Богочеловеческая комедия
VII век: когда мёртвые здоровее живых?
Максим Исповедник:
«Врачи не исцеляют тело, предлагая всем одно и то же лекарство, – и Бог не врачует болезни души одним только способом исцеления, годным для всех».
Парадокс в том, что болезнь бывает лекарством.
Никакого критерия, позволяющего определить, как обстоит дело в конкретном случае, нет. Поэтому неправы ханжи, которые любую болезнь повелевают считать лекарством. Иногда болезнь просто болезнь, даже чаще всего.
Проблема не в том, чтобы определить, есть ли у болезни положительный смысл, а в том, чтобы определить, здоров ли ты. Нетрудно определить болезнь, а вот здоровье определить трудно. Все имеющиеся определения чрезвычайно условны. Современный человек не только здоровее своих предков по их, предкам, критериям (живёт дольше и активнее, если, конечно, он живёт в современности, а не в каком-нибудь волдыре времени). Современный человек не считает болезнью многое, что считалось ею в прошлом – и наоборот. «Непоседливый ребёнок» - болезнь, а «строптивый ребёнок» - не болезнь, а указание на неадекватное отношение к ребёнку.
«Болезнью души» сочли бы люди VI столетия независимость суждений. Собственно, Максим именно потому Исповедник, что его суждения – сочли, отрезали язык, руку и сослали умирать. Он и умер. И кто был болен – он, умирающий, или палачи, продолжившие жить?
VII ВЕК: АПТЕКАРЬ НЕ ЗАДАЁТ ВОПРОСОВ
Максим Исповедник умеет привлечь внимание:
"Если плоть благоденствует, то обычно приумножается сила греха. А поэтому ясно, что когда плоть страдает, добродетели, естественно, присуще возрастать".
Словечки "обычно" и "естественно" прячут два неугодных аскету факта: нет жёсткой зависимости между здоровьем и грехом или страданиями и святостью. Благоденствие плоти приумножает силу греха только у законченных негодяев. Умерщвление плоти помогает расти добродетели только у законченных святых. Абсолютное большинство человечества пребывает, слава Богу, между этими двумя крайностями.
Максим изложил концепцию, которая в некоторых особо вонючих пазухах церковности дожила и до наших дней. Вонючесть в том, что это ведь другим навязывает. Про себя-то – пожалуйста, сколько угодно постись, бичуйся и бейся головой о стенку. Так ведь другим проповедуют, что счастье – от дьявола, что добродетель – от боли и горя. Стисни зубы – получишь крылья. Ага, разлетелся! Беззубые дёсна получишь, вот и всё...
Преподобный Максим, конечно, отличается от ханжей, великих инквизиторов и просто религиозных садомазохистов. Он - "исповедник" не потому, что заставлял других исповедоваться как можно чаще и накладывал епитимьи как можно строже. Здравый-то смысл и у него есть:
"Врачи не исцеляют тело, предлагая всем одно и то же лекарство, - и Бог не врачует болезни души одним только способом исцеления, годным для всех, но делает [людей] здоровыми, пользуясь лекарством, подобающим для каждого в отдельности».
Не «страданием, подобающим для каждого», а «лекарством». Здоровье тоже может быть лекарством духовным, а кому-то страдание не Бог послал, а собственная лень и невежество — или невежество духовного наставника. Бог — да, аптекарь, но как аптекарь отпускает лекарство, не спрашивая посетителя, зачем и для чего, так и Бог, увы, не спрашивает. Впрочем, почему «увы»? В качестве аптекаря Бог — не спрашивает, но если прийти к Богу не как больной, а как здоровый... И даже больные — и именно больные — должны стараться приходить к Богу как здоровые. Чтобы, исцелившись от болезни, не заболеть бесчеловечностью. Виктимность — или, проще говоря, комплекс «мнимого больного» - тоже, знаете ли, здоровьем не назвать...
