать. Элимелек удивился, что его не тронули. В глубине души он позавидовал брату, что тот пострадал, а он -- нет. Поэтому Элимелек сказал: "Дорогой брат, давай-ка я лягу на твое место, а ты -- на мое, где спокойно выспишься". Так они поменялись местами. Гости же тем временем кончили плясать, и у них опять появилось желание позабавиться. Они пошли и хотели схватить Элимелека. Но один из гостей сказал: "Это не по правилам! Давай-ка и другому окажем подобающую честь!" Поэтому они выволокли Зусю из его угла и снова его отдубасили, приговаривая: "Вот и тебе свадебный подарочек!"

Когда Зусю наконец оставили в покое, он засмеялся и сказал Элимелеку: "Так-то, дорогой брат. Если человеку суждено получить удары, он их получит независимо от того, где он находится". (2,222)

* * *

Однажды рабби Зуся взялся за изучение одного из трактатов Талмуда. На следующий день его ученики заметили, что рабби все еще читает первую страницу. Они подумали, что он столкнулся с какой-то трудностью и пытается разрешить ее. Но прошло еще несколько дней, а рабби был по-прежнему погружен в чтение первой страницы. Ученики очень удивились, но не решались выяснить, в чем дело. Наконец, один из них набрался храбрости и спросил учителя, почему тот не переходит ко второй странице. "Мне так здесь хорошо, -- ответил на это рабби Зуся, -- почему же я должен уйти куда бы то ни было?" (З6,65)

* * *

Однажды рабби опоздал в синагогу. Когда его спросили, что случилось, он ответил: "Проснувшись утром, я начал обычную молитву "Я благодарю Тебя". Произнеся эти первые три слова, я не мог говорить дальше". Он пояснил: "Я внезапно понял, кто есть"Я" и кто есть "Ты". Я был поражен до немоты и не мог продолжать". (19,45)

* * *

Учил рабби Зуся: Бог сказал Аврааму: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего в землю, которую Я укажу тебе". Бог говорит человеку: "Во-первых, пойди из земли твоей, то есть из мрака, который наполняет тебя. Затем уйди от своих родных, то есть от мрака, который передала тебе мать. Потом уйди от отца своего, то есть от мрака, который передал тебе отец твой. Только после всего этого ты сможешь отправиться в землю, которую Я укажу тебе". (2,2 26)

* * *

Во время своих странствий два брата, рабби Зуся и рабби Элимелек, часто заходили в город Людмир. Там они всегда останавливались в доме одного благочестивого бедняка. Годы спустя, став знаменитыми, они снова наведались в этот город, уже не пешком, а в коляске. Их вышел встречать самый богатый в этом городе человек, до этого даже не желавший общаться с ними, и стал просить, чтобы братья остановились в его доме. Но они ему ответили: "В нас самих ничего не изменилось, что бы могло заставить тебя так сильно изменить к нам свое отношение. Новшеством являются только кони и коляска. Поэтому пусть будут они твоими гостями, а мы остановимся там, где обычно". (2,238)

* * *

Рабби Зуся жил очень бедно, скромно, отличался бескорыстием, и был у него один тайный покровитель, который время от времени незаметно подсовывал цадику несколько монет. Дела у этого человека стали процветать, и тогда он подумал: "Если этот бедняк Зуся может столько для меня сделать, почему бы не сходить к его учителю -- от того будет еще больше пользы".

Он тут же отнес пожертвования рабби Дов Беру в Межерич, но назавтра его дела стали ухудшаться. Ничего не понимая, он снова пошел к рабби Зусе, и тот объяснил: "Пока человек одаривает других, не делая между ними различия, не делает различия и Бог. Но как только человек становится привередливым, Всевышний поступает точно также". (З6,65)

* * *

Однажды рабби Зуся, столкнувшись с трудностью при изучении Торы, Талмуда или трудов великих ученых, начал причитать: "О, Всевышний! Зуся хочет познать Твое учение, но не может. Помоги ему!"

После этого ему во сне являлся автор непонятного высказывания и объяснял ему то, что он не понял. (49,9)

* * *

Братья Шмельке из Никольсбурга и Пинхас из Франкфурта обратились к Межеричскому Маггиду за разъяснениями:

-- В Талмуде написано, что человек должен благодарить Бога не только за добрые дела, но и за злые. Не слишком ли много требуют от человека? Кто найдет в себе силы прославлять Господа за то, что был им наказан?

-- Пойдите к Зусе и поговорите с ним об этом, -- посоветовал Маггид.

-- Правда, страдание существует. Подобно всему остальному, оно исходит от Бога. Почему же оно существует? Я скажу вам. Человек слишком слаб, чтобы принять или впитать Божественную любовь, которая совершенна. По этой причине, только по этой причине закрывает ее Бог покрывалом боли, страдания. (69,13)

РАББИ ЭЛИМЕЛЕК ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ЛИЖЕНСКА (ЛЕЖАЙСКА)

(1716-1786)

Это выдающийся цадик, ученик рабби Дов Вера Межеричского и брат рабби Мешуллам Зуси Аннопольского.

При жизни Дов Вера Элимелек вместе со своим братом разъезжал по Польше с целью пропаганды хасидизма, а после смерти его поселился в Лежайске, где своей подвижнической жизнью приобрел громадную популярность. Лежайск при рабби Элимелеке сделался главным центром польско-галицийского хасидизма, где воспитывались наиболее выдающиеся цадики и хасидские деятели в Польше в конце XVIII в.

Элимелек -- автор популярно-дидактического сочинения, изданного в 1798 году, в котором впервые так резко и определенно изложено учение польского хасидизма о роли и значении цадика. Сочинение это вызвало ожесточенные нападки со стороны противников хасидизма. (33,10,944)

* * *

Если человек хочет обратиться к Богу, он должен вспомнить о всех своих грехах, вплоть до самого первого, породившего все остальные. Он должен понести покаяние за все свои грехи, и особенно за самый первый. (2,235)

* * *

Да будет воля Твоя на то, чтобы устранить барьер между Тобой и нами. (3,107)

* * *

Хорошо, когда человек может действовать так, чтобы в нем пел Бог. (2,235)

* * *

Перед тем как душа входит в этот мир, ее проводят по всем мирам. В конце ей показывают первозданный свет, освещавший все при сотворении мира. Но когда человек сделался ущербным, Бог сокрыл от него этот свет. Зачем же показывают этот свет душе? Чтобы она шаг за шагом постепенно приблизилась к нему в своей земной жизни. Этот свет входит в тех, кто его достигает, то есть в цадиков, и через них он снова освещает мир. Ради этого он сокрыт. (2,235)

* * *

Иногда приходят ко мне люди, которые долго постились и мучили себя, некоторые даже несли покаяние шесть лет, а потом еще шесть лет -- двенадцать лет! И после этого они считают себя достойными духа святости; они приходят ко мне и просят низвести к ним этот дух: мол, что мне стоит оказать им такую пустяковую услугу и дать мелочь, которой им пока недостает для полного совершенства. Но истина в том, что все их подвижничество и все их самоистязание -- не больше капли в море, и все их служение обращено не к Богу, а служит идолу их гордости. Таким людям следует обратиться к Богу, отказавшись от всего, что они делали прежде, и начать служение с самого начала с сердцем, полным истинного рвения. (2,236)

* * *

Маги всегда знают, что и как они собираются делать. То, что они делают, -- чудо не для них, а для всех остальных. Но кто действует потому, что Бог дает ему силу делать это, не знает, как, почему и что он делает, и чудо, которое возникает из его деяний, удивляет и его самого. (2,241)

* * *

Меня спросят, когда предстану перед Небесным Судом, был ли я справедлив? Скажу: нет! Посвятил ли я жизнь учению? Нет. Может быть, молитвам? Тоже нет. И тогда Судья Праведный улыбнется и скажет: "Элимелек, Элимелек, по крайней мере ты говоришь правду. Только за это ступай в рай!" (2,240)

* * *

Тот, кто идет на поводу у своих желаний, умрет без покаяния. (69,15)

* * *

Одиночество не есть решение проблемы. Изолировать следует не свою жизнь, а свои мысли. (69,16)

РАББИ ШНЕУР ЗАЛМАН ИЗ ЛЯД ---------------------------------------------------------------------

(Шнеур (Шнеор) Залман бен Барух)

(1747-1812)

Это знаменитый основатель литовско-белорусского хасидизма -- ХАБАДа. Родился он в Лиозно Могилевской губернии в 1747 году, умер в Пенах возле Курска, похоронен в Гадячах Полтавской губернии 28 декабря 1812 года.

Очень рано обнаружив удивительные способности, рабби Шнеур был отдан своим отцом в школу местного талмудиста рабби Иссара Бера Любавичского, но рабби Иссар Вер отказался быть преподавателем юного Шнеура, превосходившего его своими познаниями. Слава о Шнеуре распространилась вскоре далеко за пределы его родины.

Пятнадцати лет от роду Шнеур, женившись, переселяется в Витебск, где продолжает изучать Талмуд и талмудическую литературу. В восемнадцать лет он заканчивает Талмуд и важнейшие кодексы и углубляется в изучение Каббалы, ведя аскетический образ жизни. Эта эпоха в жизни Шнеура совпала с перенесением хасидской пропаганды в Литву и Белоруссию.

В 17б8 году Шнеур направился в Межерич, где был ласково принят рабби Дов Бером Межеричским. Кроме обычных лекций, которые читались Дов Бером перед аудиторией избранных учеников, Шнеур был удостоен слушать специальные лекции, на которых присутствовал также сын рабби Дов Бера рабби Авраам Малах. За исключением кратковременной отлучки в Витебск, Шнеур пробыл в Межериче почти до самой кончины рабби Дов Бера. По поручению своего учителя Шнеур около 1770 года приступил к составлению краткого ритуального кодекса, в котором все правила религиозно-ритуальной жизни были бы изложены сжато, кратко мотивированы с устранением разногласий между авторитетами. В 1773 году Шнеуром была закончена обширная часть этого кодекса.

Пробыв около года в Аннополе со своим другом рабби Авраамом Малахом, Шнеур вернулся в Витебск Но по настоянию хасидской общины он поселился в Могилеве, где пробыл около пяти лет. В 1782 году рабби Шнеур Залман переселился в Лиозно. В короткое время (около 1792 г.) число его последователей достигло около 10 000 человек. Необычайная энергия, грандиозный организаторский талант, репутация выдающегося талмудиста, философский характер его учения и приспособление учения хасидизма к умственным потребностям талмудистов, обаяние его личности -- все это способствовало тому, что рабби Шнеур в скором времени занял первенствующее положение в хасидском движении и стал пользоваться исключительным влиянием на хасидов. Он ввел некоторые изменения в ритуал, приблизив последний еще более к сефардскому.

В 1801 году, после вторичного освобождения из-под ареста из-за наветов противников хасидизма, он переселился в местечко Ляды, где отдался всецело научным работам и заботам об упорядочении хасидских общин и духовному руководству своими последователями.

Во время Отечественной войны рабби Шнеур Залман, опасавшийся, что с победой Наполеона над Россией сокрушатся устои иудаизма, проявил необыкновенную энергию в организации военных разведчиков из евреев. Вместе с русскими войсками рабби Шнеур отступал до Курска, где в селе Пены Сумского уезда Курской губернии умер.

В истории еврейской религиозной мысли имя Шнеура Залмана отмечено как основателя хасидской системы ХАБАД, придавшей хасидизму характер философского и систематического учения. Учение Шнеура Залмана, краеугольным камнем которого являются принципы абсолютного всебожия, отрицания самостоятельного бытия существующего, непрерывности миросотворения, иллюзорности эманации, изложено им в "Таниа" , состоящем из четырех частей. Более детальное развитие эти принципы нашли в других его сочинениях. (33,16,55)

* * *

До Межерича моя любовь к Господу и трепет перед Ним проистекали от размышлений. В Межериче я взошел на следующую ступень, где само познание -- это любовь и трепет.

Когда я в первый раз услышал, как сказал Маггид: "Мера доброты Господней -- это наша любовь к Господу, а мера могущества Господня -- это наш трепет перед Господом" , я воспринял это как проповедь. Но потом я увидел, что это так: доброта Господня -- это любовь к Господу, могущество Господне -- это трепет перед Господом. (1,149)

* * *

Верно, что Закон учит нас предпочесть собственную жизнь чужой, но не следует забывать, что при этом речь идет именно о жизни. (3,12)

* * *

После кончины Маггида решил рабби Шнеур Залман оставить Межерич. Пришел он попрощаться с сыном Маггида, рабби Авраамом Малахом, который учил его скрытой Торе. Сказал ему Малах, что хочет его проводить, и сел с ним в повозку. Когда выехали за городские ворота, сказал рабби Авраам вознице: "Стегай лошадей, пусть бегут так, чтобы забыли, что они лошади".

Запали эти слова в сердце рабби Шнеура Залмана. "Пока научусь так же служить Господу, пройдет немало времени" , -- сказал он и остался в Межериче еще на год. (1,150)

* * *

Там, вверху, расположены храмы, дверь в которые отворяются только с помощью песни. (3,112)

* * *

Страх и любовь -- корни и основы служения Всевышнему. Страх -- корень и основа исполнения веления "Избегай зла..." , а любовь -- исполнения веления "...и твори добро" . (16,197)

* * *

Обратился рабби к ученику, который только что к нему поступил, и спросил его:

-- Моше, что такое Бог?

Ученик молчал.

Учитель спросил во второй и в третий раз.

-- Отчего же ты молчишь?

-- Потому что не знаю.

-- А я, разве знаю? -- сказал рабби. -- Но я вынужден говорить, ибо дело обстоит так, что я поневоле должен сказать: Он существует явственно, а кроме Него, ничто не существует явственно, вот что такое Он. (1,151)

* * *

Есть два вида любви к Всевышнему. Одна -- жажда Творца, которой душа обладает по природе своей. Она может проявиться только тогда, когда рациональная душа поборет телесное, сломит и покорит его себе.

Вторая же -- любовь, к которой может прийти каждый путем неустанного размышления в глубине своего сердца о тех вещах, которые пробуждают любовь ко Всевышнему. (16, 197)

* * *

Рабби сидел в петербургской тюрьме в ожидании следствия и суда, ибо один из предводителей митнагдим донес русскому правительству о его принципах и образе жизни. Однажды в камеру вошел шеф жандармов. Величественный и спокойный вид раввина, настолько погруженного в свои мысли, что он не сразу заметил посетителя, открыл этому наблюдательному человеку, какой необыкновенный узник оказался под его властью. Между ними завязалась беседа, и шеф жандармов попросил объяснить ему некоторые вопросы, возникающие при чтении Священного писания.

"Как понимать, -- спросил он, -- что вездесущий Господь говорит Адаму: "Где ты?"" -- "Верите ли вы, что Священное писание вечно и справедливо для любой эпохи, любого поколения и любого человека?" -- "Верю", -- проговорил посетитель. "А если так, -- промолвил цадик, -- значит, должны поверить и в то, что в любой момент Господь взывает к человеку: "Какой точки достиг ты в своем мире? Много лет и дней, что отмерены тебе, уже прошли, как далеко продвинулся ты в своем мире?" Бог глаголет нечто подобное: "Ты прожил 46 лет, где же ты пребываешь?""

Услышав, что рабби назвал число прожитых им лет, шеф жандармов положил своему собеседнику руку на плечо и, превозмогая охватившее его волнение, воскликнул: "Браво!" Но сердце его затрепетало. (1,75)

* * *

Рабби однажды спросил своего сына: "На чем основана твоя молитва?" Сын ответил: "На словах: "Всякое создание поклонится Тебе"". Затем спросил отца: "А что служит основанием твоей молитвы?" Рабби сказал: "Пол и скамья". (2,247)

* * *

Человек называется существом "идущим", а не "стоящим". Он должен переходить от ступени к ступени и никогда не оставаться стоять на каком-нибудь уровне. А между ступенями, перед достижением ступени более высокой, чем прежняя, он находится в состоянии падения по отношению к своей прежней ступени. (16,199)

* * *

Однажды, незадолго перед своей кончиной, рабби спросил внука: "Видишь ли ты что-нибудь?" Мальчик посмотрел на деда с удивлением. Тогда рабби сказал: "Все, что я теперь вижу, -- это божественное Ничто, дающее жизнь миру". (2,249)

* * *

Каждое творение, ощущающее себя существующим, на самом деле оказывается полным отсутствием и небытием по отношению к творящей силе и "дыханию уст" в творимом, постоянно его создающими и вызывающими к существованию из совершенного небытия. И если все творимое и подвергаемое влиянию кажется нам существующим и осязаемым, это происходит лишь потому, что мы не постигаем и не видим телесными глазами силу Всевышнего и дыхание уст Его в сотворенном. Но если бы дано было глазу видеть и постичь жизненную силу и духовность во всех творениях, текущую к ним от "исходящего из уст Всевышнего" и "дыхания уст Его", материальность, вещественность и осязаемость сотворенного совсем не бьыи бы видны глазу, ибо они -- абсолютное ничто в сравнении с жизненной силой и духовностью, находящейся в них. Без этой духовности они обратились бы в полное отсутствие и небытие точно так же, как до Шести Дней Творения. Только духовность, текущая к ним от "исходящего из уст Всевышнего" и "дыхания уст Его", непрестанно их производит из полного небытия и отсутствия и сообщает им существование. И, таким образом, они -- полное небытие без Него. (16,202)

* * *

Когда душа из высшего мира и душа из мира здешнего хотят встретиться, то первая должна облечься в оболочку этого мира, а вторая -- совлечь ее. (2,249)

* * *

Если человек будет смотреть на себя как на грешника, это стеснит его сердце, им овладеет печаль, и для него станет невозможным служение Богу в радости и сердечной доброте. А если его сердце совсем этим не будет опечалено, он может прийти к легкомыслию, сохрани Бог. (20,36)

* * *

Когда разум разумной души углубляется в созерцание величия Божьего, того, как Он наполняет все миры, и как Он объемлет их, и как все перед Ним как бы не существует, в его уме и мысли возникает и пробуждается чувство страха перед возвышенным, чувство трепета и смущения перед величием Его, благословенного, которому нет ни конца, ни границ, и страх Божий в сердце его. (20,46)

* * *

Хотя Тора облеклась в низкие материальные вещи, достигаемое через нее можно пояснить сравнением с человеком, обнимающим короля. Его близость и привязанность к королю не изменятся от того, что король облачен в одну или несколько одежд, ибо сам король, его тело, в них находится. (20,53)

* * *

Всякий разум в процессе сознания и постижения чего-либо схватывает познаваемое и собою объемлет его, и предмет постижения схвачен, объят и облечен внутри разума, который постиг его и осознал.

И разум также облекается в познаваемое в тот момент, когда он постигает его и объемлет собою. (20,53)

* * *

Мысль не способна постичь ни Его (Бога), ни Его Волю и Мудрость иначе, как при их обличении в открытые нам законы. (20,55)

* * *

Ребенок желает и любит незначительные и не имеющие ценности вещи, так как его разум слишком мал и незрел для того, чтобы постичь вещи более ценные. Он сердится и выходит из себя по самым ничтожным причинам.

То же следует сказать о хвастовстве и прочих дурных свойствах. (20,57)

* * *

Всевышний пребывает лишь в том, что полностью предает себя Ему. (20,59)

* * *

И как два монарха сражаются за один город и каждый хочет его захватить и властвовать в нем, то есть править по своей воле жителями города так, чтобы они подчинялись ему, что бы он ни приказал, так две души -- божественная и витальная животная душа сражаются друг с другом за власть над телом и над всеми его членами. (20,73)

* * *

Праведник совершенен, когда зло в нем обращено в добро, и поэтому он называется "праведник, которому хорошо" только после того, как он полностью снимает с себя нечистые одежды, то есть начинает питать отвращение к наслаждениям этого мира. (20,75)

* * *

Привычка властвует над всем и становится второй натурой. Приучив себя питать отвращение к злу, человек может и в самом деле начать его немного испытывать. (20,98)

* * *

Борьба с естеством и влечениями путем пробуждения в сердце скрытой любви -- это также служение, но если нет никакой борьбы, то сама по себе любовь совсем не называется служением Всевышнему. (20,102)

* * *

Нужно смотреть на себя "как на грешника" -- не грешника в полном смысле слова, а среднего, в котором еще есть зло. (20,11)

* * *

Если человеку не удается побороть ступени сердца при молитве, нужно избрать особое время для того, чтобы стараться осознать свое ничтожество и продумывать всю свою жизнь. (20,11)

* * *

В любое время и в любой час во власти человека и в его возможности удалить из себя дух глупости и забывчивость и помнить и пробуждать в себе свою любовь к единому Всевышнему, наверное, скрытую в сердце его, без всякого сомнения. (20,141)

* * *

Так же как в борьбе за физическое преобладание, например, когда двое борются друг с другом, чтобы друг друга повалить на землю, -- если один из них борется лениво и тяжело, он с легкостью будет побежден и упадет, даже если он сильнее другого, точно так же и в борьбе с дурным влечением невозможно победить при лености и тяжеловесности, возникающих из-за грусти и отупения сердца, ставшего как камень, а лишь при проворности, вызываемой радостью и раскрытием сердца, чистого и свободного от всякого следа заботы и грусти в этом мире. (20,147)

* * *

Печаль выражается в том, что сердце человека тупеет и становится как каменное, и нет в нем жизненности, в то время как при горечи и сломленном сердце наоборот -- в сердце есть жизненная сила. (20,17 5)

* * *

Нет большей радости, чем возвращение из изгнания и плена, что можно понять в сравнении с королевским сыном, который был в плену, молол зерно в доме заключения, был выпачкан отбросами и вышел на свободу, вернувшись в дом короля, отца своего. (20,177)

* * *

Добрые дела -- то, что человек совершает, дабы возвратить частицу Всевышнего к источнику и корню всех миров. (20,177)

* * *

Душа должна быть человеку ценнее, и он должен радоваться ей более, чем печалиться из-за презренного тела, чтобы не смешать и не соприкоснуть радость души с печалью тела. (20,178)

* * *

У тех людей, для которых телесное -- основное, а духовное -- второстепенное, не может быть истинных любви и братства, у них может быть любовь, лишь пока есть то, чем она обусловлена. (20,181)

* * *

Господи! Ничего я не прошу у Тебя. Не нужен мне Рай. И отказываюсь я от пребывания в Высших мирах. Одного лишь я хочу -- Тебя и только Тебя! (56,29)

* * *

У всякого мудрого человека глаза и все, что есть у него "в голове", -- в Том, кто находится и пребывает над его головой. И если у него есть глаза, он должен знать, что свет, горящий над его головой, нуждается в масле. Ибо тело человека -- фитиль, на котором загорается свет. Светильник над головой человека нуждается в масле, то есть в добрых делах. (20,193)

* * *

Служение без пробуждения страха и любви, хотя бы ощутимых мозгом, а именно без того, чтобы пробуждать естественную любовь, скрытую в сердце, выводить ее из состояния скрытого и из утаения в состояние, ощутимое хотя бы в мозгу и в тайниках сердца, так что она остается только в скрытом состоянии в сердце по природе своей, как и была до служения, -- такое служение остается внизу, в мире разделения, называемом внешней стороной мира, и нет в таком служении силы подняться и включиться в единство Всевьпынего. (20,229)

* * *

Земля вопиет к человеку: "Почему ты наступаешь на меня? Наступи на себя!" (56,29)

* * *

Цель любви -- служение из любви. А любовь без служения -- это любовь наслаждения, когда человек наслаждается Всевышним подобно наслаждению в мире Грядущем. (20,240)

* * *

Несмотря на то что страх -- корень избегания зла, а любовь -- творения добра, для того чтобы творить добро, недостаточно только пробуждения любви, прежде всего следует пробудить хотя бы естественный страх, не восставать против Царя Царей, Всевышнего, чтобы страх этот проявился открыто в сердце или хотя бы в уме. (20,241)

* * *

Господи! Я ничего не хочу и ничего не прошу у Тебя. Только одного: помоги понять человеку, что он -- творение Твое. (56,29)

* * *

Каждый человек должен быть в двух состояниях, на двух ступенях: ступень раба и ступень сына. И хотя сын может быть одновременно рабом, нельзя достичь этой ступени, если ей не предшествует верхний страх. (20,245)

* * *

Совершенно без страха, силою любви невозможно взлететь ввысь, как птица не может летать на одном крыле, ибо страх и любовь -- два крыла. Также и только страх -- одно крыло, и нельзя с ним взлететь ввысь, хотя это и называется рабским служением. (20,246)

* * *

Речь -- самовыражение сердца; песня -- самовыражение души. (56,29)

* * *

Основа познания не есть только знание, чтобы знали о величии Всевышнего от учителей и из книг, -- основа в том, чтобы углубиться знанием в величие Всевышнего и укоренить мысль свою во Всевышнем всей крепостью и силою сердца и ума так, чтобы мысль человека была связана со Всевышним крепкой и сильной связью, так же как она связана с чем-либо материальным, что он видит телесными глазами и углубляется в это мыслью. (20,253)

* * *

Молитва что нить: мельчайшее повреждение -- и рвется она. (56,29)

* * *

Однажды посетил рабби Шнеура один из хасидов и, подробно рассказав о своих проблемах и нуждах, ожидал от рабби совета.

-- Ты подробно рассказал о том, что нужно тебе, а зачем нужен ты сам? -- спросил его рабби Шнеур. (48,9)

* * *

Так же как человек разыскивает сокровище и драгоценности, скрытые в толще земли, роет землю с великим усилием, так нужно с великим усилием копать, чтобы открыть сокровище страха небес, скрытое и утаенное в разумении сердца каждого еврея, а это -- категория и ступень, которая выше времени, это скрытый естественный страх. (20,2 56)

* * *

Самое важное -- это привычка, нужно приучить свое знание и мысль так, чтобы сознание этого было постоянно укоренено в сердце и уме, что все видимое человеческим глазом -- небо, земля и наполняющее ее -- все это внешние одеяния Короля, Всевышнего, и тем самым человек всегда будет помнить о внутренней сущности и жизненной силе их. (20,261)

* * *

Когда человек показывает воде образ и форму лица своего, там, в воде, появляется та же самая форма, то же происходит и с сердцем человека, верному другому в своей любви. Эта любовь также пробуждает любовь к нему в сердце друга, и они становятся друг другу верными, любящими особенно тогда, когда человек видит любовь друга по отношению к себе. Такова природа, свойственная всем людям, даже если они равного достоинства, а во много раз более, если великий и возвышенный царь выражает свою великую и сильную любовь к человеку простому, презренному, стоящему ниже всех людей, ничтожному, пребывающему в отбросах, -- и он исходит к нему с высот славы своей вместе со всеми своими министрами и поднимает его, и выводит его из грязи, и вводит его в свой дворец, царский дворец, в самые внутренние покои, туда, куда ни один раб и ни один министр не вхожи, и там он с ним наедине, в истинном единении, близости, объятиях, поцелуях и единении духа с духом всем сердцем и душой -- у них тем более сама собой пробудится удвоенная и учетверенная любовь в сердце этого простого, ниже всех стоящего человека к душе царя подлинной душевной привязанностью из сердца и души, из бесконечных глубин сердца. И даже если сердце его из камня, растопится оно и станет водой, и, как вода, изольется душа его в совершенном истечении души в любви к царю. (20,277)

* * *

Цель сотворения мира -- создание Ему, благословенному, жилища в нижних творениях. (20,16)

* * *

Если Бог ожидает от нас определенного поведения, то Он, несомненно, наделил нас способностью добиваться его. (71,4)

* * *

Хасидизм учит: ум управляет сердцем. Нужно уметь главенствовать над порывами и чувствами, сохраняя их для истинной любви и почитания Бога, претворяя их в благодеяние и благотворительность на пользу ближнему. (81,7)

РАББИ ИСРАЭЛЬ ИЗ КОЖНИЦ ---------------------------------------------------------------------

(Маггид из Кожниц)

(ум. 1814)

Это известный польский талмудист и цадик XVIII в. был в молодости учеником знаменитого талмудиста рабби Самуила Шмельке Пэровица, а после отъезда последнего в Никольсбург, учеником его преемника рабби Леви Ицхака Бердичевского и рабби Элимелека Лиженского.

Обширные и глубокие познания рабби Исраэля в талмудической и каббалистической письменности доставили ему первенствующее положение среди польских цадиков и раввинов. Его имя было окружено ореолом святости не только у евреев, но даже у христиан. Представители польской аристократии нередко посещали его и советовались с ним о своих делах. Известно его предсказание о судьбе наполеоновского похода князю Адаму Чарторыйскому и Иосифу Понятовскому: Наполеон погибнет.

Благодаря рабби Исраэлю и его сподвижнику рабби Яакову Ицхаку из Ландсгуга хасидизм окончательно упрочился в Польше. Из его школы вышли многочисленные цадики, положившие основание ряду хасидских династий. (33,10,651)

* * *

К Маггиду из Кожниц пришел один богач.

-- Что ты обычно ешь? -- спросил Маггид.

-- Я довольствуюсь малым, -- отвечал богач, -- хлеб с солью и вода -- вот и вся моя пища.

-- Что это взбрело тебе на ум? -- упрекнул его Маггид. -- Ты должен есть жаркое и пить мед, как все богачи.

И не отпустил его, пока тот не пообещал отныне поступать так.

Когда же он ушел, хасиды спросили Маггида о причине этих странных слов.

-- Если он будет есть мясо, -- ответил Маггид, -- он поймет, что бедняку нужен хлеб. Пока же он, богач, ест хлеб, он полагает, что бедняк может питаться камнями. (1,155)

* * *

-- Что есть человек? -- спрашивал рабби Исраэль. И сам же отвечал:

-- Горсть праха, обреченная на исчезновение. А между тем -- вот он обращается к Богу, и притом, словно к старому знакомому. Разве уже одно это не заслуживает благодарности? (З6,64)

* * *

Пришел к Маггиду из Кожниц некий человек, который ради умерщвления плоти не носил на голом теле ничего, кроме мешковины, и постился от субботы до субботы. Маггид сказал ему: "Ты думаешь, что Злое Начало удалилось от тебя? Нет, оно спряталось в твоей мешковине. Тот, кто говорит, что постится от субботы до субботы, но тайно вкушает пишу каждый день, духовно выше тебя, ибо он обманывает только других. Ты же обманываешь еще и себя". (2,263)

* * *

Человек, который стремится к высотам, может достичь их через других, с их помощью и помогая им. (70,23)

* * *

Каждый человек должен освобождать себя из Египта ежедневно. (70,23)

* * *

В молодости рабби Исраэль поздно ложился спать, так как допоздна занимался. Отец заподозрил его во времяпрепровождении за карточной игрой и в шатании по улицам. Сын молча, без объяснений принял наказание.

Уже знаменитого его спросили, почему он поступил таким образом.

-- Не каждому дано пострадать за Тору, -- объяснил он. (70,23)

РАББИ ЯАКОВ ИЦХАК ИЗ ЛЮБЛИНА ---------------------------------------------------------------------

(Провидец)

(Гуревич, Исаак Яаков Га-Леви из Люблина и Ландсгута)

(1745-1815)

Это цадик начала XIX в. Он был учеником Межеричского Маггида и Элимелека из Лежаиска, а также учителем "Пшесехского еврея". Умер рабби Яаков Ицхак в 1815 году. Он является отцом польского цадикизма, первый стал раздавать в Польше амулеты. Написал книгу новелл к Пятикнижию каббалистического содержания. В конце книги помещены новеллы к трактатам Талмуда того же содержания. Умер рабби Яаков Ицхак от несчастного случая: выпал из окна второго этажа во время праздника. (36,6,849)

* * *

Если человек считает, что он совершенно правдив и к еще большей правде ему стремиться бессмысленно, то он не ведает правды. К правде следует стремиться постоянно, никогда не останавливаясь на достигнутом, и в своих собственных глазах человек всегда должен быть словно новорожденным младенцем, еще ничего не достигшим и ничего не умеющим, -- вот что такое правда. (2,280)

* * *

Всякий, кто начинает чувствовать, будто становится святым, перестает уже быть таковым. (3,152)

* * *

Однажды рабби Яаков Ицхак в полной уверенности ждал прихода Искупителя в том же году. Когда год прошел, сказал он одному из своих учеников:

-- Простые люди покаялись, с их стороны нет препятствия. Препятствие -- со стороны людей, вознесшихся высоко, не способных смириться; они, понятно, не могут покаяться. (1,163)

* * *

Несколько хасидов приехали в Люблин. Когда собрались идти к рабби, попросил у них возница, чтобы вместе с прочими записками поднесли записку с его именем, пусть рабби помянет его добром. Взяли у него записку и сделали, как он просил. Когда рабби прочел записку, сказал: "Как светится имя этого человека!" Удивились хасиды: "Ведь то был человек простой и темный, и никогда не видели его за каким-либо особенным делом". -- "Его душа, -- продолжал рабби, -- сейчас сияет передо мной, как яркий свет".

