Игнатий Ставропольский (Дмитрий Александрович Брянчанинов, 5.2.1807, с. Покровское Грязовецкого у. Вологодской губ. – ум. 30.4.1867). Дворянин, окончивший Военное Инженерное училище, в 1827 году вышел в отставку по состоянию здоровья. Жил послушником в Александро-Свирском монастыре, в Оптиной пустыни, но здесь, по мнению старца св. Льва, не выдержал испытания смирением и перешел в Дионисиево-Глушицкий монастыре. 28 июня 1831 года принял постриг с именем Игнатий, рукоположен в сан иеромонаха, назначен настоятелем и строителем Пельшенского Лопатова монастыря. В 1834 г. назначен архимандритом Троице-Сергиевой пустыни под Петербургом, в 1838 году благочинным всех монастырей Петербургской епархии. В 1847 году получает отпуск по состоянию здоровья, уезжает в Николо-Бабаевский монастырь Костромской епархии. 27.10.1857 года посвящен в сан епископа Кавказского и Черноморского. В 1861 году уволен на покой в Николо-Бабаевский монастырь на правах епархиального архиерея относительно всех дел внутри администрации монастыря и его внешних отношений. Скончался 30 апреля 1867 года. Автор многочисленных нравоучительных книг. Почитание еп. Игнатия в ХХ в. доходит до того, что его причисляют к святым отцам (неофициально и не все); его традиция отчетливо противопоставляется более мягкой и доброй традиции, восходящей к оптинским старцам. Брянчанинов жестоко унижал своих келейников, добиваясь от них того смирения, которое не смог проявить сам в этом качестве, хотя его терпение подвергалось намного менее суровым испытаниям. Критиковал столичное духовенство за проповедь «всеобщего христианства помимо Церкви». В свою очередь, митр. Московский св. Филарет (Дроздов), саркастически удивлялся тому, что Игнатий не просто пишет назидательные книги, а пишет «назидательную книгу именно против книги Фомы Кемпийского». Когда Дроздов напомнил Брянчанинову, что св. Димитрий Ростовский почитал Фому Кемпийского за вполне ортодоксального автора, Игнатий ответил, что надо еще проверить, был ли этот отзыв сделан св. Димитрием до поставления в архиереи или после. Если «до», то у него еще не было «благодатного достоинства святого отца». «В новейшие времена языческая жизнь явилась первоначально в недре папизма; языческое чувство и вкус папистов выказываются с особенной яркостью в применении искусств к предметам религии, в их религиозной поэзии. Все школы их носят на себе отпечаток греховных страстей, особливо сладострастия; там нет ни чувства целомудрия и благопристойности, ни чувства простоты, ни чувства чистоты и духовности... Языческая жизнь воскресла в Риме... разлилась по всей Европе, -- писал епископ. -- Большая часть талантов изображает в роскоши страсти человеческие. Талант человеческий особенно развился в изображении зла. В изображении добра он натянут... Знаменитые Мадонны Рафаэля выражают самое утонченное сладострастие... Другие живописцы, которых талант был грубее, нежели талант Рафаэля, выражали сладострастие на своих мнимых иконах гораздо ярче. Иные выразили уже не одно сладострастие, но и бесстыдство, неблагопристойность... Все движения, все позы, все физиономии на итальянских картинах или вообще на картинах, написанных западными еретиками и изображающих священные предметы, -- чувственны, страстны, притворны, театральны; ничего в них нет святого, духовного» (Понятие о ереси и расколе //Богословские труды. М., 1996. № 32. С. 290, 278, 293). Западную живопись он называл «западным струпом на православном храме», хотя под «иконами» имел в виду все-таки не известную ныне древнерусскую иконопись, а просто другую школу западной же живописи. Брянчанинов - один из первых идеологов православного фундаментализма, впрочем, не касавшийся политических вопросов (при царской цензуре это было невозможно для архиерея). Его наследие оказалось особенно востребованым в России с конца ХХ века, когда антигуманизм большевистский стал переливаться в антигуманизм под православными лозунгами. О нем: Отец современного иночества. М., 1996. Канон. 1988. Память 30 апреля/13 мая. |
