Яков Кротов о патриархе Алексии II

После Христа нехорошо человеку быть начальником чего бы то ни было. Человеку вообще нехорошо быть одному, но до Христа начальник жил вдвоем с гордыней, с простой уверенностью в своем праве начальствовать, и подчиненные — включая верующих — этого не оспаривали. Навуходоносору не какой-нибудь придворный подхалим, а пророк Даниил говорил: "Ты, царь, царь царей, которому Бог небесный даровал царство, власть, силу и славу, и всех сынов человеческих, где бы они ни жили, зверей земных и птиц небесных Он отдал в твои руки и поставил тебя владыкою над всеми ими. Ты - это золотая голова!" (Дан. 2,1). А Христос слова "Твое есть Царство и сила и слава" подключил к молитве "Отче наш", православные их повторяют каждый день, и это тормозит и подхалимов, и гордецов. Не их, оказывается, царство!

Впрочем, провозглашая Царство Божие, Иисус не призывал свергать земных властителей. Он даже увеличил их число за счет собственных последователей. Сказал, что однажды сядет на троне — и тут же пообещал ближайшим ученикам, что троны припасены и для них. Сказал, что Царство Божие внутри каждого человека, и тут же доверил ключи от Царства одному-единственному ученику. Сравнил Себя с пастухом, и тут же заявил, что и среди Его паствы одни будут пастухами, другие только овцами. Все эти парадоксы отражают парадоксальность человеческой природы: "Я — царь, я — червь". У начальства, особенно церковного, эта парадоксальность выявлена сильнее. Когда 10 июня 1990 года митрополит Алексий был "интронизован", "настолован", а проще говоря, возведен на патриарший трон, то к титулам "Отец", "Владыка", "Архипастырь", присоединил звучные "Первосвятитель", "Святейший", "Предстоятель". Но все равно окружающие, и он прежде всего, понимают, что эти пышные титулы Алексия Ридигера чего-нибудь стоят лишь до тех пор, пока его паства верит в то, что Царство, сила и слава принадлежат одному Отцу Небесному. Это не мешает, а помогает Патриарху обладать уже на земле вполне реальными властью (а "Царство" на языке Библии именно это и обозначает), силой и славой.

ЦАРСТВО

В 1940 году, когда СССР оккупирует Эстонию, Ридигер старший становится священником. Если священнику-эмигранту грозила только нищета, то священнику в СССР грозила просто смерть, а этот ведь был еще и из "бывших". Спустя полвека Ридигер-младший утверждал, что за ними приходили энкаведешники, но каким-то чудом удалось один раз схорониться, а в другой раз не пришли. Случай редкий, но не совсем невероятный.

Будущие враги патриарха станут утверждать, что именно тогда он купил свободу согласием "стучать". Это был бы, между прочим, не самый плохой вариант - с точки зрения морального богословия. Такое вымученное согласие не может считаться настоящим предательством. Иуду никто не запугивал.

Ридигер младший ведёт себя так, словно не боится обратить на себя внимание властей. После окончания средней школы поступает (со второй попытки) в Ленинградскую духовную семинарию, затем в академию.

11 апреля 1950 года, во вторник пасхальной недели, студент Алексей Ридигер обвенчался со своей ровесницей и землячкой (из Таллина) Верой Алексеевой. Дочка настоятеля Таллинского собора - замечательная партия. Одна странность: каноны запрещают венчать на светлой неделе. Инспектор академии объяснял позднее, что спешка была вызвана необходимостью спасти юношу от службы в армии. Неубедительно: о том, что грядёт весенний призыв, было известно заранее, можно было обвенчаться хоть бы и в феврале. К тому же заключать фиктивный брак с дочерью православного священника - странно. А если бы она потом захотела второй раз выйти замуж, уже "по-настоящему"? Скорее всего, она бы искала мужа среди своего сословия, но будущий священник не имеет права венчаться на женщине, которая уже состояла в церковном браке, пусть даже и развелась.

Брак ради избавления от армии вообще явление в советское время очень редкое. Значительно распространённее была симуляция. Официальные биографии патриарха утверждают, что от армии его освободили по болезни сердца. Учитывая преклонный возраст, до которого он дожил, сердце у патриарха прездоровое (во всяком случае, сердце биологическое, сердце как мускул). В 1950 г. получить фиктивную медицинскую справку для избавления армии было бы очень просто и даже недорого.

Остаётся предполагать, что брак не был фиктивным. Чем была вызвана поспешность - не так важно, как то, что первым шагом будущего патриарха оказалось нарушение канонов. Серьёзное нарушение.

Кстати, желание не служить в армии вовсе не такое уж похвальное для семинариста. Большинство семинаристов в армии служили. Это всё-таки армия 1950 года, а не армия в патриаршество Ридигера, когда пытки ("дедовщина") превратились в норму.

Через несколько дней после свадьбы, в субботу 15 апреля 1950 года Ридигера рукополагают в диаконы, а ещё через два дня, в понедельник 17 апреля - в священники. Он получает приход сперва в Йыхве, 15 июля 1957 г. его переводят в Тарту.

Перелом происходит в 1961 году. Практически одновременно коммунисты меняют курс в отношении Церкви, заставляя её лидеров войти в экуменическое движение (в марте) и ограничить права священников в управлении приходами (в июле), и одновременно Алексея Ридигера за полгода проводят в архиереи, в марте постригая в Сергиевой лавре, в сентябре в Таллине вручая архипастырский жезл, и одновременно назначая заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений. Ясно, что со вступлением во Всемирный совет Церквей отдел приобретает особое значение, которое он сохранил по сей день. Следуют три года своеобразного испытательного срока, и в 1964 году Ридигера назначают управляющим делами Патриархии, по его собственным словам, "ключевой в то время должности" . Она была тем более ключевой, что в 1960-е патриарх Алексий I был уже чрезвычайно преклонных лет, а в 1980-е "болезнь Брежнева" повторилось с патриархом Пименом.