Тотчас пошли хасиды искать возницу, но не нашли его в гостинице. Пошли по улицам; и вот идет им навстречу веселая компания, впереди -- музыканты с цимбалами и бубнами, за ними -- пляшущий и рукоплещущий народ, а в середине -- тот извозчик ликует и веселится больше всех. На их вопрос сказал он:

-- Когда вы ушли, я подумал: пойду-ка, поищу немножко радости. Бродил я по городу, и вот слышу громкую музыку, что несется из одного дома. Вошел внутрь и вижу, что там -- свадьба двух сироток. Я пил и ел и веселился с ними. Но потом вышла ссора и неурядица, так как у невесты не было денег купить таллит жениху как водится. И чуть было не расторгли помолвку. И стало мне досадно, не мог я видеть, как срамят невесту, достал из кармана кошель и нашел там ровно столько, чтобы купить таллит. Оттого я и радуюсь. (1,163)

* * *

Если скажут тебе великие мужи Израиля, что ты праведник, не верь. Даже если явится тебе Элияху, поминаемый к добру, и ангел небесный и скажут тебе, что ты праведник, не верь. И даже если Сам Бесконечный, Благословен Он и Имя Его, скажут тебе, что ты праведник, имей в виду, что это относится только к данному моменту, но не к следующему. (1,165)

* * *

Однажды подошел рабби Дов Бер из Радоших к своему учителю, Провидцу из Люблина, и попросил его: "Да научит нас учитель общему для всех пути служения Творцу!" Ответил цадик:

-- Ты не можешь сказать человеку, по какому пути ему идти. Есть много путей, ведущих к Господу. Есть люди, что служат Господу изучением Торы, а есть такие, что служат Ему молитвой. Один служит Ему постом, а другой -- едой и питьем. Каждый должен сам знать, на какой путь влечет его сердце, и этот путь избрать всецело. (1,165)

* * *

Один ученик Провидца спросил учителя:

-- Учил нас рабби: если человек познает себя и сумеет дать перед самим собой правдивый отчет, этим достигнет он многого. Как говорят люди: "Счет -- половина уплаты". Как это понимать?

-- Когда на товар, провозимый через границу, -- сказал цадик, -- ставят царскую печать, то тем самым подтверждают его качество. То же справедливо и для человека: когда он познает самого себя и дает перед самим собой правильный отчет, то ставится на нем истина -- печать Бога, -- подтверждающая его качество. (1,166)

* * *

Один хасид жаловался Провидцу из Люблина, что его мучают дурные страсти и это ввергает его в тоску. Сказал ему рабби:

-- Больше всего остерегайся тоски, ибо она хуже и опаснее греха. Злая сила будит в человеке страсти не затем, чтобы ввести его в грех, а затем, чтобы охватила его тоска. (1,167)

* * *

Лучше нечестивец, сознающий свой грех, чем праведник, сознающий свою праведность. А если нечестивцы считают себя праведниками, о таких сказано: "Даже у адских ворот не каются". Ибо полагают, что их ведут в ад, чтобы они искупили томящиеся там души. (1,167)

* * *

Вот что случилось с одним их хасидов Провидца из Люблина. Однажды он постился от субботы до субботы. В канун субботы он почувствовал такую страшную жажду, что едва не умер. И тотчас увидел он колодец, подошел и хотел напиться. Но тут подумал, что, не желая потерпеть какой-то час, оставшийся до наступления субботы, он губит весь недельный пост. Поборол он свое желание, не стал пить и отошел от колодца. И тут возгордился он оттого, что устоял перед искушением. Осознав это, он решил: лучше я пойду и напьюсь, чем поддамся гордости. Пошел обратно к колодцу; когда нагнулся, чтобы зачерпнуть воды, жажда вдруг прошла. С наступлением субботы вошел он в дом учителя. Но не успел переступить порога комнаты, как обратился к нему Провидец с укором: "Лоскутное одеяло!" (1,1б7)

* * *

Один человек просил Провидца из Люблина избавить его от посторонних мыслей, мешающих ему во время молитвы. Рабби посоветовал ему, как себя вести, но тот продолжал приставать. Наконец сказал рабби:

-- Не знаю, отчего ты жалуешься на посторонние мысли. Тому, у кого в сердце святые помыслы, нечистые мысли чужды, оттого-то и называют их посторонними. Но если эти мысли для тебя привычны и всегда с тобой -- кому ты хочешь их приписать? (1,168)

* * *

Один хасид спросил Провидца из Люблина:

-- Изречение Мишны "Человек должен благословить зло" дополняется Гемарой: "Должен принять с радостью". Но как можно радоваться злу?

-- Как ты, -- ответил цадик, -- не понимаешь слов Гемары, так я не понимаю слов Мишны. Разве существует зло? (1,168)

* * *

Равви Ацриэль Гурвиц спросил Ясновидца: "Как получилось, что вокруг тебя собралась такая толпа? Я гораздо ученей тебя, а ко мне никто не приходит".

Цадик ответил: "И я удивляюсь, что так много людей приходит ко мне, чтобы послушать из моих уст слово Божье, а к тебе, чья ученость превосходит высочайшие горы, они не идут. Возможно, причина вот в чем: они приходят ко мне, потому что я все время удивляюсь, что они ко мне приходят, а к тебе не приходят, потому что ты все время удивляешься, что они к тебе не приходят". (2,279)

* * *

В одном городе читал как-то проповедь известный странствующий маггид. Вдруг прошел слух, что в тот же город приехал Люблинский рабби. тугже слушатели маггида пошли встречать цадика. Вскоре маггид увидел, что остался один. Подождав немного, он тоже пошел и увидел, что стол, за которым сидел рабби, весь завален "деньгами выкупа", которые принесли Ясновидцу просители. Маггид спросил: "Как это возможно? Я много дней читал в этом городе проповеди, но мне не дали ничего, а ты, не успев приехать, уже получил столько!"

Рабби Яаков Ицхак ответил: "Возможно, это потому, что каждый из нас пробуждает в сердцах других людей то, что сам носит в своем сердце: я -- ненависть к деньгам, а ты -- любовь к ним". (2,279)

* * *

Спросили Люблинского рабби: почему в священной "Книге великолепия" обращение к Богу, соответствующее сефироту "Понимание", называется "Матерью"?

Рабби ответил: когда человек кается и исповедуется в грехах, когда в его сердце входит Понимание и обращает его к Богу, такой человек становится подобным новорожденному младенцу, а обращение к Богу -- его матерью. (2,280)

* * *

Однажды во время молитвы Люблинский рабби взял понюшку табака и стал нюхать. Самый пунктуальный из верующих заметил это и сказал: "Нехорошо прерывать молитву".

Рабби ответил: один великий царь гулял как-то по своей столице и услышал пение старого уличного певца, аккомпанировавшего себе на арфе. Музыка понравилась монарху. Он взял певца к себе во дворец и каждый день слушал его. Музыкант не захотел расставаться со своей старой ветхой арфой и поэтому во время игры часто был вынужден останавливаться и настраивать ее. Однажды во время концерта какой-то придворный заметил ему: "Ты мог бы настроить свой инструмент заранее!" Арфист ответил: "У нашего царя в его оркестрах и хорах есть музыканты и получше меня. Но если они не смогли удовлетворить его и он взял во дворец меня с моей арфой, то ему, должно быть, понравились наши с ней странности". (2,283)

* * *

Когда несколько учеников покойного цадика пришли к Люблинскому Провидцу и выразили удивление по поводу того, что он придерживается других обычаев, чем их учитель, то он воскликнул: "Какой бы это бьы Бог, если бы Он предлагал единственный путь служения Ему!" (1,81)

РАББИ НАФТАЛИ ИЗ РОПШИЦ ---------------------------------------------------------------------

* * *

Однажды к рабби Нафтали постучали. Нафтали открыл дверь и по своему обыкновению спросил: "Ты зачем пришел?" Человек ответил: "Я пришел учиться у тебя". Нафтали захлопнул дверь и сказал: "Поищи другое место. Я не учитель. Найдешь себе другого, с кем изучать Писание". -- "Но почему же? -- спросила Нафтали его жена. -- Почему ты его прогнал? Он производит впечатление искренне жаждущего". Нафтали ответил: "Те, кто интересуется изучением Писания, по большей части глупы. Они хотят спрятаться".

На другой день постучал другой. Нафтали отворил дверь и спросил: "Почему ты здесь? Чего тебе надо?" Тот ответил: "Я пришел, чтобы рядом с вами научиться служить человечеству". -- "Проваливай, -- сказал Нафтали. -- Ты ошибся дверью".

Жена была поражена: "Он же не просил изучать с ним Писание. Из него получился бы великий преобразователь общества или что-нибудь подобное. Он хотел служить человечеству. Такая чистая, верующая душа. Почему ты отказал ему?" -- "Те, кто не знает сам себя, -- сказал Нафтали, -- не могут никому служить. От их служения в итоге одни несчастья".

На третий день постучал еще один человек Нафтали открыл дверь и спросил: "А тебе чего?" Тот сказал: "Я очень глуп. Нельзя ли мне немного помочь избавиться от этого?" Нафтали поцеловал его и сказал: "Входи. Я ждал тебя". (21,232)

* * *

Есть два способа подняться над соседом: возвыситься самому или унизить его. Никогда не следуйте вторым путем. Вместо того чтобы копать яму другому, употребите эти силы на то, чтобы насыпать холм для самого себя. (З6, 123)

* * *

B Ропшице, городе, где жил рабби Нафтали, у богатых людей, чьи дома стояли отдельно или на окраине города, был обычай нанимать человека, чтобы тот присматривал за их собственностью по ночам. Поздно вечером, когда рабби Нафтали бродил по опушке леса, он повстречал такого сторожа, прохаживающегося взад и вперед.

"На кого ты работаешь?" -- спросил рабби. Сторож ответил ему и в свою очередь спросил: "А ты на кого работаешь?" Эти слова, как молния, поразили цадика. "Я еще ни на кого не работаю", -- смущенно ответил он. Затем он долго прохаживался со сторожем и наконец спросил: "Не поступишь ли ты ко мне в услужение?" -- "Охотно, но что мне надо будет делать?" -- "Напоминать мне", -- сказал рабби Нафтали. (21,246)

РАББИ ЯАКОВ ИОСИФ КАЦ ---------------------------------------------------------------------

(1710-1783)

* * *

Цель человека -- стать храмом Божьим. (3,186)

РАББИ ЯАКОВ ИЦХАК ИЕГУДИ ---------------------------------------------------------------------

(1765-1813)

* * *

Будь осторожен в преподавании, ибо ошибка в преподавании равносильна умышленному греху. (3,180)

МЕНДЕЛЬ ИЗ КОЦКА ---------------------------------------------------------------------

(Моргенштерн, Менахем Мендель из Коцка)

(1788-1859)

Выдающийся цадик и талмудист, ученик рабби Бунима Пшизухского и Яакова Исаака Люблинского.

Рабби Мендель жил в Томашеве, а затем в Коцке. Благодаря своим обширным талмудическим познаниям рабби Мендель вскоре занял первенствующее положение среди польских хасидов, и так называемая "пшизухская система" его учителя, несколько видоизмененная рабби Менделем, стала господствующим течением среди хасидов Варшавской и близлежащих губерний. Доктрина рабби Менделя сводилась к следующему: основой служения Богу стало занятие талмудической наукой; изучение еврейской религиозной философии, культивировавшееся его учителем, было запрещено. Девизом коцких хасидов стала жизнерадостность. Сам Мендель вел широкий образ жизни. В конце 30-х годов XIX в. рабби Мендель перестал принимать хасидов и жил уединенно. Умер в 1859 году в Коцке. (36,11,297)

* * *

Чего же требую я от вас? Лишь трех вещей: не позволять своему любопытному взору выходить за пределы своей души, не заглядывать тайком в чужую душу и не ставить превыше всего свои собственные интересы. Это означает: во-первых, каждый должен хранить и освящать свою собственную душу в ее своеобразии и назначенном ей месте, а не завидовать своеобразию и месту других; во-вторых, каждый должен чтить тайну души своего ближнего, не вторгаться в нее с любопытством и не использовать обретенного знания в своих целях; и, наконец, в-третьих, каждый должен в своей внутренней жизни и в своих отношениях с внешним миром остерегаться преследовать лишь свои личные цели. (1,95)

* * *

Рабби из Коцка спросил как-то у одного хасида:

-- Видел ли ты когда-нибудь волка?

-- Да, -- ответил хасид.

-- Боялся ли ты его?

-- Да.

-- Думал ли ты в это время о том, что боишься?

-- Нет, просто боялся.

-- Именно таким должен быть страх перед Всевышним, -- сказал рабби. (84,26)

* * *

Однажды к рабби пришел его ученик, чтобы поведать о своих мучениях:

-- В Ружине, где я раньше учился, -- сказал ученик, -- все было просто и ясно. Я учился и знал, что я учусь. Я молился и знал, что я молюсь. Здесь, в Коцке, все перемешалось, перепуталось. Я страдаю от этого, рабби. Я в растерянности. Прошу вас, помогите мне, чтобы я мог спокойно учиться и молиться, как раньше. Помогите мне избавиться от страданий.

Рабби обратил на него глаза, полные слез, и сказал:

-- А может быть, Богу нужнее твои слезы и страдания, чем спокойная молитва и спокойная учеба? (18,56)

* * *

Если вы хотите познать мир, поднимитесь над ним. Тот, кто смотрит сверху, видит лучше других. (З6, 123)

* * *

Рабби Мендель поразил однажды некоторых ученых мужей, навестивших его, вопросом: "Где обитает Господь?" Они встретили его слова смехом: "Что вы говорите! Разве весь мир не исполнен Его славой?" Тогда рабби Мендель сам ответил на свой вопрос: "Бог обитает там, куда его впускают". (1,99)

* * *

Можно имитировать все, кроме Истины, ибо имитированная истина -- не Истина. (3,81)

* * *

Во всем этом огромном мире не рождался еще герой, способный освободить человека, который сам уже позабыл о своих оковах. (3,151)

* * *

Ученику, который жаловался на несовершенство мироздания, рабби Мендель возразил:

-- Ты можешь сделать лучше? Если можешь, то чего же ты ждешь? Принимайся за дело! (73,21)

* * *

Как-то рабби Мендель обратился к своему ученику, погрузившемуся в размышления, с вопросом:

-- Ты помнишь совет из Талмуда? Тот, кто встретит злого человека, должен отвести его в бейт-мидраш. Ты действительно думаешь, что приведешь его туда и тем самым выполнишь свою задачу? Нет, это не так. Каждое место по-своему дурное. И на рынке, и в бейт-мидраше есть свои искусители. От них нелегко избавиться. (73,21)

* * *

Одни переживания можно передать с помощью языка, другие, более глубокие, -- молчанием. Но есть и такие, которые нельзя передать даже молчанием. (73,24)

* * *

Тот, кто верит в чудеса, глуп, а тот, кто не верит в них, атеист. (74,18)

* * *

Будучи хоть раз раскрыта, любая тайна теряет свое значение. (74,21)

РАББИ ИСРАЭЛЬ ИЗ РУЖИНА ---------------------------------------------------------------------

(Израиль Фридман Ружинский)

(1797/8-1850)

Он родился в Погребище в 1797 или в 1798 году. Рождение и детство рабби Исраэля служат сюжетом многих хасидских легенд.

Своими выдающимися способностями он обратил на себя внимание влиятельнейших цадиков того времени: рабби Авраама-Иошул Гешеля из Опатова и рабби Баруха Тульчинского. После смерти рабби Авраама, своего старшего брата, в 1813 году 18-летний Исраэль занял пост своего отца и стал вскоре одним из влиятельнейших цадиков Волыни и Украины. Он переехал в местечко Ружин Киевской губернии. В Ружине рабби Исраэль окружил себя небывалой роскошью. Он построил обширный дворец, завел целый штат слуг, певцов и музыкантов и пышный выезд. К нему стекались хасиды со всех сторон Украины, Польши и Галиции.

В 1840 году, получив заграничный паспорт, он уехал в Яссы, а затем в Австрию в Садигору. Около 10 лет ружинский цадик главенствовал в Садигоре над хасидами Палиции и Украины. В 1850 году он умер в Садигорах.

От рабби Исраэля не сохранилось сочинений, если не считать сборника изречений и поучений, изданных его потомками в 1850 году, и сборника изречений, выпущенных в 1906 году.

Служение Богу путем душевной бодрости и радости, а не путем аскетизма -- вот главный девиз рабби Исраэля. Культ цадика, теоретически разработанный уже в сочинениях рабби Элимедека Лежайского, достигает в изречениях рабби Исраэля полного своего развития: "Цадик светоч мира; через него изливаются свыше все блага мира... Он должен быть обставлен богато, ибо если сам цадик стеснен в пользовании земными благами, то и влияние его ограничено". "Тело цадика связано с душой его, а через последнюю -- с душой всех миров, с абсолютным существом. Настоящий цадик это не тот, который служит Богу путем молитвы и Торы, а тот, который служит Богу и среди удовольствий земных. И только такой цадик может руководить своими хасидами и наставлять их, как служить Богу".

Потомки рабби Исраэля, не обладая талантом его, старались быть его верными учениками, подражая ему во всем. (36,8,811)

* * *

Однажды хасиды спросили рабби Исраэля: "Каков истинный путь служения Богу?" Он ответил им следующей притчей.

У одного царя были два друга, которые за какое-то преступление бьыи осуждены на казнь. Желая спасти их от смерти, царь прибег к испытанию "судом Божиим" : он приказал, чтобы протянули веревку над рекою, от одного берега до другого, и если осужденные пройдут по этой веревке, не упав в воду, то они освободятся от казни. Первый из осужденных прошел по веревке благополучно; когда настала очередь второго, он крикнул своему товарищу: "Скажи мне, друг мой, как ты ухитрился пройти по веревке, и я тоже так же сделаю". Тот ответил: "Как это сделать, не знаю. Знаю только одно: когда я, идя по веревке, склонялся в одну сторону, я мгновенно отклонялся соответственно в противоположную. Это значит: надо балансировать". (7,40)

* * *

Сладчайшая месть -- это прощение. (3,140)

* * *

Львовский раввин Яаков Орнштейн был противником хасидов. Когда навестил его Ружинский рабби, раввин подумал, что он, конечно, будет высказывать глубокие толкования Торы, чтобы показать хасидскую ученость. Но цадик спросил лишь:

-- Из чего сделаны кровли во Львове?

-- Из жести, -- ответил раввин.

-- А почему именно из жести?

-- Чтобы защитить дома от пожаров.

-- Если так, можно делать и черепичные, -- сказал рабби Исраэль и распрощался с ним.

Когда рабби Исраэль ушел, рассмеялся раввин и воскликнул:

"Итак, вот человек, к которому с раннего утра спешит столько людей!"

Спустя несколько дней прибыл во Львов рабби Меир из Перемышля, чтобы встретиться со своим другом, Ружинским рабби, но уже не застал его. Рассказали ему о разговоре в доме раввина. Загорелось лицо рабби Меира, и он сказал:

-- Воистину черепичной должна быть кровля, а сердце человека, хранящего общину, должно трепетать от любой беды, но не сгорать в огне и не гнуться под ветром; здесь же все -- из жести. (1,170)

* * *

В некоторых молитвенниках написано не "Дай нам возлечь, Господи Боже наш" , а "Дай нам возлечь, Отче наш". Ибо если человек думает о Господе как о Боге, слава которого заполняет всю землю и нет места, свободного от Него, то стесняется лечь перед Ним в постель и дать отдых своему телу. Но если он думает о Господе как об Отце, то может лечь, как невинное дитя под кровом отца, ибо отец защищает и охраняет сына. (1,172)

* * *

Один молодой человек подал Ружинскому рабби записку, в которой просил, чтобы Господь помог ему победить свои дурные наклонности. Заглянул рабби в записку и засмеялся:

-- Ты хочешь переломить себя? Спину и чресла сломаешь, а себя не переломишь. Молись, учись, работай серьезно, и тогда зло само оставит тебя. (1,171)

* * *

Чудеса предназначены для тех, кому недостает веры. (3,109)

* * *

Один молодой рабби жаловался рабби из Ружина:

-- В часы, когда я предаюсь учению, я чувствую жизнь и свет, но лишь кончаю учиться, тотчас все исчезает. Что мне делать?

Ответил Ружинский рабби:

-- Представь себе двоих, идущих темной ночью по лесу, и один из них несет фонарь; но вот доходят они до развилки дорог и направляются в разные стороны, и тот, у кого не было фонаря, вынужден пробираться ощупью. Но если человек несет собственный светоч, ему нечего бояться тьмы. (1,172)

* * *

Спросили Ружинского рабби:

-- Что значит, когда говорят о человеке, что в нем "дух святости" ?

Ответил рабби:

-- Если есть в человеке дух и он не оскверняет его, это и зовется духом святости. (1,172)

* * *

Когда рабби спросили, почему он не соблюдает сроков ежедневных молитв, он ответил: "Царь назначает определенные часы для приема своих слуг, являющихся к нему с личными просьбами; но те, которые являются к царю по его личным и государственным делам, разве для них будут назначены сроки? По царским делам можно являться к царю во всякое время". (7,42)

* * *

Если женщина беременна и на восьмом месяце начинаются родовые схватки, то пытаются успокоить боль. Иначе на десятом месяце: когда начинаются родовые схватки, то стараются еще усилить боль, чтобы родила скорее. Потому, когда древние взывали к Небу, прося облегчить их страдания на земле, Бог внимал им, ибо тогда еще не настало время. А ныне близко Искупление, и молитва не может спасти мир от страданий, более того, множатся страдания и боль, чтобы скорее произошло Искупление. (1,174)

* * *

Человек не может не исполнять волю Бога. Даже порочные люди слушаются Его. Даже если их отрицание имеет какую-либо силу, то это Его сила. К счастью для них, они не осознают этого. Если бы они понимали это, то умерли бы от злости. (70,31)

* * *

На церемонии помолвки своего сына с дочерью Гирша из Риминува в присутствии нескольких десятков знаменитых гостей рабби Исраэль сказал:

-- Согласно обычаю, родители будущих супругов рассказывают, кто они и кто были их предки. Ну так вот знайте, что мой дед был рабби Авраам Малах, святой, сын знаменитого Межеричского Маггида, прямого потомка Иегуды Ганасси, ЙоханонаБашмачника и царя Давида. А какая у вас родословная, Риминувский рабби?

-- О, я не сын и не внук раввинов, -- отвечал отец невесты. -- Я сын простого портного, бедного, но честного человека, который не учил меня ни неподвластной времени правде Торы, ни блеску Зогара, но научил меня кое-чему из своего ремесла. Да, он научил меня никогда не портить новое и всегда чинить старое. (70,31)

РАББИ ХАИМ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ЗАНСА (ЦАНСА)

* * *

Однажды рабби стоял у окна и смотрел на улицу. Увидев прохожего, он постучал в окно и сделал ему знак войти в дом. Когда тот вошел в комнату, рабби Хаим спросил: "Скажи мне, если ты найдешь кошелек с золотыми, вернешь ли ты его хозяину?" -- "Рабби, -- ответил тот, -- если бы я знал, кто хозяин, я бы вернул кошелек не колеблясь ни минуты".

"Ты дурак", -- сказал рабби. Затем он вернулся к окну, позвал другого прохожего и задал ему тот же вопрос. "Я не такой дурак, чтобы отдавать кошелек с деньгами, который я нашел", -- ответил тот. "Ты не хороший", -- сказал рабби из Занса и позвал третьего.

Тот ответил на вопрос так: "Рабби, откуда мне знать, каким я буду, когда найду кошелек, и удастся ли мне оградить себя от злой воли? Может быть, она возобладает надо мной, и я присвою себе то, что принадлежит другому. Но может быть, Бог, Он благосло- вен, поможет мне справиться, и я верну то, что нашел, законному владельцу!"

"Это хорошие слова! -- воскликнул цадик. -- Ты истинный мудрец". (21,Зб0)

* * *

Однажды один бедный меламед пришел в дом рабби Хаима. "Скоро ли свадьба твоей дочери?" -- спросил цадик "Я не знаю", -- ответил меламед. Рабби Хаим посмотрел на него вопросительно. "До сих пор нет у меня денег на таллит и на штраймл для жениха", -- пожаловался меламед. Сын цадика, находившийся здесь, прервал его, крикнув: "Отец! Несколько дней назад я видел, как этот человек купил и то и другое". Меламед покраснел от стыда и молча вышел. "Что ты наделал! -- воскликнул рабби Хаим. -- Может быть, у него не было денег заплатить за эти вещи? И вот -- ты устыдил человека!"

Выбежал тут же рабби Иехиезкель на улицу, догнал меламеда и попросил у него прощения. Но тот не захотел простить, а потребовал его к суду перед цадиком. Скоро оба вновь стояли перед рабби Хаимом. "Не прощай ему, пока не оплатит все расходы на свадьбу до последней нитки", -- сказал старик цадик меламеду. (35,69)

* * *

Рабби Хаим выбрал несколько бедняков из своего города и давал им деньги каждый месяц, не скромные пожертвования, а столько, сколько было нужно им и их домашним. Однажды в ярмарочный день привез торговец прекрасного индюка, подобных которому не было в Занес. Торговец сразу принес его в дом рабби и предложил его жене купить индюка на субботу. Но цена показалась ей слишком высокой, и торговец вынужден был уйти не солоно хлебавши. Через какое-то время узнала жена рабби, что один из тех, кто принимал благотворительность от ее мужа, купил этого индюка. "Я не могу купить эту птицу, для меня она слишком дорогая, а тот купил ее!" -- сказала она мужу. На что цадик ответил: "Значит, ему было нужно. До сих пор я не знал этого, но теперь я должен увеличить ему месячное содержание". (35,81)

РАББИ АВРААМ ЯАКОВ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ САДИГОРЫ

(ум.1883)

* * *

-- Учиться можно, глядя на любую вещь, -- говорил Садигорский рабби своим хасидам, -- все в этом мире существует, чтобы наставлять нас. Не только то, что создал Господь Благословенный, но и то, что сделали люди, умудряет нас.

-- Чему же учит нас, -- спросил один хасид с сомнением, -- железная дорога?

-- Что, опоздав на миг, можно упустить все.

-- А телеграф?

-- Что каждое слово учитывается.

-- А телефон?

-- То, что мы говорим здесь, слышно Там. (1,17б)

* * *

У каждого народа есть своя мелодия, и ни один не играет мелодий другого. (1,177)

* * *

Спросили рабби Авраама Яакова:

-- Наши мудрецы сказали: "Нет вещи, которой бы не было своего места". Если так, то и всякому человеку есть свое место. Отчего же иногда людям так тесно?

Ответил цадик:

-- Оттого, что каждый хочет занять место другого. (1,178)

РАББИ НАХУМ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ШТЕПИНЕШТА

Рабби Нахум из Штепинешта являлся четвертым сыном рабби Исраэля из Ружина.

* * *

Если бы мы все могли повесить наши страдания на гвоздь и было бы нам позволено взять любые на выбор, каждый снова взял бы свои, так как прочие показались бы ему хуже. (1,179)

* * *

Однажды в дни Ханукки вошел рабби Нахум, сын Ружинского рабби, в бейт-мидраш и застал там молодых учеников играющими в шашки, как принято в этот праздник. Увидев, что вошел цадик, смутились они и бросили игру. Но рабби приветливо кивнул им и спросил:

-- Знаете ли вы правила игры в шашки?

И так как от смущения у них отнялись языки, рабби сам ответил на свой вопрос:

-- Я скажу вам: во-первых, нельзя делать два хода сразу; во-вторых, можно ходить только вперед; в-третьих, когда ты пробрался в "дамки", ты уже вправе ходить, как захочешь. (1,178)

РАББИ ДАВИД МОШЕ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ЧОРТКОВА

(ум. 1903)

* * *

Праведника всегда подстерегает опасность подняться слишком высоко и не принадлежать больше своему поколению. Поэтому Святой Благословенный наводит на него густое облако страданий и этим ограничивает его; и снова слышит народ слова и внемлет им. А праведник, когда постигают его страдания, и в этом находит своего Творца. (1,180)

* * *

Рабби Давид Моше спросил об одном из своих хасидов, который попал в ужасную беду и нуждался в помощи. Ему ответили, что еще нет этому человеку избавления и положение его таково, что помощь может прийти разве что сверхъестественным путем.

-- Наверняка, -- сказал цадик, -- вера этого человека несовершенна. -- И, заметив, что хасиды не вполне его поняли, добавил:

-- Кажется, нет никаких оснований отделять естественное от сверхъестественного. То и другое происходит от Господа, и где граница? Но в действительности разница есть. Вы знаете, что, когда создавался мир, было так много света, что мир не мог воспринять его, и рушились сосуды. Тогда свет уменьшился, чтобы они могли его вместить. Это и называется естественным: сокращение обилия до такой степени, чтобы мог выдержать сосуд. Сосуд -- это готовность человека, а готовность -- это вера. Но так как вера неодинакова у всех людей и даже в одном человеке не одинакова в разное время, так различен и предел естественного. У кого вера крепче, у кого сосуд вместительнее, тому дана большая мера естественного, так как она определяется силой веры. Вчера была твоя вера мала, и потому тебе приходилось просить помощи, в которой ты нуждался, у сверхъестественного, а сегодня возросла твоя вера, потому помощь, пришедшая к тебе, естественна. (1,181)

РАББИ ААРОН ИЗ КАРЛИНА ---------------------------------------------------------------------

(1736-1772)

Выдающийся деятель эпохи возникновения цадикизма, родоначальник Карлинской хасидской династии.

Рабби Аарон родился в 1736 году. Как один из сподвижников рабби Дов Бера Межеричского, он занимает видное место в хасидской традиции. Он придерживался господствующего среди учеников рабби Бера мистического течения, положившего в основание хасидизма мистический экстаз и энтузиазм.

Рабби Аарон не оставил после себя почти никаких литературных трудов, если не считать его завещания и нескольких заметок, напечатанных в 1870 году. (36,9,313)

* * *

Когда рабби Аарона спросили, чему он научился у своего учителя, Великого Маггида, рабби ответил: "Ничему". Когда же его попросили объяснить, что он имеет в виду рабби Аарон сказал: "Ничто -- это именно то, чему я научился. Я научился понимать смысл небытия. Я понял, что я -- это ничто и, несмотря на это, я -- это я".

* * *

Рабби Аарон прибыл в город, где рос Мордехай Малый, ставший затем Ляховицким рабби. Отец мальчика привел его к рабби Аарону и пожаловался, что сын неусидчив в ученье. "Оставь мальчика ненадолго у меня", -- сказал рабби Аарон. Оставшись с Мордехаем Малым наедине, лег на постель и положил мальчика возле себя. Молча прижимал его к сердцу, пока не пришел отец. "Я уговорил его, -- сказал он, -- отныне он будет усидчив".

Когда рабби из Ляховиц рассказывал об этом событии, то добавлял: "Тогда я понял, как людей склоняют к добру". (1,132)

* * *

Все можно у меня отобрать -- кроме Бога, живущего в душе моей. (5 5,40)

* * *

Люди однажды услышали, как рабби Аарон восклицает:

-- Одно из двух! Или Всевышний -- царь Вселенной, -- но тогда я недостаточно усердно служу Ему! Или нет -- но тогда это моя вина. (18,55)

* * *

Один ученик Великого Маггида несколько лет обучался у него и, когда решил, что всему научился, поехал домой. По пути он решил наведаться в Карлин к рабби Аарону, своему товарищу по школе Маггида. Когда он приехал в Карлин, уже стемнело, но ученик Маггида так сильно хотел видеть своего друга, что не мешкая пошел к его дому и постучал в окошко. Он услышал, как приятный голос спросил: "Кто там?" Думая, что его сразу узнают, гость ответил просто: "Я!" Но окно осталось закрытым, и никто в доме не ответил. Поэтому ученик Маггида вынужден был постучать еще. Ответа не было. Гость продолжал стучать. Наконец, он взмолился: "Аарон, почему ты мне не открываешь?" И тогда Аарон ответил, но голос его на этот раз звучал так важно и торжественно, что ученик Маггида его даже не узнал: "Кто ты, осмелившийся называть себя "Я", именем подобающим одному только Богу? Земля слишком мала, чтобы вместить два "Я". Разве ты не научился этому в том месте, откуда ты идешь?" Услышав эти слова ученик Маггида сказал самому себе: "Я еще не до конца выучился", -- и без промедления вернулся обратно в Межерич. (2,190)

* * *

-- Почему хасиды так любят танцевать?

-- Потому что когда человек танцует, он немного поднимается над землей. (40,10)

* * *

Печаль превращается в грех, потому что она затмевает разум. Рано или поздно печаль превращается в ненависть, ненависть к самому себе. А тот, кто ненавидит самого себя, в конце концов возненавидит и других. (68,26)

* * *

Тот, кто не стремится подняться вверх, падает. Кто не делает себя лучше, теряет почву под ногами. (68,26)

* * *

Рабби Шнеур Залман рассказывал о своем друге рабби Аароне из Карлина, который умер в расцвете сил: "Его страх перед Богом напоминал страх человека, которого собираются расстрелять. Он стоит и смотрит в дуло ствола, нацеленного ему в сердце, смотрит, полный страха и все же неустрашимо. Но это лишь малый страх перед Богом, повседневный страх, который испытывал рабби Аарон. Когда же его охватывал великий страх -- никакие сравнения не годятся, чтобы описать его!" (2,189)

РАББИ МОШЕ ЛЕЙБ ИЗ САССОВА ---------------------------------------------------------------------

(Сассовский, Моисей Иуда Лейб)

Это выдающийся цадик конца XVIII -- начала XIX в., ученик главного раввина Моравии рабби Самуила Шмельке Горовца. По характеру своей деятельности рабби Моше примыкает к направлению рабби Леви Ицхака Бердичевского. Подобно последнему, он вменял в обязанность цадику защищать народные массы, заступаться за слабых волей и грешных людей перед Богом. Рабби Моше проводил время постоянно в разъездах, посещая как свою паству, так и общины, где у него не имелось последователей, и всюду стремился оказывать помощь и защиту больным и бедным.

