Яков Кротов

806 ГОД: ИНОГДА ЛУЧШЕ ГОВОРИТЬ, ЧЕМ РИСОВАТЬ

См. иконопочитание. Теодульф Орлеанский.

Есть во Франции под Орлеаном - в 35 километрах выше по течению Луары - аббатство св. Бенедикта, а в 5 километрах от аббатства есть село Жерминьи-де-Пре. В 2010 году население составляло 569 человек. Храм тут непропорционально большой, а его самая древняя часть ужасно (по европейским меркам) древняя - 805 год. Просто Теодульф, который был тогда епископом Орлеана, устроил тут, на месте древнеримской виллы, и неподалёку от монастыря Флери, где он числился аббатом, свою летнюю резиденцию. Храм построил, достойный короля.

От 805 года осталась только самая восточная часть храма, где алтарь (сохранилась надпись об освящении церкви 3 января 806 года).

Когда храм стал приходским, а это было в XI веке, к нему пристроили предлинный неф, вроде сарая, а ведь первоначальный замысел был такой оригинальный, что поговаривают и об арабских, и об армянских влияниях - план в виде креста, вписанного в круг, подковообразные арочки под барабаном (всё это весьма скромных размеров, метров двенадцать в ширину и длину).

В 1820 году кто-то из крестьян обратил внимание, что деревенские мальчишки обзавелись чудными игрушками - красивые разноцветные кубики, крохотные, но некоторые прямо золото на вид.

Кубики оказались не золотые, но, пожалуй, дороже золота, потому что благодаря этим кубикам Жерминьи-де-Пре стало посещаться туристами. Оказалось, что в алтаре, в самом верху той самой древней стены, побелка скрывает огромную мозаику с очень странным, единственным в своём роде сюжетом: четыре ангела над переносной скинией Завета.

Мозаика эта в точности соответствует размышлениям о Храме Соломона св. Беды, знаменитого английского историка и богослова, написанную около 730 года. Каждый стих Библии, описывающий устройство Храма, перетолковывает на христианский манер.

Толкования Беды (и не только) напоминают анекдот о солдате, который на вопрос, о чём он задумался, глядя на лопату, отвечал: "О женщинах". Когда же был спрошен, какая связь, объяснил: "А я о них всегда думаю". На что ни глянет мысленным оком Беда, всё - о любви. Сказано, что у херувимов каждое крыло было длиною в пять локтей - значит, крыло это Пятокнижие, содержащее заповедь о любви к ближнему. Сказано, что херувимов было двое, значит "это ознаменование участия в любви, о которой мы говорим, потому что для любви нужное самое меньшее двое". Беда подумал и добавил:

"Более того, когда Спаситель посылал учеников проповедовать парами, то делал так, чтобы дать понять: кто призван проповедовать слово веры прежде любых дел должен обладать добродетелью любви".

Одно крыло каждого херувима касалось стены - символ того, что эти ангелы несут "служение любви, исполняемое ради человеков". В то же время херувимы соприкасались крыльями и между собой, - "это выражение благодатной любви, которой они объемлют друг друга".

Впрочем, эти детали есть и в тексте Библии, но вот, что пишет Беда и что в 3 книге Царств отсутствует:

"Моисей, изготавливая скинию, также сделал двух золотых ангелов, которых поместил ... над ковчегом, но Соломон добавил двух, больших размером... так что если в скинии было два херувима, то в Храме четверо".

Беда прибавлял, что пары херувимов символизируют, помимо прочего, иудеев и язычников, а также Ветхий Завет и Новый Завет (Новый, разумеется, больше).

Между книгой Беды и мозаикой Теодульфа - собор 787 года, на котором патриарх Тарасий так обосновывал почитание икон:

"Если Ветхий завет имел херувимов, осеняющих очистилище, то и мы будем иметь иконы Господа нашего Иисуса Христа, Святой Богородицы и святых его, осеняющие олтарь" (Деяния вселенских соборов, VII, 1909, с. 110).

Эти слова патриарха Тарасии в Галлии знали. Папа Римский приказал перевести акты собора 787 года на латынь, что и было выполнено (не очень качественно) папским библиотекарем Анастасием. Перевод был послан ко двору Карла Великого, который пришёл в ярость и приказал составить опровержение. Обычно утверждают, что виноват переводчик - Карл не понял тонкостей византийского богословия и решил, что православные поклоняются иконам как Богу и вместо Бога. Похоже, Карл просто искал повода придраться к византийскому императору, - обычные политические интриги.