В тридцать пять лет Ридигер оказался у вершины власти и уже не спускался вниз. Должность еще и хозяйственная, денежная, на которой легко нажить врагов и сломать шею. Он — не сломал и из номенклатурной обоймы не выпал, в отличие от многих и многих, кто начинал одновременно с ним. Назначение митрополитом Ленинградским в 1986-м, избрание (из нескольких кандидатур, тайным голосованием) патриархом в 1990-м показало, что он действительно нажил врагов не больше, чем друзей. Единственным, что можно с некоторой натяжкой выдать за "гонение" (и о чем Патриарх иногда всерьез вспоминает как о гонении, иногда говорит осторожнее: "может быть" ), было отстранение от должности управделами в 1985 году за письмо Горбачеву с предложением ослабить давление на Церковь и "ссылка" в Ленинград. Хотя на самом деле, назначение на кафедру северной столицы еще с дореволюционных времен было шагом к вершине церковной иерархии.

Встает вопрос, только ли личным качествам обязан Ридигер молниеносному взлету, и если да, то каким. Светскому обществу интересно знать, был ли он завербован КГБ. Церковному человеку значительно любопытнее, почему он, вопреки православной традиции, не сменил имя при монашеском постриге ("Алексей" или "Алексий" — одно и то же имя, в святцах все "Алексии"). На весах истории вряд ли и первое, и второе имеет большое значение. Куда важнее, что наше общество в целом, включая "элиту", сегодня менее, чем когда-либо, склонно считать сотрудничество с чекистами грехом. Мало кто сомневается, что любая значительная карьера при коммунистах включала в себя подчинение тайной политической полиции, мало кто сомневается, что не это подчинение определяло карьеру и что оно с какого-то момента прекращалось. Каков бы ни был компромат у Лубянки на Ельцина, все-таки они выполняет его приказы, не наоборот.

На Западе, конечно, к этим вещам декларируют совсем другое отношение, но этот ригоризм кажется неуместным в России. Но патриарх-то не коренной советский человек, ясно, что именно он в детстве слышал про ГПУ и какие этические нормы ему прививали. "Советские" православные так или иначе оправдываются: кто говорит, что избегал сообщать компромат на ближних, ограничивался общими рассуждениями, кто говорит, что манипулировал гебистами на благо Церкви. Кто-то говорил, что каяться в стукачестве надо перед Богом, не перед людьми. Кто-то — что гебисты были просто начальниками от государства, каковым и следовало повиноваться не за страх, а за совесть. Кто-то напоминает, что чекисты расстреляли сотни епископов — как это будто это облегчает, а не утяжеляет вину епископов-стукачей. Права рука Патриарха, митр. Кирилл, заявляет, что плохо вели себя те, кто сотрудничал с чекистами во зло Церкви, и хорошо поступали те, кто сотрудничал с чекистами во благо Церкви. Наиболее подозрительны, конечно, те, кто кричит, что розыском стукачей хотят дискредитировать всю Церковь или взывает к презумпции невиновности.

Между тем, наиболее серьезно подкреплено обвинение именно в адрес Патриарха. В Эстонии было найдено упоминание о его вербовке в ежегодном отчете республиканского КГБ:

"Завербован 28 февраля 1958 года на патриотических чувствах для выявления и разработки антисоветского элемента из числа православного духовенства... При вербовке учитывалось в будущем (после закрепления на практической работе) выдвижение его через имеющиеся возможности на пост епископа Таллинского и Эстонского. За период сотрудничества с органами КГБ "Дроздов"; зарекомендовал себя с положительной стороны, в явках аккуратен, энергичный, общительный. К выполнению наших заданий относится с желанием и уже представил ряд заслуживающих внимания материалов, по которым проводится документация преступной деятельности члена правления Йыхвинской православной церкви".

Документ был опубликован в "Новой газете" 12 октября 1998 года и вызвал шквал возмущения. Сам-то патриарх вёл себя умно - не отвечал ничего. Непрошеные защитники Патриарха делали всё, чтобы оспорить подлинность документа. Почему-то грубо передергивали, заявляя, что это донесение 60-70 гг., что все документы КГБ были уничтожены, что патриарха обвиняют в завербованности еще со времен учебы в семинарии. Между тем, речь идет о вербовке спустя много лет после окончания семинарии, как уцелел документ, понятно — любой источниковед скажет, что теоретически невозможно вычистить все упоминания о каком-то факте. Ко времени предполагаемой вербовки Ридигер уже покинул Йыхве и мог безбоязненно и с чистой совестью рассказать о, допустим, финансовой нечистоплотности кого-то из церковной двадцатки. КГБ, ОБХСС, — какая разница, в конце концов.

Из объективных наблюдателей никто в защиту Патриарха не выступил. В суд на газету не подали. Для иностранцев и без этого документа факт патриаршего (как и прочих архиереев) сотрудничества с КГБ — дело решенное, постыдное и подлежащее, тем не менее, забвению — ведь в будущем все равно придется иметь дело с этим лицом, не с другим. КГБ хвасталось, что через епископов-иуд приручило Всемирный совет Церквей, и действительно, факт "большевизации" международной экуменической бюрократии налицо, но только, увы, влияние КГБ в этом деле — фактор скорее смягчающий вину, в основном же русское христианство предавали из-за внутренней сдачи позиций коммунистам. В конце концов, никто и не утверждает, что патриарх святой — он Святейший. Никто не утверждает, что до или после падения коммунизма его политику нельзя объяснить явными факторами, что надо искать вдохновителей с Лубянки. Кто не ходит в церковь, делает это не потому, что патриарх плохой (хотя это часто указывают в качестве отговорки), кто ходит, ходит не потому, что патриарх хороший.

С церковной, "канонической" точки зрения не так важно, что Алексий Ридигер "стучал", как то, что его жена, расставшись с мужем, вышла замуж второй раз, родила новому мужу двух детей. 48 правило VI Вселенского собора предписывало, чтобы жена посвящаемого в епископы принимала монашество, получая содержание от бывшего мужа. Более того: второй брак при живом муже рассматривался как прелюбодеяние по меньшей мере с V столетия, и с течением веков такое отношение к второму браку лишь ужесточалось. По канонам, Вера Ридигер обязана была постричься в монахини, - только тогда её муж имел право стать монахом, а потом епископом.