Главное значение рабби Моше -- попытка внести этическую струю в культ цадикизма. Целый ряд учеников рабби Моше в Галиции и в России следовал его заветам. (36,14,24)

* * *

Любить людей я научился у одного мужика. Этот мужик сидел с другими крестьянами в кабаке. Долго он пил молча, но когда взыграло его сердце от вина, спросил соседа: "Скажи, ты меня любишь или ты меня не любишь?" Тот ответил: "Я тебя очень люблю". А он снова сказал: "Вот ты говоришь, что любишь меня, а не знаешь, что мне надобно. Если бы ты взаправду меня любил, так знал бы". Тогда-то я и постиг: любить людей -- значит чувствовать их нужды и делить с ними горести. (1,183)

* * *

Всякое качество и свойство дается человеку не напрасно. Даже дурные свойства могут возвысить его до служения Господу. Например, гордыня, очистившись, превращается в гордость сердца на путях Господних. Но для чего создано безбожие? Даже оно бывает полезно, когда нужно оказать помощь. Ибо если приходит человек и просит помощи, недостаточно сказать ему: "Положись на Господа", -- нужно действовать так, будто нет Бога и во всем мире некому помочь тому человеку, кроме тебя. (1,184)

* * *

Сидя однажды в окружении больных детей, которых Моше Лейб собирал со всего города, нянчил и пестовал, он сказал: "Тот, кто не может высосать гной из чумного нарыва ребенка, не прошел и полдороги на пути любви к ближнему". (27,258)

* * *

Человек, у которого за целый день не найдется своего часа, не человек. (1,18 5)

РАББИ HАХМАH ИЗ БРАЦЛАВА ---------------------------------------------------------------------

(1770-1811)

Одна из самых интеpесных фигyp в хасидском движении. Рабби Hахман, пpавнyк Бешта по матеpинской линии, pодился в Меджибоже в 1772 годy. Хасидская сpеда, в котоpой pос pабби Hахман, способствовала pаннемy пpобyждению в его детской дyше pелигиозного настpоения и мечтаний. По его собственномy pассказy, он, еще бyдyчи pебенком, однажды pешил встpетить сyбботний день в чистоте и святости, дабы yдостоиться божественных видений. Как только настyпил полдень канyна сyбботы, он поспешил в баню, чтобы окyнyться в "митвy". После этого он побежал домой, одел пpаздничные одежды и пошел в молитвенный дом. Там он стал yсиленно ходить взад и впеpед по пyстомy помещению: эти быстpые движения должны были помочь емy изгнать из головы все миpские помыслы и подготовить его к воспpиятию втоpой, "сyбботней дyши". Он стpастно жаждал экстаза и видений, но из всех его детских стаpаний ничего не вышло. Междy тем молитвенный дом стал наполняться наpодом: пpишли пеpвые молельщики и стали читать Песнь Песней, не обpащая никакого внимания на pебенка. Тогда он залез в ящик одной из выдвижных скамеек и там тихо заплакал. Он пpоплакал очень долго, пока не заснyл. Пpоснyлся Hахман yже во вpемя вечеpней молитвы; яpкий свет зажженных свечей, yдаpивших в его опyхшие от слез глаза, внес yспокоение в его смятеннyю детскyю дyшy.

Hа 14-м годy его женили -- бpак в таком возpасте не считался сpеди евpеев того вpемени слишком pанним, -- и он поселился в деpевне в доме своего тестя. Тyт он стал готовиться к своей бyдyщей pоли хасидского вождя. Он yсеpдно изyчал талмyдическyю и каббалистическyю литеpатypy и под влиянием лypианского yчения часто и подолгy постился. Большyю часть своего вpемени он пpоводил в yединении в лесy или в лодке на pеке. Пpиpода, о котоpой сын гоpода не имел pаньше никакого пpедставления, пpоизвела на него, как и на его пpадеда Бешта, глyбокое впечатление.

После смеpти тестя pабби Hахман поселился в местечке Медведевка. Он пpиобpел там шиpокyю известность, но не хотел пpинять какyю-нибyдь общественнyю должность. Жил он на полyченные им в пpиданое 300 чеpвонцев, и только тогда, когда y него ничего не осталось от полyченных им денег, он вынyжден был пpинимать от общины по pyблю в неделю за свои хасидские пpоповеди. В Медведевке pабби Hахман жил до 1798 года, окpyженный всеобщим почетом. Его yгнетал yпадок хасидизма. Факел, возженный Бештом и его непосpедственными yчениками, потyх в pyках его неpадивых пpодолжателей. Рабби Hахман хотел "восстановить венец хасидизма" и обеспечить непpеpывное пpодолжение хасидского благочестия. Для этого, по его мнению, нyжно yчительство, -- дело, котоpым пpенебpегали совpеменные емy цадики.

Однако pаньше, чем пpистyпить к мечте всей своей жизни, pабби Hахман pешил побывать в Святой Земле, стpане, где похоpонено большинство выдающихся каббалистов; в особенности он стpемился посетить гpобницы pабби Симона бен Иохаи и Аpи (И. Лypье). Поездка в Палестинy была в то вpемя кpайне затpyднительна, а pабби Hахман был вдобавок очень беден. Hо он не обpащал внимания на пpепятствия и наканyне Пасхи объявил своим пpивеpженцам, что pешил совеpшить пyтешествие в Святyю Землю. Емy пpишлось для этого пpодать все свои вещи и отдать свою дочь в yслyжение. Остальные деньги собpали его пpивеpженцы. После долгих мытаpств емy yдалось чеpез полгода после отъезда пpибыть в Яффy. Он пpобьы в Палестине всю зимy и в пpодолжение этого вpемени pевностно изyчал каббалистические пpоизведения и посещал гpобницы каббалистов. Палестина пpоизвела на него глyбокое впечатление.

По возвpащении из Палестины pабби Hахман поселился в Златополье. Hо в 1802 годy он покинyл Златополье и поселился в Бpацлаве. Тyт исполнилась его заветная мечта найти "yченого и кpасноpечивого человека", котоpый посвятил бы свою жизнь pаспpостpанению его yчения. Такого веpного yченика pабби Hахман нашел в лице pабби Hатана, сохpанившего для потомства его поyчения.

Бpацлав сделался центpом, кyда стекались многочисленные хасиды, жаждавшие пpиобщиться к его yчению.

В 1808 годy pабби Hахман заболел тyбеpкyлезом. Пpедчyвствyя близкyю смеpть, он pешил поселиться в Умани, где за несколько лет до его pождения пpоизошла гайдамацкая pезня. "Дyши yмеpших там за веpy, -- говоpил он, -- ждyт меня". В 1811 годy он yмеp в Умани, где и похоpонен.

В центpе yчения pабби Hахмана стоит отношение цадика к своим пpивеpженцам. Цадик -- это дyша, а хасиды -- тело. Они взаимно дополняют дpyг дpyга. Хасид "должен пpилепиться к цадикy", жадно пpислyшиваться ко всем его словам и, отбpосив всякие мyдpствования, отpечься от всех собственных сyждений и мыслить только yмом цадика. "Это -- основа благочестия". Однако, хасид должен пpи этом оставаться свободным. В самом цадике, как, впpочем, и в Тоpе и Каббале, заключаются две силы, смеpтоносная и животвоpящая, и от свободного выбоpа хасида зависит, какой силе он подчиняется. Hо цадик тоже нyждается в хасидах, ибо озаpение цадика, то есть его постижение божественного, совеpшается только чеpез наpод. Рабби Hахман -- в этом состояло его отличие от дpyгих совpеменных емy цадиков -- хотел быть yчителем и pyководителем совести своих пpивеpженцев, а не чyдотвоpцем, и сеpдился на тех хасидов, котоpые пpосили его молиться об их матеpиальных нyждах. Цадик должен заботиться о дyховных, а не телесных потpебностях своей хасидской паствы. Междy цадиком и его хасидами должно быть полное слияние.

Как и Бешт, pабби Hахман пpидавал мало значения изyчению талмyдических тонкостей. Изyчение Тоpы -- только сpедство, а цель -- слyжение Богy молитвой, не механической, а востоpженной, в котоpой изливается вся дyша. Он pекомендовал своим последователям yединяться ежедневно на некотоpое вpемя и молиться Богy своими словами. Подобно Бештy, pабби Hахман yчил, что можно слyжить Богy всеми пyтями, даже yдовлетвоpением своих телесных потpебностей.

Бyдyчи аскетом, pабби Hахман сам не очень считался с мелочной обpядовой pегламентацией, пpидавая главное значение не делам, а помыслам и стpемлениям. Слабый человек не может исполнить всех пpедписаний Тоpы, но он должен сохpанить чистыми свои желания и стpемления. Вообще, важнее всего внyтpеннее пеpеживание. Человек может даже пpинять мyченичество, не подвеpгаясь телесной смеpти, если он во внyтpеннем своем пеpеживании пpойдет чеpез все мyки смеpти и пpимет их pадостно во славy Бога. (36,4,922)

* * *

В некотоpом цаpстве пpинц сошел с yма и вообpазил себя петyхом. Он pазделся донага, спpятался под стол и жил там, отказываясь от цаpских яств, подававшихся на золотых блюдах. Он ел одно лишь зеpно, пpипасенное для кyp. Цаpь был в отчаянии. Он посылал к сынy лyчший лекаpей, знаменитейших yченых -- все без толкy. Тщетны бьии стаpания заклинателей, монахов, отшельников и чyдотвоpцев. И вот однажды пpедстал пеpед цаpем неизвестный мyдpец.

-- Мне кажется, я мог бы исцелить пpинца, -- пpомолвил он, -- позволь мне попытаться.

Цаpь согласился. И тyт, ко всеобщемy изyмлению, мyдpец, сбpосив одеждy, забpался к пpинцy под стол и пpинялся кyкаpекать.

-- Кто ты такой и что здесь делаешь? -- воскликнyл пpинц.

-- А ты? -- спpосил мyдpец. -- Ты кто такой и чем тyт занимаешься?

-- Разве ты не видишь? Я -- петyх.

-- Хм, -- yдивился мyдpец, -- стpанно!

-- Что же тyт стpанного?

-- Разве ты не видишь, что я -- такой же петyх, как ты?

Они подpyжились и поклялись никогда не pасставаться. А затем мyдpец пpинялся лечить пpинца. Он начал с того, что надел pyбашкy. Пpинц изyмился:

-- Да ты pехнyлся! Забыл, кто ты? Hеyжто ты вздyмал стать человеком?

-- Видишь ли, -- мягко возpазил мyдpец, -- не следyет дyмать, бyдто петyх, одетый как человек, пеpестает быть петyхом.

Пpинцy пpишлось согласиться. Hа следyющий день оба были одеты. Мyдpец послал за блюдами с двоpцовой кyхни.

-- Hесчастный! Что ты делаешь? -- воскликнyл пеpепyганный пpинц. -- Уж не собиpаешься ли ты есть как люди?

Дpyг pассеял его сомнения:

-- Hикогда не дyмай, бyдто, сидя за столом с человеком и pазделяя его тpапезy, петyх пеpестает быть самим собой. Разве петyхy достаточно вести себя по-человечески, чтобы стать человеком? В этом миpе ты можешь вести себя как самый настоящий человек и все pавно останешься самим собой, то есть петyхом.

И пpинц согласился и стал жить как подобает пpинцy. (22,158)

* * *

Там, где кончается pазyм, начинается веpа. (3,26)

* * *

Миp относится к веpе, как к чемy-то незначительномy, но я считаю, что веpа -- главное в жизни. (4,5)

* * *

Вызвал однажды цаpь советника и поведал емy с тpевогой:

-- Я пpочел по звездам, что всех, кто отведает от бyдyщего ypожая, поpазит безyмие. Что нам делать, дpyг мой?

-- Hет ничего пpоще, ваше величество, -- ответил советник -- Мы к немy не пpитpонемся. Пpошлогодний ypожай еще не истощился. Отбеpите его и хpаните y себя. Вам этого хватит с лихвой. И мне тоже.

-- А дpyгим? -- возмyтился цаpь. Всем подданным моего цаpства? Веpным слyгам пpестола? Мyжчинам и женщинам, сyмасшедшим и нищим -- о них ты забываешь? Детей ты тоже забыл?

-- Я ничего не забываю, ваше величество. Hо в качестве советника я должен pассyждать здpаво и пpинимать во внимание все обстоятельства. Hаших запасов недостаточно, чтобы yбеpечь и обеспечить каждого. Их хватит для вас. И для меня.

Цаpь помpачнел.

-- Твое pешение мне не по дyше. Hеyжели нет иного выхода? Тогда я отказываюсь оставаться здpавомыслящим сpеди обезyмевших людей. Я бyдy с моим наpодом. Мы с тобой pазделим общyю yчасть и yподобимся всем пpочим. Раз миp охвачен безyмием, нельзя взиpать на него со стоpоны: лишенные pассyдка люди подyмают, что сyмасшедшие -- мы. И все же я желал бы сохpанить хоть какое-нибyдь свидетельство нашей нынешней славы и наших мyчений. Я хотел бы сохpанить память о нашем pешении. И когда пpидет вpемя, я хотел бы, чтобы мы с тобой сознавали наше положение.

-- Зачем, ваше величество?

-- Вот yвидишь, это сослyжит нам добpyю слyжбy и мы сyмеем помочь нашим дpyзьям. Кто знает, быть может, потом бyдет слишком поздно. -- И, обняв дpyг дpyга, цаpь пpодолжал:

-- Поэтомy мы отметим наши лбы клеймом -- знаком безyмия, и всякий pаз, взглянyв дpyг на дpyга, ты и я бyдем знать, что мы -- безyмны. (22,157)

* * *

Радость -- это миp свободы, а источник недyгов -- в омpачении pадости. (26,24)

* * *

Всех надо сyдить со снисхождением, даже гpешников. Hебо также сyдит их со снисхождением, и это пpиводит их к pаскаянию. Hyжно наyчиться снисхождению и к самомy себе, чтобы иметь хоть небольшой пеpевес добpа на своей стоpоне. Даже малые добpодетели имеют огpомнyю силy в пpиближении к Богy. (4,13)

* * *

Каждая наyка, каждая pелигия, философия, даже атеизм pасполагает собственной песней. (3,111)

* * *

Каждый может возвыситься благодаpя действиям. (3,40)

* * *

Жил да был пpинц, пpинyжденный покинyть отцовский двоpец. Пpошли месяцы. Годы. Тоска по домy и беспокойство овладели пpинцем. Изгнание наложило на него отпечаток -- пpинц теpял надеждy, yходил в себя. Однажды гонец пpинес емy отцовское письмо. Увидев его, бедняга пpинц совсем пал дyхом -- весточка напомнила емy pодной дом, все, чего он лишился. Чем бы он только не пожеpтвовал, лишь бы снова yвидеть отца, обнять его или хоть дотpонyться до кpая его мантии. Беззвyчные pыдания сотpясали пpинца, но yсилием воли он взял себя в pyки. В головy емy пpишла мысль, что не нyжно впадать в тоскy и yныние -- ведь пеpед ним дpагоценное письмо. Ведь слово, начеpтанное цаpем, воспpоизводит волю цаpя, и, следовательно, оно и есть цаpь.

Смеясь, он стал покpывать письмо поцелyями. Оно было связью междy ним и пpошлым, доказательством того, что его отец жив. Послание бьшо написано и отпpавлено: значит, цаpь оставался цаpем, а пpинц, несмотpя на изгнание, -- пpинцем. (22,171)

* * *

Hе надо быть фанатиком. Слyжить Богy -- это не фанатизм. Истинные фанатики -- те, кто гоняется за земными благами. Hо миp сочтет вас лyнатиками, если вы в поисках благочестия откажетесь от всего земного. Вам скажyт, что это фанатизм. Hо ведь ваш отказ не является необходимым. Вы можете слyжить Богy сдеpжанно. (4,57)

* * *

Знания, за котоpые платят, запоминаются дольше. (3,42)

* * *

Однажды, глядя из окна на pыночнyю площадь, Hахман yвидел одного из своих последователей, некоего Хайкеля. Тот кyдато спешил. Он окликнyл его и пpигласил в дом:

-- Скажи, Хайкель, -- спpосил он, -- видел ли ты небо сегодня?

-- Hет, pабби.

-- А yлицy, Хайкель, yлицy ты видел сегодня yтpом?

-- Да, pабби.

-- Расскажи мне, что же ты видел.

-- Hy... людей... лошадей... телеги... каpеты. Тоpговцев -- они pазмахивают pyками. Шyмят и бpанятся кpестьяне. Мyжики, бабы бегают взад и впеpед... Вот что я видел.

-- Эх, Хайкель, Хайкель, -- покачал головой pабби Hахман, -- и чеpез пятьдесят, и чеpез сто лет здесь бyдет yлица вpоде этой. И дpyгой pынок вpоде этого. Дpyгие экипажи бyдyт возить дpyгих кyпцов, и они бyдyт тоpговать дpyгими лошадьми. Hо ни меня, ни тебя yже не бyдет. Вот я спpашиваю тебя, Хайкель, какой пpок в твоей беготне, если y тебя нет вpемени взглянyть в небо? (22,171)

* * *

Философские pаботы ставят вопpосы, котоpые кажyтся слишком тpyдными, и пpедлагают ответы, котоpые кажyтся слишком легкими. (3,182)

* * *

Слава Господа взывает от каждой вещи Миpоздания. (4,16)

* * *

Была некогда стpана, сосpедоточившая в себе все стpаны миpа. И в этой стpане был гоpод, сосpедоточивший в себе все гоpода стpаны, а в гоpоде -- yлица, являвшая собой все yлицы гоpода, а на yлице -- дом, под кpышей котоpого вместились все дома yлицы, и в том доме была комната, бывшая всеми комнатами дома, а в комнате сидел человек, вобpавший в себе чеpты всех людей всех стpан, и он смеялся, смеялся, смеялся... (22,180)

* * *

Пpичина, по котоpой нам не даются пpямо наши сpедства к жизни, такова, что мы не видим кpасотy Господа -- Он обнаpyживает Себя в тот момент, когда yзнает, что мы нyждаемся в помощи. (4,19)

* * *

Камень на Гоpе

Hа самом кpаю света стоит Гоpа. Hа веpшине Гоpы -- Камень. Из Камня бьет Родник.

Все на свете одаpено сеpдцем. Есть свое сеpдце и y миpа. Сеpдце миpа находится на дpyгом конце света. Оно бьется все вpемя, томясь мyчительной жаждой и стpастно желая пpильнyть к Родникy. И Родник гоpит ответным желанием сблизиться с Сеpдцем миpа. Hо нельзя Сеpдцy миpа пpиблизиться к Родникy, и Родникy нельзя пододвинyться к Сеpдцy миpа. Стоит им чyть сблизиться, как веpшина Гоpы исчезает из поля зpения Сеpдца миpа. И лишенное возможности видеть Гоpy и Родник, Сеpдце миpа пеpестает биться и yмиpает. Hе смеет поэтомy Сеpдце миpа пpиблизиться к Родникy. Вечно сyждено емy оставаться в отдалении и напpягаться в томительной жажде. (27,2 59)

* * *

Всякая вещь обладает сеpдцем, и весь наш миp в целом тоже обладает им. (3,153)

* * *

Давным-давно жил цаpь. Узнал он, что гpядyщий ypожай бyдет пpоклят, что каждый, кто к немy пpикоснется, сойдет с yма. И вот, велел он постpоить огpомный амбаp и сложить тyда все, что осталось от последнего ypожая. Ключ же он отдал своемy дpyгy и сказал: "Когда подданных моих и меня поpазит безyмие, только ты сможешь войти в хpанилище и есть незаpаженнyю пищy. Тебя не затpонет пpоклятие. Hо взамен тебе пpидется исходить всю землю, из стpаны в стpанy, из гоpода в гоpод, из yлицы в yлицy, пpидется идти от человека к человекy, pассказывая о том, что слyчилось с нами, и бyдешь ты голосить: _Люди добpые, не забывайте! Hа каpтy поставлена ваша жизнь, ваше спасение! Hе забывайте, не забывайте!"" (22,182)

* * *

Смиpен лишь тот, кто говоpит, что он скpомен, и остается таковым. (22,177)

* * *

В pазличных событиях, пpоисходящих с человеком, скpыт зовyщий его голос Бога -- тихий, негpомкий голос. Поймите это. (4,16)

* * *

Человек должен молиться, чтобы быть достойным сказать хоть слово чистой, абсолютной пpавды пеpед Господом. (4,22)

* * *

Два человека, разделенные временем и пространством, могут общаться. Один задает вопрос, а другой, позже, совсем в другом месте, задает другой вопрос, не сознавая, что его вопрос -- это ответ на первый. (22,182)

* * *

Жил-был один человек, не веривший в существование злых духов и бесов, которые сбивают людей с толку, хотя подобных случаев известно множество. И вот как-то раз ночью кто-то постучал в дверь и позвал его. Вышел он и увидел незнакомца, державшего на поводу великолепного скакуна. Был этот ночной гость бесом, и сказал хозяину:

-- Не хочешь ли купить коня?

Посмотрел тот на красавца жеребца и спросил:

-- Сколько ты за него хочешь?

-- Четыре червонца, -- ответил бес.

Подумал человек, что настоящая цена коню -- не меньше восьми червонцев, заплатил продавцу столько, сколько тот запросил, и остался этой сделкой доволен.

Назавтра он повел продавать жеребца на рынок. Собрались вокруг покупатели и сразу же стали предлагать ему большие деньги, но он подумал: "Наверно, стоит этот конь вдвое дороже, раз предлагают за него так много", -- и отказался.

Решил он отправиться в другое место, чтобы там продать коня повыгоднее. В этом месте ему тоже готовы были заплатить столько, сколько он запросил, но он опять передумал, сказав себе: "Этот жеребец стоит вдвое дороже".

Так он ходил со своим конем до тех пор, пока не поднял цену на скакуна до нескольких тысяч, но все никак не решался продать его, опасаясь продешевить. Наконец, стал требовать за жеребца столько, что такой суммы не было ни у кого -- разве что у самого царя.

Привел он тогда коня к царю, и тот предложил ему огромные деньги. Весь царский двор восхищался чудо-жеребцом.

Но и царское предложение не удовлетворило того человека, и сказал он:

-- На самом деле конь стоит гораздо больше!

Так и не смог царь купить у него скакуна.

Вышел человек из царского дворца и отправился к фонтану, чтобы напоить коня. Когда подошли они к нему, прыгнул жеребец в трубу, из которой льется вода, и скрылся из глаз. Закричал человек не своим голосом; собрались вокруг него люди и стали расспрашивать:

-- Что случилось? Отчего ты кричишь?

Ответил он им, что его красавец-конь прыгнул в трубу и исчез в ней. Не поверили ему и избили в кровь, сочтя за сумасшедшего: может ли такое быть, чтобы конь пролез в узкую трубу?

Видя, что ему не поверили и приняли за выжившего из ума, собрался он восвояси, но вдруг заметил голову жеребца, показавшуюся из трубы.

-- А-а-а!... -- снова закричал он.

Вновь на шум сбежалась толпа, и опять надавали ему тумаков:

-- Что раскричался, сумасшедший!

Стал было уходить он оттуда, но вновь, на беду его, показалось ему, что видит он своего коня. В третий раз закричал он, и вновь, как прежде, его хорошенько поколотили...

Так Сатана водит человека за нос, постоянно завлекая его в свои сети ложью и обманом. А человек поддается ему, следуя за призраком удачи: кажется ему, что вот он ее поймает, -- как вдруг призрак исчезает. Приходит в себя человек и решает прекратить погоню -- но тут призраки появляются вновь, высовывают свои головы, и вновь устремляется человек за ними вдогонку. И так может повторяться бесчисленное количество раз. (32,318)

* * *

При молитве следует забываться. (3,105)

* * *

Когда Сатана убедился, что ему одному не сбить с пути весь огромный мир, он прибег к помощи раввинов. (3,140)

* * *

Если слышишь что-то оскорбляющее тебя, молчи и храни спокойствие. (4,20)

* * *

Если человек способен выслушивать оскорбления с улыбкой, он достоин стать вождем. (3,123)

* * *

Тот, кто способен написать книгу, но не пишет ее, подобен тому, кто теряет сына. (3,90)

* * *

Очистите глаза ваши, отвращая их от зла, ваши уши, прислушиваясь к словам мудрости, ноздри ваши -- вдыхая глубоким вдохом терпения, выказывая любовь к человеку, на которого собираетесь рассердиться, уста ваши -- словами Торы и молитвы, удерживая их от произнесения запретного. Это принесет вам Божественное вдохновение и святые мысли. (4,36)

* * *

Ложь порождается страхом. (3,94)

* * *

Будьте всегда веселы. Обратите горе и скорбь в счастье и радость. Принимайте все в жизни с любовью. Никогда не впадайте в отчаяние. Поддерживайте в себе бодрость духа и радость мыслями о ваших хороших качествах. Постарайтесь отыскать благоприятные стороны в самых тяжелых невзгодах. (4,36)

* * *

Грусть плохо действует на человеческую душу. Следует гнать ее от себя; надо стараться не дать погаснуть в душе искре радости и преодолеть минутное отчаяние. Знайте, что любое, самое незначительное, казалось бы, продвижение человека к Богу -- великая заслуга в глазах Творца, ибо в этом мире материя тормозит каждый порыв, и поэтому человеку стоит больших усилий хотя бы чуть-чуть приблизиться к Истине. (32,321)

* * *

Одиночество -- высшая степень, ведущая к Богу. (3,120)

* * *

Отыщите в каждой вашей мысли, слове и деле проявление Господа вдохновить вас возвратиться к Нему с верой и вложить новые силы в ваши стремления. Если люди обижают или оскорбляют вас, храните спокойствие. Это искоренит зло в вашей душе, загладит грехи, которые обратятся в добродетели. (4,36)

* * *

Никогда не лишайтесь надежды. Отчаяния нет. (4,39)

* * *

Не спешите. Прочитав в священных книгах о многих обрядах и предписаниях, человек может задаться вопросом: "Как я могу выполнить хотя бы одно из них? Как мне хотя бы надеяться исполнить их все?" Пусть это вас не обескураживает.

Ступайте медленно, шаг за шагом. Не бросайтесь очертя голову и не старайтесь охватить все разом -- вас ожидает неудача. Когда горит дом, люди часто спасают из огня ненужные вещи. То же и вы можете сделать в своем смятении.

Продвигайтесь вперед медленно, преодолевая за один раз лишь одну ступень. Если вы не можете сделать всего сразу, то вашей вины в этом нет. Господь освободит человека из заточения. Даже если вы не способны многого совершить, все же стремитесь привести это в исполнение. Стремление само по себе -- великая вещь, ибо Господь "жаждет сердца". (4,38)

* * *

Если вы верите, что можете упасть, верьте, что можете подняться. (4,39)

* * *

Знайте, весь мир -- весьма узкий мост. Главное -- совсем не бояться. (4,39)

* * *

Основное правило служения Господу -- жить сегодняшним днем. Человек должен думать только о настоящем дне и настоящем моменте. Человек имеет желание служить Господу, но ноша кажется ему слишком тяжела, он думает, что не осилит ее. Если бы он знал, что перед ним лишь сегодняшний день, ноша не показалась бы ему столь тяжелой. Нельзя также изо дня в день откладывать начало служения Господу, говоря: "Я начну с завтрашнего дня. Завтра я стану молиться надлежащим образом" и т. д. Все, что есть у человека, -- один день и один миг. "Завтра" -- это совсем другой мир. (4,38)

* * *

Чтобы достичь полного исправления, нужно отдать жизнь! (23,24)

* * *

Движение разума согревает сердце. Ведь в природе всякого движения -- порождать тепло. И движение разума порождает сердечное тепло, воспламеняет сердце. (23,41)

* * *

Скромный царь

При дворе одного царя жил мудрец.

Сказал однажды царь мудрецу:

-- Известно ли тебе, что есть один правитель, который подписывается так: "Великий герой, правдивый и скромный человек, исполненный смирения?" То, что он большой герой, мне известно. Окружает его страну море, а в море этом -- военные корабли, и их пушки никому не дают приблизиться к берегу. А берег вокруг всего острова -- сплошное болото, и ведет через него лишь одна тропинка, пройти по которой можно только по одному, -- но и там стоят пушки, если кто-то пойдет на эту страну войной, станут пушки стрелять. Так что этот остров неприступен. А правда ли тот правитель и скромен, как гласит о том его подпись, об этом мне ничего не известно. И вот тебе мое повеление: достань мне его портрет. Есть у меня портреты всех других владык, только его изображения нет ни у меня, ни у кого другого: прячется он от людей и сидит за пологом, в отдалении от своих подданных.

Собрался мудрец в дорогу и решил, что должен прежде всего узнать характер народа той страны. А выяснить это можно, послушав их шутки. Так всегда: хочешь понять суть дела -- поинтересуйся, как об этом деле шутят. А шутки бывают разные. Один, например, распускает язык, желая нанести приятелю вред, а когда тот возмущается, говорит: "Я просто пошутил". Как сказано в Книге Притч Соломона о подобном человеке: "шельмует ближнего своего, но говорит: ведь я не всерьез". Смертельно ранит в сердце ближнего своего, а говорит при этом, что шутит. Другой, к примеру, и впрямь хотел только пошутить, но навредил этим своему товарищу. Так что шутить можно по-разному... А среди всех стран в мире есть одна, которая объединяет в себе свойства всех остальных. И среди городов ее есть один, который объединяет в себе черты всех других городов той страны. А в городе этом стоит дом, характерный для всех домов этого города. А в доме этом живет человек, который объединяет в себе все, что свойственно и всему этому дому, и всему городу, и всей стране, и всему миру. Там же живет и другой человек, от которого исходят все шутки и насмешки, распространенные в той стране.

Взял мудрец с собой денег побольше и отправился в путь.

Пришел он в ту страну и увидел, что жители ее любят шутку да насмешку, и понял из этих шуток, что страна эта полным-полна лжи. Открыли ему те шутки, что и в торговле, и в делах царит в стране сплошной обман и надувательство, и каждый, кто идет со своим делом к чиновникам, попадает к лгунам и взяточникам, а когда обращается к сенаторам, видит те же обман и надувательство, и смеются везде над его просьбами.

Понял мудрец по этим насмешкам, что полна вся страна лжи и обмана, что никакой правды в ней не найти. Стал он заключать торговые сделки, допускал, чтобы его обманывали, а потом пошел со своими тяжбами по судам. И все суды оказались полны лжи и мздоимства. Даешь сегодня чиновнику взятку -- а назавтра он делает вид, что не узнает тебя. Пошел мудрец выше по начальству -- и там увидел вранье да обман; дошел до сената -- и в нем ложь и взяточничество; и так добрался он до самого правителя.

Обратился мудрец к нему с такими словами:

-- Взгляни, над кем ты правишь? Ведь все государство твое погрязло во лжи снизу доверху, нигде правды нет! -- и стал рассказывать тому всю правду о лжи, царящей в государстве.

Как услышал правитель речи мудреца, приблизил ухо к пологу, чтобы не пропустить ни одного слова: диву дался он, что нашелся человек, всю лживость его страны разгадавший.

Услыхали слова мудреца и министры и разозлились на него.

А тот между тем продолжал рассказывать о переполнившей страну неправде. Потом он сказал:

-- Можно было бы подумать, что и владыке этой страны, как и его подданным, нравится ложь, но вижу я, что это не так: ты человек правды; потому-то и удалился ты от них, что не можешь терпеть ложь, -- и стал тут мудрец хвалить и прославлять правителя безмерно.

А тот, оттого, что бьш воистину скромен, -- а скромность всегда сопутствует величию, -- поступил по обычаю скромных: чем больше их восхваляют и прославляют, тем меньше становятся они в собственных глазах, и скромности у них только прибавляется. Так и правитель этот: чем больше хвалил да возвеличивал его мудрец, тем скромнее становился он и уменьшался, пока не превратился в ничто. Не смог тогда удержаться он и откинул полог -- посмотреть, что же это за мудрец такой, все правильно понявший и оценивший, -- и открыл свое лицо.

Увидел тут его мудрец, и нарисовал его портрет, и доставил своему царю. (32,85)

* * *

Даже когда вы оказываетесь в наихудшем положении, оно может обернуться к вашей полной выгоде. (4,39)

* * *

Когда рабби Нахмана спросили, какова на самом деле роль выбора в жизни человека, рабби ответил: "Все очень просто: хотите -- делайте, не хотите -- не делайте. Слишком многие становятся рабами своих привычек". (4,39)

* * *

Вечная жизнь -- у Одного только Благословенного, ибо Он -- Вечноживой. И тот, кто приобщается к первоисточнику, также обретет вечную жизнь: приобщившись к Единому, человек становится неотделим от Него и, подобно Ему, обретает вечную жизнь. Также и полнотой обладает Один только Благословенный, а все и вся, кроме Него, ущербны. И лишь тот, кто приобщается к Нему, обретает полноту. Вообще главное -- приобщиться к Единому, а это достигается познанием Его, Благословенного, как сказал мудрец: "Если бы я познал Его -- стал бы Им". (23,42)

* * *

* * *

Семь нищих

Жил-был царь, и бьш у того царя единственный сын. Решил отец передать ему управление страной и устроил по этому поводу бал. На царских балах и всегда-то веселятся до упаду, а тут еще такая причина -- коронация молодого царевича его отцом! Собрались во дворце все князья, сановники и вельможи, и ликованию их не было границ. И народ по всей стране радовался этому великому событию: передаче царем при жизни своей короны сыну, ибо в этом проявилось величие монарха.

Чем только не развлекались гости на балу! Музыканты услаждали их слух, комедианты и шуты смешили их -- всего хватало на этом празднестве.

