Оглавление книги
Ио 5, 5 Тут был человек, находившийся в болезни тридцать восемь лет. №45 по согласованию. Фраза предыдущая - следующая. 38 лет в параличе - этот человек был свидетелем начала Римской империи. Всё совершалось рядом с ним, но не с ним. Такой паралич в той или иной степени знаком каждому человеку, потому что даже самые деятельные и успешные не могут не чувствовать себя игрушкой в чужих руках. А игрушка - всегда в параличе. И добро бы мы были игрушкой в руках людей - народа родного или чужого, собственных подчинённых или своего начальства. Человек игрушка в руках игрушек Божиих, каковыми, в сущности, остаются самые могучие природные силы. Это несправедливо, потому что именно человек - не игрушка. Но это справедливо, конечно, потому что по заслугам. Не грабь и грабли не будут бить тебя по носу. Тогда и не нужно будет ждать, когда кто-то тебе поможет - а даже великий полководец ничего не сможет, если все солдаты разойдутся по своим делам. Кроме этого, первого паралича человек знает и второй паралич - паралич воли, когда можно сделать движение, а зачем? Можно помочь другому, а смысл? По сравнению с этим простой паралич тела - как чесотка в сравнении с пощёчиной. Идёт жизнь, и внутри человека накатывают одна за другой волны то безволия, то лени, то бессмысленности, то физической немощи. Накатывают, бурлит душа, закипает, но нет сил броситься в самого себя. С годами - а тридцать восемь лет это что сегодня полсотни, это уже вполне прожитая жизнь - с годами примиряется человек с тем, с чем нельзя мириться, и хвалится параличами своими как наивысшей мудростью, да ещё и оттолкнёт желающего помочь. Евангельский паралитик хотя бы знал о себе, что он - паралитик. То, что Иисус совершил одним жестом, люди могут - конечно, в несравненно меньшей степени - совершить совместным усилием: изобрести кресла-каталки, лифты, пандусы. А могут и не напрягаться - легче милостыню подать, чем дать паралитику возможность жить полноценно. Это и есть душевный паралич - когда человек соглашается жалеть другого, но не соглашается делиться с другим своим местом. Тогда "своё место" сужается и превращается, в конце концов, в булавку, на которую насажено никчемное эгоистическое существование, так что человек вроде бы колесит по всему свету, но неполноценнее колясочника, как белка в колесе отстаёт от ползающего младенца. В лучшем случае - попросим Христа "помиловать-нас-грешных", признаем себя паралитиками - сажай нас, Господи, в кресло на колёсах и вези, куда хочешь. Самое разрушительное оружие - такие турусы на колёсах. Потому что, конечно, к Богу это "смирение" отношения не имеет: сами движемся, сами давим, только с постной миной. Конечно, трудно признать, что ты всю жизнь был в параличе - иногда в языческом, иногда в атеистическом, иногда в христианском. Трудно, а - надо, потому что паралич духа есть понятие не абсолютное, а относительное, и измеряется он расстоянием не до наших целей, а до Божьих. |