Между тем, сухие факты позволяют предположить, что тут была какая-то очень глубокая личная драма. Тесть Ридигера, настоятель Таллинского собора, овдовел и в конце 1955 года стал епископом Таллинским. Когда в 1958 году Ридигера вербуют, то ему обещают именно пост епископа Таллина. Конечно, в отдалённой перспективе. Однако, обстоятельства складываются так, что уже через три года Ридигер при живом епископе-тесте получает таллинскую кафедру. Тестя же отправляют епископ в Нижний Новгород. Даже официозная биография сообщает: "Этот перевод тяжело отразился на архипастыре, и недолго судил ему Господь руководить паствой". Дочь осталась в Таллине с новым мужем...

Факты заставляют предполагать ещё одну драму. В документах упоминаются всего лишь два конкретных доноса Алексия Ридигера: на старосту церкви в Йыхве, который "незаконно" выдавал справки для оформления пенсий, и на священника Валерия Поведского. Поведский - удивительный человек. Духовный сын московского иерея Сергия Мечёва, он был рукоположен подпольно митр. Мануилом Лемешевским в разгар гонений - и через несколько дней митрополит Мануил был арестован и выдал своего "ставленика". Во время войны оказался в Эстонии, немцы отправили его с семьёй в лагерь для "перемещённых лиц". После войны начинает жизнь обычного приходского священника, пользуется огромнейшим уважением. Конечно, с точки зрения властей - личность подозрительная, с "катакомбным" прошлым, да и "под немцем" был. Однако, Поведского не арестовали - возможно, потому что ему шёл уже седьмой десяток. Арестовали в 1957 году священника Вячеслава Якобса, но к поставлению Ридигера он уже был на свободе. Сохранилась фотография, где Поведский, Якобс и другие священника сидят за праздничным угощением по случаю поставления Ридигера в епископы. Выражение их лиц радостным назвать нельзя. Так сидят на похоронах. В своих воспоминаниях Якобс упоминает о неприятностях (он был настоятелем прихода в Таллине), с которыми ему помог справиться отнюдь не епископ Алексий Ридигер, а всё тот же Поведский.

* * *

В середине 1970-х гг. Совет по делам религий в своих отчетах делил архиереев на три группы: совсем диссиденты, немножко диссиденты и вовсе не диссиденты. Алексий Ридигер был в последней группе: "и на словах и на деле подтверждают не только лояльность, но и патриотичность к социалистическому обществу, строго соблюдая законы о культах и в этом же духе воспитывают приходское духовенство, верующих, реально сознают, что наше государство не заинтересовано в возвышении роли религии и церкви в обществе и, понимая это, не проявляют особенной активности в расширении влияния православия среди населения". Для сравнения: митр. Кирилл, ныне правая рука Патриарха, был во группе полудиссидентов, митр. Хризостом, последние годы упрятанный в Вильнюс, в группе возмутителей спокойствия, проявляющих неуместную "религиозную ретивость". При этом несомненно, что, если бы Патриарха выбирали всенародным голосованием, то выбрали бы именно такого, как в светской жизни выбрали Ельцина, а не Ковалева, как в 1613 году выбрали на царство юного Михаила Романова, а не Дмитрия Пожарского, как тот ни старался.

Патриарх вспоминает прошлое с теми же интонациями, с которыми король, вернувшийся на трон из ссылки, вспоминает кошмары изгнания: "Я начинал служение в то время, когда за веру уже не расстреливали. Но сколько пришлось пережить!" Впрочем, и над гробницей митр. Филиппа, убитого по приказу Грозного четыреста лет назад, Патриарх проникновенно говорит о "наших" страданиях, как будто это лично его душил Малюта Скуратов. В сущности же, мучения епископа Алексия — это мучения обычного советского чиновника, ведомство которого постоянно ущемляют в правах и сокращают. У кого-то пытались отобрать кровати и умывальники, у кого-то — соборы и монастыри. Были совсем сволочные архиереи, которые с готовностью отдавали все, Ридигер к таковым не относился и любит вспоминать, как спас от закрытия Пюхтицкий монастырь и Таллинский Александро-Невский собор.

В целом, однако, за время его "управления делами" при коммунистах общее число православных приходов сократилось больше, чем за время хрущевских гонений, осталось всего шесть тысяч. Патриархия съеживалась как шагреневая кожа, зато исполнялись молитвы архиереев о "мире всего мира", о "властех предержащих", о собственном "тихом и спокойном житии". Впрочем, со всем, что не работало на войну, в советской России происходила та же гадость. Диссиденты, из которых самым пронзительным был Якунин со своим письмом 1965 г., а самым авторитетным Солженицын с его "Великопостным письмом" 1972 г., считали, что церковное руководство напрасно не протестует гласно против такой политики. Но даже диссиденты понимали, что протест доставил бы чисто моральное удовлетворение единицам, не изменив положения дел в целом. Другое дело, что по своей должности Ридигер исправно гасил внутрицерковных смутьянов, — но уж такая это собачья должность. Сохранились "отчеты", которые он подавал в Совет по делам религий, описывая, как он, мальчишка с огромной властью, пытался укротить "диссидента" епископа Ермогена Голубева, семидесятилетнего старика, прошедшего ГУЛаг и осмелившегося выступить против хрущевских гонений: "Поверьте, что не пользу, а явный вред наносите Вы и церкви, и себе самому, когда даете за своей подписью такой материал нашим врагам, а те тенденциозно его используют в своей антисоветской пропаганде" . Эти позорные отчеты, между прочим, совершенно не засекречены...