Когда веселье было в самом разгаре, обратился царь к сыну с такими словами:

-- Умею я читать судьбы людей, и открылось мне, что однажды потеряешь ты свое царство. Знай об этом и, когда это случится, не печалься -- всегда оставайся веселым. И если ты будешь весел, буду весел и я. Печалиться же станешь -- веселье все равно не покинет меня: буду радоваться тому, что перестал ты быть царем, -- недостоин царствовать тот, кто, потеряв корону, теряет и веселый нрав. Увижу я тогда, что быть владыкой -- не по плечу тебе. Но если не утратишь ты способности радоваться -- ликовать будет сердце мое.

Стал править молодой царь твердою рукою. Назначил он себе министров, завел многочисленный двор, было у него и войско.

Отличался царевич недюжинным умом и очень ценил ученость. Немало было в свите его великих мудрецов; всякого ученого принимал он с большим почтением и осыпал золотом. Исполнял молодой царь желания каждого из них: нужны были мудрецу деньги -- он давал их ему, хотел ученый чинов -- получал и это. Все был готов отдать за мудрость царевич, ибо почитал ее больше всего на свете.

Стали тут учиться наукам многие жители той страны: одному нужны были деньги, другой стремился к славе... И из-за того, что углубились они в изучение разных премудростей, разучились эти люди воевать.

Наконец достигли они такого уровня в знаниях, что самый невежественный из всех считался бы в другой стране величайшим мыслителем, -- не говоря уже о тех из них, кто выделялся среди остальных своей ученостью.

Однако привели эти занятия к тому, что впали ученые в неверие и увлекли за собой молодого царя. С простолюдинами же потому этого не случилось, что никак не могли постичь они всю глубину мудрствовании великих мыслителей. Лишь сами ученые и царский сын стали безбожниками.

Но поскольку сильно было в царевиче доброе начало -- ведь от рождения был наделен он хорошими качествами, -- нет-нет да и спрашивал он себя: "На каком я свете? Что со мною происходит?" -- и тяжелый стон вырывался из его груди. "Как я дошел до такого? -- думал он. -- Что со мною творится? Где я нахожусь?" -- и вздыхал сокрушенно. Однако, когда вновь доверялся он своему уму, усиливалось неверие его. Частенько задумывался он над тем, что с ним происходит, и стонал, и вздыхал -- но каждый раз, начиная рассуждать, снова приходил к безбожию.

Существовала в те времена на свете некая страна. Однажды всем ее жителям пришлось покинуть ее и бежать куда глаза глядят. Пробирались они лесом, и отстали от них двое детей: одна семья потеряла мальчика, а другая -- девочку. Были оба совсем малышами четырех-пяти лет. Не было у них с собой еды, и когда проголодались они, то стали плакать и кричать. Подошел тут к ним какой-то нищий с торбой в руке; вцепились в него дети и стали просить еды. Вынул он хлеб, покормил их, а потом спросил:

-- Откуда вы и как тут оказались?

-- Не знаем, -- ответили мальчик и девочка, ведь были они совсем маленькими.

Когда нищий собрался уходить, стали дети просить его, чтобы он взял их с собой.

-- Нет, не хочу брать вас, -- ответил нищий.

Взглянули тут дети на этого человека и увидели, что он слеп. "Как же этот человек находит себе дорогу?! " -- задавали себе вопрос измученные дети.

Сказал им тут нищий, благословляя их:

-- Желаю вам стать такими же, как я, и дожить до моих лет.

Оставил он им хлеба и ушел.

Поняли дети, что это Сам Бог, заботясь о них, послал им слепого нищего -- чтобы они не умерли с голоду.

Вскоре хлеб у них кончился: снова проголодались дети и стали плакать. Когда наступила ночь, улеглись они спать, а проснувшись поутру, вновь ощутили голод и зарыдали.

Тут подошел к ним другой нищий, который был глух. Когда дети заговорили с ним, показал он им на свое ухо и сказал:

-- Я ничего не слышу.

Покормил их этот нищий, а когда собрался уходить, взмолились малыши, чтобы он взял их с собой. Отказался глухой выполнить их просьбу, но благословил детей на прощание:

-- Желаю вам стать такими же, как я.

Оставил им нищий хлеба и ушел.

Вскоре снова кончилась у ребят еда, и они вновь принялись плакать. Вдруг откуда ни возьмись появился третий нищий. Разговорились они с ним и увидели, что он заика; ни слова не могли понять они из его речей. Нищий же прекрасно их понял и накормил их хлебом, а перед уходом, как и первые двое, благословил, пожелав детям стать такими же, как он сам. На следующий день повторилось то же самое, с той разницей, что новый нищий был кривошеим.

Вслед за ним к детям пришел нищий горбун, потом -- безрукий нищий, последним появился безногий. Каждый из них дал им хлеба и благословил, желая малышам стать в точности такими же, как он сам.

Когда у детей кончилась еда, оставленная им безногим нищим, они отправились на поиски людей. Вышли они на дорогу, и та привела их к какой-то деревне. Зашли они в один из домов, там пожалели их и дали хлеба. Из следующего дома они тоже не ушли с пустыми руками; так ходили дети из дома в дом, и нигде им не отказывали. Довольные этим, договорились мальчик и девочка никогда не расставаться; сшили они себе большие торбы и ходили по домам. Не пропускали дети ни одного веселого празднества, будь то свадьба или брит-лима.

Так бродяжничали они, пока не пришли в город. Тут тоже ходили они из дома в дом, бывали на ярмарках и сидели там на завалинках вместе с нищими, перед каждым из которых стояла тарелка для милости. Вскоре каждый из этих нищих уже был знаком с детьми и знал о том, как они потерялись в лесу.

Однажды в другом городе открылась богатая ярмарка; все нищие отправились туда, и мальчик с девочкой -- тоже. По дороге взбрело нищим в голову сосватать этих двоих; стали они обсуждать это с большим воодушевлением. Сосватали нищие детей и начали думать о том, как сыграть свадьбу. Знали они, что приближается день рождения царя, и решили, что пойдут все вместе туда, где будет устроен пир, и выпросят себе хлеба и мяса -- это и станет свадебным угощением.

Так нищие и сделали. Пошли они туда, где царь праздновал день своего рождения, выпросили себе хлеба и мяса и еще немало остатков пособирали с пиршественных столов.

На обратном пути нашли они подходящее место и вырыли там большую яму, в которой могла поместиться сотня людей. Покрыли ее нищие ветками, а сверху насыпали земли и всякого сора; после этого все спустились туда, чтобы сыграть свадьбу. Поставили они для жениха с невестой халупу, и началось большое веселье.

Счастливы были молодые, и стали они вспоминать милости, которые оказал им Бог во время их скитаний по лесу. Тут заплакали оба.

-- Ах, если бы оказался сейчас среди нас тот первый нищий, слепой, который накормил нас хлебом! -- говорили они сквозь слезы.

-- Я здесь! -- раздался вдруг голос. -- Я пришел на ваше торжество и принес вам свадебный подарок: долголетие, такое же, как и у меня. Когда-то я пожелал вам дожить до моих лет, сегодня же я дарю вам эти долгие годы. Вы думаете, что я слеп? Ничего подобного! Просто открыто было мне, что время, отведенное этому миру, -- меньше мгновения, а раз так, то можно ли увидеть то, что не существует и мига? Потому-то я и выгляжу слепым, что зрение мое -- не для этого мира. Я очень стар и в то же время я совсем молод; я еще, по существу, и жить-то не начал, хоть и старше всех на свете. Мои слова может подтвердить вам Большой Орел, о котором вы сейчас узнаете. И рассказал слепой нищий такую историю:

-- Вышли однажды люди в море на кораблях, была там целая флотилия. Вдруг налетела буря и разбила корабли о скалы, людям же удалось спастись. Вышли они на берег, увидели какую-то башню, поднялись на самый верх и нашли там всевозможные яства, и напитки, и одежду -- все необходимое, все блага мира были предоставлены в башне, все, что может доставить наслаждение человеку. "Пусть каждый, -- предложил кто-то из них, -- расскажет какую-нибудь старую историю, которую запомнил еще в ту пору, когда память впервые пробудилась в нем". А поскольку были там люди разных возрастов, решили предоставить почетное право рассказывать первым самому старшему из них. "Что мне рассказать вам! -- произнес тот. -- Я помню, как сорвали яблоко с ветки". Почти никто не понял, о чем он говорит, только несколько мудрецов, которые были среди них, сказали: "О-о-о, это очень древняя история". После этого право рассказывать было представлено другому старцу, помоложе первого. Тот воскликнул: "И это древняя история? Я прекрасно помню ее. Но я еще помню горящую свечу!" Отозвались тут остальные мудрецы: "Эта история древнее первой!" Удивились они тому, что второй старец моложе, а история, которую он поведал, древнее. Когда дали слово третьему старцу, который был моложе двух первых, тот сказал: "Я помню, как образовывалась завязь плода". "Это еще более древняя история!" -- воскликнули остальные. Четвертый старец, который, в свою очередь, был моложе предыдущих, сказал: "Я помню, как семя опустили в почву". Пятый, родившийся позже первых четырех, воскликнул: "Я помню тех мудрецов, которые замыслили это семя!" Шестой, еще более молодой, сказал: "Я помню вкус плода в ту пору, когда он еще нс облекся в плод". Седьмой сказал: "Я помню аромат плода еще до того, как плод появился". Восьмой пошел дальше: "Я помню форму плода, когда она еще существовала сама по себе".

-- Я тоже там был, -- продолжал свой рассказ слепой нищий. -- Обратился я к ним с такими словами: "Я тоже помню все эти истории, а кроме того, я помню Ничто". "Вот это -- самая древняя история, -- воскликнули мудрецы, -- древнее всех!" Дивились они, что какой-то ребенок помнит больше, чем остальные. Тем временем прилетел Большой Орел, постучал клювом в стену башни и сказал: "Довольно вам нищенствовать! Вспомните о вашем богатстве, пользуйтесь своими сокровищами!" Повелел он мудрецам покинуть башню по очереди, по старшинству: первым должен был выйти самый старший, самый младший -- последним. Мне он приказал выйти прежде всех: несмотря на то что я был ребенком, я оказался, по сути, старше остальных. Меня, самого молодого из всех, он вывел в первую очередь, а самого древнего старика -- последним: ведь я, самый юный, оказался старше других, ибо рассказал самую старую историю, а тот старец, как выяснилось, бьш моложе всех нас. И сказал нам Большой Орел: "Я растолкую вам смысл всех историй, которые вы услышали. Тот, кто заявил, что помнит, как сорвали яблоко с ветки, говорил на самом деле о том, что помнит даже то, как ему перерезали пуповину. Второй, сказавший, что помнит горящую свечу, вспомнил о чудесном сиянии, которое видел, когда еще находился в материнской утробе. Тот, кто поведал о том, что помнит, как образовалась завязь плода, имел в виду, что помнит даже момент, когда его тело только начало обретать форму. Следующий, говоривший о том, что помнит то мгновение, когда семя было посеяно, вспомнил самый момент оплодотворения. Пятый, который рассказал, что помнит мудрецов, замысливших это семя, подразумевал, что помнит даже то время, когда капля семени еще находилась в мозгу (ибо именно там оно зарождается). Тот, кто запомнил его аромат, -- о духе; запомнивший форму его -- о душе на ее высшем уровне. А ребенок, сказавший, что помнит Ничто, стоит над всеми вами, ибо все три уровни души уходят своими корнями в Ничто... Возвращайтесь к вашим разбитым кораблям, -- сказал нам Большой Орел, -- они не что иное, как плоть ваша, которая теперь восстановится. Возвращайтесь к ним!" И Большой Орел благословил нас. Потом он обратился ко мне: "А ты отправишься со мной, ибо ты подобен мне, старцу: несмотря на свою молодость, несмотря на то, что ты, по сути, и жить не начал, ты древний старик И я такой же как и ты: я стар и одновременно юн".

-- А сейчас, -- сказал слепой нищий молодым, -- дарю я вам в подарок к свадьбе долголетие, чтобы прожили вы столько, сколько я.

И продолжали все пировать в еще большей радости и веселье. На второй день свадебного пира, продолжавшегося неделю, вспомнили молодые второго нищего, глухого, который накормил их хлебом, и запечалились.

-- Ах, если бы он оказался сейчас с нами! -- воскликнули сквозь слезы они.

-- Я здесь! -- послышался вдруг голос, и вошел тот самый глухой, о котором они толковали. Бросился он к ним с распростертыми объятиями, расцеловал обоих и сказал:

-- Вот вам мой свадебный подарок: будьте вы такими же, как я, и проживете такую же хорошую жизнь. Когда-то я благословил вас на это, а сегодня дарю вам счастливую судьбу. Вы думаете, что я глух? Ничего подобного! Я глух только к этому миру, который недостоин того, чтобы внимать ему. Всякий звук в нем -- это вопль обделенного, жалоба нуждающегося. Даже каждая радость вызвана тем, что кто-то получил желаемое. Мир этот -- ничто для меня, и не слышны мне его вопли, ибо я живу, ощущая всю полноту бытия.

В чем оно, богатство мое? В хлебе и в воде, которыми я питаюсь. А то, что жизнь моя и впрямь богата, может вам подтвердить Страна Изобилия. Есть на свете страна, сокровища которой неисчислимы. Собрались однажды ее жители -- богачи, и каждый стал с гордостью рассказывать о том, чем именно богата его жизнь. Обратился я к ним с такими словами: "Я живу лучшей жизнью, чем вы. Если хотите доказать мне обратное, попробуйте помочь жителям одной страны. Есть в стране этой сад, в котором когда-то росли разные плодовые деревья, и не было на свете такого вкуса, которым не обладал бы один из росших на них плодов. Все ароматы, которые только существуют в мире, можно было обонять в том саду; росли там цветы всех форм и оттенков, какие только бывают на свете. Все было там, в этом саду; присматривал за ним садовник, и благодаря чудесному саду жизнь в этой стране была счастливой. И вдруг садовник исчез, и сад остался без присмотра. Некому стало заботиться о нем, и все, что там росло, как и следовало ожидать, погибло. Несмотря на это, людям могло бы хватить и того, что давали им дикорастущие деревья и другие растения этого сада, но тут вторгся в их страну жестокий царь-завоеватель; самим жителям он не смог причинить никакого вреда, однако при нем исчезли последние следы того счастья, которое приносил сад народу. Сам сад царь при этом не тронул, но, покидая страну, оставил в ней три отряда своих слуг, каждому из трех дал особое задание, и слуги выполнили их. Один из отрядов добился того, что жители этой страны потеряли способность чувствовать истинный вкус пищи, -- любая еда, которую они пробовали, отдавала тухлятиной, им казалось, что они едят падаль. Другому отряду удалось испортить обоняние людей: любой аромат, который они вдыхали, казался им отвратительным запахом смолы гальбан. Третий отряд ухитрился испортить людям зрение; потускнели их глаза, и все, на что они обращали взгляд, виделось им как бы сквозь туманную дымку.

-- И сказал я богачам, -- продолжал свой рассказ глухой нищий, -- помогите жителям этой страны, если жизнь ваша так полна и богата! Но я утверждаю, что помочь им вы не сможете; более того -- как бы и с вами не приключились те же самые беды.

Поднялись тогда богачи и отправились в ту страну, и я вместе с ними. И в дороге каждый наслаждался своим счастьем, ибо все взяли с собой сокровища. По мере приближения к этой стране почувствовали богачи, что их зрение и обоняние начали портиться и что стали терять они способность воспринимать истинный вкус пищи. Сказал я им тогда: "Если уж сейчас, когда вы еще не вошли в страну, начались эти беды, то что будет, когда вы доберетесь до места? Как же вы сможете помочь этим людям?" Достал я свой хлеб и воду и дал им. В этом хлебе и в этой воде они ощутили все вкусы и ароматы, какие только есть в мире, и вернулось к ним истинное зрение, и обоняние, и способность воспринимать вкус еды. Все чувства их восстановились. А тем временем жители той страны, в которой был сад, стали искать пути к своему спасению и излечению. Вспомнили они о Стране Изобилия, пришла им в голову мысль, что исчезнувший садовник, благодаря которому они жили счастливо, одного происхождения с благоденствующим народом той страны, и решили они обратиться к тем людям за помощью. Так они и поступили: послали в Страну Изобилия гонцов. Отправились гонцы в путь и встретились по дороге с богачами, которые шли им навстречу. "Куда вы направляетесь?" -- спросили их богачи. "В Страну Изобилия, -- ответили гонцы, -- Хотим попросить у ее жителей помощи". "Мы сами из этой страны! -- воскликнули богачи. -- Мы как раз к вам идем!" Тут я вмешался и сказал гонцам: "Вам нужен я". А потом я обратился к своим спутникам: "А вам не следует идти в их страну, помочь им вы все равно не сможете -- ведь еще до того, как вы пришли туда, с вами приключилось то же самое, что и с ними. Что же будет, когда вы доберетесь до места? Оставайтесь-ка тут, а я пойду с этими посланцами к их народу и помогу ему".

Отправились мы в путь, и пришли в ту страну, и оказались в каком-то городе. Увидел я там людей, беседовавших на улице. Один из них рассказывал что-то смешное; стали подходить к ним прохожие, и собралась большая толпа. Все перебрасывались шутками. Прислушался я к ним и понял, что рассказывают они похабные анекдоты. Один говорит какую-то мерзость, другой добавляет к этому свое, еще более изощренное, все гогочут от удовольствия -- в общем, ведут себя так, как это свойственно пустым людям. Ушли мы оттуда и попали в другой город. Увидел я там двух людей, которые спорили по поводу какой-то сделки между ними. Нашли они себе судей, и те постановили, что один из них прав, а другой -- виноват. Вышли оба от судей и вновь стали спорить. Решили они, что будут судиться вновь, и договорились обратиться к другому суду. Выйдя потом на улицу, вновь разругались они, отправились искать новый суд -- и склока эта продолжалась до тех пор, пока весь город не оказался вовлеченным в нее. Увидел я: произошло это потому, что невозможно найти в этой стране правду. Один, избранный судьей, перевирает закон и выносит решение в пользу своего человека, тот в благодарность за это, когда судит сам, отвечает благодетелю тем же; все они -- мздоимцы и обманщики. Увидел я вместе с тем, что в стране этой царит разврат, что блуд стал для ее жителей обычным делом и его перестали стыдиться. Сказал я им, что испортилось у них зрение и обоняние и утеряли они способность чувствовать истинный вкус пищи вследствие того, что жестокий царь-завоеватель оставил их стране три отряда своих слуг, приказав им ходить им по ней из конца в конец и привести ее к гибели, уча народ дурному. Одни из них крутились среди людей и в разговорах между собой сквернословили, вскоре стали сквернословить в этой стране все, и оттого-то утратили люди способность чувствовать настоящий вкус того, что ели, -- все казалось им, что они едят падаль (игра слов на иврите: "вкус падали во рту" и "сквернословие"). Другие слуги жестокого царя приучили людей к мздоимству -- от этого и испортилось у жителей страны зрение и стали они видеть все как бы сквозь туманную дымку, ибо сказано: "Мзда ослепляет мудрых". Благодаря третьим привился в народе разврат, и потому испортилосьулюдей обоняние (игра слов: "разврат" и "нос"). Обратился я тогда к народу с такими словами: "Должны вы очистить свою страну от этих трех грехов. Схватите слуг этого жестокого царя и прогоните их. И если вы поступите так, то обещаю вам: исправятся и зрение ваше, и обоняние, и снова вы будете чувствовать истинный вкус пищи; более того -- и садовник ваш пропавший найдется!"

Послушались они меня и стали очищать страну от этих трех пороков. Разыскали они царских слуг; схватив подозрительного человека, спрашивали его: "Откуда ты?" -- и, выяснив, что он -- один их тех, гнали его вон. Так переловили они всех, и избавились от слуг жестокого царя, и очистили страну от трех страшных грехов. Между тем объявился в тех краях человек, утверждавший, что он и есть тот самый садовник; все считали его сумасшедшим. Люди прогоняли его, бросая камни вслед тому, кого принимали за юродивого. Прошло сколько-то времени, и в народе стали сомневаться: а вдруг он и вправду настоящий садовник? Пошли за ним и привели его ко мне. Сказал я им: "Несомненно, это он и есть!"

-- Теперь вы видите, -- обратился нищий к молодым, -- то, что жизнь моя полна и богата, может подтвердить вам Страна Изобилия, потому что я помог жителям страны, в которой был сад. Дарю я вам сейчас свою счастливую судьбу.

Снова стали все пировать и веселиться, и молодые были бескрайне рады: первый нищий подарил им долголетие, а второй -- счастье.

И так все нищие, которых они встретили в лесу, приходили один за другим на их свадьбу, и каждый из них дарил им то, на что давал раньше свое благословение, желая мальчику и девочке стать такими же, как он сам.

На третий день вновь затосковали молодые и стали плакать: вспомнили они третьего нищего, заику.

-- Ах, если бы он сейчас оказался здесь! -- воскликнули они.

-- Вот и я! -- услышали тут все голос вошедшего заики. Бросился нищий к молодым и стал обнимать и целовать их. И сказал он:

-- Когда-то я благословил вас, пожелав стать такими, как я. Сегодня я дарю вам свою судьбу как свадебный подарок. Вы думаете, что я заика? Это вовсе не так Просто мне тяжело произносить слова этого мира: в них нет хвалы Всевышнему, и они далеки от совершенства; потому-то я и заикаюсь, когда говорю с людьми. На самом же деле я вовсе не заика, наоборот -- я прекрасно владею речью, никто в мире не может в этом сравниться со мной. Когда я рассказываю притчи и сказки и пою песни, все живое замирает, слушая меня, ибо в речах моих -- вся мудрость мира. Это может подтвердить великий человек, имя которого Человек Истинной Доброты.

И третий нищий поведал такую историю:

-- Однажды собрались вместе все прославленные мудрецы, и каждый рассказывал другим о том, чем он знаменит среди людей. Один придумал, как добывать железо из руды, другой изобрел способ добычи разных металлов, третий придумал, как добывать серебро, и считал свое открытие самым важным, четвертый нашел способ добычи золота, пятый изобрел огнестрельное оружие, шестой хвалился тем, что может добывать металлы не путем извлечения их из руд, а совершенно особым способом, седьмой прославился еще чем-то... Ведь в мире, как известно, существует множество вещей, применение которым нашла наука, -- селитра, к примеру, из которой делают порох. Когда все мудрецы, кроме одного, закончили рассказывать о своих достижениях, поднялся этот последний и сказал: "Я мудрее всех вас, ибо я умен, как сутки, в которых двадцать четыре часа". Никто из мудрецов не понял, что он хотел сказать этим. "Если сложить всю вашу мудрость, -- пояснил он, -- она составит не более часа из суток. Любая из наук уходит корнями в один из дней Творения -- тот самый, в который были созданы предметы, рассматриваемые этой наукой. И каждая из них, в сущности, представляет собой знание о том, как и из чего составлена определенная вещь; а тот день, когда эта вещь была создана, включает в себя соответствующую премудрость. Несмотря на это, тот, кто обладает истинной мудростью, может заключить все премудрости в один-единственный час. Я же, в отличие от вас, -- вновь похвалился мудрец, -- умен, как целые сутки".

-- Спросил я его, -- продолжал свой рассказ нищий, -- "Какому дню Творения соответствует твой ум?" Воскликнул тот: "Вот этот человек умнее меня! Его вопрос доказывает это. И все же вот вам мой ответ: я умен, как любой день, какой бы вы ни избрали".

-- Человек Истинной Доброты, о котором я вам говорил, -сказал нищий собравшимся, -- поистине великий муж; и я хожу по свету в поисках истинного добра, а потом приношу ему все, что нашел. Дело в том, что время существует и само по себе: оно тоже результат Творения, как и все остальное в мире. А материал, из которого оно создано, -- истинная доброта. И вот собираю я крупицы добра, приношу их тому великому человеку, и благодаря этому время продолжает свой ход... Есть в мире одна гора, а на вершине ее камень, и бьет из этого камня родник. А у каждой вещи, скажу я вам, -- свое сердце; есть оно и у всего мира в целом и имеет человечий облик И в ногте на мизинце ноги его больше сердечности, чем в сердце любого творения. Так вот, гора эта с родником на ней находится на одном краю света, а сердце мира -- на противоположной стороне, и все время мечтает сердце добраться до родника, и влечение это сердечное велико и непреодолимо. Не смолкая кричит сердце о жажде своей, и родник, в свою очередь, стремится к нему. Сильнейшие муки терзают сердце, и тому есть две причины: во-первых, солнце, которое нещадно палит, иссушая сердце в наказание за то, что стремится оно к роднику, а во-вторых, неутолимая жажда, которая постоянно его терзает. Совсем иссохло сердце от жажды и непрестанно кричит о том, как страстно мечтает оказаться у родника. А когда жестокий жар и жажда становятся совсем невыносимыми и сердце молит о передышке, появляется откуда ни возьмись огромная птица и простирает над ним свои крылья, заслоняя его от солнца. Это дает сердцу возможность перевести дух; однако и во время отдыха смотрит оно в сторону той же горы и тоскует о роднике. Что же мешает добраться до него сердцу? Дело в том, что как только делает оно первый шаг -- и вершина горы, и родник скрываются из поля зрения, и перед ним только горный склон. А не видя их вдали, засыхает сердце, ибо все его существование зависит от родника, который постоянно должен находиться перед его взором.

И так всегда: пока оно на месте, видна ему вершина горы, но стоит ему сделать первый шаг -- сразу же и она, и родник скрываются из виду. Бедное сердце может, не дай Бог, погибнуть, и если это случится, то перестанет существовать весь мир -- ведь оно дает жизнь всем творениям на свете, и может ли выжить мир, оставшись без сердца? Вот почему не в состоянии сердце добраться до родника, и одно лишь остается ему: кричать со своего конца света о том, что мечтает оно оказаться на вершине горы. А родник тот -- вне времени. Вы спросите: как же он существует в этом мире, где время властвует над всем? Это становится возможным потому, что сердце мира день за днем дает роднику в подарок новые сутки; и когда они истекают, подходит к концу и срок жизни родника в этом мире; а если бы родник, не дай Бог, покинул этот мир -- погибло бы сердце, и мир прекратил бы свое существование. И каждый раз, когда день клонится к вечеру, прощаются сердце и родник друг с другом, рассказывают один другому притчи, сказки и поют песни; необыкновенно прекрасны слова этих сказок, песен и притчей, и пронизаны они великой тоской и огромной любовью. Наблюдает за ними Человек Истинной Доброты и всегда приходит им на помощь: когда подходит день к концу и время родника истекает, как только появляется опасность, что он исчезнет и сердце зачахнет, и, не дай Бог, погибнет весь мир, -- дарит сердцу Человек Истинной Доброты один день, а тот, в свою очередь, дарит его роднику. И продолжает существовать родник, и сердце живет благодаря ему. А когда приходит этот новый день, он приносит с собой свои прекрасные сказки и песни, в которых -- вся мудрость мира. И все эти дни отличаются друг от друга: есть среди них субботы и будние дни недели -- причем, к примеру, среда не похожа на вторник, -- первые дни месяцев и праздники, и каждый из них приходит с песнями, соответствующими этому дню. И все время, которым распоряжается Человек Истинной Доброты, появилось у него благодаря мне, ибо я хожу по свету и собираю крупицы добра, и это дает времени возможность никогда не прекращаться. Потому-то я и умнее того мудреца, который похвалялся тем, что умен, как любой из дней Творения, какой бы ни брали, -- ведь время, вместе со всей мудростью, заключенной в нем, существует благодаря мне.

-- Теперь вы видите, -- сказал нищий молодым, -- сам Человек Истинной Доброты может засвидетельствовать, что я умею рассказывать сказки и петь песни, в которых вся мудрость мира, ведь все дни со своими песнями, притчами и сказками приходят в мир благодаря мне. Примите же теперь в свадебный подарок мою мудрость!

И снова продолжили все свой веселый пир.

Проснувшись на четвертый день, вспомнили молодые прошлое и затосковали о кривошеем нищем.

-- Вот и я! -- раздался тут его голос среди собравшихся. -- Когда-то я благословил вас, пожелав стать такими же, как я, а сегодня дарю вам свою судьбу в подарок к свадьбе. Вы считаете меня кривошеем, однако это не так- на самом деле шея моя пряма и красива. Но в мире вокруг нас немало глупости, и я специально искривляю шею свою, чтобы не выпускать в него свое дыхание через горло. В действительности же горло мое прекрасно, и обладаю я чудесным голосом: умею я подражать всем звукам, какие только существуют на свете. А подтвердить все это могут жители Музыкальной страны, в совершенстве владеющие искусством пения и игры на музыкальных инструментах. Даже маленькие дети там обладают этим умением -- все до единого. Самый посредственный из них был бы в любом другом государстве выдающимся музыкантом. И царь этой страны, и его придворные, и оркестранты из простонародья -- все достигли больших высот в этом искусстве. Собрались однажды там мудрейшие из мудрых, и каждый стал хвалиться перед другими своим умением играть: один -- на одном музыкальном инструменте, второй -- на другом, третий -- на третьем, четвертый -- на нескольких, а пятый -- на всех, какие только есть на свете; шестой хвалился, что умеет голосом своим подражать звукам одного музыкального инструмента, седьмой -- что может имитировать звучание другого, восьмой -- что в состоянии изобразить своим голосом игру целого оркестра. Еще один хвалился тем, что может подражать барабанной дроби; другой -- что звук его голоса подобен пушечному выстрелу...

-- Я тоже был там, -- продолжал кривошеий, -- и сказал им: "Мой голос -- лучше ваших. А если вы хотите доказать мне обратное -что вас невозможно превзойти в этом, -- попробуйте помочь жителям двух стран, о которых я вам расскажу. Страны эти находятся за тысячу верст друг от друга, но жители обеих, когда наступает ночь, не могут уснуть. Все -- мужчины, женщины и дети -- начинают рыдать и плачут до рассвета. Потому рыдают они, что слышат с наступлением сумерек чей-то плач и сами не могут удержаться от слез. Так горько плачут они, что могут разжалобить и камень. Может быть, вам удастся помочь этим людям своим искусством, а если нет -- по крайней мере, испробуйте его, подражая тому загадочному плачу". "Веди нас туда!" -- сказали они мне, и мы отправились в путь. Пришли мы в одну из этих стран и с наступлением сумерек услышали жалобный плач. Зарыдал тут вокруг нас весь народ той страны и спутники мои вместе с ним. "Как вы думаете, -- спросил я их, -- что это за голос такой, кому принадлежит он?" "А сам-то ты знаешь?" -- спросили они меня. "Знаю. Есть на свете две птицы, самец и самка, -- единственная в мире пара. Пропала однажды самка; долго искал ее самец, но не мог найти. Она тоже искала своего возлюбленного, но безуспешно. Отчаялись птицы и бросили поиск. Стал каждый из них жить там, куда сто судьба занесла. Самец устроил себе гнездо неподалеку от одной из этих стран, на расстоянии птичьего голоса, а самка -- поблизости от другой страны. И когда наступает ночь, начинают рыдать оба: он тоскует о ней, а она -- о нем. Это и есть тот жалобный плач, который слышен в тех странах, из-за него-то и рыдают жители и не могут заснуть до утра". Не поверили они мне и спросили: "Можешь ли ты привести нас к тому месту, где свила себе одна из этих птиц гнездо?" "Могу, -- ответил я. -- Только как вы дойдете до него? Ведь уже здесь, заслышав этот жалобный голос, вы начинаете плакать! Что же будет, когда вы попадете на место? Вы потеряете рассудок! Хотя этот плач раздается только ночью, нельзя попасть туда и днем: царит там такая радость, что тоже может свести человека с ума. Слетается к самцу и самке множество других птиц, чтобы утешить разлученных, вселить в их сердца радость и надежду, убедить их, что они еще встретятся вновь. Днем начинается там такое веселье, что слышать все это выше человеческих сил. Радостную птичью разноголосицу люди могут услышать, только подойдя совсем близко к гнезду; плач же разносится далеко вокруг. Потому-то и уверен я, что вы туда не дойдете". "А сам-то ты можешь что-нибудь сделать для разлученных птиц?" -- спросили они меня. "Могу, -- ответил я. -- Я умею подражать всем звукам, какие только можно услышать в мире. Кроме того, я в состоянии так направлять звук, что он не будет слышен поблизости от меня, зато раздастся вдалеке -- рядом с тем, кому он предназначен. Поэтому могу я направить голос самки к самцу и наоборот, и благодаря мне они вновь встретятся". Ну, сами посудите, -- можно ли поверить в такое?.. Повел я своих спутников в лес. Услышали они вдруг доносившийся издалека скрип открываемой двери и лязг засова, ружейный выстрел, крик охотника, посылающего собаку за добычей и тяжелое дыхание пса, бегущего по глубокому снегу. Стали они озираться, но никого не было вокруг, посмотрели на меня -- я молчал. Убедились мои спутники, что я говорил им правду..

-- Теперь вы видите, -- закончил свой рассказ нищий, -- что жители Музыкальной Страны могут подтвердить, что у голоса моего есть чудесное свойство -- подражать всем звукам, которые только есть на свете. Примите это мое умение как свадебный подарок и будьте такими, как я.

И снова продолжали все праздновать и веселиться.

На пятый день веселого празднества вспомнили молодые горбатого нищего:

-- Ах, почему он не с нами! -- сокрушались они.

-- С ним вместе нам было бы еще веселее!

-- Я здесь! -- раздался вдруг чей-то голос, и вошел тот самый горбун. -- Я пришел на вашу свадьбу!

Стал он обнимать и целовать молодых, а потом сказал им:

-- Когда-то я благословил вас, пожелав, чтобы вы стали такими, как я. Теперь же я даю вам свою судьбу в подарок. На самом деле я вовсе не горбат, наоборот: у меня прямая спина и широкие плечи, обладающие особенностью, которую мудрецы называют "малое, которое заключает в себе великое", и подтвердить это может следующая история.