Важнее другое: и в наши дни многие православные (особенно из русских неофитов) считают, что католики недостаточно чтят иконы, видя в них подобие просветительских комиксов, "Библию для неграмотных", а католики отвечают тем же, подозревая в православном отношении к иконам всё же именно идолопоклонство. Поцелуи, свечки, каждение... Нет, конечно, можно объяснить, что это всё не иконам, а через иконы - Богу. Но разве христиане и иудеи сильно слушают религиоведов, когда те объясняют, что так называемые "идолопоклонники" не идиоты и молятся не деревяшкам и камням, а "через" них началам вполне себе высшим?

Так или иначе, при дворе Карла был написан целый трактат против постановлений собора 787 года, и в подлинной рукописи, хранящейся в Ватикане, местами стоят пометки - вот такое-то место Карлу очень понравилось, воскликнул "Optime", такое-то. Однако, как Карлу понравилось, так и разонравилось - его отношения с Византией улучшились, памфлет не стал официальным документом, Франфурктский собор 794 года на него вообще не ссылается, отвергая решения 787 года по формальным основаниям.

Кто писал трактат, тот читал книгу Беды и прямо использовал его рассуждение о смыкающихся крыльях ангелов (Libri Carolini, I, 20; MGH, Legum S.3, Concilia 2, Suppl. ed. Bastgen, 46-48). Мозаика оказывается рефератом трактата в красках - не следует изображать никакого Христа над алтарём, следует ограничиться изображением ковчега и созерцанием ковчега, ибо ковчег именно и есть символ Христа (15, 19, 20 главы I книги трактата):

"Будем созерцать не картины или фрески, но будет духом нашим вглядываться в глубины наших сердец. Мы ищем истину не в древних образах и росписях, мы обрели истину во Христе, обрели верою, надеждою и любовью, с Его помощью" (Opus Caroli, I, 15 (MGH Concilia, II, Supp. I, 175, lignes 2h-8).

Трактат не подписан, и об авторстве историки спорили. Это мог быть, к примеру, Алкуин, который, правда, во время составления трактата был как раз в Англии с 790 по 793 год), но летопись Йоркской епархии говорит, что он написал нечто для Карла против собора 787 года. Только храм-то в Жерминьи принадлежал не Алкуину, а Теодульфу - епископу Орлеанскому, аббату Сен-Бенуа, ещё одному выдающемуся придворному богослову. Так что автором трактата был, как доказала американская исследовательница Энн Фриман, именно владелец Жерминьи. Помимо прочего, Теодульф - в отличие от Алкуина - был родом из Испании, и как в трактате, так и в надписи под мозаикой на испанский манер написаны некоторые слова. Например, "херувим" должно писаться "cherubim", а написано "cerubin" (в рукописи трактата ещё в древности были аккуратно внесены соответствующие поправки).

Надпись призывает созерцать херувимов и ковчег, а также помянуть самого Теодульфа.

Помянуть Теодульфа стоит, епископ нехорошо кончил. После смерти Карла он продержался на кафедре ещё три года, а затем был обвинён в государственной измене (изменнических сношениях с Италией) и сослан в монастырь в Анжер. Кстати, вопреки встречающимся "экскурсоводческим" мифам, Теодульф не имел ни жены, ни детей, и был довольно строг - в испанском стиле - в вопросах половой жизни духовенства. В 821 году он исхлопотал себе прощение, но умер по дороге из Анжера в Орлеан.

Можно, конечно, позлорадствовать. Ведь Теодульф - во всяком случае, автор "Книг Карла" - сам любил обличать, причём в довольно грубых выражениях вроде "insanissima absurdissima", "ультра-безумный ультра-абсурд". Вот и получил... Когда в 825 году и позднее франкские богословы, включая преемника Теодольфа Иону и лионского епископа Агобарда, вновь обрушились на постановления собора 787 года, они ни словом не упомянули его сочинение. Только в 870 году еп. Хинкмар Реймсский мимоходом заметил, что читал "Libri Carolini" тридцать лет назад в королевской библиотеке. Лишь в середине XVI века книга была опубликована (не по ватиканской рукописи, а по копии). Момент был крайне неудачный - древнее сочинение пришлось по вкусу протестантам-иконоборцам. В итоге она даже попала в "Список запрещённых книг".

История с мозаикой, однако, показывает, в чём Теодульф был прав. Само по себе изображение не годится даже в качестве "Библии для неграмотных". Оно может лишь напоминать о том, что уже известно - и термин "напоминание" часто встречается в католической теологии образа. Визуальный образ в чём-то сильнее слова, но в чём-то много слабее. Видеть способно и животное, слово же - отличительная черта человека. Всё-таки Иисус не иконописную артель создал, а миссионерскую, проповедническую.