Богочеловеческая комедия
12 век: Библия - матчасть или что?
Папа Иннокентий III в 1199 году писал:
«Следует упрекнуть тех, кто переводит на французский Евангелия, послания Павла, псалтирь и т. д. Ими движет очевидная любовь к Писанию, желание объяснить его для себя и проповедовать Писания один другому. Тайны веры не следует торопиться изъяснить любому человеку. На деле, обычно их невозможно понять каждому, но только такому человеку, который достаточно подготовлен, чтобы понять их просвещённым разумом. Глубина божественных Писаний такова, что не только неграмотным и непосвящённым трудно их понять, но и образованным и одарённым» ( Denzinger-Schonmetzer, Enchiridion Symbolorum, 770-771).
Легко осудить такую позицию, интереснее её понять. Прежде всего, с чего вообще Папа начал рассуждать на такие темы? Запрет на перевод Библии означает одно: Библию начали переводить, это делалось снизу, на энтузиазме, который никто не оплачивал, и явление это было новым. Шестьсот лет европейцы превосходно обходились без Библии, отчего же вдруг обратились к ней?
XII век был веком юридической революции. А юридическая революция, в свою очередь, лишь побочное следствие другой — информационной, которая и по сей день продолжается. Новое право основывалось не на устных показаниях тяжущихся сторон и воспоминаний о том, какие обычаи уместны в данном случае. Новое право основывалось прежде всего на текстах. Количество этих текстов безмерно возросло в сравнении с XI веком, не говоря о предыдущих. Новое право реализовывалось специалистами-юристами, - именно их готовили первые университеты, начиная с Болонского. Разумеется, тут прямая связь и с коммерцией, но пока отметим другое: юриспруденция стала профессией, в которой надо было специализироваться. По сей день эта правовая традиция недоброжелательно относится к попыткам людей обойтись без адвокатов, вадеющих специализированным юридическим языком. В этом смысле попытка защитить своё право на чтение и толкование Библии абсолютно тождественна попытке самому защитить себя в уголовном процессе. Лучше не пытаться!
Разумеется, отношение к Библии в этом процессе было вторичным. Первично — деловые отношения, коммерческие договора, многократно усложнившиеся отношения между производителями, продавцами и потребителями. «Многократно» - то есть, настолько, что было совершенно невозможно держать тонкости этих отношений в голове. Гусиное перо не нуждается в печатной инструкции по использованию, компьютер без инструкции мёртв. Всевозможные курсы для программистов и пользователей — это главное течение, а идея, что богословие точная наука и что неподготовленному человеку так же не стоит трогать Библию, как и электрическую схему, это уже отсюда вытекает.
Протестанты протестовали не против того, что Библия превращена в учебник, а против того, как используется этот учебник. Это второстепенный спор в сравнении с тем, что протестанты и католики согласны: Библия — инструкция по жизни с Богом, как морской атлас — инструкция по обращению с морем.
Православие по сей день относится к Библии совершенно иначе, как это было характерно и для иудаизма, и для первого тысячелетия. Библия — это часть разговора Бога с человека. Инструкции с пользователями — не разговаривают. В Откровении Библия — как согласные в речи. Если только Библия — без живого Бога, то это сухой маловнятный речитатив, барабанная дробь. Гласные — это сам Бог, Дух Божий.
Православная позиция не хуже и не лучше, она архаичнее. Впрочем, современное православие, кажется, уже вполне восприняло западную традицию отношения к Библии как к специализированному тексту.
Кстати, глядя на то, как малообразованные люди — используя терминологию папы Иннокентия III, те, чей разум не сформирован научением — используют Библию, очень хочется согласиться с запретом её переводить и читать. О фоменковщине речи нет, но интернет как увеличительное стекло показывает, сколько же желающих, не зная броду, соваться в святую воду. Запретить! Засадить за матчасть!! Боже, роди меня обратно в Средневековье!!!
Только очень велика вероятность — примерно 98% - что в новом Средневековье сторонники запретов окажутся не теми, кто запрещает или разрешает, а теми, кому запрещают. Так надо противостоять соблазну. В конце концов, тут, как и вообще в жизни, человек выбирает между двумя рисками, между болезнью дилентантизма и болезнью эксперта. Золотой середины не существует, а живая серединочка возможна и, в общем, есть.
Главная-то опасность всё же не в том, понимает человек научный трактат или уголовный кодекс, а в том, понимает ли человек, что именно перед ним — трактат или уголовный кодекс? Или любовная записка? Или сундук с разными книгами? Запрет дилетантам переводить и читать Библию свидетельствует, что и запрещающий, и подзапретные одинаково относятся к Библии не как к любовной записке, не как к живой речи Бога, а как к юридическому тексту. Ох, это перегиб, и многие люди перегибли из-за такого подхода — кто духовно, превращаясь в Торквемаду, кто физически, будучи сжигаем торквемадами.