-- Однажды, -- начал нищий свой рассказ, -- все люди, гордившиеся этим свойством, собрались вместе, и каждый похвалялся им перед остальными. Все слушали друг друга внимательно и благосклонно, и лишь один вызвал смех всех присутствующих: он хвалился, что его собственный разум -- это и есть то "малое, которое заключает в себе великое", ибо вмещает в себя знание о многих тысячах людей, обо всем, что происходит с каждым из них: о их нуждах, привычках, поступках, их жизни и судьбе. Раз такая малость, как мозг, утверждал он, способна вместить в себе сведения о таком множестве людей, то о нем вполне можно сказать, что он "малое, которое заключает в себе великое". Смеялись над ним остальные и говорили ему: "Все эти люди -- ничто, значит, и все знания твои -- ничто!" Один из них рассказал, что нечто подобное видел и он. Проходил он однажды поблизости от горы, заваленной нечистотами, и никак не мог взять в толк, откуда там могло появиться такое количество. Тут увидел он человека, который сказал ему: "Это все -- от меня. Я живу поблизости и справляю на этой горе свои надобности". "Выходит, -- заключил рассказчик, -- что этот человек и есть то "малое, которое заключает в себе великое", раз эта гора нечистот появилась благодаря ему одному. Так что история моя ничем не отличается от предыдущей.

-- Другой, -- продолжал рассказывать нищий, -- говорил, что владеет участком земли, на котором растут плодовые деревья, приносящие огромный урожай -- такой большой, что всех владений его недостаточно, чтобы уместить на них снятые с деревьев плоды. Понравилась всем остальным эта история, согласились они, что речь идет в ней и впрямь о "малом, которое заключает в себе великое". Еще один поведал о том, что есть у него замечательный плодовый сад, куда летом съезжается множество простых людей и вельмож, чтобы полюбоваться его красотою. И поистине чудо, что сад этот вмещает такое количество посетителей, которое по всем расчетам никак не мог бы вместить. И этот рассказ произвел впечатление на всех собравшихся, и решили они, что и в нем говорилось о "малом, которое заключает в себе великое". Следующий заявил о своем умении говорить так, что его речь -- это тоже "малое, которое заключает в себе великое". Служит он секретарем у великого царя, к которому является множество народа: один -- чтобы воспеть хвалу владыке, другой -- со своей просьбой... Царь, конечно, не в состоянии выслушать каждого. "Я, -- сказал секретарь, -- сокращаю все их тирады до нескольких слов и вкратце передаю царю все их содержание. Значит, моя роль -- это и есть "малое, которое заключает в себе великое"".

Потом выступил человек, утверждавший, что его молчание -- это "малое, которое заключает в себе великое". Есть у него изрядное количество недругов, которые злословят по его адресу и клевещут на него, -- но у него один-единственный ответ на все их нападки и упреки: молчание. Потому-то он и есть "малое, которое заключает в себе великое".

Другой сказал, что это "малое" -- он сам: "Живет на свете один слепой нищий гигантского роста. Я, хоть и невысок, служу этому нищему слепцу поводырем -- ведь он может поскользнуться и упасть, если его не будут поддерживать. Потому-то я и есть "малое, которое заключает в себе великое"".

-- И я был там, -- продолжил свою историю горбатый нищий, -и сказал я им: действительно, каждый из вас поведал о "малом, заключающем в себе великое". Мне известно, что при этом подразумевал каждый из вас -- даже последний рассказчик, поводырь у слепца-великана; он, поводырь этот, -- выше вас всех. Однако я еще выше. Тот, кто хвалился, что служит у великана поводырем, говорил на самом деле о том, что ведет луну по ее орби- те: луну называют слепой, потому что сама она не светит, а лишь отражает солнечный свет, и нищей, ибо все сияние свое она получает как подаяние от солнца. И этот человек невысокого роста направляет огромную луну по ее пути, а без нее весь мир не может существовать, он нуждается в ней. Таким образом, он, несомненно, -- "малое, заключающее в себе великое". И все же я -- выше всех, в том числе и его. И вот доказательство этому. Собрались как-то вместе люди, которые заметили, что каждое животное предпочитает укрываться в тени определенного дерева и у каждой птицы есть своя излюбленная ветка -единственная, на которую она садится для отдыха. Решили эти люди выяснить, существует ли в мире такое дерево, в тени которого хотели бы укрыться все звери и на ветках его -- отдыхать все птицы. Стало известно им, что такое дерево на свете есть, и наслаждение, которое все испытывают возле него, безгранично. Решили они отправиться к этому дереву, у которого, по слухам, собираются все звери и все птицы и никому из них не грозит никакая опасность от соседа -- все животные, какие только есть на свете, мирно играют там друг с другом. Когда стали люди выяснять, в какую сторону идти, чтобы добраться до этого дерева, разгорелся между ними спор, в котором никто не мог одержать победу. Один утверждал, что надо идти на восток, другой звал всех на запад, у третьего было свое мнение, у четвертого -- свое; никому из них не бьш известен единственно правильный путь к дереву. Подошел тут к ним один мудрец и сказал: "Вместо того чтобы спорить, в какую сторону идти, выясните сначала, какими качествами должен обладать человек, который сможет добраться до этого дерева, ибо это дано не каждому. Лишь тому это удается, кто обладает тремя свойствами, присущими самому дереву. Держится оно на трех корнях: вере, богобоязненности и смирении, а ствол дерева -- Истина, и из него выходят ветви во все стороны. И сможет добраться до него лишь тот, кто обладает теми же качествами, что и это дерево".

Далеко не все из тех, к кому обратился мудрец, обладали названными свойствами, но были эти люди очень дружны и любили друг друга и не хотели разделяться на две группы -- на тех, кто пойдет к дереву, и тех, кому суждено остаться. Решили они подождать, пока каждый из них не выработает в себе эти качества, а потом уже отправиться в путь всем вместе. Так они и поступили. И когда все выработали в себе три необходимых свойства, оказалось, что и разногласия по поводу выбора направления исчезли: все пришли к единому мнению и отправились в путь. Так шли они, пока вдали не показалось то самое дерево. Присмотрелись они к нему и увидели, что дерево это не находится в каком-то определенном месте и вообще оно -- вне пространства. А если это так, то как добраться до него? А я был среди них и сказал им: "Я -- тот, кто может привести вас к этому дереву, хотя оно и существует, не занимая никакого места в пространстве. Самостоятельно вам не удастся подойти к нему, ибо самое большее, чего можно достичь в этом мире, -- добиться того, чтобы малое вместило в себя великое. Но в любом случае необходимо какое-то определенное, пусть даже крошечное место в пространстве, которое приняло бы в себя это великое. Я же обладаю способностью вмещать великое в то, что можно назвать "границей пространства", гранью между пространством и его отсутствием; эта способность подводит непосредственно к тому, что находится вне пространства. Поэтому-то я в состоянии помочь вам выйти за пределы пространства и добраться до этого дерева".

Так я и поступил, и эти люди могут подтвердить, что оттого я горбат, что обладаю абсолютной способностью вмещать великое в малом. Дарю я вам это свойство, чтобы стали вы такими же, как и я.

Снова стали все пировать и веселиться.

На шестой день гулянья вновь затосковали молодые:

-- Ах, если бы был сейчас с нами безрукий нищий!

-- Я здесь! -- раздался вдруг голос, и вошел тот, кого они так хотели видеть. -- Я пришел на вашу свадьбу.

Заключили они его в объятия, расцеловал он обоих и сказал:

-- Вы считаете меня безруким калекой? А я вовсе не калека и не безрукий! Руки у меня есть, и необычайно сильные. Однако для земных дел нет для них применения. Они нужны мне для другого. И это может подтвердить Водяной Замок.

-- Однажды, -- начал нищий свой рассказ, -- собрались вместе несколько человек (и я был среди них), и каждый хвалился силой и проворством своих рук Один утверждал, что руки его настолько крепки и ловки, что он может вернуть обратно стрелу, выпущенную из лука. "Какую именно стрелу ты можешь возвратить? -- спросил я его. -- Есть десяток стрел, для которых существуют десять различных ядов. Перед тем как выпустить стрелу, ее смазывают одним из них -- в зависимости от того, какой вред хотят причинить тому, в кого стреляют; каждый последующий из этих ядов сильнее предыдущего. Так какую стрелу ты можешь вернуть, смазанную каким ядом? Способен ли ты сделать это лишь до того, как она попала в цель, или после этого?" Ответил он мне: "Могу вернуть ее даже после того, как она попала в цель", -- и сказал, какую именно стрелу он в состоянии возвратить. Тогда я заявил ему: "Не удастся тебе вылечить дочь царицы, раненную десятью стрелами, если способен ты вернуть только ту стрелу, которая смазана лишь определенным ядом". Еще один из собравшихся стал хвалиться силой своих рук: она, дескать, такова, что, когда он принимает что-либо в дар, то получается так, что это он сам -- даритель: таким образом, он -- великий жертвователь. Спросил я его: "Какую из десяти разновидностей милостыни ты даешь?" -- "Десятину", -- ответил он. "Если это так, -- сказал я, -- и ты не можешь вылечить дочь царицы, ибо не удастся тебе добраться до нее: одну лишь стену преодолеешь ты на пути к ней". Тут стал похваляться третий силою рук своих: "Все властители мира нуждаются в мудрости, и я -- тот, кто положением рук вкладывает ее в их сердца". Спросил я его: "Какую именно мудрость из десяти разновидностей ее способен ты передавать?" Ответил тот на мой вопрос, и я сказал ему: "И ты не сможешь вылечить дочь царицы, ибо не удастся тебе измерить ее пульс. Ведь существует десять разновидностей пульса, а тебе известна лишь одна из них, раз способен ты передавать своими руками только один вид мудрости". Четвертый стал хвалиться тем, что силой рук может укротить ураган и превратить его в легкий ветерок Спросил я его: "Какой именно ураган ты в силах укротить своими руками? Ведь есть десять разновидностей". Когда он ответил мне, сказал я ему: "Ты тоже не сможешь вылечить дочь царицы, ибо в мире есть десять мелодий и лишь все вместе они являются для нее лекарством. Ты же из десяти существующих на свете мелодий знаешь только одну". Тогда спросили меня все присутствовавшие: "А что можешь ты?" Ответил я: то, что ни одному из вас не дано. Сила моих рук такова, что я могу выполнить то же, что и каждый из вас, однако не на одну десятую, а полностью. В подтверждение этому расскажу я вам следующую историю.

Один царь воспылал страстью к дочери некой царицы и предпринял все возможное, чтобы заполучить ее. В конце концов ему это удалось, и он даже добился ее расположения. Приснилось однажды царю, что дочь царицы в гневе убила его. Когда проснулся царь, то вспомнил этот сон и принял его близко к сердцу. Созвал он к себе всех толкователей снов, и те объяснили ему, что так все и произойдет, как ему приснилось: она его убьет. Стал думать царь, как поступить с дочерью царицы, но не мог ни на что решиться: предать ее смерти он не хотел, ибо жалел ее, а прогнать тоже не мог, в таком случае она досталась бы кому-нибудь другому, и царь бы жестоко страдал -- ведь он столько сил затратил на то, чтобы ее заполучить! К тому же царь понимал: если дочь царицы оставит его и попадет к другому владыке, она уж наверняка сможет исполнить свой замысел, и сон сбудется. Никак не мог придумать царь, как поступить с ней: ведь и оставить ее у себя ему было страшно -- она и здесь могла его убить, и сон бы оправдался. Между тем страсть его к дочери царицы пошла на убыль. Ее любовь к нему тоже стала угасать и вскоре сменилась ненавистью. В конце концов сбежала она от царя. Послал он ей вдогонку гонцов, приказав им разыскать ее. Вернулись те и сообщили царю, что нашли они ее возле Водяного Замка, а замок тот окружают десять стен, и каждая из них -- из воды. Полы там тоже из воды, и сад вокруг замка со всеми деревьями и плодами тоже водяной. Настолько красив и необычен замок, что невозможно передать словами. А войти в него нельзя: ведь сделан он из воды, и любой, кто попытался бы проникнуть внутрь, утонул бы. Там-то, поблизости от замка, и очутилась дочь царицы после того, как убежала от царя. Вышел царь во главе целого войска, чтобы схватить беглянку. Завидев их издали, решилась та попытаться укрыться внутри: лучше утонуть, думала она, чем вновь у царя оказаться; а может быть, несмотря ни на что, ей удастся спастись... Увидев, как бросилась дочь царицы в воду, вскричал царь: "Ах, вот ты как!" -- и приказал своим лучникам стрелять в нее -- пусть погибнет, если сама смерти ищет. Стали стрелять солдаты, и попали в дочь царицы стрелы десяти видов, каждая из которых была смазана особым ядом. Пробежала она через десять ворот и, оставив за собою десять стен, оказалась внутри замка, а там свалилась без чувств.

-- И я вылечил ее, -- сказал молодым безрукий нищий. -- Лишь тот, кто дает десять видов милостыни, может преодолеть все десять стен этого замка и не утонуть, поэтому мне это удалось, а царь со всем своим войском, погнавшись за беглянкой, нашел свою смерть в воде. А стены эти -- морские волны, застывшие вертикально, потому что ветры постоянно поддерживают их. Пройдя сквозь них, извлек я из тела дочери царицы все десять стрел. А так как известны мне все десять разновидностей пульса, каждый из которых можно прощупать одним из десяти пальцев на руках, и так как знаю я все десять мелодий, которые действуют на эту дочь царицы как лекарство, удалось мне вьшечить ее. Убедились теперь, что в руках моих необыкновенная сила? Ее-то я и дарю вам сейчас на свадьбу.

После его рассказа веселье разгорелось с новой силой.

* * *

В мире есть две ложные идеи. Первая -- будто праведник не может ошибиться; вторая -- будто, совершая ошибку, он теряет свое величие. (22,177)

* * *

Ад существует. Но не на том свете, а на этом. Только никто не осмеливается это признать. (22,180)

* * *

Когда явится Мессия, все останется по-прежнему, разве что люди устыдятся своей глупости. (22,180)

* * *

Написано, что праведник повинуется слову Божьему. Это следует читать так: праведник создает слово Божие. (22,171)

* * *

Мудрец и простак

Жили некогда в одном городе два богача, и каждый из них владел большим домом. И былоу обоих по сыну, учились их дети вместе в школе, причем один из них был умницей, а другой ничем особым не выделялся. Несмотря на разницу в способностях, мальчики любили друг друга.

Спустя какое-то время обеднели их отцы, обнищали до такой степени, что остались у них лишь дома, которыми они владели. А дети тем временем выросли, и сказали им отцы: "Нам нечем за вас платить, содержать мы вас больше не можем. Теперь вы сами себе хозяева".

Простак пошел учиться на сапожника, а его умному и смышленому другу такое нехитрое ремесло было не по нутру, и решил он отправиться бродить по свету, чтобы подыскать себе достойное занятие.

Пошел умник на базар и увидел там большой фургон, запряженный четверкой лошадей в полной упряжи. Спросил он купцов:

-- Откуда вы?

Те ответили:

-- Из Варшавы.

-- Куда путь держите?

-- Назад в Варшаву.

Спросил их:

-- Не нужен ли вам слуга?

Увидели купцы, что парень он смышленый и крепкий, приглянулся он им, и взяли они его с собой. Поехал умник с ними и был в дороге хорошим слугой. Но поскольку был он очень умен, то решил по приезде в Варшаву: "Если я уже попал сюда, не стоит мне оставаться с этими купцами. Может, найдется здесь для меня местечко получше; пойду-ка поищу".

Отправился он на базар, стал наводить там справки о людях, которые привезли его с собой, и попытался выяснить, не найдется ли для него в городе еще лучшего места. Ответили ему, что те, кто привез его сюда, -- люди честные, и слугам их хорошо живется, но работать у этих купцов очень нелегко, поскольку ездят они по своим торговым делам в места весьма отдаленные. Пошел он дальше, и стали попадаться ему по дороге приказчики из разных мануфактурных лавок; вышагивали они по базару во всем своем великолепии: как и заведено у людей их профессии, носили они особенные шляпы, на ногах их красовались остроносые башмаки; и наряд их, и осанка отличались большим изяществом.

Восхитил утонченного и смышленого юношу внешний вид этих людей, и понравилось ему их ремесло -- тем более, что оно не требует от человека никаких разъездов.

Отправился он к купцам, которые доставили его в город, поблагодарил их и сказал:

-- Работа у вас мне не подходит, а за то, что вы меня подвезли, я расплатился тем, что прислуживал вам в пути.

Ушел он от них и нанялся к хозяину одной из мануфактурных лавок А тот, кто работает по найму, как известно, начинает свою службу с самых простых, тяжелых работ, и получает за свой труд гроши, и лишь затем начинает продвигаться все выше и выше.

Заставлял хозяин юношу трудиться в поте лица, посылал его с товаром в дома сановников; таскал тот ворох разной одежды, перекинув ее через руку; как делают все разносчики, и сгибался под непосильной ношей, поднимаясь с ней зачастую под самые крыши высоких домов.

Тяжел был для него этот труд, и, будучи философом и умницей, задумался он: "Какая польза мне от этой работы? Ведь каждый трудится во имя какой-то цели. А моя цель -- жениться, завести семью и содержать ее. Но думать об этом мне пока рановато, время мое еще не пришло. Похожу-ка я покуда по свету, погляжу на разные страны".

Пришел юноша на базар и увидел там большой фургон, в котором сидели купцы. Спросил он их:

-- Куда вы направляетесь?

Те ответили:

-- В Ливорно.

-- Возьмете меня с собой?

Согласились они, и отправился он с ними в те края. Попал он в Италию, откуда перебрался в Испанию, и длилось его путешествие несколько лет. И, повидав мир, стал он еще умнее и решил: "Пришла пора мне идти к своей цели". Призвал он на помощь весь свой разум, чтобы не ошибиться в выборе занятия, а привлекла его мысль стать золотых дел мастером, потому что нравилось ему это ремесло: было оно почетным и интересным, требовало немало ума и к тому же приносило большой доход.

Так как был юноша философом и умницей, не понадобились годы, чтобы научиться этому делу, -- уже через три месяца стал он в нем величайшим мастером, превзойдя своим искусством собственного учителя.

Тут подумал он: "Хоть и овладел я этим ремеслом, не стоит мне на нем останавливаться: сегодня оно в почете, а завтра, возможно, будет цениться иной род занятий". И пошел он к резчику по драгоценным камням. Благодаря своему уму изучил он и это ремесло всего за три месяца, но продолжал философствовать: "Хоть и овладел я двумя ремеслами, оба они могут утратить свое значение. Хорошо бы мне научиться такому делу, которое никогда не перестанет быть важным".

Рассудил юноша, что следует ему стать лекарем -- ведь в этой профессии постоянно есть нужда и она всегда в почете.

А тому, кто хотел стать лекарем, следовало сначала научиться читать и писать по-латыни и постичь философские науки; благодаря своим способностям осилил парень в короткое время всю эту премудрость и стал через три месяца превосходным лекарем, выдающимся философом и великим ученым, постигшим все науки.

После этого стал юноша презирать весь мир: решил он, что все люди вокруг него -- круглые дураки и невежды, ведь благодаря своему уму стал он таким великим мастером, ученым и лекарем, что каждый человек в сравнении с ним был бы просто пустым местом.

Решил он тут, что пришло ему время осуществить свою цель и подыскать себе жену, и сказал себе: "Если останусь я в этом городе и женюсь здесь, никто в моих родных краях не узнает, кем я стал. Вернусь-ка я лучше домой, чтобы все там увидели, чего я добился. Ушел я от них совсем мальчишкой -- а теперь вон каких высот достиг!"

Собрался юноша и отправился домой, но обратный путь был для него сущим мучением: из-за великой учености своей не находил он себе в дороге собеседников, и ни один постоялый двор не казался ему достаточно приличным для себя; постоянные терзания испытывал он в пути...

А теперь оставим на время нашего умника и расскажем о том, что случилось с простаком.

Наш простак учился сапожному делу; и так как был он совсем уж простецким парнем, пришлось ему долго учиться, покуда наконец освоил он это ремесло, но совершенства в нем так и не добился. Женился простак и сапожничал, зарабатывая себе на жизнь. А поскольку был он простаком и мастерства в своем деле так и не достиг, заработки его были весьма скудны. У него не хватало времени даже на то, чтобы поесть, -- так много приходилось ему трудиться: ведь дела-то своего он полностью так и не освоил. Лишь во время работы, прокалывая шилом отверстия в коже и протягивая сквозь них дратву, находил он время съесть кусочек-другой хлеба. Натура его, однако, была жизнерадостной, и пребывал он всегда в веселье.

И было у простака все: всевозможные яства, любые напитки и какие угодно наряды. Говорил он обычно своей жене:

-- Собери-ка мне, жена, поесть.

Приносила та ему кусок хлеба; съев его, просил он каши с приправой. Та отрезала ему еще ломоть; ел он его и не мог нахвалиться:

-- До чего же чудная каша! -- и просил жену подать ему мяса.

Отрезала она ему еще кусок хлеба; ел он его, расхваливал и восклицал:

-- Что за прелесть это мясо!

Так требовал он себе всевозможные вкусные блюда, и всякий раз жена подавала ему ломоть хлеба. Ел он с большим аппетитом и всячески расхваливал каждое из яств:

-- Ах, как вкусно! -- как будто и впрямь ему подавали то, что он просил.

И действительно, в каждом куске хлеба ощущал он вкус тех блюд, которых желал: ведь он был парнем простым и жизнерадостным, и хлеб этот в самом деле заменял ему всевозможные яства.

-- Принеси-ка мне пивка, жена, -- говорил он.

Подавала она ему воды, он отпивал и похваливал:

-- Какое отличное пиво! А теперь дай-ка мне медку.

Снова приносила ему жена воды, вновь радовался он:

-- Хорош медок!

После этого требовал он вина или какого-нибудь другого напитка, и вновь подавала ему жена простую воду; пил он, и наслаждался, и не мог нахвалиться, как будто и впрямь приносили ему то, о чем он просил.

Точно так же было у него и с одеждой. Имелся у них на двоих с женой один овчинный полушубок, и когда собирался простак на базар, то говорил:

-- Подай-ка мне полушубок, жена.

Когда нужна была ему шуба -- пойти, скажем в гости, -- говорил он жене:

-- Принеси-ка мне шубу, -- и подавала ему жена то же полушубок. Радовался он, облачаясь в свою шубу, и расхваливал ее:

-- Что за отличная шуба!

Собираясь в синагогу, требовал от жены кафтан; одевал он полушубок и не мог нарадоваться:

-- Что за красота этот кафтан, что за прелесть!

Когда же нужен бьы ему выходной лапсердак, снова подавала ему жена полушубок; вновь он расхваливал его, восторгаясь изяществом и красотой этого наряда.

Точно так же относился простак ко всему, что его окружало, и никогда не покидали его веселье, жизнерадостность и доброе расположение духа.

Так как не был этот парень мастером своего дела, то нет ничего удивительного в том, что башмак, над которым он работал, получался у него треугольным. Вертел он этот башмак в руках, радовался тому, что у него получилось, и расхваливал его жене:

-- Каким прелестным вышел этот башмачок! Не башмак, а просто конфетка!

-- Если это и вправду так, -- отвечала ему жена, -- то почему же другие сапожники берут за пару три гульдена, а ты -- всего лишь полтора? -- Что мне до того! -- говорил он. -- У них своя работа, а у меня
своя. И вообще, к чему нам говорить о других? Давай-ка лучше
подсчитаем, сколько чистой прибыли получу я с этого башмачка.
Кожа стоила мне столько-то, столько-то -- клей, и дратва, и все
остальное. После этих расходов мне остается десять грошей. О
чем мне беспокоиться при таких доходах?

Был этот простак всегда радостным и веселым, но люди подтрунивали над ним кто во что горазд, найдя в нем удобную мишень для шуток: ведь в их глазах он выглядел сумасшедшим.

Приходили люди к простаку и вызывали его на разговор, чтобы было над чем посмеяться, а тот обычно отвечал им:

-- Только давай-ка без насмешек.

И как только они заверяли его, что намерены говорить с ним всерьез, он был готов выслушать и поддержать беседу. Был он парнем простым и не хотел задумываться над истинными намерениями своих гостей, для которых любой разговор с ним уже был забавой. Когда ему все же становилось ясным, что над ним насмехаются, он говорил:

-- Предположим, что ты и впрямь более умен. Что же получится? Окажется, что дурак -- это ты! Ведь что особенного я из себя представляю? Быть умнее меня -- не велика заслуга. Но если ты, при всем своем уме, надо мной, дураком, смеешься, значит, ты сам неумен.

Вот какой был у простака характер.

...А теперь наш рассказ снова пойдет об умнике.

Когда в его родных местах стало известно о том, что он возвращается, накопив в дальних краях большую ученость и достигнув там высокого положения, переполошились его земляки.

Обрадованный простак тоже был среди тех, кто выбежал умнику навстречу. Перед тем как выйти из дома, он крикнул жене:

-- Принеси-ка быстренько мой выходной плащ! Я буду встречать своего любимого друга, хочу поскорее увидеть его!

Принесла ему жена полушубок, и он побежал навстречу своему товарищу.

Когда роскошная карета, в которой восседал умник, преисполненный сознания собственного величия, поравнялась с простаком, тот приветствовал его с радостью и любовью:

-- Как поживаешь, дорогой брат? Слава Всевышнему, что Он привел тебя сюда и я удостоился счастья с тобой встретиться!

А умник, в глазах которого все человечество ничего не стоило -- ведь считал он себя мудрее всех, -- посмотрел на простака как на сумасшедшего. Но так как вспомнил он прежнюю дружбу, которая связывала их в юности, и то, как крепко они любили друг друга, отнесся к нему приветливо, посадил к себе в карету и въехал вместе с ним в город.

А отцы их, домовладельцы, за это время, что умник отсутствовал, успели скончаться, завещав свои дома детям.

Простак, который не покидал своего города, унаследовал отцовский дом и стал жить в нем. А дом умника, жившего в чужих странах, остался без хозяина и пришел в запустение, а со временем совсем разрушился и превратился в пыль. И умнику, вернувшемуся в родной город, негде было жить. Пришлось ему остановиться на постоялом дворе. Жизнь там была для него мучительной, потому что жилье это ему не подходило.

У простака тем временем появились новые заботы: то и дело бегал он к своему умному другу, переполненный любовью и радостью от встреч с ним. Видел он, что умник страдает от того, что живет на постоялом дворе, и сказал ему однажды:

-- Переходи-ка, братец, жить ко мне. Поселишься ты с нами: сволоку я в угол свою утварь, и сможешь ты воспользоваться всем моим домом.

Понравилось умнику это предложение, и перешел он жить к простаку. Но терзания не оставляли его, и вот почему: была у него слава большого ученого, искусного мастера и великого лекаря. Но однажды заявился к нему вельможа и заказал золотой перстень. Сделал ему умник великолепное кольцо, украсил его превосходным орнаментом, а среди прочего выгравировал небывало красивое дерево. Пришел вельможа за своим перстнем, и не понравился тот ему. Терзался умник, не находя себе места: уверен он был, что перстенек с таким прекрасным деревом, которое он изобразил на нем, в самой Испании пользовался бы большим успехом и считался бы там невероятным чудом, а здесь такую красоту и оценить-то было некому.

Пришел к умнику еще один знатный вельможа и принес дорогой камень, который привезли ему из дальних стран. Вместе с ним он дал мастеру другой камень, украшенный искусной резьбой, и попросил его сделать на заморской драгоценности такой же точно рисунок.

Выполнил умник его просьбу в точности, лишь в одной детали ошибся -- такой незначительной, что никто, кроме него самого, не смог бы обнаружить ошибки.

Пришел вельможа за своим камнем, и работа ему очень понравилась. Но сам умник очень переживал из-за ошибки, которую допустил: "Как же я мог, несмотря на все свое умение, так ошибиться?!"

Занятия врачеванием тоже доставляли ему неприятности. Однажды пришел он к одному больному и дал тому лекарств, которые несомненно должны были спасти жизнь несчастного. В этих прекрасных снадобьях он был уверен. Все же вскорости больной умер, и прошел слух, что виноват в его смерти лекарь. Сильно терзался из-за этого умник.

Другой же больной, получивший от него лекарство, выздоровел. Но вокруг стали поговаривать, что и без помощи лекаря этот человек все равно бы излечился. Это добавило терзаний умнику, и он постоянно пребывал в угнетенном состоянии духа.

Понадобилось тут ему заказать себе одежду. Пригласил он портного. Но ему стоило больших трудов объяснить тому, чего он хочет, научить портного законам моды, в которых сам он был докой. Удался портному заказанный костюм, сшил он его по желанию заказчика -- только вот один из лацканов не вышел у него, получился с небольшим изъяном. И умник нашел новый повод для переживаний: "Никто тут в этом деле не понимает! Попал бы я в этом новом костюме в Испанию -- над испорченным лацканом все бы смеялись, я выглядел бы там пугалом огородным!"

Постоянно были у бедняги причины для огорчений; а простак каждый раз прибегал к нему веселый и радостный и находил своего товарища несчастным и страдающим.

Спросил он его однажды:

-- Почему ты всегда страдаешь? Ведь ты так умен и богат! Отчего тогда я всегда весел?

Решил умник, что простак смеется над ним, и посмотрел на него как на сумасшедшего. А простак между тем продолжал:

-- Смотри, все эти люди, потешающиеся надо мной, -- обыкновенные дураки: ведь быть умнее меня -- не велика честь. Но тыто ученый, ты должен понимать, что не в уме счастье! Счастливее ли ты оттого, что умнее меня? Дай тебе Бог, чтобы стал ты таким же простаком, как я!

Ответил умник:

-- Таким как ты я стану только тогда, когда Всевышний лишит меня разума или я, не дай Бог, заболею, -- тогда я, возможно, и впрямь свихнусь, подобно тебе. Ведь ты же сумасшедший! Со мной-то ты никогда не сможешь сравняться, никогда не станешь таким умным, как я!

Сказал ему простак:

-- У Всевышнего, да благословенно Его Имя, все возможно. Ему ничего не стоит сделать и меня умным, равным тебе.

Услышав такие слова, умник расхохотался.

...Привыкли люди называть этих друзей умником и простаком. Хотя умников и простаков в мире немного, каждый из этих двух был в своем городе притчей во языцах: со времен их учебы в школе один из них зарекомендовал себя выдающимся умником, а другой -- редким простаком. И даже в списке горожан, куда заносят имя и фамилию каждого, они были записаны по своим прозвищам: "умник" и "простак".

Однажды просматривал тот список сам царь, нашел в нем эти записи и удивился странным прозвищам. Пожелал царь увидеть этих людей и рассудил: "Если приглашение мое застанет их врасплох, они так перепугаются, что умник может потерять дар речи, а простак от страха с ума сойдет!" Решил тогда царь послать за умником умного гонца, а за простаком -- простака.

Но как найти простака в столичном городе, если в нем почти все -- умники? Был там лишь один простак -- царский казначей; ведь умного на эту должность не назначат: от большого ума он может и разграбить казну. Именно потому царскими казначеями бывают лишь простаки.

Позвал царь двух придворных: одного, известного своим умом, и того самого простака-казначея -- и послал их за двумя друзьями, и дал каждому из гонцов письма, а кроме того -- особое послание губернатору той провинции, где жили умник и простак. В этом послании поручалось губернатору написать двум друзьям от своего имени, чтобы подготовить их к царскому приглашению, -- иначе они могут испугаться, губернатор должен был сказать им так: никакой срочности нет, дело терпит; царь не приказывает им приехать, а лишь просит об этом, и они сами должны решить, ехать им или нет. Просто, мол, царь желает с ними познакомиться.

И оба гонца -- умный придворный и царский казначей -- отправились в путь. Приехав на место, нашли они губернатора и передали ему письмо.

Стал губернатор наводить справки об этих двоих, и рассказали ему, что умник и впрямь необычно умен и богат, а простак на редкость простодушен -- и, между прочим, поведали губернатору о "богатом гардеробе" простака: его единственном полушубке...

Решил губернатор, что негоже простаку появляться у царя в простой одежде; приказал он сшить тому подобающее случаю платье и положил его в карету казначея. Дал он гонцам по письму, и оба посланца отправились в путь.

Добрались они до места, и умный придворный отдал свое письмо умнику, а царский казначей -- простаку.

Взяв в руки письмо, сказал посланцу простак:

-- Не разобрать мне, что тут написано. Прочти-ка ты мне вслух.

Ответил ему казначей:

-- Я и так тебе скажу: царь желает, чтобы ты к нему явился.

-- Кроме шуток? -- спросил простак.

-- Какие могут быть шутки! Это чистая правда!

Обрадовался простак, поспешил к жене и сказал ей:

-- Гляди-ка, жена, -- царь зовет меня к себе!

-- Что это вдруг? Для чего ты ему понадобился?

Но так торопился простак, что ничего не ответил ей, собрался поспешно и радостный уселся в карету гонца, готовый отправиться в путь. Увидел он там одежды, приготовленные для него губернатором, и обрадовался еще больше. "Наконец-то и у меня есть свой гардероб!" -- восторгался он.

Тем временем царь получил на губернатора донос: что тот якобы виновен в нарушении законов. Сместил его царь, а потом подумал: хорошо бы поставить губернатором простого человека, который бы управлял своей провинцией честно и справедливо, без хитрости и обмана. Понравилась царю эта мысль, и решил он сделать губернатором того самого простака, за которым послал нарочного. Издал он указ: сделать того простака губернатором. А поскольку тот по дороге к царю должен был проехать через губернаторский центр, приказал царь жителям этого города выйти к городским воротам, и, как только простак появится, остановить его и сообщить ему царскую волю.