Можно не критиковать Алексия Ридигера за потери, все-таки понесенные Церковью, но тогда честно будет и не хвалить его за то, что после падения большевизма Церковь отстраивается. К тому же, грандиозные цифры новооткрытых приходов, отреставрированных церквей, возвращенных монастырей не могут скрыть того, что кое-что по сравнению с советскими временами Церковь утеряла безвозвратно. Если при большевиках главные денежные поступления шли от украинских приходов, то теперь Западная Украина потеряна для Московской Патриархии вообще, а остальная часть Украины сохранена номинально ценой практически полной самоуправляемости. Правда, это плохо лишь, если глядеть на жизнь с позиций самого патриарха ("ни кроватей не дам, ни умывальников"). Случившееся в Эстонии нельзя не признать катастрофой, особенно неприятной именно для патриарха, треть века управлявшего именно здешними православными. Компромисса с националистами найти не удалось, в результате чего даже Александро-Невский собор, который юноша Ридигер помогал открывать в 1945-м, не отдан Патриархии, служат в нем священники именно "московской ориентации", но как бы из милости. Хорошие отношения складываются лишь с самыми людоедскими режимами в странах бывшего СССР, что скорее дискредитирует Патриарха. В самой России далеко не в каждой области власти активно финансируют возрождение православия и "продвигают" его в школах.

Многие свои поступки Патриарх оправдывает желанием предотвратить раскол Церкви, но именно в его патриаршество этот раскол стал печальной реальностью: уходят к "катакомбникам", "старостильникам", "карловчанам" и прочим малочисленным, но многочисленным группировкам, желающим быть святее Святейшего. Авторитет Русской Церкви среди зарубежных христиан упал резко: имидж гонимой страдалицы, тоже бывший весьма далеким от правды, развеялся окончательно, теперь приходится бороться с имиджем Церкви, гонящей всякое инакомыслие.

СИЛА

Парадоксальным образом, при коммунистах Церковь была единственной организацией, финансово независимой от правительства и даже дотировавшей разные правительственные глупости вроде Фонда мира. После падения коммунизма финансовая зависимость Церкви от казны стала лавинообразно нарастать. Вины лично Патриарха в том нет, он скорее сумел в условиях всеобщего обнищания найти более-менее твердый источник денег. Нравственно он считает свою позицию неуязвимой, подчеркивая, что "финансовая помощь в восстановлении храмов и монастырей", которую оказывают власти, очень незначительна "в сопоставлении с колоссальными потерями и разрушениями, понесенными Церковью за годы гонений" . Но если сравнивать с тем, как компенсируют потери другим жертвам коммунизма, то счет выходит другой. Можно даже говорить о двойном стандарте: ведь, требуя возвращения Церкви всего отобранного, Патриарх при этом и не заикается о возвращении потомкам дореволюционных владельцев роскошного особняка в центре Москвы, где находится его официальная резиденция, или земель в Переделкино, где привольно раскинулась его настоящая резиденция, которую он любит и обихаживает с помощью властей (одно строительство специально для него транспортной развязки под железной дорогой чего стоит ).

Сила Патриарха абсолютна лишь в одной, довольно узкой сфере — управлении московским духовенством. Так этому и подобает быть по церковной традиции, у католиков и протестантов тоже не демократия бьет ключом. На протяжении всех 1990-х годов доброжелатели Патриарха часто пытались приуменьшить его компетенцию именно в этой сфере, чтобы освободить от ответственности за репрессии в адрес "либералов", начиная с отца Глеба Якунина. После того, как в 1997 году бессудно расправились с о. Георгием Кочетковым якобы за драку в алтаре, а в 1998-м — с о. Мартирием Багиным якобы из-за кражи квартиры (на деле же дерутся и крадут, увы, многие, а эти двое слишком отклонялись от принятых в Патриархии жестких норм повиновения и раболепства), обелять Патриарха стало уже невозможно. Из-за границы стали доноситься более суровые оценки. (Конечно, подчиненные Патриарха продолжают оправдывать все его поступки, как им и положено по должности).

Патриарх любит подчеркивать, что другие архиереи вполне равноправны с ним. На деле, конечно, не для того сразу после Октябрьского переворота в Русской Церкви поспешно восстановили патриаршество, чтобы противопоставить большевизму демократию. Хотели "отца" и получили патерналисткую структуру. Мало кто решится утверждать, что решения в Московской Патриархии принимаются коллегиально. Синод, как это было и до революции, просто штампует решения высшей власти — только вместо обер-прокурора именно патриарх. Постоянные члены Синода, викарии Патриарха, его секретари самостоятельной политики не ведут. Не стоит и преувеличивать жесткость этой конструкции: многие вполне безнравственные архиереи могут спать спокойно, патриарх ни за что их не снимет, хотя мог бы. Как и в любом российском учреждении, тут действуют свои специфические и, к досаде иностранцев, неявные критерии, из которых на первом месте верность "старшему", невынесение сора из избы, умение своими прихотями не скомпрометировать структуру в целом более определенного предела. Проблема именно в том, что предел определяется не законом, а нюхом, который есть далеко не у всех карьеристов, более того, который именно карьеризм закономерно отшибает. Карьеристов не терпят уже потому, что они могут подсидеть, но еще больше не терпят людей творческих.

В сфере церковной жизни сила Патриарха в том, что он чувствует настроение "молчаливого большинства" и соответствует ему. Это большинство категорически против новшеств в богослужебной жизни, ищет в православии отдыха, против бузотеров и либеральных, и консервативных. Либеральным бузотерам, впрочем, достается несколько больше — потому что свобода кажется несколько страшнее рабства (а она и есть страшнее, что спорить). Здесь православные совершенно точно (в миниатюре) отражают настрой российского общества в целом. Либералы хотели бы, чтобы Патриарх, как папа Иоанн XXIII у католиков, устроил церковное "аджорнаменто" — "согласование с нынешним днем". Но в том-то и проблема, что у них на дворе был день, а у нас еще петух не прокукарекал, поскольку жареный.

