ХЛЕБ НАСУЩНЫЙЧеловечество есть такое же биологическое сообщество, как тараканы, дельфины или бабочки. Если человека не кормить, он умрёт так же, как умирает без полива цветок. Христос - в отличие от многих - это знал, почему и сделал высшим критерием святости "накормил - не накормил". Изначально человеку для жизни нужно 2300-2400 килокалорий хорошо сбалансированной пищи. "Изначально" - это в эпоху, когда люди жили охотой и собирательством, в день проходили несколько десятков километров. Это - стандарт, норма, идеал. Он сохранился у бушменов Калахари: в их еде белков, жиров, углеводов, витаминов, микроэлементов ровно столько, сколько рекомендует Всемирная Организация Здравоохранения. А вот потом случилась революция - "неолитическая", когда люди перешли к земледелию и скотоводству. Так что предание о рае довольно точно, хотя, конечно, Калахари не вполне тот рай, которого хочется. Превращение людей в скотоводов и пахарей было, как и всякая революция, трагедией. Продолжительность жизни резко сократилась. Средняя продолжительность жизни в Римской империи при жизни Христа - 15-16 лет. Это, конечно, из-за высокой детской смертности. Зернышки и овечки - это прекрасные поэтические образы, но с точки зрения гастрономии это кошмар, потому что однообразно. Выращивается то, что наиболее продуктивно и калорийно, где побольше углеводов. А всё остальное - побоку. Сыр, вино, хлеб - не самое здоровое питание. Другое дело, что таким образом можно прокормить больше людей. Лес и речка могли прокормить одну семью, а распаханное на этом месте поле - сотню. Дети стали умирать чаще, но детей стали рожать больше - потому что изобрели всевозможные каши и другие заменители материнского молока. Раньше стали отнимать ребёнка от груди - раньше стали беременеть следующим ребёнком. * * * Кажется так просто: подсчитать, сколько в день нужно хлеба, и сколько этот хлеб стоит в разные времена и в разных странах. Нечто вроде этого - "индекс бик-мака", когда подсчитывают в долларах, сколько стоит бик-мак в разных странах современного мира. Тридцать серебреников - сколько биг-маков? Только полезно помнить, что миллиарды людей в мире едят не хлеб, а рис. Для них потребуется ещё и переводить хлебную норму в рисовую. Разные источники дают одинаковые сведения о цене хлеба во времена Христа: дневная норма стоила двенадцатую часть динария. Иуда заработал себе на 1440 паек - четыре года. Исходя именно из этой цены ученики заявили Иисусу, что пяти тысячам людей понадобился 200 динариев (Мк. 6,37, Ио. 6,7). Они исходили из того, что на одного едока понадобился 1/25 динария, то есть, собирались купить не целую дневную норму, а лишь половину. Правда, тут не сказано, сколько по весу составляла норма, однако это уж каждый хлебоядец знает по себе. Примечательно, что меры разных народов вращаются вокруг одного количества - 800 грамм, килограмм. К этому близок и древнегреческих "хиникс", упоминаемый в Апокалипсисе, и английский "литр". Цицерон (In Verrem III,8) упоминает, что 12 хиниксов муки стоили один динарий. Именно хиникс как ежедневную норму хлеба упоминает Атеней Навкратисийский (III в.) в своём сочинении "Софисты на пиру". Вот аналог, подобранный случайно: в Западной Сибири в конце XIX века ежемесячная потребность в хлебе составляла, по данным В.Ю. Крупянской и Н.С. Полищук, 1,5–2 пуда на взрослого человека и 30 фунтов на ребенка. Два пуда - 32 килограмма, вот и выходит килограмм или чуть меньше в день, а ребёнку фунт - 400 граммов, полбуханки. Что будет с человеком, если он ест меньше хлеба? Это зависит и от обстоятельств, и от человека. Во время блокады Петербурга норма хлеба для простолюдинов составляла 125 граммов (кусочек хлеба размером со спичечный коробок). В сущности, это была классическая советская обманка - растягивание смерти на такой большой срок, чтобы можно было называть умирание выживанием. Сперва пайка составляла 600 грамм, что уже близко к норме. Толстой упоминает в "Войне и мире" как в Павлоградском полку "растягивали последние сухари" - по 200 грамм в день. Достоевский в "Братьях Карамазовых" заставляет злюку схимника Ферапонта есть в день 260 граммов хлеба. Этим он демонстрирует своё совершенство. А вот нормальный христианин - и не в монастыре, а в тюрьме. На Рождество 1941 г. еп. Афанасий Сахаров пишет с каторги в Белбатллаге: "На 500 