Так и бьшо сделано. Вышли горожане к воротам, и как только подъехала карета, в которой сидел простак, остановили они ее и сообщили тому, что он теперь губернатор.

-- Вы это всерьез?

-- Какие могут быть шутки!

Так занял простак губернаторский пост, сразу же став полновластным повелителем провинции.

Теперь, когда удача возвысила его -- а ведь удача, как известно, делает человека мудрее, -- прибавилось ума и у простака. Но, несмотря на это, новый ум свой он совсем не выпячивал и оставался таким же простым, каким был и раньше, и управлял своей провинцией честно и справедливо. Никому не причинял он зла, никого не обманывал. Ведь для того, чтобы управлять страной, не требуется ни большого ума, ни великих знаний -- одни лишь справедливость и простота.

Когда приходили к нему двое, чтобы он рассудил их, говорил им простак откровенно: "Ты прав, ты -- виноват", -- как подсказывали ему простота и справедливость; и не прибегал он никогда к обману и лжи. Во всех своих решениях руководствовался он одной лишь правдой, и люди его очень любили, и советники были преданы ему всей душой. Дал ему один из них дружеский совет:

-- Так или иначе придется тебе встретиться с царем: во-первых, он уже посылал за тобой, а во-вторых, каждый губернатор должен рано или поздно предстать перед ним. И хотя ты известен своей честностью и сам царь не сможет упрекнуть тебя в том, что ты правишь своей провинцией с помощью лжи и обмана, -- ты должен быть готов к тому, что в разговоре с тобой царь, как это у него принято, будет говорить о посторонних вещах, о разных мудреных предметах, да еще и на иностранных языках. Поэтому было бы с твоей стороны приличным и достойным, если бы ты смог поддержать такую беседу; для этого я готов обучить тебя разным наукам и языкам других народов.

Стал он учиться и постиг все премудрости. И тут вспомнил он слова своего умного друга, который утверждал, что никогда не достичь простаку той учености, которой он, умник, обладает. "Вот я и сравнялся в учености со своим товарищем", -- подумал простак И все же, несмотря на все премудрости, которыми он овладел, оставался простак таким же простодушным, как и прежде.

Тут царь снова вспомнил о нем и велел губернатору-простаку явиться во дворец; и поехал тот к царю.

Поначалу говорил с ним царь о делах его губернии и увидел, что тот управляет провинцией разумно и справедливо, не прибегая ко лжи и обману, и это ему очень понравилось.

Стал тут царь говорить о разных мудреных вещах, перешел на иностранные языки -- но простак и здесь оказался на высоте, поддержав умную беседу. Еще больше прежнего расположился к нему царь и подумал: "Этот человек очень умен, но жизнь его проста и бесхитростна". Так понравился царю простак, что сделал он его своим первым министром и дал ему во владение город. Приказал царь обнести этот город красивой крепостной стеной, чтобы был он достойной резиденцией такому высокому сановнику. Получил простак от царя грамоту о своем назначении и вступил в новую должность. Построили для него роскошный дворец в том месте, на которое указал царь, и стал простак первым министром.

А умник, когда получил письмо от царя, сказал посланнику:

-- Оставайся-ка у меня ночевать, мы поговорим с тобой и все обдумаем.

Вечером устроил он в честь гонца богатый ужин и, сидя за столом стал рассуждать, призвав на помощь весь свой ум: "Что это могло означать: сам великий царь посылает за мной, таким незначительным человеком! Кто я такой, чтобы царь захотел меня видеть? Что он и что я по сравнению с ним, таким великим и таким могучим! В голове не укладывается, чтобы сам царь пожелал со мной встретиться! Может быть, понадобился мой ум? Так разве не хватает у него своих мудрецов? В чем же дело? Почему он все-таки послал за мной?" -- недоумевал умник И сказал гонцу:

-- Знаешь ли, о чем я подумал? Нет на свете никакого царя! Люди ошибаются, полагая, что есть над ними владыка. Посуди сам, как может быть такое: весь мир признает над собою власть одного человека, которого считает царем! Нет и не может быть никакого царя на свете!

Ответил ему умный посланник:

-- Ведь я же привез тебе письмо от государя!

-- Ты получил это письмо прямо из царских рук?

-- Нет, мне передал его другой придворный.

-- Вот видишь! Согласись теперь, что я прав: никакого царя не существует! Вот сам ты -- столичный житель и вырос там. Случалось ли тебе видеть царя?

-- Нет, -- ответил гонец.

-- Теперь ты видишь, что я прав! -- воскликнул умник -- Если даже ты этого царя ни разу не видел, значит, его не существует вовсе!

-- Если ты прав, то кто же управляет государством?

-- Это-то я объясню тебе без труда, потому что разбираюсь в таких делах: живал я в других странах и в Италии побывал. А там обычай такой: есть у них 70 сенаторов, и управляют они страной в течение определенного времени, после чего народ назначает сенаторами новых людей.

Такое впечатление произвели на гонца эти речи, что в конце концов он согласился с умником: конечно, никакого царя в мире не существует.

-- Завтра утром, -- сказал умник посланнику, -- я докажу тебе свою правоту.

Встал он на рассвете, разбудил своего гостя и сказал ему:

-- Пойдем-ка на улицу, и ты сам убедишься, что весь мир заблуждается и никакого царя над нами нет.

Пошли они на базар, встретили там солдата и остановили его:

-- Скажи-ка нам, кому ты служишь?

-- Царю! -- ответил тот.

-- А ты хоть раз в своей жизни его видел?

-- Нет, -- ответил солдат.

-- Ну не глупость ли это! -- воскликнул умник, обращаясь к гонцу. -- Он служит, сам не зная кому!

Расставшись с солдатом, подошли они к одному офицеру, разговорились с ним и потом спросили:

-- Кому ты служишь?

-- Царю! -- ответил тот.

-- А ты видел его когда-нибудь?

-- Никогда не видел, -- сказал офицер.

Воскликнул тут умник, обращаясь к посланцу:

-- Ну теперь ты убедился наконец, что все они заблуждаются? Нет на свете никакого царя!

И согласился с ним посланник.

-- Поедем-ка мы с тобой путешествовать, -- предложил ему умник, -- и увидишь ты, что весь мир одурачен этой ерундой.

И отправились оба странствовать по свету.

В каждом селении, куда бы ни приезжали путники, находили они заблуждавшихся людей и доумничались до того, что в глупости своей решили: все люди вокруг них ошибаются. Эта история с царем, которого, по их мнению, не существовало, вошла у них в поговорку; и когда встречали они кого-то, кто ошибался в чем-то, то говорили: "Он так же прав в этом, как если бы утверждал, что существует царь".

Путешествовали они по свету, пока не растратили все, что у них было, и пришлось им сначала продать одну лошадь, затем другую -- пока не остались они без лошадей. Пришлось им продолжать свой путь пешком. Изучали они окружающий их мир и все время находили подтверждение тому, что все человечество заблуждается.

Обнищали они до последней степени, и никто вокруг не обращал на двух бродяг никакого внимания.

Так бродили они, пока не попали в город, где правил простак ставший первым министром. И жил в этом месте великий чудотворец, обладавший знанием тайного, святого Имени Бога. Пользовался он в городе большим почетом, так как чудеса его были известны всем, и даже вельможи относились к нему с уважением.

Бродили умники по этому городу и дошли до дома, в котором жил чудотворец: Увидели они множество колясок возле подъезда -- 40 или даже 50, -- в которых сидели больные, приехавшие к праведнику за исцелением.

Решил умник, что в этом доме живет лекарь, и так как был он сам великим врачевателем, решил войти в дом, чтобы познакомиться с хозяином.

Спросил он:

-- Кто живет здесь?

Ответили ему:

-- Чудотворец.

Услышав это, расхохотался умник и сказал своему спутнику:

-- Еще одна ложь и глупость! Это еще большая чушь, чем сказка про царя. Я, братец, докажу тебе, что и это -- обман. И как только люди позволяют морочить себе голову!

Тем временем проголодались они; порывшись в карманах, обнаружили они у себя несколько грошей и зашли в харчевню, где за эти деньги можно было получить обед.

Когда принесли им заказанное, принялись они за еду и в застольной беседе насмехались оба над обманщиком-чудотворцем и над простофилями, которые позволяют себя надувать.

Услыхал их речи хозяин харчевни и не на шутку рассердился, ведь этого праведника весь город уважал.

Сказал он им:

-- Доедайте-ка свой обед и убирайтесь отсюда!

Между тем в харчевню вошел сын того самого чудотворца, и двое умников продолжали смеяться над отцом в присутствии сына.

Закричал хозяин:

-- Как вы смеете насмехаться над великим человеком при его сыне!

Поколотил их хозяин и вытолкал из своего заведения взашей.

Оскорбились умники и вознамерились подать на обидчика в суд. Решили поговорить с хозяином дома, где оставили свои пожитки, -- посоветоваться с ним, куда следует подать жалобу на хозяина харчевни, который их побил. Рассказали они ему о том, как тот обошелся с ними, и когда их хозяин спросил, что было причиной побоев, ответили, что в разговоре между собой ругали чудотворца.

Ответил им хозяин:

-- Конечно, нехорошо бить людей. Но и вы поступили неправильно: не следовало вам плохо отзываться о таком великом человеке -- ведь все мы здесь его очень уважаем.

Увидели умники, что и этот заблуждается; ушли они от него и попали, ища справедливости, к какому-то чиновнику. Рассказали они ему о том, что их избили, тогда тот спросил их: "За что?" -- ответили, что за нелестный отзыв о праведнике. Возмутился тут чиновник, жестоко поколотил их и вытолкал в шею.

Ушли они оттуда и направились со своей жалобой выше по инстанциям -- но нигде не удавалось им добиться справедливого суда, наоборот: в каждом месте их крепко поколачивали. Так дошли они до самого первого министра.

Доложили простаку стражники, охранявшие министерский дворец, что какой-то человек просит принять его. Приказал министр пропустить просителя. Как только увидел министр умника, моментально его узнал; но умник не сразу признал в таком большом сановнике своего приятеля-простака.

Сказал тут ему министр:

-- Ну, видишь теперь, к чему привела меня моя простота? Видишь, на какую высоту она меня вознесла? А до чего довела тебя твоя философия?

Воскликнул умник:

-- Это ты, друг мой простак? Ну, о нас с тобой мы побеседуем позже, а пока помоги мне добиться справедливости: меня избили!

-- За что? -- спросил простак

-- За то, что я говорил о чудотворце, что он лжец и мошенник.

-- Так ты до сих пор продолжаешь умничать! -- воскликнул простак -- Вспомни-ка: однажды ты сказал, что со мной сравняться без труда сможешь, а я с тобой -- никогда. Теперь-то ты видишь, что я тебя в учености давно догнал, а ты к простоте моей до сих пор не пришел! И теперь я вижу, что простоты тебе достичь нелегко.

Но так как, несмотря ни на что, простак знавал умника еще в те времена, когда тот был большим человеком, приказал он доставить приятелю новое платье и пригласил его остаться во дворце на обед.

Стал умник в застольной беседе убеждать простака, что никакого царя на свете нет.

Воскликнул тут простак:

-- Что ты глупости говоришь? Я сам видел его своими глазами!

Ответил ему умник со смехом:

-- Ты уверен, что это был царь? Ты знаком с ним лично? Ты знал его отца, его деда? Ты убежден, что они были царями? Откуда же тебе известно, что он и вправду царь? Люди сказали тебе об этом и обманули тебя!

Огорчился простак, что не верит его товарищ в существование царя.

В это время вошел к ним какой-то человек и сказал:

-- Дьявол требует вас к себе!

Перепугался простак, побежал к жене и рассказал ей, трепещет от страха, что сам Сатана позвал его к себе. Посоветовала ему жена послать за чудотворцем.

Пришел тот и дал простаку разные амулеты, которые должны были послужить тому защитой, и сказал:

-- Теперь бояться нечего!

Успокоился простак, во всем доверявший праведнику, и вернулся к своему другу.

Спросил его умник:

-- Чего ты перепугался?

Ответил простак:

-- Я испугался дьявола, который позвал нас к себе.

Рассмеялся умник и сказал:

-- Ты веришь в существование дьявола?

-- Кто же тогда за нами послал? -- спросил простак

-- Это же был мой брат! -- ответил умник -- Он хотел меня увидеть и специально подстроил все это.

-- Если это так, -- сказал простак, -- то как же посланцу удалось миновать всю стражу?

-- Он их просто подкупил! А те, если ты спросишь их, соврут, что никого не видели.

В этот момент вновь вошел к ним кто-то и сказал:

-- Дьявол требует вас к себе!

Совсем не испугался на этот раз простак, ведь была у него теперь защита от Сатаны, которую получил он от чудотворца, и обратился к умнику:

-- Ну, что ты скажешь теперь?

Ответил тот:

-- Я тебе объясню: мой брат сердит на меня и подстроил все это, чтобы меня напугать.

Встал тут умник и спросил вошедшего:

-- Как выглядит тот, кто послал за нами? Какого цвета у него волосы? Опиши нам его облик!

Ответил посланец на все его вопросы.

-- Он в точности описал нам моего брата! -- воскликнул умник.

-- Ты собираешься пойти с ним? -- спросил его простак.

-- Пойду! Только дай мне на всякий случай с собою несколько стражников, чтобы в дороге меня никто не обидел.

Дал ему простак охрану, и увел с собой черт обоих умников.

Когда через какое-то время вернулись стражники к первому министру, тот спросил их:

-- Где же те двое, охранять которых я вас послал?

Ответили стражники, что люди эти по дороге как сквозь землю провалились.

А дело было так: схватил обоих умников посланец дьявола и перенес их в какое-то болото, посреди которого восседал на троне сам Сатана.

Такой густой и вязкой была трясина, что умники не могли в ней и шагу ступить. Закричали они тут:

-- Злодеи! За что вы нас мучаете! Нет на свете никакого дьявола, а вы -- просто разбойники и издеваетесь над нами, безвинными!

Сидели оба умника в болотной грязи и обсуждали происшедшее с ними.

-- Это просто какие-то бандиты, -- решили они, -- наверное, мы когда-то с ними повздорили, и сейчас они мстят нам!

Провели умники в этом болоте много лет; мучили их там черти и издевались над ними нещадно.

И вот как-то раз проходил простак возле дома, где жил чудотворец; вспомнил он о своем пропавшем друге и решил зайти к праведнику. Поклонившись ему почтительно, спросил первый министр:

-- Не мог бы ты показать мне моего друга, умника, и не согласился бы ты вытащить его из лап Сатаны? Помнишь, я рассказывал тебе о нем: когда дьявол послал за нами, унес его черт, и с тех пор я ни разу его не видел.

-- Я помню его и исполню то, о чем ты просишь, -- сказал чудотворец. -- Только пойдем туда лишь мы с тобой, без сопровождающих.

И не успел простак опомниться, как оказались они у того болота и увидели умников, сидящих в трясине.

Завидев первого министра, закричал его приятель:

-- Взгляни, братец: мучают меня эти злодеи и издеваются надо мной, а я ни в чем не виноват!

-- Даже тут ты продолжаешь умничать и ни во что верить не желаешь! -- воскликнул первый министр. -- И еще утверждаешь, что твои мучители -- это люди! Смотри теперь, как тот самый чудотворец, в могущество которого ты не верил, докажет тебе, что лишь в его руках ваше спасение! Тогда вы поймете наконец, в чем Истина!

Попросил простак праведника спасти умников и сделать так, чтобы они убедились в том, что находились у Сатаны, а не у простых разбойников.

Не успели умники и глазом моргнуть, как оказались на сухом месте; болото исчезло, и черти, их мучители, обратились в прах.

Открылась тут, наконец, умнику истина, и пришлось ему объявить на весь свет, что существует на свете и чудотворец, и царь... (32,109)

* * *

Говорят, что с течением времени мир человеческий становится все умнее. Истина же состоит в том, что предшествующие поколения были несравненно умнее: они открыли основы мудрости. И уже после того, как они все подготовили, позднейшие поколения достигают еще большей мудрости, поскольку пришли на готовое. (23,42)

* * *

Ангелы, возносящие хвалу Господу, никогда не остаются теми же. Господь изменяет их каждый день. Кто повторяется, повторяет себя, отдаляется от Бога и не угоден Ему (22,174)

* * *

Для всего на свете есть свои ограничения, количественные и качественные. (23,42)

* * *

Смертник сидит в повозке, влекомой двумя лошадьми, которым известен путь к виселице. Эти лошади зовутся День и Ночь, и как скачут они, как скачут! (22,175)

* * *

Воистину любое сокрытие Всевышнего (от человека), даже сокрытие в сокрытии, и оно также, без сомнения, является облачением Благословенного. Ибо без Его животворящей силы невозможно никакое существование. Поэтому несомненно, что во всякое наше слово, деяние, мысль как бы облачен Благословенный. Даже преступление, то есть поступок, противоречащий Его воле, нельзя совершить при отсутствии исходящей из Него силы, пусть неявной и крайне ущербной. (23,43)

* * *

Есть два сокрытия. Он, благословенный, сокрыт однократно, найти Его невообразимо трудно. Но все же, зная, что Благословенный сокрыт от него, человек может, приложив предельные усилия, прорваться к Нему, найти Его.

Когда же Благословенный сокрыт от человека сокрытием в сокрытии, то есть когда сам факт сокрытия сокрыт от человека и он не знает, не ведает, что Он, Благословенный, сокрыт от него, -- тогда вообще невозможно Его найти. Ведь такой человек ничего не знает о Всевышнем, не знает даже того, что Он есть. (23,43)

* * *

Стремление сделать что-то хорошее само по себе хорошо. (23,46)

* * *

В любой настоящей книге запечатлен образ автора. (23,46)

* * *

С возрастанием (истинного) знания увеличивается милосердие. (23,4б)

* * *

Если верят, что можно испортить, должны поверить, что можно исправить. (23,46)

* * *

Следует воздержаться от возражений, подкрепляемых постановкой трудноразрешимых проблем. Когда их пытаются разрешить, возникают проблемы труднее прежних, и в них погрязают. Лучше промолчать и исполнить заповеданное Торой: "Молчание -- ограда мудрости". (23,48)

* * *

Нельзя человеку становиться старым. Старость предосудительна. Человек обязан повседневно обновляться и начинать все сызнова. (2 3,48)

* * *

Повседневное знание достижимо тогда, когда познание поверяется сердцем, -- дабы твердо знать, знать самим сердцем, что Всевышний -- наш Властелин. (23,49)

* * *

Подлинное достоинство можно обрести только благодаря уединению. (23,49)

* * *

Не кипятись -- и не согрешишь. (23,50)

* * *

Нет такой вещи внизу, у которой не было бы звезды наверху. (23,50)

* * *

Знай, что можно кричать едва слышным шепотом... (23,51)

* * *

Все, что ты видишь в этом мире, все, что есть в этом мире, все это -- чтобы поставить тебя перед выбором и испытать. (23,97)

* * *

Воистину, нет никакого зла в мире, все -- благо, все -- едино! Корень страданий, испытываемых человеком, в том, что, будучи лишен знания, он не способен узреть конечную их цель, которая есть сплошное благо. Вот почему бедствия заставляют его страдать. Те же, кто наделен знанием и видит конечную цель, страданий не испытывают. (23,128)

* * *

Если говорить о трудностях познания Всевышнего, то ведь они с необходимостью должны существовать. Ему в Его несравненном величии "приличествует", Ему "пристало", чтобы мы испытывали эти трудности. Он так непостижимо высоко вознесен над нами, что мы, разумеется, не можем в полной мере постичь Его провидения. Если бы пути Его провидения, пути Его управления мирозданием соответствовали возможностям нашего разума, наше сознание не отличалось бы -- упаси Бог! -- от Его сознания. (23,43)

* * *

Слова Торы, которые обычно переводят: "Возлюби ближнего как самого себя, Я -- Бог!" -- допускают иное прочтение: "Возлюби страдание свое: для того, каков ты есть, Я -- Властелин милосердный!" -- то есть прими с любовью все страдания и бедствия, постигающие тебя. Если судить по делам твоим, Он, Благословен ный, проявляет к тебе великое милосердие: тебе причитаются еще большие страдания, упаси Бог, чем те, что выпали на твою долю. (23,44)

* * *

Есть много выходов, дающих возможность выбраться из мрака, но человек слеп и не видит их. (23,47)

* * *

Когда человек, погрязший в материальных интересах, порывает со своим материализмом, каждый шаг его на этом пути дорог Благословенному, и человек семимильными шагами продвигается в мирах высших. (23,47)

* * *

Только познание Божественного ведет к полноте. Всякое иное знание бессодержательно и по сути не является знанием. (23,48)

* * *

Надо отбросить всякое мудрствование и служить Всевышнему бесхитростно, ибо деяния человека должны превосходить его мудрость, и главное -- не изучение (Торы), но деяния (соответственно Торе). Поэтому мы должны отказаться от всякого мудрствования и служить Всевышнему бесхитростно. Это касается не только жалкого мудрствования людей, основанного на здравом смысле, но и подлинной мудрости. Даже человек поистине великого ума, когда речь идет о служении, должен отбросить всякое мудрствование и бесхитростно служить Ему, да будет Он благословен. (2 3,183)

* * *

Надо укрепиться в вере во всей ее полноте. Надо верить в то, что ты обладаешь силой совершить какое угодно действие в молитве или в беседе со своим Властелином, поскольку возможны некоторые сомнения в этом, как знает каждый в душе своей (23,186)

* * *

Даже в преисподней можно приблизиться к Всевышнему, да будет он благословен. (23,187)

* * *

Всякая речь -- это целый мир. И когда человек намеревается молиться и произносить слова молитвы, он как бы собирает прекрасные цветы, как тот, кто уходит в поле и подбирает цветок к цветку, соединяя их вместе. А потом собирает другие цветы и объединяет их в новый букет и присоединяет его к первому. Так ходит он и собирает и складывает несколько пахучих и красивых букетов. Так же продвигается он и в молитве -- от буквы к букве, пока он не соединит несколько букв и не составит из них пучок, а потом -- целое слово, и два слова, а затем идет и собирает еще, пока не закончит одного благословения. И снова собирает, продвигаясь все дальше и дальше. Кто может воздать хвалу несравненной красоте этого собрания и этих сочинений, порождающих молитву (23,187)

* * *

Каждый человек должен звать на помощь и возносить сердце свое к Нему, да будет Он благословен, словно ты посреди моря повис на волоске и ветер несет к самому небу, так что никто не знает, что предпринять, и почти нет времени позвать на помощь, но поистине нет у него другого совета и прибежища, кроме как вознести свои взоры и сердце свое к Нему. И мы должны во всякое время уединяться и взывать к Нему, потому что человеку угрожает большая опасность в этом мире, как ведает каждый в душе своей. (23,190)

* * *

Весь мир полон распри. Она полыхает между народами и внутри городов, она возникает в любом доме, между соседями, у каждого -- с его женой, домочадцами, слугами и детьми. И никто не задумывается о конце, о том, что каждодневно человек умирает, с каждым днем приближается к смерти -- ведь прошедший день уже не вернется.

Знай, все едино. Распри между отдельными людьми, например, между главой семьи и домочадцами, -- это тот же раздор между царями и между народами. Ведь каждый из домочадцев обособляется как бы в отдельный народ, и они сражаются друг с другом точно так же, как воюют между собой народы. И в конце концов можно распознать, какого рода народ он представляет. Всем известно, что у каждого народа свой нрав -- этот гневливый убийца, этот... И в равной мере это относится к домочадцам.

Если даже кто-то, стремясь к тишине и покою, избегает ссор, все равно он окажется втянутым в распри и войны. То же самое мы обнаруживаем, глядя на войны царей и народов. Случается изредка, что какой-то народ жаждет мира и вовсе не хочет воевать; более того, он как бы склоняется перед своими соседями, и не раз. Но его принуждают, вопреки его воле, присоединиться к той или другой стороне, пока не втянут в войну.

То же самое происходит и в частной жизни, в домашних войнах. Ведь человек сам по себе -- малый мир, в котором находит отражение вся вселенная. Тем паче человек вместе с его домочадцами -- все народы отображаются в них, и они враждуют и сражаются друг с другом.

Поэтому бывает, что человек, нашедший уединение в лесу, может сойти с ума. Причина в том, что в человеке присутствуют все народы. Когда он остается один, различные народы, заключенные в нем, начинают враждовать, и, по мере того как они одолевают друг друга, он вынужден самоотождествляться то с одним, то с другим. Вместе с этими перевоплощениями переворачиваются все его представления, а от этого и вправду можно обезуметь.

Когда же человек находится в среде других людей, война между народами, происходящая внутри человека, находит себе выход, прорываясь наружу. Она распространяется на окружающих, захватывая всех домочадцев и соседей... (23,107)

* * *

Если бы человеку было дано услышать песнопения и славословия трав, он услышал бы, как каждая травинка поет песнь Всевышнему, да будет благословенно Имя Его, без всякой корысти и без всякой посторонней мысли. (23,193)

* * *

Главное в уединении и в беседе между человеком и его Властелином -- это такая полнота самоотдачи, при которой душа готова вот-вот оставить человека, упаси Бог. Связь между душой и телом держится на волоске от безмерного томления и тоски по Всевышнему, да будет благословенно Имя Его. (23,197)

* * *

Божественное провидение невозможно "привлечь" к всеохватывающему руководству нашим миром, пока мы не победим в себе страсть к наживе. Сокрушить корыстолюбие можно только посредством благотворительности. (23,197)

* * *

Царь возвел для себя дворец и призвал двух человек и повелел им сделать во дворце роспись.

Царь поделил между ними дворец пополам: на одного было возложено расписать одну половину дворца, а на второго -- другую. И установил им срок, не позднее которого должны они завершить роспись. И ушли эти два человека.

Один из них стал упорно трудиться и не покладая рук изучал искусство живописи и ваяния. И овладел им превосходно, так что роспись, выполненная им в доверенной ему части дворца, была чудом красоты. Он нарисовал зверей и птиц, и изображения эти были исполнены необыкновенной прелести.

Второй же не принял близко к сердцу царское повеление и не стал его выполнять. А когда приблизился назначенный царем срок окончания росписи, то оказалось, что первый завершил свой труд, тогда как второй только начал задумываться -- как это он, не посчитавшись с повелением царя, растратил время попусту!

И погрузился он в размышления -- как теперь быть? Ясно, что нельзя ничего поправить в те немногие дни, что остались до истечения срока. Не успеть уже ему овладеть искусством живописи и выполнить свою часть работы -- совсем близок назначенный час.

И тогда он решился покрыть всю отведенную ему часть дворца черной блестящей ваксой. Поверхность получилась, словно зеркало, в нее и в самом деле можно было смотреться. А вдобавок к тому повесил он занавес, отделяющий его часть росписи от напарника.

И наступил срок, назначенный царем, и пришел царь взглянуть, какова работа. И увидел, что половина росписи выполнена прекрасно, и изображения, из которых она состоит, радуют глаз; чудесные птицы и многое другое -- все написано с удивительным искусством.

Другая же половина скрыта занавесом. Но вот второй отодвинул ее, все осветилось солнцем, и в поверхности, покрытой ваксой, отразились несравненные изображения первой половины дворца -- птицы и все остальное... То, что видел царь на первой половине, было и здесь, на половине второго. А кроме того были здесь отражения редкостных сосудов, и замечательной утвари, и многого другого -- всего того, чем царь украсил свой дворец.

Да и все те великолепные сосуды, что впредь царь соизволил поместить во дворце, ведь и они тоже будут видны на второй половине. И понравилось это царю... (23,73)

* * *

Великий принцип в служении Всевышнему состоит в том, что служение надо начинать в тот же день, "ныне"... потому что когда иной человек хочет приступить к этому служению, ему кажется, что оно -- великое бремя и что нести это бремя ему не под силу. Но когда он думает, что у него в запасе только один этот день, он не почувствует вообще тяжести этого бремени. У человека в его мире не остается ничего, кроме того дня и того часа, в котором он ныне, ибо следующий день -- это уже совершенно иной мир. (23,198)

* * *

Тот, у кого есть хоть немного разума, поймет, что времени вовсе нет. Ибо прошлого -- уже нет, будущего -- все еще нет, а настоящее -- как взмах ресницы. Следовательно, время человеческое сводится к тому быстролетному мгновению, в котором человек пребывает. Таким образом, каждый человек, где бы он ни находился, пусть даже в преисподней, упаси Боже, может прилепиться к Всевышнему в любое мгновение, когда он этого пожелает (23,200)

* * *

Это -- величайшая мудрость, превосходящая все мудрости: вообще не мудрствовать. (23,258)

* * *

Все пути, которыми ходит человек, все они от Всевышнего, но нет человека, который бы понял свой путь, кроме смиренного (23,258)

* * *

Надо верить в Благословенного, идя путем веры, а не путем доказательства. (23,258)

* * *

У одного царя было двое сыновей: один умный, а второй -- глупец. И сделал он глупца ответственным за казну. А у умного не было никакой должности, он все время был при царе.

Весь свет недоумевал, как это возможно, что у того, кто не умен, ответственная должность, и все приходят к нему внести в казну или получить из казны, а у того, кто умен, нет никакой должности.

И царь дал такое объяснение: преимущество ли это -- брать от добытых другими сокровищ и распределять по свету? Именно умный находится при мне и, постоянно размышляя, приходит к новым замыслам, к которым сам я не могу прийти. Благодаря его замыслам я покоряю страны, о которых прежде ничего не знал. И из этих стран поступают в мою казну все сокровища. А этот, ответственный за казну, берет готовое и распределяет по миру. Поэтому, несомненно, несравненное преимущество и высшее достоинство у умного, хоть он и обходится без должности. Ведь в нем источник всех сокровищ. (23,76)

* * *

Вера рождается в безмолвии. (23,259)

* * *

Когда возникает у тебя какой-нибудь трудноватый вопрос, обращенный ко Всевышнему, -- молчи, и благодаря молчанию твои мысли сами подскажут тебе ответ на твой вопрос. (23,2 59)

* * *

Самая суть свободы выбора неведома интеллекту, в основе которого лежат рациональное знание и выбор. (23,260)

* * *

О вспыльчивом известно, что он любит почет. Торопливый отличается беспокойным нравом. (23,261)

* * *

Истина -- одна, много истин -- ложь. (27,51)

* * *

Сын покинул отца своего и провел долгие годы в других странах среди чужеземцев. Прошло время, он вернулся к отцу и, похвалившись, что изучил на чужбине великое искусство изготовления подвесного светильника, велел собрать вместе всех владеющих этим искусством, чтобы показать свое мастерство.

Отец так и сделал: собрал всех владеющих этим искусством, чтобы те увидели, сколь многого достиг его сын за годы, проведенные на чужбине.

Сын представил на обозрение собравшихся изготовленный им светильник, и все без исключения возмутились его безобразным видом.

Отец стал расспрашивать мастеров, умоляя их открыть ему всю правду, и те вынуждены были объявить ему, что светильник крайне безобразен. А сын все похвалялся: "Ну как, убедились в моем необычайном мастерстве?" И признался отец сыну, что светильник никому не понравился.

Тогда сын сказал:

-- Пожалуй, в этом и проявилось мое величие. Я каждому показал его несовершенство. Ведь в моем светильнике наличествуют недостатки каждого из присутствующих мастеров. У одного безобразны одни детали светильника, зато великолепны остальные, а у другого -- наоборот. А сверх того бывает, что деталь, которая вышла у одного мастера безобразной, представляется прекрасной его сотоварищу -- как раз эта безобразная деталь! И так это у всех: то, что кому-то не нравится, нравится его сотоварищу, и наоборот.

Я сработал этот светильник, воплотив в нем одни только недостатки. И сделал это для того, чтобы всем показать, что не дано им совершенство. У каждого свой изъян: ведь то, что кажется превосходным одному, в глазах другого неполноценно. Но поистине я способен сделать все, как полагается!