Утверждения о том, что Патриарх якобы героически "балансирует" между правыми и левыми радикалами, основаны более на желании оправдать Патриарха, нежели на фактах. Двойной стандарт действует в Патриархии на полную катушку: антисемитские заявления духовенства игнорируются как "частные мнения", проповедующие ксенофобию приходские газеты и "институты" активно поощряются, а церковные инициативы, проводимые в духе отца Александра Меня, игнорируются уже на другой лад: не получают нормальной моральной поддержки. В случае именно с этим Патриархом, ситуация особенно пикантна: любой другой на его месте имел бы право свалить все на "среду", но Ридигер у кормила власти уже треть века, в огромной степени именно он и сформировал тот специфический состав высшего и среднего духовенства, который сам же теперь и "сдерживает".

Общество, насколько оно в России существует, равнодушно к внутрицерковным проблемам. Пытаются оценить силу Патриарха в политике. И вот здесь ситуация поистине шизофреническая. Все признаки грандиозного влияния налицо: кому еще из "политиков" не встающий с постели президент привозит юбилейный орден прямо в резиденцию, как это было в феврале 1999 года. Патриарх подписывает договора о сотрудничестве с силовыми министрами, причем опять же — они приезжают к нему. В патриаршей резиденции велись переговоры с хасбулатовцами в 1993 году.

Тем не менее, из этого абсолютно ничего не следует. Как и Папа Римский, патриарх вежливо, но категорически из сферы реальной политики исключен. Переговоры в Данилове 1993 года были повторены в совсем уж фарсовом виде в октябре 1998 года, когда номенклатура, напуганная исчезновением денег, "забила стрелку" в монастыре, побряцала словами и разошлась, оставив публику в полнейшем неудомении — что им патриарх, что они патриарху? Святейший дал превратить себя в столбик, около которого собаки договорились не драться, а только обнюхивать визитные карточки друг друга. Сам он на той встрече заявил, что нужно "преобразовать систему государственного устройства, чтобы трудиться ради возрождения общества" . Слава Богу, что Ельцина на стрелке не было, а то бы он показал, как переустраивать общество.

Патриарх часто упоминает лютеранскую модель отношений Церкви и государства как идеальную, делает все, чтобы добиться авторитета и у общества, и у правительства. Но вместо стройной системы взаимоуважения образуется извечная российская мутота. Денег патриарху номенклатура от своих доходов дает (судя по косвенным данным, основная масса идет от Газпрома и торговли оружием), но куда меньше положенных по Библии десяти процентов. То же относится и к рядовой пастве, включая те десятки миллионов, которые при каждом опросе именуют себя "православными". Мнение церковной власти вообще и Патриарха в частности при голосовании — один из последних факторов. Некоторым оправданием Патриарха может служить, что "лютеранская модель" давно исчерпала себя и на Западе, это карета даже не прошлого, а позапозапрошлого века.

На протяжении всех десяти лет относительной нашей свободы Патриарх подчеркивает независимость своего поведения в кризисных ситуациях: в путче ГКЧП, в конфликте с Хасбулатовым, в чеченской войне. Ближайшее рассмотрение показывает, однако, что во всех случаях Патриарх либо стоял на стороне более сильной, либо уходил в "плетение словес". Последнее особенно четко проявилось в случае с ГКЧП: в критический момент патриарх не осудил путчистов, а лишь просил возможности выслушать Горбачева. Правда, в отличие от некоторых архиереев, он и не поддержал реваншистов, а оплошавших епископов уже задним числом защитил собственным авторитетом.

Стенограмма переговоров в Данилове монастыре в 1993 году была даже опубликована — опрометчивое хвастовство, потому что из текста следует, что патриарх был целиком на стороне Ельцина. Пострадавшая партия это хорошо помнит по сей день. Что до Чечни и других "конфликтов", то абстрактное осуждение "кровопролития" сочеталось с категорическим осуждением "терроризма", и ясно было, что речь идет не о терроризме правительственных легионеров, а о терроризме чеченцев. Когда великан бьет карлика, пусть даже очень нехорошего карлика, миротворец все-таки не тот, кто будет с одинаковыми словами обращаться к обоим сторонам.

Единственным случаем, когда патриарх действительно чуть забежал впереди паровоза, был его протест против бойни в Вильнюсе. Впрочем, и тогда он формально не выступил против правительства, а все-таки в тот раз нечто прозвучало в его речах живое.

В конце 1990-х гг. патриарх начал громко говорить о социальной несправедливости, иногда буквально повторяя речи Папы Римского. Но безусловно правильные слова по-разному звучат в капиталистической Европе и в недалеко ушедшей от коммунизма России. В целом, не удивительно, что патриарх имеет совершенно определенную политическую репутацию. Печатные дифирамбы ему расточает не православный Явлинский, а коммунист Зюганов. "Оппозиция" готова даже простила патриарху недвусмысленную поддержку Ельцина на выборах 1996 года (тогда он призвал голосовать за сохранение "статус-кво" и только рекомендовал священникам не выступать в поддержку президента с амвонов ) и немногочисленные антикоммунистические эскапады начала 1990-х. Коммунисты уверены, что патриарх в случае их победы сумеет, покопавшись в памяти, вспомнить нужные слова.

СЛАВА

Как и сам Господь, Патриарх стал предметом манипуляций — понятная, но все же нехорошая человеческая страсть. Полулиберальная газета: "Его по-европейски культурная терпимость к чужому мнению, способность к диалогу ... явно выходит за рамки просто присущей крупному чиновнику дипломатичности" . И это — о человеке, последовательно выступающем за "спасение" России от проповеди иностранных миссионеров, испортившем своим высокомерным напором отношения даже с лидерами других "традиционных конфессий", ни с кем ни вступавшем в диалог за всю свою долгую жизнь. Бесконечные воспоминания о том, что Патриарх одним из первых среди епископов осудил антисемитизм и фашизм. А мог бы бритвой по глазам?... Да, Патриарха честят жидом за картавость, фамилию, отчество матери ("Иосифовна") и миролюбивое выступление в синагоге. Но ведь антисемиты вообще параноики, делают из мухи слона, но это не означает, что муха — слон. В синагоге (но только в нью-йоркской, и лишь один раз) Патриарх действительно выступал, в остальном же обвинения черносотенцев в его адрес более чем напрасны.

