Иоанн Карпафийский (VII?). Автор аскетических сочинений, вошедших в 3 том "Добротолюбия". Патриарх Фотий, живший в IX в., уже ничего не знал об Иоанне, упоминал его после св. Диадоха, жившего в V в. Существует предположение, что это - еп. Иоанн с острова "Карпатион", который подписался под постановлениями Шестого Вселенского собора (681 г.). Иоанн - автор двух "сотниц" (так на русском называют жанр "центурий", сборников из сотни изречений), которые адресованы "монахам Индии" - видимо, имеются в виду монахи Эфиопии. Иоанн был, формально, еретиком, поскольку осуждал брак и ставил его ниже монашества: "Никогда не вздумай счастливее монаха считать мирянина, имеющего жену и детей и увеселяющегося тем, что многим он делает добро, и щедро творит милостыню, и вовсе не терпит искушений от демонов ... Ведь я не говорю, что ты живешь безукоризненно, оставаясь в монахах. Но если ты бываешь и очень грешным, то скорбь души твоей и злострадание дороже пред Богом, нежели выдающаяся добродетель мирянина". Подобная причудливая тирада (в издании "Добротолюбия" XIX в. её даже опустили) оправдана лишь контекстом - Иоанн убеждает какого-то монаха не покидать монастыря. Это фигура речи, эмоциональное преувеличение. Монах тут идеализирован - якобы среди грехов он сохраняет способность скорбеть и страдать перед Богом, тогда как реальный грех прежде всего убивает именно это "перед Богом", и убивает одинаково и в монахах, и не в монахах. К сожалению, далеко не всегда подобные рассуждения - фигура речи, подчас они приводят к реальным разводам и к проповеди того, что даже идеальный брак хуже идеального монашества. Разбить настоящую любовь такое безумие не может, а вот опозорить Церковь, изображая её каким-то приютом пациентов Фрейда - запросто. Стоит заметить, что Иоанн противопоставляет монашество не браку, а фарисейству, ведь персонаж, которого он изобразил - карикатура на самодовольного тупого мещанина. Вот для таких, наверное, монастырь - идеальный выход, чтобы и другим не мешали, и сами попытались прийти в себя. Впрочем, сам Иоанн, судя по его сочинениям, до монашества был не мещанин, а интеллигент - он считает сатанинским искушением желание "желание заняться эллинскими писаниями, от которых мы отстали". Впрочем, интеллектуал остаётся интеллектуалом, и преподобный изъясняет так: "Хранящий законы Сущего познаёт логосы [сотворенного] из не-сущего, а уразумевший логосы [созданного] из не-сущего, продвигаясь, приходит к знанию Сущего" (этот текст тоже не вошёл в "Добротолюбие", что весьма разумно, ибо этот учебник не философии, а молитвы). Аскетические же советы Иоанна простые и дельные. Например, он определяет пост как отказ от разнообразной и обильной пищи, а не как исключение из рациона тех или иных продуктов или отказ от еды в течение дня (в его время пост обычно был воздержанием от еды "до звезды"). Сохранил он и главное, чего достигла античная философия, когда писал: "Мнение о знании лишает его и порождает противоположное" - то есть, человек, который гордится своим знанием, уже становится невеждой. Вершина знания - знать, что ты ничего не знаешь. К сожалению, в русском переводе слово "мнение" порождает совсем другие ассоциации, весьма ханжеские - "мнением" российские ханжи презрительно называют чужие взгляды, которые не совпадают с их собственным мнением. Как и подобает аскету, Иоанн неодобрительно относится ко всему, что отвлекает от покаяния, особенно к смешливым пересудам о грехах других, но чувства юмора не лишён и он, сравнивая кающегося грешника с луной, которая постепенна из ущербного месяца становится круглой и яркой. Лит.: Никитин П.В. Иоанн Карпафийский и Патерики, 1911. A Supplement to the Philocalia: The Second Century of Saint John of Karpathos (The Archbishop Iakovos Library of Ecclesiastical & Historical Sources,No 16). В пер. на русский: Дополнение к "Добротолюбию". Вторая сотница св. Иоанна Карпафийского. М.: Индрик, 2001. 112 с. Дата памяти неизвестна. |