Познав, что для данной вещи является изъяном и несуразностью, познаешь сущность вещи, даже если и в глаза ее не видел... (23,76)

* * *

У каждой мудрости своя мелодия и свой исполнитель. (27,51)

* * *

Каждый ученик слышит только то, что ему надо, и не больше того. (23,261)

* * *

Гордый не может поступиться своей гордыней, и он теряет память. (23,261)

* * *

Поскольку в мире нет случайностей, то все, что существует и происходит на свете, суть средство для достижения высшей цели. Даже сватовство, которое кончается браком, -- по воле небес, и сватовство, о котором лишь говорят, не происходит бесследно для него и для нее. (23,262)

* * *

Человек просит милости и не видит, что она перед глазами. (27,51)

* * *

Одежда указывает на качества человека. (23,2б2)

* * *

Остерегайтесь сказать -- даже в шутку: я совершу такой-то поступок, ибо слово понуждает к действию. (23,2б2)

* * *

Знай, что есть поле, и на нем растут прекрасные деревья и травы. Неописуема красота поля и не счесть растений, растущих на нем. Счастлив тот, кому дано увидеть это. И растения и травы -- это святые души, которые растут на этом поле, и есть среди них несколько нагих душ, которые скитаются за пределами поля, ожидая своего исправления и томясь по нему, дабы они могли вернуться и собраться на своих местах. И даже великая душа, от которой зависит много других душ, выйдя иногда за пределы поля, не может вернуться на свое прежнее место. И все эти души ожидают хозяина поля, чтобы он занялся их исправлением. А восстановить иную душу можно, только заплатив за это жизнью или совершив благое деяние, служа Всевышнему. И тот, кто хочет препоясать чресла свои и стать хозяином поля, должен быть бесстрашным и решительным воителем, мудрецом и великим праведником. Бывает, что человек не может завершить деяние исправления раньше, чем на смертном одре, но и для этого надо быть весьма великим, ибо есть много великих, которые даже на смертном одре не достигли этого. Только человек великий, достигший высочайшего духовного уровня в своем восхождении, способен завершить то, что он должен завершить на протяжении своей жизни, ибо много мытарств и страданий приходится ему пережить. Только благодаря своему величию и восхождению он может все и возделать поле, как должно. (23,179)

* * *

По человеку видно, кто его учитель. (27,51)

* * *

Надо танцевать каждый день, хотя бы мысленно. (27,51)

* * *

Перед молитвой человек должен представить себе, что только сегодня создан мир и что он -- один в нем. (27,51)

* * *

Лишь связка соломы не вызывает противодействия. (71,13)

МЕНДЕЛЬ ИЗ РЫМАНОВА ---------------------------------------------------------------------

(ум. 1815)

* * *

Если тысяча хасидов соберутся вокруг полена, то и полено это начнет выказывать чудеса. (3,189)

* * *

До того, как были проложены мощеные дороги, люди ездили на подводах, запряженных лошадьми, и находились в пути только днем. Когда наступала ночь, они останавливались на постоялых дворах, погружались в книгу или беседовали друг с другом. Беседа сближала сердца, а сердечная близость порождала веселье души. Но с тех пор появились мощеные дороги, люди носятся по ним днем и ночью. Обуреваемые спешкою, они все время проводят в пути. Дорога же ослабляет приверженность к Всевышнему и привязанность к людям. (26,22)

HАТАH ИЗ HЕМИРОВА ---------------------------------------------------------------------

(Hатан бен Hафтали Геpц Штеpнгаpц)

(yм.1845)

Выдающийся хасидский деятель в Подолии на pyбеже XVIII и ХIХ вв., yченик и сподвижник цадика pабби Hахмана из Бpацлава.

Что его пpивело к pабби Hахманy?

-- Сон, -- объяснял он. -- Мне снилось, что я идy в лавкy, чтобы кyпить бyлок. Вдpyг я остановился, сильно взволнованный. Hеyжели это цель моей жизни? Взять маленькие бyлочки y одного человека и отдать их дpyгомy? В тот момент пеpедо мной пpедстал человек, пpедложивший мне: "Если хочешь помочь мне, пойди со мной". Это был pабби Hахман.

Рабби Hатанy в качестве главы бpацлавских хасидов пpишлось вынести на себе всю тяжесть боpьбы с пpотивниками не только из лагеpя "миснагдим", но, главным обpазом, из хасидского же, и особенно со стоpоны последователей "Шполянского стаpца" pабби Аpье Лейба.

Рабби Hатан постpоил в Умани синагогy имени своего yчителя, а также пpивел в поpядок и издал его сочинения. Он также составил молитвы для пpоизнесения их на могиле своего yчителя. (36,11,575)

* * *

Каждая живая дyша -- как бyквы в Тоpе, а все дyши вместе составляют Писание. (3,17б)

* * *

Весь миp безyмен, и я тоже. Исключение составляет один человек, наделенный ясным yмом, и я имел счастье его знать. (71,14)

РАББИ АВРААМ ИЕХОШУА ХЕШЕЛ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ АПТЫ

* * *

Есть два pода любви. Бывает любовь, жаждyщая любимого и постоянно теpзающая любящего, и тогда каждый час для него долог и тpyден, так как он мечтает обладать любимым сyществом. А бывает любовь истинная, котоpая заставляет любящего забыть о себе, и тогда все pавно, находится любимый за тысячy миль или pядом. (1,190)

РАББИ ИЦХАК ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ВОРКИ

* * *

Однажды несколько пpославленных мyжей гостили y pабби Ицхака. Зашел pазговоp о слyгах. Если слyга честен, yтвеpждали гости, домy сопyтствyет yдача. Hо pабби Ицхак был дpyгого мнения. "В свое вpемя я дyмал так же, -- пpомолвил он, -- но впоследствии мой yчитель показал мне, что все зависит от хозяина дома. В молодые годы я хлебнyл гоpя с моей молодой женой -- я стаpался не ссоpиться с ней, но мне было жаль пpислyгy, котоpая много теpпела от вздоpной женщины. Я поехал к своемy yчителю, pабби Давидy из Лелова, и спpосил его, должен ли я возpажать жене. Он отвечал: _Почемy ты обpащаешься с этим вопpосом ко мне? Спpоси себя самого!" Я стал pазмышлять над его словами, пока не ypазyмел их смысла. Понимание пpишло ко мне, когда я вспомнил слова Баал Шема: "В пpиpоде имеется Мысль, Слово, Действие. Мысль подобна хозяйке дома, Слово -- детям, Действие -- пpислyге. Томy, кто пpимиpит эти тpи начала, все пойдет на пользy". Тогда я понял, что имел в видy мой yчитель: все зависит от тебя самого". (1,87)

РАББИ ЯАКОВ КРАHЦ ---------------------------------------------------------------------

(Маггид из Дyбно)

(1740-1804)

* * *

Как-то pаз пошел маггид из Дyбно собиpать цдакy для бедных. Пpишел он к одномy богачy, а тот захотел отделаться от него маленьким пожеpтвованием. Когда маггид намекнyл емy, что не пpистало богатомy так постyпать и что дpyгие, беднее его, дали значительно больше, сказал богач: "Может быть, это и веpно, но я завещал большyю сyммy на бедных".

Hа это маггид ответил: "Кpестьяне выpащивают кyp и свиней. Кypица несет по маленькомy яйцy в день, а свинья дает много сала и мяса. Hесмотpя на это, все любят кyp, даже pазpешают им пpыгать и пеpелетать по комнатам, а свинье отводят место подальше от дома. Что такого в свинье, что от нее стаpаются быть подальше, несмотpя на всю выгодy, котоpyю она пpиносит? Послyшай, я скажy тебе: кypица дает то, что y нее есть, хоть это и не большое богатство, сpазy и каждый день, а свинья, наобоpот, дает много, но только после смеpти". (35,87)

* * *

Спpосили y pабби Яакова: "Как понимать слова _чтобы пpодлились твои дни"?" Маггид ответил: "Бывает, пpойдет день, и ничего не yспел сделать. Поел, пошел на pаботy, пообедал и т. д. и ничего не сделал. Так пpоходит день за днем. А бывает, в один день yспел сделать столько, сколько за тpи-четыpе дня". (57,18)

* * *

У великого цаpя была единственная дочь, благоpодная пpинцесса, котоpая отвеpгала всех молодых людей, пpедлагаемых ей в женихи отцом. "Этот обжоpа, а этот слишком пpистpастен к винy..." -говоpила она. Цаpю это в конце концов надоело, и он поклялся, что пеpвый же мyжчина, появившийся y двоpца, станет мyжем пpинцессы. Им оказался кpестьянин, и, веpный своемy словy, цаpь выдал свою дочь замyж за этого пpостого человека. Мyж повез женy в деpевню и обpащался с ней как с кpестьянкой: она тяжело pаботала, ее лицо и pyки огpyбели, кpестьяне над ней насмехались, оскоpбляли ее. Hесчастная пpинцесса ежедневно писала письма отцy, гоpько жалyясь на свою сyдьбy. Hаконец цаpь собpался навестить любимyю дочь. Когда весть об этом pаспpостpанилась по деpевне, там начались большие пpиготовления. Изменилось отношение к цаpской дочеpи, ей не давали гpязной pаботы, ее одели в доpогие одежды. Цаpя вышли пpиветствовать все кpестьяне. "Да здpавствyет цаpь! Да здpавствyет пpинцесса!" -- кpичали они. Деpевня была pасцвечена пpаздничными огнями. Цаpь нашел дом зятя чистым, yкpашенным цветами, yвидел, каким почетом и yважением окpyжена его дочь, и остался весьма доволен. Его yдивило, почемy дочь посылала такие гpyстные письма. Пpоведя счастливый день с дочеpью, цаpь стал готовиться к отъездy. Пpинцесса обняла его и стала гоpько плакать: "О отец, пожалyйста, не оставляй меня здесь!" -- "Моя доpогая дочь, мне кажется, что ты тyт счастлива, с тобой так хоpошо обpащаются", -- заметил цаpь. "О отец! -- воскликнyла пpинцесса. -- Весь этот почет и yважение, что ты yвидел здесь, -- относится только к тебе. Как только ты yедешь, они станyт обpащаться, как pаньше".

Цаpь пpизвал зятя и спpосил: "Разве так можно обpащаться с моей дочеpью? Разве ты не знаешь, что она пpинцесса?" Мyж со слезами на глазах ответил цаpю: "Ваше Величество, я знаю, что она пpинцесса, но что делать, я бедный человек, тяжело pаботаю, но не в состоянии обеспечить вашей дочеpи достойный обpаз жизни. Люди в деpевне в большинстве своем коваpны и завистливы, они не ценят достоинств пpинцессы и пользyются любой возможностью оскоpбить ее. Hо вы, великий цаpь, нашли pазyмным взять меня в зятья, забеpите же меня отсюда, обеспечьте мне хоpошее положение и состояние, соответствyющее вашей дочеpи и зятю цаpя, и я смогy дать своей сyпpyге то, чего она заслyживает!" (84,25)

РАББИ ЭHОХ (ХАHОХ) ---------------------------------------------------------------------

ИЗ АЛЕКСАHДРОВА

* * *

Что такое yныние по сyти своей? Почемy оно запpетно? Потомy что впавший в yныние человек полон досады, он всем недоволен и постоянно пpедъявляет пpетензии. Уныние, по своей сyщности, -- вызов Hебесам, поношение деяний Всевышнего, о котоpых Он Сам свидетельствовал: "Миp пpекpасен". (26,25)

* * *

Многие наpоды земли веpят, что имеются два миpа. Они говоpят: "В этом миpе". Отличие вот в чем: они полагают, что один миp отделен и обособлен от дpyгого, Изpаиль же пpизнает, что оба миpа составляют и должны составлять одно целое. (1,98)

* * *

Жил некогда человек, столь глyпый, что его пpозвали Големом. Каждое yтpо, вставая, он с таким тpyдом находил свою одеждy, что, вспоминая об этом по вечеpам, боялся идти спать. Hаконец, однажды он пpинял pешение, достал бyмагy и каpандаш и, pаздеваясь, записал, кyда положил каждyю вещь. Пpоснyвшись на дpyгой день в добpом pасположении дyха, он извлек запискy и стал читать: "шапка" -- на месте, он надел ее, "штаны" -- они лежали pядом, он натянyл их, и так далее, пока не завеpшил своего yтpеннего одевания. "Да, но где я сам? -- спpосил он затем в великом стpахе. -- Кyда я запpопастился?" Тщетны были все поиски, он никак не мог найти себя. Так обстоит дело и с нами. (1,91)

* * *

Когда pабби Энох пpоизносил слова псалма: "Hебо -- небо Господне, а землю Он дал сынам человеческим" (Тегилим, 115.6), он делал паyзy, а затем пpодолжал, поясняя: "Hебо -- небо Господне" -- видите, оно yже обожествлено. "А землю он дал сынам человеческим" -- для того чтобы они одyхотвоpили ее. (37,29)

РАББИ ЭЛИЕЗЕР БЕH ЯАКОВ ---------------------------------------------------------------------

(yм. 1806)

* * *

Боль ведет к пpимиpению с Отцом. (3,22)

* * *

Hа дpyгой день после свадьбы, когда pабби Хаим Цанзеp женил своего сына на дочеpи Элиезеpа, отец жениха посетил отца новобpачной и сказал емy: "Сват, мы поpоднились, и я должен откpыть вам, что теpзает мое сеpдце. Видите, голова и боpода мои поседели, а я все еще не искyпил своего гpеха!" -- "Ах, сват, -- отвечал емy pабби Элиезеp, -- y вас на yме только вы сами. Забyдьте о себе и дyмайте о миpе!" (1,91)

РАББИ ДАВИД ИЗ ТАЛHЫ ---------------------------------------------------------------------

(Твеpский Давид)

(1808-1882)

* * *

Что есть свобода, если не возможность изменяться? (3,74)

* * *

Лености как таковой не сyществyет: сyществyет леность чемy-нибyдь конкpетномy. (3,93)

РАББИ ЭГЕР ИУДА ЛЕЙБ ---------------------------------------------------------------------

(1816-1888)

* * *

Готовность к исполнению пpизвания стоит больше, чем его исполнение. (3,37)

РАББИ ИЗ ГУРА ---------------------------------------------------------------------

* * *

Тот, кто постоянно занят pазговоpами и pазмышлениями по поводy совеpшенного им зла, тот не пеpестает дyмать о нем, а о чем дyмают, тем и живyт; дyша человека безысходно пpебывает там, где обитает его мысль, следовательно, она пpебывает в атмосфеpе подлости, -- конечно, такой человек не может pаскаяться, ибо его дyх гpyбеет и сеpдце чеpствеет, и в довеpшение ко всемy им овладевает тоска. Чего ждешь ты? Копайся в гpязи так, копайся в гpязи эдак, гpязь всегда остается гpязью. Согpешил -- не согpешил, какyю пользy могyт извлечь из этих сомнений небеса? Вместо того чтобы заниматься подобными pазмышлениями, я могy нанизать жемчyжины добpых дел на pадость небесам. Потомy я говоpю: беги от зла и твоpи добpо, отвpатись окончательно от зла, не pаздyмывай о нем и твоpи добpо. Ты постyпил дypно? Уpавновесь злой постyпок добpым деянием. (1,93)

ГЕРСКИЙ РАББИ ---------------------------------------------------------------------

* * *

Когда Геpский pабби, толкyя Писание, доходил до слов, с котоpыми Иаков обpащается к своемy pабy -- "Когда бpат мой Исав встpетится тебе и спpосит тебя, говоpя: _Чей ты? И кyда идешь? И чье стадо пеpед тобою?,," -- он говоpил своим yченикам: "Заметьте, как похожи вопpосы Исава на изpечение мyдpеца Акавии, сына Махалалеля: _Помни тpи вещи, и ты yбеpежешься от гpеха: знай, откyда ты идешь, кyда ты напpавляешься и пеpед кем ты должен деpжать ответ". Хоpошенько запомните это, ибо, дабы не пpестyпить этих тpех пpедписаний, человек должен действовать с большой осмотpительностью, не допyская, чтобы голос Исава пpозвyчал в его сеpдце. Ибо и Исав может спpосить об этих тpех вещах и повеpгнyть человека в yныние". (21,40)

РАББИ ЯАКОВ ИЦХАК ИЗ ПШИСЕХИ ---------------------------------------------------------------------

(1770-1818)

У Яакова Ицхака, сына pаввина, было обычное детство, наполненное yчением. Даже подpостком он выделялся сpеди свеpстников эpyдицией, а также скpытностью, застенчивостью и меланхолией. Он pано женился на дочеpи пекаpя, котоpая не пpинесла емy счастья. Вскоpе он пеpеехал в Люблин, где стал любимым yчеником святого пpовидца, в течение многих лет yделявшего емy особое внимание. Чеpез некотоpое вpемя Яаков Ицхак покинyл Люблин и обосновался в Пшисехе.

Он отказывался от почестей и пpивилегий. Отвеpгал льстецов и чpезмеpно yгодливых почитателей. Hе навязывал небесам свою волю. В отличие от pавных емy по положению, он не желал обсyждать с посетителями их текyщие пpоблемы, пpедоставляя им pешать их самостоятельно. Его главная задача заключалась в том, чтобы восстановить в движении атмосфеpy дyховности. (72,20)

* * *

Всем, что я знаю, всем, чем я владею, я обязан кyзнецy. Он был моим соседом, когда я после свадьбы поселился в доме тестя. Кyзнец вставал pано и бyдил меня своим стyком по наковальне. Однажды yтpом я сказал себе: "Если он встает так pано и pаботает так тяжело только из-за денег, могy ли я делать меньше для обогащения своей дyши?" Hа следyющий день я встал pаньше соседа. Он воспpинял это по-своемy: "Если этот молокосос, котоpый ни в чем не нyждается, встает так pано, как могy я, обязанный содеpжать семью, оставаться в постели?" Hа следyющий день он встал еще pаньше. Это молчаливое соpевнование оказалось для меня благом. Каждый день я занимался чyть больше, чем наканyне, и благодаpя этомy, благодаpя кyзнецy, пpиобpел все, чем владею. (72,19)

* * *

Однажды веpный yченик и последователь Евpея, pабби Пеpец, сопpовождал его в пpогyлке полосy. Слyшая щебетание птиц, Пеpец сказал:

-- Я хотел бы понимать, что они говоpят!

-- А то, что ты сам говоpишь, тебе yже понятно? -- поинтеpесовался Учитель. (72,20)

* * *

Пpаведный человек теpяет ночью то, что пpиобpетает днем.

Чтобы полyчить это на следyющий день, емy пpиходится pаботать также много, как и в пpедыдyщий. (72,20)

* * *

Спpосили как-то pабби Яакова Ицхака, "Святого Евpея": "Почемy написано: "К пpавде, к пpавде стpемитесь"? Почемy слово "пpавда" повтоpяется?"

Он ответил: "Мы должны следовать пpавде с пpавдой, а не с нечестием". (37,5)

РАББИ БУHИМ ИЗ ПШИША ---------------------------------------------------------------------

(Бyнем из Пшиша)

(yм. 1827)

Рабби Бyним -- польский цадик, yченик цадика Яакова Ицхака, известного под именем "Пшисехский евpей", котоpый за неимением мyжского потомства назначил Бyнима своим пpеемником. Рабби Бyним сыгpал виднyю pоль в истоpии польского хасидизма; пpи нем последний стал заметно yдаляться от чyдодейства и пpоpицательства и пpиближаться к литовско-белоpyсскомy хасидизмy, девизом котоpого было "мyдpость, понимание, познание".

Бyним, занимаясь долгое вpемя коммеpцией, пpиобpел большой житейский опыт, изyчил иностpанные языки и обладал некотоpыми сведениями по медицине (одно вpемя он содеpжал аптекy). Все это, в связи с обшиpными познаниями в области талмyдической и философской литеpатypы (он был знаком с сочинениями Маймонида, Иосифа Альбы, Иегyди йлеви и дp.), способствовало томy, что Бyним занял выдающееся положение в хасидском миpе. Пользyясь огpомным автоpитетом, он не следовал слепо за своими пpедшественниками и pешил оставить pоль чyдодея и посpедника междy Богом и человеком: он не pаздавал благословений, не пpинимал пpиношений от посетителей, не занимался исцелением больных и так далее. Рабби Бyним был пеpвым польским цадиком, котоpый пытался обосновать хасидизм на pелигиозно-философских началах. По его инициативе были вызваны к жизни pазные "общества", члены котоpых посвящали свободное вpемя талмyдическомy и pелигиозно-философскомy yчению. Рабби Бyним также восставал пpотив слишком педантичного исполнения обpядовых мелочей, пpотив сyхого фоpмализма. Человека со свободной волей и чyвствительной дyшой, по его мнению, нельзя заставить вдохновляться молитвой в опpеделенные часы. Вpемя молитвы должно находиться в зависимости не от настyпления известного часа, а от наличия соответствyющего настpоения.

Одна из отличительных особенностей системы Бyнима состояла в том, что он стаpался pазвивать y своих последователей вкyс к жизни. "Пpедписания Тоpы даны для того, чтобы человек мог жить благодаpя им, а не yмиpать", -- говоpил он. Вот почемy pабби Бyним был пpотив постов и пpотив пессимистического взгляда на жизнь, и в этом отношении Бyним имел огpомное влияние на своих последователей; пшисехского хасида можно было легко yзнать по веселомy настpоению дyха, по чистоте и опрятности одежды и вообще по его движениям, полным жизнерадостности.

Ближайшими преемниками рабби Бунима были рабби Мендель из Томашева и рабби Ицхак из Ворки. (36,5,104)

* * *

Наши мудрецы говорят: "Ищи мира в своей душе на том месте, где ты стоишь". Мира нигде не обретешь, кроме как в себе самом. (1,90)

* * *

Рабби Буним начинал учение с таких слов: "Мы благодарим Тебя, который является источником благословения, за то, что Ты явный и сокровенный". Затем он продолжал: "Бесстрашный человек должен чувствовать Бога так же, как он чувствует свое место в жизни. И точно так же, как он не может вообразить себя вне своего места в мире, ему необходимо со всей ясностью понять, что Бог есть всеобъемлющая основа мироздания. Но, в тоже время, он должен сознавать, что он есть сокровенная жизнь, наполняющая мир". (37,10)

* * *

Молодым людям, которые впервые приходили к нему, рабби Буним имел обыкновение рассказывать историю о рабби Айзике, сыне рабби Иекеле из Кракова.

После многих лет безысходной нищеты, которые не поколебали его благочестия, рабби Айзику приснилось, будто некто приказал ему искать клад в Праге, под мостом, ведущим к королевскому дворцу. Когда этот сон приснился ему в третий раз, рабби Айзик собрался в путь и направился в Прагу. Но мост денно и нощно охранялся стражниками, и рабби не рискнул начать поиски. Тем не менее каждое утро появлялся он у моста и до вечера блуждал вокруг него. Начальник караула, который обратил внимание на его странное поведение, осведомился, не потерял ли он чего-нибудь -- или, может быть, он кого-то ожидает? Рабби Айзик поведал ему, что сон побудил его прийти из дальней стороны. Капитан рассмеялся: "И ты, бедняга, истоптал башмаки только из-за этого сна? Да кто же верит снам! Значит, я должен был бы отправиться в дальнее странствие, ибо однажды мне приснилось, что в

Кракове, в каморке одного еврея, которого будто бы зовут Айзиком, сыном Иекеля, я найду под печью клад. Айзик, сын Иекеля. Представляю себе, как в городе, где одна половина евреев носит имя Айзик, а другая половина Иекель, я разворотил бы все дома!" И он снова расхохотался. Рабби Айзик поклонился ему, отправился домой, выкопал клад и построил синагогу, которая была названа его именем.

"Запомни эту историю, -- добавлял обычно рабби Буним, -- и усвой ее смысл: есть нечто такое, чего не отыщешь нигде, даже у цадика, и все же существует место, где это можно найти". (1,95)

* * *

Рабби Буним бьы объектом постоянных нападок со стороны сторонников ассимиляции. Однажды еврей-инженер из Берлина спросил его, глядя свысока на "темного" раввина:

-- Все твое учение умещается в короткие притчи и поучения, а профессора в нашем университете излагают свои теории в длинных лекциях. Знаешь, почему? Потому что твое учение узко, а их -- широко, как море.

-- Нет, ответил рабби, -- причина не в этом. Сказано в Вавилонском Талмуде (трактат Сукка): "Если прямая (катет) равна локтю, диагональ (гипотенуза) равна локтю с двумя пятыми". Слова мудрости коротки, слова мудрствования -- длинны. (50,8)

* * *

Рабби Буним говорил: "Человек должен ощущать себя как бы лежащим на плахе, а "дурное побуждение" стоит над ним с топором, готовым отсечь голову. И так надо смотреть на все, связанное с искушением и с неправильным поведением".

Один из учеников рабби спросил: "А как быть с тем, кто не так видит свое положение?" На это рабби ответил: "Это знак того, что дурное побуждение уже отрубило его голову". (16,26)

* * *

Рабби Буним покидал этот мир слепым. Рыдающей у его постели жене он сказал:

-- Ты плачешь, боишься? А я не боюсь, ибо всю жизнь учился, как умереть. (72,22)

РАББИ ШЛОМО ---------------------------------------------------------------------

ИЗ РАДОМСКА

* * *

Однажды в бейт-мидраше праведного рабби Шломо из Радомска, автора книги "Тифэрет Шломо", человек, который должен был трубить в шофар, не мог извлечь из шофара ни одного звука. А между тем это был выдающийся знаток Торы, праведный и богобоязненный человек. Позвали одного из учеников рабби Шломо, и он стал трубить в шофар по всем правилам, и звук шофара был красив и приятен. Тогда человек, которому не удалось протрубить, чрезвычайно расстроился. После молитвы позвал его праведный ребе и сказал:

-- Расскажу я тебе одну историю. Подданные одного государства выбрали нового короля и короновали его по всем правилам. И сделали они королю новую корону, и хотели украсить ее драгоценными камнями, но не было человека, владевшего этим искусством в совершенстве, -- все мастера боялись браться за это, чтобы не испортить корону. Наконец нашелся ремесленник, который сказал, что берется за один месяц выполнить эту работу. Дали ему корону, и вот он целый месяц раздумывал, как бы разместить и укрепить на ней драгоценные камни. Но из страха испортить ее он не прикасался к короне, пока не приблизился день окончания работы. За два дня до срока решился он, наконец, взяться за дело, но руки у него задрожали, и выронил он корону. Что он сделал? Он позвал маленького мальчика, который и понятия не имел, что такое королевская корона, и показал ему, что делать. А сам так волновался, что даже вышел, чтобы не видеть, что будет. Однако мальчик сделал работу, как подобает, и укрепил драгоценные камни на короне наилучшим образом. (34,18)

РАББИ МОИСЕЙ ТЕЙТЕЛЬБАУМ ---------------------------------------------------------------------

(ум. 1841)

* * *

Не святые в раю, но рай в святых. (3,145)

РАББИ ВОЛЬФ ---------------------------------------------------------------------

ИЗ ЖИТОМИРА

Рабби Вольф из Житомира -- проповедник конца XVIII -- начала ХIХ вв., ученик Дов Бера Межеричского. (33,5,7б2)

* * *

Рабби Вольф из Житомира являлся учеником Великого Маггида из Межибожа. Он решил остаться проповедником и поэтому не был возведенным в Учителя. (68,26)

* * *

Я не могу понять просвещенных людей, которые, когда заходит разговор о вере, без конца требуют ответов, как на суде. Для того, кто верит, нет вопросов; для того, кто не верит, не может быть ответов. (18,5 5)

* * *

Наши мудрецы говорят: "Не пытайся мириться с другом во время его гнева". Это сказано о человеке, гнев которого оправдан. Тем более это относится к человеку, который гневается несправедливо. В таком случае никакие слова не помогут. Гневающийся не воспринимает правдивые слова. (25,335)

* * *

Мысль, по существу, бесконечна. А сказанное слово ограничивает ее. Тогда почему человек пытается высказаться? Я знаю, почему. Функция произнесенного слова сводится к гуманизации мысли. (68,26)

РАШАБ ---------------------------------------------------------------------

(Шолом Дов Бер Шнеерсон)

(1860-1920)

Шолом Дов Бер Шнеерсон -- руководитель движения ХАБАД, возглавивший его в 1883 году, после кончины своего отца, рабби Шмуэля.

* * *

Когда человек грешит, а потом предстает перед Небесным судом, его судят дважды. Один раз его спрашивают, почему он не выполнил Заповеди и не воздержался от нарушений, второй -- если уж он должен был нарушать, то почему он не сделал хотя бы чего-нибудь красивого. (16,19)

РАББИ ИЦХАК ШАУЛ ---------------------------------------------------------------------

* * *

Известно, что в горшке, где воды мало, шумит больше, когда он на огне. (25,361)

МЕНАХЕМ МЕНДЕЛЬ ИЗ ЛЮБАВИЧЕЙ ---------------------------------------------------------------------

(Шнеерсон, Менахем Мендель бен Шалом Шахна)

(1798-1866)

Видный цадик и талмудист, внук рабби Шнеура Залмана из Ляд. Родился около 1798 года. Очень рано обнаружил необыкновенные способности, обратив на себя внимание своего деда, который видел в нем своего преемника. Талмудическое и каббалистическое образование Менахем получил под непосредственным руководством рабби Шнеура-Залмана, после смерти которого удалился от жизни цадикского двора и всецело предался изучению талмудической литературы. Он занимался усердно математикой и астрономией. После смерти своего тестя рабби Менахем принял главенство над всеми литовско-белорусскими хасидами. Но и после этого рабби Менахем жил необыкновенно скромно. Главной его задачей было культивирование изучения Талмуда среди хасидов.

В 1843 году рабби Менахем принял участие в комиссии при министерстве народного просвещения по вопросу о реформировании еврейского воспитания. В 1855 году по ложному доносу был подвержен домашнему аресту. В 1858 году во время пожара сгорело большинство рукописей сочинений рабби Менахема. Несмотря на это, оставшиеся произведения поражают своим богатством. Сочинения рабби Менахема являются классическими в области галахической литературы. (З6, 16,55)

* * *

У каждого замка свой ключ, подходящий только к нему. У мастера-специалиста по замкам есть ключ, которым он открывает все двери. Этот ключ -- радость. (26,24)

ИЦХАК БРЕЙТЕР ---------------------------------------------------------------------

(1886-194?)

* * *

Все материальные устремления происходят от позиции безбожия, присущей каждому из нас, -- никто в полной мере не освободился от нее -- что обусловлено изначальным сокрытием присутствия Господа, от которого исходит все созданное. (4,17)

* * *

Что бы ты ни слышал, видел или ощущал, исходит ли это от мужчины или женщины, от кого-то близкого тебе или далекого, и особенно от твоей жены и домашних, -- все это слова Бога, обращенные Им к тебе. Благодаря этим сообщениям тебе "ниспосылается" то, что необходимо для духовного совершенства. (4,14)

* * *

Он (Бог) знает, что единственный путь полностью обратить вас к добру -- помочь вам понять, как низко вы стоите и как вы еще далеки от истинного добра. (4,12)

* * *

Отношение Господа к человеку -- одно из величайших Его чудес. Его понимание нас и наших нужд совершенно. (4,12)

* * *

Наше окружение мешает нам быть связанными с Богом. (4,16)

* * *

Когда человек совершает грех, его разум помрачается. Даже единственный грех приводит к помутнению разума и может увести человека от правды. С каждым новым грехом разум и сердце все долее затмеваются и производят мысли, отвращающие от добра.(4,13)

* * *

Благочестие открывается нам всегда -- и днем, и ночью. Это непрерывное откровение происходит с тех пор, как свершилось творение. В редких случаях это откровение бывает непосредственным. (4,14)

* * *

Единственный способ укрепить то, что нам надо укрепить в этой жизни, можно сделать путем Тешувы, и главное -- знать, что бы ни случилось, "это -- от Господа". Слово "Тешува" означает возвращение: человек должен все вернуть Богу осознанием, что все от Него. (4,20)

* * *

Существует много способов падения, но все они идут только от Бога. Они посланы нам с любовью и милосердием, чтобы приблизить нас, а не отдалить. (4,22)

* * *

Мы должны действовать -- хотя всегда при этом осознавая, что наша необходимость действовать в мире -- это испытание с целью увидеть, как мы распоряжаемся своей свободной волей. Воля Господа, чтобы мы действовали, даже если мы не подходим для этого. (4,22)

РЕБЕ (Менахем Мендель Шнеерсон) ---------------------------------------------------------------------

(1902-1994)

Менахем Мендель Шнеерсон -- всемирно известный седьмой Любавичский рабби с 1951 года.

Он родился в 1902 году в город Николаеве на Украине в семье раввина Леви Ицхака Шнеерсона, который в 1907 году стал главным раввином Екатеринослава (ныне Днепропетровск). Образование будущий рабби получил в доме своего отца, который был широко известен как выдающийся знаток Иудейского Закона и как большой каббалист. Свое "светское" образование Любавичский рабби получил сначала в Ленинградском университете, затем в Парижской Сорбонне и в Берлинском университете. По прибытии в США в 1941 году он занимался строительством военных кораблей, которые в период Второй Мировой войны были необходимы Америке. В 1951 году через год после смерти своего тестя, предыдущего Любавичского рабби, он -- вняв настоятельным просьбам хасидов ХАБАДа -- принял на себя руководство движением.