Вообще, в России Патриарха смеют критиковать — или, лучше сказать, "условно поддерживать" — лишь представители наиболее "зубодробительных" сил. Образец такой условной поддержки показал Геннадий Зюганов, четко отметив в поздравлении патриарху к юбилею, в чем коммунисты солидарны с ним: "Когда Вы возмущаетесь тем, что в современной России "население целенаправленно организуется на сатанинских принципах лжи, подлога и обмана, поклонения внешней грубой силе, внедряются как начала "нормальной" жизни жадность, эгоизм, амбиции, разврат, наркомания, любовь к удовольствиям и развлечениям любой ценой" [цитата из выступления Патриарха в декабре 1998 г.], Вы можете быть уверены в искренней и горячей поддержке всех честных граждан нашей страны" . Угрожающе звучит замечания Константина Душенова в "Советской России": "Алексий II не смог (или не захотел) решительно оздоровить внутреннюю духовную атмосферу в Церкви, омраченную ... ересями экуменизма и обновленчества". Впрочем, Душенов одновременно полагает, что "Патриарх и несколько других влиятельных московских политиков практически "приватизировали" область церковной политики", и в то же время удовлетворенно отмечает, что "в последние годы Патриарх Алексий не имеет возможности единолично формулировать курс церковной политики", вынужден оглядываться на антиэкуменистов .

В глазах российской "элиты" рейтинг Патриарха постоянно растет — в середине 1990-х гг. в опросах "Независимой газеты" он за два года переместился с 30 места на 6 от начала. Это много говорит о том, что у нас считают элитой, и ничего - о Патриархе. На Западе, напротив, уважение к нему упало едва ли не до нуля. Там людям нет расчета прикрывать глаза ручонками и толковать к лучшему высказывания Патриарха. Им есть, из кого выбирать, даже если не брать в расчет действительно хорошо сбалансированного Папу или действительно гонимого Далай-ламу. По миру ездит еще и Константинопольский патриарх Варфоломей, тоже не в советской школе учившийся хорошим манерам, а к тому же не отравленный ядом властности, не писавший, в отличие от патриарха Алексия, неуместного для церковного лидера письма с протестом против расширения НАТО на Восток . Свою международную репутацию Патриарх постоянно приносит в жертву собственному "расширению на Восток": так, он отобрал у "карловчан", православных русских эмигрантов, их церковь в Палестине, причем доблестные борцы с сионизмом освобождали здание, как умеют — то есть, силой. Одно дело — снизойти к Арафату на десять минут, как это сделал Папа, другое — прибегнуть к его помощи, вне зависимости от того, насколько твое дело правое.

Накануне семидесятилетия в речах Патриарха зазвучали новые мотивы: пора подводить итоги, да и чуть ли уже не конец света близок, антихрист близится, "идет ускоренное строительство общемировой системы зла" . Речи такого рода очень мало говорят о реальном мире, очень много говорят о внутренней жизни человека: тревога, тоска, уныние. Между тем, здоровье Патриарха не такое уж плохое, кремлевскими врачами сбереженное, на швейцарских курортах отлакированное. Другие крупные церковные политики в этом возрасте только засучивают рукава. Помянутый архиеп. Ермоген в семьдесят четыре сражался с куда более сатанинской системой, чем нынешнее беспутье. Может быть, дает себя знать сравнительно ранний старт? Или дело не в длительности, а в содержании пути: пришла пора платить за слишком гладкую карьеру, за раздвоение личности между амвоном и кабинетом? Благая весть — Бог легко доверяет человеку и Царство, и силу, и славу в обмен на крошечное усилие: на волосочек быть в отношениях с людьми более человеком, чем это привычно. Такая, казалось бы, мелочь: дать свободу слова своему противнику, не отлучать от Церкви священника, который тебя лично обливает помоями, не просто объезжать епархии, лаская детей и козочек, а потерпеть козлов среди собственной паствы. Любовь к врагу кажется такой глупой и вредной для дела Божия, но только дело Божие ведь и заключается именно в любви к врагу. А ведь, в сущности, как нет среди людей здоровых, не нуждающихся во Враче, так среди них и стопроцентных друзей Богу. Искушение Патриарха особенно велико, ведь его враги по определению враги и Церкви — как таковых простить, не отлучить, не использовать возможности заставить их молчать? Как совместить служение Богу с любовью или хотя с щепетильным отношением к врагу? Но если Бог — Христос, то лишь любовь к врагу и есть служение, единственно Его достойное. Но для этой службы облачение Патриарху пока еще не сшили.

Марк Смирнов, выпускающий "НГ-религии", к дню рождения патриарха Алексия в 2004 г. дал на первой полосе очерк Олега Недумова: "Диссидент на патриаршем престоле". Раньше патриарха изображали героем, ссылаясь исключительно на то, что он якобы сумел не допустить закрытия Пюхтицкого монастыря и умалчивая о его хамской расправе с еп. Ермогеном Голубевым и прочих подвигах. В этом очерке, кроме сугубо голословных восхвалений и выдумок (якобы патриарх "вполне недвусмысленно выразил сомнения в законности создания ГКЧП" - вот уж чего не было, так не было), "фактов" два: патриарх взял в свой комитет сотрудника МИДа Экономцева, - якобы этот поступок "с точки зрения властей мог выглядеть как скрытый вызов атеистическому режиму". Тут хотя бы "якобы". Во-вторых и главных, Ридигер написал Горбачеву после его воцарения письмо с предложением привлечь церковь к патриотическому и гражданскому воспитанию, к сотрудничеству с государством, к укреплению "единства нашего общества". И вот это традиционное для советское строя (и, скорее всего, тщательно согласованное с властями, а скорее всего, и написанное по их просьбе) изъявление верноподданничества Недумов оценивает так: "Фактически митрополит Алексий явился продолжателем дела таких церковных диссидентов, как священники Глеб Якунин и Николай Эшлиман, направивших в 60-е годы открытые письма руководству СССР".