гр. хлеба трудно - даже невозможно - прожить, приходится прикупать ежедневно, прикупаю также картофель (2 р. кило)" ((Молитва всех вас спасет, 2000, с. 283). И чуть позже: "Хлеба много съедаю. Теперь дневальным дают 700 гр., - но не хватает. Больше половины съедаю утром. Очень много ем... Стыдно даже. Вот сейчас первая неделя Великого поста". На коммунистической каторге (деликатно именуемой до сих пор "концлагерями") пайка для работающего составляла полтора килограмма хлеба. Однако, эта "пайка" убивала заключённых - было разумнее получать меньше, но не работать, потому что работающий на каторге тратит очень много энергии, в отличие от блокадника. В 100 граммах бородинского хлеба 200 килокалорий. В день минимум калорий (почему минимум, о том речь будет ниже) - 2000. Значит, минимум питания в день - килограмм хлеба. У других сортов обычного хлеба калорийность повыше - 250, а то и 300 килокалорий. Вот вам и "буханка" - это как раз и есть дневная норма, 800 грамм. Правда, врач скажет, что хлеба в рационе не должно быть больше двухсот грамм. Но это если продолжительность жизни желаемая - лет 80, а то и 90. А если тридцать три года, как у Христа, то можно, действительно, одним хлебом питаться. В Апокалипсисе говорится о ежедневной норме: "хиникс пшеницы за динарий, и три хиникса ячменя за динарий" (Откр. 6,6). Нетрудно сделать вывод, что ячмень в три раза менее питателен, нежели пшеница. Синодальный перевод оставляет "хиникс" без перевода. Англичане перевели: "кварта хлеба" - т.е., "четверть". Это примерно 600 грамм жидкости, зерна будет больше (в том же объёме). Вообще в древности зерно меряли не по весу, а по объёму - на Руси так поступали вплоть до XIX века. Поэтому в Евангелии часто упоминается "хлебная мера", куда насыпать зерно можно по-разному - "с горкой" или без, с утруской или без. "Четверть" хлеба - это и есть примерная дневная норма, а "целый хлеб" - это большой хлеб для целой семьи. Такой "целый хлеб" выпекали с глубокими надрезами, чтобы легче было поделить поровну между едоками. Динарий за хиникс - это дорого. Это в двенадцать раз дороже нормы и упомянуто автором Апокалипсиса, чтобы подчеркнуть катастрофичность происходящего. Флавий упоминает, что в 64 году, когда урожай был уничтожен ураганом, модий зерна стоил одиннадцать драхм. Модий - это 8,7 литра. 0,7 литра за драхму - это в шестнадцать раз дороже нормального времени. Дневная пайка обходилась при этом в динарий с четвертью, а дневной-то заработок - динарий (Иеремиас, Иерусалим, с. 123). * * * Организация объединённых наций в начале ХХI века считала, что бедность начинается, когда человек зарабатывает менее 3 долларов в час - это примерно 480 долларов в месяц при 40-часовой рабочей неделе. В России в 2005 г. 32% населения получали менее 50 долларов, 49% получают менее 100 долларов в месяц. Правда, это данные социологических опросов, то есть заведомо заниженные. Когда люди оценивают свое материальное положение, они оптимистичнее. Только 8% говорят, что им не хватает денег на еду - у них в семье на прокорм человека тратят менее 30 центов в день. Это нищие. Бедняки тратят на питание семьи от 30 до 100 долларов в месяц - таких 38% населения. Бедняки редко - раз в полгода и реже - покупают одежду и обувь (РОМИР, ж-л "Эксперт", "Новое время" №16, 2005, с. 8). Грамм золота в апреле 2005 года стоил 13 долларов, то есть, бедняку "на хлеб" нужно было в России около 5-8 граммов золота в месяц. Если во времена Христа дневной заработок составлял около динария - тогдашний доллар - а в золотом 8-граммовом ауреусе считалось 25 динариев, то выходит, что мало что изменилось: по-прежнему в месяц нужно самое меньшее граммов 8 золота, чтобы прожить. В день это 0,26 граммов золота. Сто граммов золота в год, килограмм в десять лет, а за всю трудовую жизнь - килограммов 5-6. Для "среднего класса" цифра в два-три раза больше, конечно. Правда, слишком доверять этим цифрам не нужно. С одной стороны, в России из-за монополизма государства многое намного дороже, чем в нормальном мире, и плохонькая квартира стоит столько, сколько в Париже не стоит никакая квартира, ибо там такого скверного жилья попросту не строят. Человек платит не столько за квартиру в Москве, сколько за возможность жить в антиправовом государстве, пытаясь в этой мутной воде выловить себе рыбку, какие не водятся