Сразу после своего вступления на свой пост Любавичский рабби начал проводить компанию по возвращению евреев, оторванных от иудаизма, к своим религиозным корням. (80,12)

* * *

Если имя болезни -- беспричинная вражда, то имя лекарства -- бескорыстная любовь. (44,16)

* * *

Часто случается, что за неверием стоит (может быть, неосознанно) нежелание менять привычный образ жизни в соответствии с волей Всевышнего. (45,9)

* * *

Здоровье тела в целом и его частей зависит от здоровья мозга, вплоть до мельчайших его частей. (43,35)

* * *

Ответственность праведника за его народ и влияние праведника на этот мир не кончаются со смертью его, но продолжаются вечно. (41,31)

* * *

Ключи от избавления -- в руках каждого из нас, никто не обделен Всевышним. (46,11)

* * *

Чтобы стать объективным и зрячим, заставить себя видеть порок и испытывать к нему отвращение, надо найти этот порок в другом. (47,9)

* * *

Внешняя несвобода бывает обманчивой: если некто принял решение запереться в комнате по собственной воле, его нельзя всерьез назвать узником. Он может попросту встать и выйти, но, и сидя за запертой дверью, он остается свободным, коль скоро помнит, что ключи -- у него в кармане. (51,29)

* * *

Свобода не дается даром. Каждый из нас должен ежедневно "платить" за то "место", где он находится в своем духовном развитии. Платить дорого и в срок (54,31)

* * *

Отличие жилища, дома от любого временного места пребывания человека состоит в том, что в нем проявляется внутренняя сущность хозяина. (56,29)

* * *

Какой прок от теоретических разговоров, которые нельзя применить в реальной жизни? (59,4)

* * *

Малая травинка не шелохнется внизу (на земле), если не будет на то воли наверху. Все происходит в точном соответствии с волей Всевышнего, вплоть до еле заметных мелочей. (57,19)

* * *

Добро оказывает не только непосредственное, но и мистическое, надприродное влияние на мир. В мире, где люди милосердны, больше проявляется и Милосердие Творца. (57,19)

* * *

Мир устроен так он подобен весам. Каждая мысль, каждое слово и каждое дело ложатся на одну из чаш. Наше дело -- склонить стрелку весов в сторону добра, справедливости, любви и милосердия. (58,31)

* * *

Сняв все наслоения, вы достигнете основы сущности и сможете применить в жизни самую возвышенную идею. (59,4)

* * *

Все добрые дела объединяют в стремлении сделать мир как единое целое. (68,4)

* * *

Человек никогда не может быть счастлив, если он не заботится о своей душе так же, как о своем теле. (72,4)

* * *

Если идеалы человека не находят отражения в его делах, его поступках, чистота этих идеалов вызывает сомнение, как и положение философии, не нашедшей применения в жизни. (59,6)

* * *

Между осязаемой природой тела и трансцендентной природой души существует неотъемлемая дихотомия. Посмотрите внимательно на пламя свечи -- оно приблизительно соответствует вашей душе. Пламя поднимается вверх, словно стремится к Богу, фитиль тянет его назад, к земле. Подобным образом ваша душа постоянно стремится вверх, тогда как тело тянет вас назад через свою постоянную потребность добывать средства к существованию или удовлетворения желания получать удовольствия. Вопрос для каждого из нас в том, выбираем ли мы существование в форме пламени, которое поднимается вверх, или в форме фитиля, увлекающего нас вниз. (72,5)

* * *

Небольшой талант, направленный на использование в жизни, ценится гораздо выше, чем большой талант, растрачиваемый впустую. (59,6)

* * *

У каждого человека есть тело и душа. Это похоже на птицу и ее крылья. Если бы птица не знала, что крылья дают ей возможность летать, они явились бы для нее лишь обузой. Но крылья позволяют ей подниматься к небесам. У всех нас есть крылья -- наша душа, которые могут поднять нас так высоко, как нам нужно, чтобы полететь. Все мы должны научиться пользоваться ими. (72,8)

* * *

Счастье брака зависит от приглашения Бога в него. (76,4)

* * *

Однажды мальчик обратился к раввину с вопросом, почему у человека два глаза, а не один, подобно носу и рту.

-- Левым глазом ты должен смотреть на себя, чтобы видеть, как ты можешь совершенствоваться, -- ответил раввин. -- А правый глаз дан тебе для того, чтобы с любовью смотреть на других и всегда видеть их лучшие качества. (77,7)

* * *

Любовь -- это превосходство души человека над его телом. (77,6)

* * *

Если вы находитесь близко, когда вам следует быть далеко, то вы окажетесь далеко, когда вам надо будет находиться близко. (78,6)

* * *

Бог сотворил мир как сложную систему, где отдают и берут. Все наше существование основано на этой связи. Так, например, растения нуждаются в той двуокиси углерода, которую выдыхает человек, а людям необходим кислород, вырабатываемый растениями. Благотворительность является одним из примеров этой модели -- дающий и принимающий нуждаются друг в друге. При этом "бедняк делает для богача больше, чем богач для бедняка", говорят наши мудрецы. (79,8)

* * *

Думайте о хорошем, и будет хорошо. (83,4)

* * *

Посетивший Ребе бизнесмен пожаловался на то, что прибьшь от всех заключаемых им сделок слишком мала, хотя он и партнеры интенсивно работали.

-- А сколько вы из этой прибыли отдали на благотворительность? -- поинтересовался Ребе.

Испытывая замешательство, посетитель признался, что ничего не выделял на эти цели.

-- При заключении следующей сделки, -- посоветовал Ребе, -- сделайте Бога своим партнером, а для этого выделите 10% прибыли на благотворительность. Тогда Бог, как и всякий надежный партнер, сделает все, что в Его силах, чтобы обеспечить успех вашей сделки. (79,9)

* * *

Никогда не следует быть настолько занятыми собой, чтобы стать нечувствительными к окружающей нас обстановке. (82,4)

* * *

Каждый может что-то сделать, начиная с самого себя, со своей семьи, со своего соседа. (82,4)

* * *

Необходимо осознать, что наш мир -- это единое целое; улучшить его частично значит улучшить в целом. (82,4)

* * *

Страх, процветающий во мраке сомнений, исчезает при свете определенности. (83,5)

* * *

Маленькая девочка из бедной семьи видела постоянно страшные сны. Раввин, к которому родители девочки обратились за советом, сказал: "Наши мудрецы говорят, что мы видим ночью то, о чем думаем днем. Спросите у дочери, чего она боится".

На вопрос родителей девочка ответила: "Больше всего на свете я боюсь вашего страха. Я часто вижу, как вы оба сидите и сокрушаетесь о бедности, в которой мы живем". (83,5)

* * *

Все чудеса происходят вокруг нас. Нам надо открыть глаза, чтобы увидеть их. (84,4)

* * *

Детство дает каждому из нас шанс парить в мире возвышенного, прежде чем нам придется с трудом пробираться через земной мир. (84,54)

НЕИЗВЕСТНЫЕ АВТОРЫ ---------------------------------------------------------------------

* * *

Даже тот, кто постиг Всевышнего, как ангел, должен соблюдать Его заповеди, как набожный извозчик (55,40)

* * *

Один цадик учит: "Экклесиаст завершается словами: "Выслушаем сущность всего: "Бойся Бога!"" До конца чего бы ты не добрался, в заключение ты услышишь: "Бойся Бога!" -- и в этом есть смысл. Нет ни одной вещи в мире, которая не указывала бы тебе путь к страху Божию и служению Ему. Соблюдай эту заповедь во всем". (1,82)

* * *

Рабби из Коцка после смерти рабби Моше из Кобрина спросил одного из учеников умершего, что бьшо наиболее важным для его наставника. Ученик ответил: "Всегда то, чем он был занят в данный момент". (2,290)

* * *

"А ты устал и измучен -- и не боишься Всевышнего" (Дварим 25.18), -- иногда человек мучает себя постом и молитвой до такой степени, что забывает... о Всевышнем. (55,40)

* * *

Созерцание великой силы не означает, что можно обойтись без веры. Ибо только после "видения" можно осознать, что означает недостаток веры, и почувствовать, как она необходима. Способность увидеть великую силу означает начало веры в то, что невозможно увидеть. (37,10)

* * *

Учись сохранять молчание, чтобы ты мог знать, как говорить. (2,292)

* * *

Бог говорит человеку так же, как Он сказал Моше: "Сними обувь твою с ног твоих" -- стряхни обыденность, которая сковывает твою сущность, и ты узнаешь, что место, на котором ты сейчас стоишь, -- святая земля. Ибо нет бытия, где не было Божественного присутствия -- везде и во все времена. (37,10)

* * *

Еврею нечего говорить о другом еврее: хочешь похвалить -- хвали Всевышнего. Хочешь обругать -- ругай себя. (55,40)

* * *

Мне не нужна честь, ибо что станет с честью после смерти человека? (2,7)

* * *

Написано: "Я видел весь Израиль, рассеявшийся по горам, как овцы без пастыря". Это не означает, что пастырь покинул стадо. Пастырь здесь. Но иногда он исчезает из пределов видимости и, конечно, для овец -- Он отсутствует, ибо они не видят его. (37,11)

* * *

Историю нужно рассказывать так, чтобы она сама собой доставляла слушателям помощь. (2,18)

* * *

Великий мудрец, которого спросили, где он научился столь многому, сказал:

-- Я научился многому у моих учителей. Еще большему я научился у моих друзей. Но больше всего я узнал от своих учеников. (75,6)

* * *

Свои физические недостатки человек видит в зеркале, а собственные духовные пороки -- в ближнем. (55,40)

* * *

Разум человеческий недостаточно велик, чтобы понять, что Бог существует вне времени. Но ты должен понять, что время существует лишь потому, что мы не в состоянии понять и постичь его. Для величайшего из нас большая часть времени ускользает. Во сне мы живем 70 лет и, проснувшись, обнаруживаем, что прошло лишь четверть часа. В нашей жизни, которая протекает как сон, мы прозябаем 70 лет и наконец пробуждаемся для великого сознания того, что прошло четверть часа. С нашим ограниченным сознанием мы никогда не сможем усвоить того, что были бы способны постигнуть, обладая восприятием иного порядка. Истинное время -- вневременное. (37,11)

* * *

Этот мир -- низший и в то же время -- самый возвышенный из всех. (2,45)

* * *

Когда я гляжу на мир, мне иногда представляется, что человек подобен дереву в пустыне, и у Бога нет никого, кроме одного этого человека, а человеку не к кому обратиться, помимо единого Бога. (37,13)

* * *

Когда Всевышний хочет наказать человека -- отнимает у него веру в добро. (55,40)

* * *

Есть три типа "делателей": если кто говорит: "я скоро приступаю к делу" -- у него гнусный характер; если кто говорит: "я готов приступить к делу" -- у него сносный характер; если кто говорит: "я делаю дело" -- у него прекрасный характер. (3,41)

* * *

Наш позор в том, что кроме Бога мы страшимся еще кого-то. (37,13)

* * *

Горе тому, на кого никто не походит; но избегай того, на кого походят все. (3,135)

* * *

В Писании мы читаем: "Я стоял между Господом и вами" (Дварим, 5.5). Это "я" стоит между Богом и нами. Когда человек говорит "я" и злоупотребляет словом своего Создателя, он отвращает себя от Него. Но нет разделяющей стены пред тем, кто жертвует своим "я". Это о нем написано: "Я принадлежу возлюбленному моему, и ко мне обращено желание его" (Шир гаширим, 7:11). Только когда мое "я" принадлежит моему возлюбленному, Его желание обращено ко мне. (37,13)

* * *

Там, где воля и мысль человека, -- там он сам. (55,40)

* * *

Человека очень часто определяют как "маленький мир". Это следует понимать вот как: если человек мал в собственных глазах -- он, действительно, "мир", но если он в своих глазах предстоит "миром", он в таком случае мал. (3,160)

* * *

Только того, кто приносит себя в жертву Богу, можно назвать человеком. (37,14)

* * *

Человек, который скромничает для того, чтобы услышать себе хвалу, грешен в грубейшей форме гордыни. (3,160)

* * *

До тех пор, пока не перестану я обращаться к моей душе, будет печаль в моем сердце -- день за днем. Только когда я осознаю, что никакие советы не смогут помочь мне, и я отброшу их и пойму, что никто не окажет мне поддержки кроме Бога, -- только тогда и буду удостоен помощи. (37,14)

* * *

Страх перед неудачей хуже самой неудачи. (3,168)

* * *

Человек сам источник всех своих бед, хотя свет Господен изливается на него постоянно. Но физическое существо человека отбрасывает тень, и потому свет не может достичь его. (37,15)

* * *

Человек, который считает, что сможет жить без других, ошибается. Человек, который считает, что другие не могут жить без него, ошибается вдвойне. (3,186)

* * *

Есть два вида любви: любовь человека к жене -- та любовь, которая проявляется вдали от посторонних глаз, ибо проявиться во всем совершенстве она может лишь в месте, где нет чужих; но есть любовь к братьям, сестрам и детям -- любовь, которая не нуждается в тайне.

И есть два вида любви к Богу: любовь, воплотившаяся в учебе и молитве, наполненная заповедями и обнаруживающая себя в тишине, вдали от мирской суеты, вопреки искушениям гордыни; и есть любовь, которая являет себя в собрании других человеческих существ, там, где человек слушает и говорит, дает и берет и, в глубине души, остается верным Богу. Эта любовь стоит на ступени более высокой, чем другие. (37,15)

* * *

Дух подвижен и улетает, символ же прочен и благоговейно передается из поколения в поколение. (10,15)

* * *

Не учение важно, а служение Богу. (15,89)

* * *

Думая о Боге, ты должен мыслить действительно о Нем, а не о литом идоле, которого ты сотворил собственным воображением. (37,16)

* * *

Любовь к Богу -- это влечение, подобное всякому аппетиту, с тем отличием, что для удовлетворения этого влечения надо отбросить все остальные страсти. (16,19)

* * *

Ты должен помнить, что любой твой шаг вдохновляется волей Создателя. Вот почему написано: "С Богом шел Hoax" (Брейшит, 6.9). Всякое действие является следствием Божественной воли. Hoax прилепился к Господу с такой преданностью, что ему казалось, что, куда бы он ни шел, Бог передвигает его ноги. И на каждом шагу ему казалось, что Бог перед ним и направляет его как отец, который учит свое дитя ходить. И когда отец уходит вперед, ребенок понимает, что это делается для его же блага. (37,17)

* * *

Если правда недостаточно сильна для того, чтобы она могла господствовать одна, она не будет господствовать и с помощью хитрости; ибо в заключение появятся люди, которые станут провозглашать одну хитрость без правды. (10,16)

* * *

После вдохновенного урока по отказу от своей отдельности хасид задумчиво бродил недалеко от замка польского аристократа. Часовой окликнул его: "Кто идет?" Все еще под впечатлением от изучаемого, хасид ответил: "Я иду". Тогда часовой захотел узнать, кто это "я". Хасид сказал: "Пустота, ничто идет!" -- "Кто-кто?!" -- переспросил ошарашенный солдат. По этому поводу хасид подумал: "Похоже, этот парень признает, что-то или кто-то остается; мое самоотрицание еще не полно". И он ответил:

"Никто не идет. О ничто и пустоте нельзя сказать, что оно идет". (16,92)

* * *

Пусть каждый взывает к Богу и обращает к Нему сердце, словно он висит на волоске и ураган неистовствует в самом сердце небес. Человек бессилен спасти себя, и самое время кричать о помощи. Это время, когда никакой совет не поможет человеку и нет иного выхода, как в одиночестве обратить свой взор и сердце к Богу и воззвать к Нему. Это должно делать всегда, ибо человек пребывает в великой опасности. (37,21)

* * *

Бог наделяет каждого человека мыслью, словом и делом в зависимости от дня, места и личности и укрывает там образы, чтобы они вели людей к служению Ему.

Поэтому человек должен углубиться в процесс познания символов, скрытых в мысли, слове, деле и во всем, что даровано ему, в особенности в трудах и делах его и во всем, что Бог предписывает ему день за днем. (37,17)

* * *

Сын спросил у своего отца, знаменитого рабби: "Почему цадики должны быть где-то спрятаны?" На что рабби ответил: "А ты думаешь, что цадики открытые действительно именно таковы, какими мы их видим? Скрытый цадик может быть скрыт не обязательно в безвестности; он может быть скрыт и внутри своей роли вождя, внутри роли знаменитого цадика. Скрытность его -- в его отношениях с миром и с тем, что лежит за его пределами". (16,101)

* * *

Душа жаждет духовного, однако мы не в состоянии выразить ее потребности. Вот почему не просто молим Бога внять нашим призывам о помощи, но и просим Его -- знающего сокровенное -- услышать безмолвный плач нашей души. (37,21)

* * *

Как-то маггид пришел к другому рабби. Он немного опоздал. Комната, где все происходило, была переполнена; говорил другой рабби. Маггид пристроился у двери, где пришедшие оставляли обувь.

Кто-то взглянул на него. Достоинство маггида привлекло его. Он шепнул соседу: "Сюда пришло какое-то редкое создание. Но почему он сидит там? Это не место для цадика. Он весь светится". Вскоре все, кто там был, понемногу обернулись к нему. Говоривший рабби очень удивился. Маггид не произнес ни слова, он просто сидел с закрытыми глазами. Позднее, когда они остались одни, рабби спросил маггида: "Открой мне свой секрет. Что случилось? Я глава общины. Почему люди повернулись к тебе?"

Маггид сказал: "С тех пор, как я стал цадиком, это случается почти всякий раз. Тут ничего не надо делать. Это просто происходит". (21,227)

* * *

Королевский сын взбунтовался против своего отца и был изгнан от лица его. Прошло некоторое время, отец затосковал по сыну и велел слугам отправиться на его поиски. Много времени спустя один из слуг обнаружил принца далеко от дома, в деревенском трактире: босоногий, в рваной рубахе, королевич танцевал в толпе пьяных крестьян. Придворный низко поклонился и сказал: "Ваш отец послал меня спросить о ваших нуждах. Какими бы они ни были, он готов удовлетворить любое Ваше желание". Принц расплакался и сказал: "О, если бы у меня была теплая одежда и пара башмаков!" (37,22)

* * *

Молчун -- не тот, кто умеет молчать, а тот, кто молчит. Молчание -- не искусство, а ремесло. Не мысль, а действие. (55,40)

* * *

Когда сын рабби из Ленцо был маленьким мальчиком, он увидел молящегося рабби Винцака из Ворки. Пораженный, он прибежал к отцу и спросил: "Как же так? Такой цадик, а молится спокойно и просто, без признаков экстаза". Отец ответил: "Плохому пловцу приходится барахтаться и плескаться на воде. Совершенный пловец покоится на ее поверхности, и она несет его". (21,285)

* * *

Тот, кто творит молитву в печали от беззащитности, сковывающей его душу, и думает, что молится в страхе Господнем; или тот, кто возносит молитву восторженно от сияния своей души и мнит, что молится, будучи исполнен любви к Богу, -- молитвы их вовсе не хороши. Ибо их страх есть бремя печали и их любви -- пустой восторг. (37,22)

* * *

К одному рабби пришел человек и сказал: "Что мне следует делать, чтобы стать мудрым?" Учитель ответил: "Выйди и постой там". А на улице шел дождь. И человек удивился: "Ну как это может помочь мне? Может быть, кто знает?" Он вышел из дома и стал там, а дождь лил и лил. Человек полностью промок, вода проникла под одежду. Через десять минут он вернулся и сказал: "Я постоял там, что теперь?"

Цадик ответил: "Что случилось? Когда ты там стоял, дано ли тебе было какое-нибудь открытие?"

Человек ответил: "Открытие? Я просто думал, что выгляжу как дурак!"

Рабби сказал: "Это великое открытие! Это начало мудрости! Теперь ты можешь начинать. Ты на правильной дороге. Если ты знаешь, что ты дурак, то изменения уже начались".

* * *

Есть люди, способные произносить слова молитвы с истинной страстью так, словно светятся, как драгоценный камень, чье сияние исходит изнутри. И есть люди, чьи слова подобны окну, которое само по себе не содержит света, но лишь пропускает его сквозь себя и таким образом светится. (37,24)

* * *

-- Почему ты поешь без слов? -- спросили хасида.

-- Потому что напев выразителен, а слово ограничивает мою мысль. Если я говорю "Благословен Ты" -- это и есть "Благословен Ты", но когда я пою об этом, я вкладываю в напев всего себя без предела: от маленьких моих радостей и забот до возвышенного и святого. (24,13)

* * *

Говоря, бережно храни мысль о сокровенном смысле звука и слова, говори в страхе и любви, помни, что через твои уста находит выражение мир слова. Тогда ты возвысишь слово.

Помни, что ты лишь сосуд и что твоя мысль и твое слово -- это миры, которые распространяются вокруг, мир слова -- это Божественное Присутствие, которое, являя себя, требует нечто от мира мысли. И когда ты впускаешь свет Божий в свои мысли и слово, моли, чтобы часть изобилия и благословения мира мысли излилась в мир слова. Тогда ты получишь то, в чем нуждаешься. (37,25)

* * *

"Рабби, -- сказал хасид своему цадику, -- я видел мир и был потрясен его испорченностью". Рабби ответил на это: "Кто тебе сказал, что ты видел мир? Быть может, ты видел лишь самого себя". (36,123)

* * *

Мир сотворен из праха, и человек помещен в него для того, чтобы он мог возвысить прах до духовного начала. Но его конец -- прах: вновь и вновь наступает момент, когда человек терпит поражение и все рассыпается в прах. (37,29)

* * *

Как рука, поднятая на уровень глаз, заслоняет высочайшую гору, так краткая земная жизнь скрывает от нас безбрежное сияние и тайны, которыми полон мир. И тот, кто способен снять завесу обыденности со своих глаз, увидит великое сияние во Все- ленной. (37,30)

* * *

Человек постоянно проходит сквозь две двери: из этого мира в грядущий и обратно. (37,31)

* * *

Души спустились на землю с небес по длинной лестнице. Затем она была убрана. Сейчас душам надлежит вернуться назад. Некоторые не трогаются с места, ибо как можно достичь небес без лестницы? Другие прыгают, и прыгают, и прыгают опять, но в конце концов отступают. Однако есть такие, которые хорошо знают, что они не могут достичь небес, но все-таки пытаются вновь и вновь до тех пор, пока Бог берет и поднимает их наверх. (37,31)

* * *

Ангелы обладают достоинствами и недостатками, и у людей есть свои преимущества и изъяны. Достоинство ангелов заключается в том, что они не способны ухудшаться, а их недостаток в том, что они не могут совершенствоваться. Недостаток человека в том, что он способен на падение, а достоинство -- в способности совершенствоваться. Но человек, который проявляет гостеприимство в истинном смысле слова, приобретает достоинства своих гостей. (37,32)

* * *

Написано: "И ходить скрытно пред Богом твоим" (Миха, 6:8). Вы знаете, что ангелы неподвижны. Они всегда стоят -- каждый на своей ступени, но мы движемся, мы поднимаемся ступень за ступенью. Нет плотского покрова у ангелов: они не могут служить тайно и независимо от того, на какой ступени они стоят, ангелы всегда явны. Но сын человеческий на земле облечен плотью и способен укрыться в собственном обличьи. И так -- скрытый от глаз -- он может подниматься от ступени к ступени. (37,32)

* * *

Почему Бог требует жертвы от человека и не требует ее от ангелов? Потому что жертва ангелов была бы чище, чем любое возможное служение человека. Бог требует не действия, но приго товления. Святые ангелы не могут подготовить себя: они способны только действовать. Подготовка -- это задача человека, ввергнутого в путы ужасных препятствий, из которых он должен выбраться. В этом преимущество работы человека. (37,33)

* * *

Сокрушенное сердце готовит человека к Божественному служению, а уныние разрушает сердце. Мы должны чувствовать различие между двумя этими вещами также определенно, как осознаем несоответствие радости и буйства: их так легко спутать, хотя они отстоят одно от другого так же далеко, как небо от земли. (37,33)

* * *

Мы не должны терзать себя. Только одно терзание допустимо: человек должен страдать от сознания того, что он терзается. (37,33)

* * *

Есть два вида скорби и два вида радости. Когда человек с тоскою размышляет об обрушившихся на него несчастьях, когда он съежился в углу и уже отчаялся получить помощь -- это дурной вид скорби, о котором сказано: "Божественное присутствие не обитает в месте скорби" (Вавилонский Талмуд, трактат Шабат, 306). Другой вид скорби заключается в том, что человек в искренней печали осознает то, чего ему не достает.

То же самое относится и к радости. Тот, кто лишен внутреннего содержания и в разгар своих пустых удовольствий не чувствует и не пытается восполнить свои недостатки, просто глуп. Но тот, кто полон истинной радости, подобен человеку, дом которого сгорел, и он, глубоко в сердце чувствуя свои нужды, начинает отстраиваться заново. Его сердце веселится каждому камню, из которых он слагает стены нового дома. (37,34)

* * *

Тот, у кого есть сердце, не заботится о месте и пространстве, ибо обитель его -- Вселенная. (53,43)

* * *

На свадьбе, когда гости танцуют, иногда случается, что они хватают кого-то, кто печально сидит в стороне, выталкивают его в круг и заставляют веселиться вместе со всеми. Подобное случается в сердце того, кто радуется: горе и печаль уже покинули его, но особая добродетель в том, чтобы преследовать их и вторгнуться в веселье, -- и тогда вся сила печали может обратиться в радость. (37,35)

* * *

Вот что человек должен исполнять ежедневно: придавать форму сути, совершенствовать плоть и способствовать тому, чтобы свет пронизывал тьму до тех пор, пока тьма не засияет сама по себе и не будет больше никакого различия между ними. (37,39)

* * *

Человек служит Всевышнему все время, пока чувствует, что он еще снаружи, и просит Бога открыть врата для истинного служения Ему. (37,41)

* * *

Написано: "И Авель, он тоже принес" (Брейшит, 4.4). Это "он" и есть то, что он принес: он принес себя. Только когда человек приносит себя самого -- это и есть истинная жертва. (37,42)

* * *

Чтобы действительно жить, человек поначалу должен быть готов умереть. Лишь после этого ему откроется, что он не предназначен к смерти, но должен жить. (37,42)

* * *

Бесконечность должна вмещать в себя все дела человека: как он говорит и идет, слышит и видит, стоит и падает ниц. (37,44)

* * *

Истинный грех Адама состоял в том, что он был слишком озабочен завтрашним днем. (37,44)

* * *

Мир -- это вечное кружение смерти, в котором все движется и изменяется: человек оборачивается ангелом и ангел превращается в человека, все становится с ног на голову и наоборот. И так все кружится, вертится и изменяется: туда, и сюда, и обратно, сверху вниз и снизу вверх. Но корень всего един, и спасение являет себя в изменении и кружении вещей. (37,57)

* * *

Путь жизни подобен лезвию бритвы. По ту сторону преисподняя и по эту сторону преисподняя, а путь жизни пролегает меж ними. (37,57)

* * *

В собственных глазах человек должен выглядеть новорожденным младенцем, который еще ничего не достиг, -- в этом подлинная правда. (37,57)

* * *

Бог сказал Аврааму: "Уходи из страны твоей, с родины твоей и издома твоего -- в страну, которую Я укажу тебе" (Брейшит, 12:1). Бог говорит людям: "Вначале уходи из страны твоей -- это значит, что следует сбросить мрак, в который ты сам себя облек Затем покинь родину -- отдались от тьмы, навязанной тебе матерью. Наконец, уходи из дома отца твоего -- из мрака, доставшегося тебе от отца. Только тогда ты сможешь отправиться в страну, которую Я тебе укажу". (37,58)

* * *

Десять свойств Бога выступают парами, отличаясь подобно двум цветам, один из которых является прямым контрастом другому. Но истинный внутренний взор обнаружит, что все они составляют простое единство. Долг человека состоит в том, чтобы сделать этот факт явным также и для внешнего зрения. Возможно, кому-то трудно быть милосердным, поскольку он считает, что его путь -- путь строгого соблюдения Закона. А другой находит, что ему не под силу быть суровым, ибо его путь -- это милосердие. Но тот, кто сумеет соотнести свою строгость со строгостью Бога, а свое милосердие -- с милосердием Бога, и все остальные свойства -- со свойствами Бога, -- такой человек способен объединить все десять свойств в себе и стать олицетворением единства, ибо он прилепится к Господину мира. Такой человек станет воском, на котором оба свойства -- закон и милость -- могут поставить свою печать. (37,58)

* * *

Никаких преград не существует для восхождения человека: всякий путь остается открытым. Человек сам должен решить, каким путем идти. (37,58)

* * *

Нет такого камня преткновения, который нельзя было бы отбросить, ведь он существует лишь для испытания воли, ибо, на самом деле, только в душе может обитать камень преткновения. (37,59)

* * *

Когда человек подвергается испытанию, его сводят со всех ступеней и он лишается святости. Лишившись всего, чего достиг, человек оказывается лицом к лицу с Богом, который подвергает его испытанию. (37,59)

* * *

Человек страшится вещей, которые не могут нанести ему вреда, -- и он знает об этом. Человек страстно желает того, что не поможет ему, -- и он осознает это. Но в действительности, в самом человеке заключено нечто, чего он боится, и нечто, чего он страстно желает. (37,60)

* * *

Если человек не судит самого себя, все окружающее будет судить его и всякое явление станет посланцем Бога. (37,60)

* * *

Когда человек вырастает до осознания нового пути служения Богу, ему следует держать свое новое знание в тайне, не упоминая о нем вслух в течение девяти месяцев -- так, словно он забеременел этим. И пусть другие узнают об этом знании по истечении срока -- когда оно появится на свет. (37,61)

* * *

Человек подобен дереву. Если ты стоишь перед деревом и не отрываясь смотришь на него, стараясь уловить процесс роста и определить, насколько оно поднялось, -- ты ничего не увидишь. Но ухаживай за ним постоянно, срезай лишние побеги, охраняй от жучков и червяков, и в один прекрасный момент оно встанет в свой полный рост. Так же и человек: все, что ему надо, это преодолеть препятствия, и тогда он вырастет и расцветет. Но следует экзаменовать его час за часом, для того чтобы увидеть, насколько он прибавил в росте. (37,61)

* * *

Тот, у кого есть сердце, не заботится о месте и пространстве, ибо обитель его -- Вселенная. (37,62)

* * *

Когда бесчувственная ненависть властвует на земле, люди прячут свои лица один от другого, -- тогда и Всевышний скрывает Свой лик. Но когда приходит любовь править миром и люди открыто глядят друг другу в глаза -- тогда является великолепие Божественного откровения. (37,65)

* * *

Человек может рассмотреть свое отражение в воде, лишь когда он близко над нею склонится; и сердце должно приникнуть к сердцу другого человека, чтобы увидеть себя из глубины его сердца. (37,66)

* * *

Девиз жизни таков: "Давать и брать". Каждый человек должен и давать и брать. Того, кто не способен на это, можно сравнить с бесплодным деревом. (37,66)

* * *

В каждом человеке есть нечто драгоценное, чего нет ни в ком другом. И потому мы должны уважать каждого за то, чем он обладает и чего нет ни у одного из его ближних. (37,66)

* * *

Чтобы по-настоящему любить Бога, необходимо прежде всего любить человека. И если кто-нибудь говорит вам, что он любит Бога, но не любит ближнего своего, знайте, что он лжет. (37,68)

* * *

Когда ты обвиняешь грешника и выносишь ему приговор, утверждая, что он заслуживает того или иного наказания, -- ты выносишь приговор самому себе. Ибо, хотя поступки других могут быть противны твоей душе, есть опасность, что ты сам встанешь на подобный путь. Если ты, например, обвиняешь его в идолопоклонсгве, то не исключено, что ты впадешь в грех гордыни, а это подобно тому, что ты сам поклоняешься идолам. И твоя вина, возможно, даже более тяжкая. Ибо ты объект сурового суда. Но если ты оправдываешь грешника и указываешь на то, что он узник своей плоти и не владеет своими страстями, тогда ты оправдываешь самого себя. (37,68)

* * *

Счастье укрепляет душу, а горе ведет человека в изгнание. (43,41)

* * *

Отношение Бога к грешникам можно сравнить с поведением князя, который помимо великолепного дворца обзавелся маленьким домиком, укрытым в лесу или в деревне, и посещает его для охоты или уединения. Дворец обладает достоинствами отнюдь не большими, чем это временное убежище, ибо они выполняют различные функции и то, чего достиг меньший, большему не дано. Также и с праведниками. Хотя их достоинство и служение может быть велико, они не способны достичь того, что доступно грешнику, когда он молится или трудится во славу Божию и Бог видит в нем мир смущенной радости. Вот почему праведник не должен считать себя лучше грешника. (37,75)

* * *

Если бы я мог любить величайшего праведника так, как Бог любит худшего из людей! (37,75)

* * *

Тот, кто до сих пор является прибежищем злых побуждений, обладает великим преимуществом, ибо способен с их помощью служить Богу. Он может собрать всю свою страсть и горячность и излить их в служении Богу. Человек же, который совсем лишен злых побуждений, неспособен по-настоящему служить Богу. Важно уметь обуздать вспышки страсти в час острого желания и, с другой стороны, уметь излить их в часы молитвы и служения. (37,77)

* * *

В праведниках злые побуждения превращаются в ангелов -- в существа, уступающие силе и судьбе. (37,78)

* * *

Очень важно не смешивать добро со злом. Даже прикосновение добра может помочь -- но лишь тогда, когда в нем нет примеси зла. (37,79)

* * *

Не говори о себе, даже в глубине души, что ты лучше и возвышеннее своего ближнего из-за того, что горячо служишь Богу. Ты не отличаешься от других созданий, что бьши сотворены для служения Богу. И как ты можешь быть более значителен, чем червь? Ведь он служит своему Создателю всей силою и мощью. (37,83)

* * *

Разговаривая с людьми, не оценивай, насколько непоколебимо их мысли направлены к Богу. Душа, которая занята такими подсчетами, тяжко страдает. (37,83)

* * *

Нет места для Бога в том, кто полон собой. (37,84)

* * *

Если бы мы могли повесить все наши печали на вешалку и затем выбрать любую по собственному желанию, то каждый из нас взял бы снова свою собственную заботу, ибо оказалось бы, что все остальные еще тяжелее. (43,41)

* * *

Сила того, кто принимает упреки, значительнее, чем сила того, кто осуждает. (37,85)

* * *

Если я возомнил о своем величии и думаю, что достиг небес, вдруг обнаруживаю, что Бог далеко отсюда, и вершина, которую я достиг, далека от Него. Но если я определил свое место в бездне, если я опустил свою душу в преисподнюю -- там Он будет со мной. (37,86)

* * *

"И да будут слова, которые Я заповедую тебе ныне, на сердце твоем". Здесь не сказано "в сердце твоем", ибо есть моменты, когда сердце закрыто. Но слова ложатся на сердце, и когда в святые часы сердце раскрывается, слова спускаются глубоко внутрь. (62,23)

* * *

У каждого человека должно быть два кармана, для того чтобы он мог достать из одного или из другого то, в чем в настоящий момент больше нуждается. В правом кармане должны быть слова: "Для меня создан мир", а в левом: "Я прах и пепел". (52,41)

* * *

Хасид должен уметь слушать, то есть получать. Еврей, который не знает, как надо получать, или не хочет получать, -- не еврей. (63,29)