Патр. Алексий Ридигер: "Не строить же вместо храма лачугу под соломенной крышей только потому, что вокруг старые, покосившиеся дома" (интервью Мих.Сердюкову и Валерию Коновалову для книги, Труд, 8.8.3). "Для русского человека испокон веков жертвовать лучшее и самое дорогое на храм Божий было потребностью духовной" (там же). Возможно! Проблема в том, что после 25 октября никто не имеет собственности, от которой мог бы пожертвовать, и нынешнее храмоздательство не от людей исходит, а от государственной казны и ее производных вроде нефтегазофирм. Так что пока "русского человека" нет, есть "советский человек", и какие у него потребности, никто не имеет способа узнать.

В том же интервью патриарха: "С тревогой наблюдаю, как во всем мире нарастает глобализация, а вместе с ней и секуляризация - все большее освобождение общественной жизни от церковного влияния. Это порождение все той же стремительно поглощающей всех нас свободы. ... Я не против свободы как таковой, но я не согласен с превратным ее толкованием. С каждым днем государственные границы становятся все более проницаемыми для все возрастающих потоков людей, товаров, информации. Правительства делегируют все больше своих полномочий наднациональным структурам управления, которые с невиданным доселе азартом принимают решения поистине планитарного масштаба. ... Иерархия ценностей все чаще определяется принципом пользы при нарастающем равнодушии к духовной истине, попечению о человеческой душе, заботе о ее вечном спасени. ... Распространение идеологии потребления порождает грубый эгоизм". Кстати, к вопросу о проницаемости границ: патриарх закончил двухнедельный отпуск в Швейцарии и едет в Эстонию (Независим. г., 25.9.3, О.Недумов).

Патриарх Алексий, заявление в связи с Чечней, Русская мысль, 8 декабря 1994 года: "Русская Православная Церковь заявляет о том, что она поддерживает исключительно мирные способы разрешения возникшего противостояния. Всякое умножение насилия в нынешний момент может привести к сугубому обострению кровопролития". Патриарх призывал "сесть за стол переговоров". Правда, и в этом документе насторажить должно было упоминание "нынешнего момента" - а что, есть моменты, когда умножение насилия может привести к положительному результату? К тому же это заявление, на которое любил ссылаться позднее патриарх, вовсе не о войне России с Чечней, оно о "внутричеченском конфликте" - тогда номенклатура замаскировала вторжение в Чечню под восстание недовольных Дудаевым. Право же номенклатуры давить танками кого угодно и когда угодно, не вести переговоров ни с кем, это заявление отнюдь не оспаривает.

Патриарх разослал письма с протестом против "вторжения" израильских войск в Палестинскую автономию: мол, они заняли "собственность Русской Православной Церкви" и втягивают РПЦ в политику. Правда, о какой собственности идет речь, не уточнил (сперва не уточнял, потом зам.министра ин. дел Салтанов тоже протестовал - речь идет о нашей гостинице в Вифлееме, "гостевой дом" прямо у церкви Рождества). Мы там много у карловчан наотбирали - Арафат добрый к Патриархии до ужаса. В общем, жидовские оккупанты - вон с российской земли!

Объективности ради надо отметить, что к Арафату с "посланием мира" рвались представители католиков - израильтяне их не пустили "под предлогом", как пишут антисемиты на Западе, невозможности обеспечить им безопасность. Почему-то к Путину с посланием о мире в Чечне эти господа не рвутся.

Во всяком случае, заявление патриарха было сделано до того, как две сотни вооруженных палестинцев забаррикадировались в церкви Рождества в Вифлееме. Арафат призвал мировое сообщество к интервенции против израильтян, которые, такие-сякие, оскверняют церкви и мечети. Укрыться с оружием в церкви - это не осквернение, а вот окружить эту церковь танками - осквернение. Советский человек этот Арафат!

Юристы отметили, что патриарх напрасно называет гостиницу в Вифлееме "нашей территорией". Иммунитетом пользуются лишь представительства государств. Впрочем, юристам невдомек, что и гостиница строена на государственные средства, и визы даются священникам по особым правилам, что de facto давно уже это полупослы. В лучшем смысле слова, разумеется. Что до заявлений, что храм пользуется правом убежища и потому нельзя его штурмовать - ай, бросьте. Во Франции когда негры засели в эглизах, так их оттуда преспокойно выдали, полиция вытащила. Давно уже храмы и отказались от права убежища, да и не отказались бы - царство кесарю плевать хотело на это право.

"Русская мысль", 6.1.2000, четыре разных послания — заграничные архиереи и Патриарх, и лишь Патриарх вставил о конкретной политике: "Церковь Русская возвышает свой голос против того, чтобы одни государства силой навязывали свою волю другим странам народам. В этом смысле недавние трагические события на Балканах являются грозным предупреждением всем людям Земли. В минувшем году я посетил страждущую Югославию в тяжелейшее для нее время беззаконных натовских бомбардировок ... мы молимся о восстановлении порушенного и стремимся помогать братскому народу этой страны, переживающему многие лишения и скорби".

Из заявления патриарха по Палестине в апреле 2002 года: "Тревогу вызывает насильственное ослабление структур гражданской самоорганизации арабского народа, попытки фактически делегитимизировать Палестинскую национальную администрацию. Эти действия могут привести к полному срыву переговорного процесса и к тому, что палестинский народ лишится реальной возможности осуществить свое международно признанное право на создание собственного государства. Напоминаем, что 9 марта в совместном обращении главы христианских Церквей в Иерусалиме вновь подчеркнули важность того, чтобы "палестинцы смогли воспользоваться своими правами, закрепленными в международном законодательстве".

Стоит напомнить, что нет никакого "палестинского народа", противостоящего "израильянам". Есть арабы и евреи, живущие в Палестине. Евреи - такой же палестинский народ, как и арабы.

В интернете поведение Патриарха, что примечательно, оправдывали иезуитской логикой: мол, если Патриарх будет откровенен и вступится за евреев, то евреям от этого будет лишь хуже. К счастью (для евреев, к несчастью для Патриарха) заявления главы российских православных никак - ни в лучшую, ни в худшую сторону - на положение евреев не влияют. Зато они очень влияют на материальные приобретения Патриархии в Палестине - арабы благодарны за поддержку и позволяют МП то, что не позволяется более никому.

ПРОИЗОЙТИ ОТ ОБЕЗЬЯНЫ

Патриарх Алексий II открыл Рождественские Образовательные чтения 2007 года заявлением: «Никого вреда не будет школьнику, если он будет знать библейское учение о происхождении мира. Осознание человеком, что он является венцом творения Божия, — только возвышает его, а если кто хочет считать, что он произошёл от обезьяны — пусть так считают, но не навязывают этих взглядов другим».

Со времён Дарвина люди делятся не на принимающих теорию эволюции или отвергающих, а на тех, кто думает, что эволюция это – «человек произошёл от обезьяны», и на тех, кто просто думает, думает по-разному и даёт думать другим.

Можно не быть эволюционистом, можно быть креационистом, можно быть даже одновременно почтенным архиереем и агентом Лубянки (патриарх Алексий, согласно документам архива Эстонского КГБ, был завербован в 1958 году, так что грандиозный юбилей совсем скоро). Но нельзя думать, что дарвинизм – это «человек произошёл от обезьяны». Это всё равно, что думать, будто Библия – это «человек сделан из глины».

Что честные православные молча терпят над собой патриарха-стукача, это нетрудно. Он же не учит стукачеству. Но как православные, которые отлично знают, что такое теория эволюции и которые преподают её в школах, будут терпеть патриарха, рассуждающего о науке на уровне дворника? Что будут терпеть, в том нет сомнения, но интересно – с точки зрения психологии – какие мысли при этом внутри?

В конце концов, это ведь не только проблемы российских православных. Папа Римский и разнообразные протестантские лидеры рассуждают о науке вообще и теории эволюции в частности примерно так же, как патриарх Алексий. Папа выражается чуть помягче, протестанты чуть порезче, но суть одна: предали Бога и поклонились обезьяне, отсюда все беды. Опомнитесь, вернитесь, помяните нас в Конституции и в бюджете, и мы всё простим, и будет большое счастье, как в Средние века.

Христианин-эволюционист рассуждает эволюционно: человек, конечно, не произошёл от обезьяны, но человек запросто может эволюционировать в обезьяну. Кто-то скажет, что это деволюция, регресс, но учёный воздерживается от оценок.

Когда почтенные религиозные лидеры возглашают анафему Дарвину, когда заявляют, как патриарх, что превращение веры в частное дело есть «деструктивное явление», - в этот момент они превращаются в обезьяньих вожаков, которые сторожат своё стадо, внимательно оглядываясь вокруг, надувая грудь и бия в нея.

Особо непонятливым в качестве последнего аргумента верховные самцы демонстрируют то, что homo sapiens, даже самые невоспитанный, старается прикрыть хоть фиговым листком. Не случайно сразу после избиения Дарвина патриарх потребовал допустить духовенство в армию. За патриархом с той же трибуны мэр Москва провозгласил: «Не либеральный пряник нужен, а решимость». «Решимость», конечно, тут цензурная замена для кое-чего совершенно нецензурного, хотя и нелиберального. Тот же фаллический образ выскочил в речи самца из кадрового резерва, Михаила Дудко, сотрудника Отдела внешних церковных сношений Московского Патриархата, который заявил, что его учреждение никого не ограничивает «в свободе самовыражения уже просто по причине отсутствия соответствующих … рычагов». Нет рычагов – угрожающе рычим, есть рычаг – бьём им по голове. Архимед искал точку опоры, чтобы рычагом перевернуть мир. Обезьяна ищет рычаг, чтобы убить Архимеда.

Человек создан Духом Божиим. Если этот Дух подменяется несвежим дыханием невежества и агрессии, то человеческое исчезает. Но ведь возможен и обратный процесс, он называется покаянием или, говоря по-светски, просвещением. Только одно мешает обезьяне стать человеком: власть. Седобородые самцы признают либерализм и человечность только в качестве пряников к своему чаю. Будем надеяться, что Творец и из таких сможет произвести что-нибудь человеческое, и сами продолжим эволюцию от обезьяньего стада к человеческому общежитию.

Патриарх в интервью: "Мы понимаем, что после 70 лет атеистического воспитания нельзя сегодня ставить вопрос о введении в школьную или вузовскую программу предмета «Закон Божий». Но мы предлагаем, чтобы в программу была введена дисциплина «История православной культуры», ибо наша культура основана на Православии, и каждый образованный человек должен знать основы своей православной культуры (http://orthodox.etel.ru/2001/26/patriarh4.htm).

Честно: Святейший дал понять, что через несколько лет уже пора будет и Закон Божий вводить. Так же и о возвращении земель: "Этот вопрос решается в рабочем порядке. Средства массовой информации несколько исказили мою позицию: я не ставил вопрос о возвращении всех земель, которые принадлежали Церкви. Монастыри сегодня просто не могут освоить те земли, которыми когда-то владели, поэтому они получают надел земли, который могут обработать для того, чтобы кормить себя и паломников. По моему мнению, не следует поднимать вопрос о реституции, потому что он вызовет множество проблем и конфликтов. Мы не требуем возвращения всего церковного имущества, однако я считаю, что по мере возможности следует возвратить Церкви некоторые принадлежавшие ей здания, необходимые для осуществления нормальной приходской деятельности, а также земельные участки, которые монастыри смогут обработать".

"В рабочем порядке" - в новояз, "вопреки законному порядку". У большевиков единственная работа -- вытирать ботинки о право.

Руководитель пиротехнического агентства в журнале "Эсквайр" (2008, №5, с. 88) рассказывает, как на Пасху 1999 г. делал в резиденции Патриарха фейерверк. Простой - "фонтан":