в сравнительно прозрачных водах Темзы, Потомака или Сены. Многие вылавливают, и не только свою. С другой стороны, за многое человек не платит или недоплачивает, а многого попросту не имеет - например, честной и хорошей медицины или кулинарии. В Москве и за нью-йоркские деньги врач лечит и повар кормит хуже. Зато житель такой страны экономически, психологически, юридически ближе к жителю Палестины времён Иисуса, чем к своему современнику в Нью-Йорке, и так же в отношении ко Христу качается от истерической "Осанна!" до истерического "Распни!". С граммами всё ясно, а вот с душой - ничего. Наука заканчивается там, где начинается душа. Во всяком случае, нельзя же считать наукой попытки Эрнста Кречмера свести душу к физиологии. Всё это в лучшем случае поэзия: мне так кажется. Фрейду казалось, что кусающий человек - агрессивен, что с появлением зубов ребёнок учится уничтожать пищу. Для Фрейда и скушать кусочек мацы - людоедство, точнее даже, отцеедство. Франклу казалось, что ничего подобного: человек жует без особого напряжения, есть - это удовольствие, а не агрессия. Еду любят, а уничтожают - ненавистное. Кто сказал, что съеденное - уничтожено? Это всё равно, что сказать, будто гость, введённый в дом, обречён на смерть. Еду приветствуют - погостит, да и выйдет. "Знакомься, пудинг, это Алиса"... Из этих крайних позиций много можно понять о том, чем и как кормили в детстве Фрейда и Франкла, но ничего не понять о себе. Но что Фрейд уловил совершенно верно - и чего не замечал, к примеру, Торо - так этого, что человек ест не для того, чтобы жить, а чтобы дать жизнь другому. До чего это может доходить, известно: мать умрёт с голода, "оторвав от себя кусок", чтобы не умер ребёнок. Физиологически человек - эгоист, психологически - альтруист. В этом смысле все попытки подсчитать, сколько нужно человеку "на один день", абсурдны. Человеку нужен не день, а вечность - чтобы хватило места и времени потомству. Конечно, пилюльки и резинки доказали, что человек может обойтись без детей. Они, однако, не доказали, что человек может обойтись без другого человека. Более того: именно люди, у которых нет своих детей, часто больше думают о ближних. Много детей - замечательно ровно до той минуты, когда ради своих детей начинают убивать или порабощать чужих. Мировая история в основном к этому и сводилась. Поэтому мировой истории было пока очень мало, - нельзя же считать историей кровавую драку, пусть она и длится тысячи лет. С одной стороны, очень легко подсчитать, сколько нужно человеку в день на еду, если этот человек - солдат в окопе. С другой стороны, именно солдат лучше всех знает, что место человека - не в окопе, и что уничтожить паёк не означает поесть по-человечески. Война ведётся ради еды, но именно война уничтожает еду не только физически, но как человеческое явление. Ведь питание - это, по определению замечательного русского антрополога, "осознанный способ общения с окружающим миром, а также способ выражения идеальных представлений человека о себе и об окружающем его мире" (Добровольская, 2005, с. 141). Еда - это разговор, где белки, жиры и углеводы используются как буквы в романе. Но нельзя написать роман на обороте армейской повестки... Попытки подсчитать, сколько нужно одному человеку в день, абсурдны не только потому, что человек может и хочет покормить другого. Есть и более деликатный момент: человек хочет, чтобы его кормили. Торо писал, что первое, что нужно человеку - это тепло. Это, правда, отсекает от человечества тех приматов, которые панически боялись огня, как и все животные. Принести огонь на землю не так трудно, как преодолеть страх перед огнём. "Жар любви" - не случайное выражение. Огонь полезен для согревания, для защиты от других животных, для приготовления пищи, - и вот здесь оказывается, что огонь - собственность женщины. Мужчины - добытчики мяса, но мясо не так важно человеку, как растения. К счастью, а то бы люди вымерли. Да они и вымирают - потому что охота постоянно заходит слишком далеко и превращается в охоту на человека - в войну, в смертную казнь, в общем, во все те замечательные процессы, в ходе которых мяса добывается много, но оно даже не съедается. Наука старается не смотреть туда, где охота превращается в войну, но наука однозначно говорит, что огонь важнее земледельцу, а не скотоводу. Мясо можно и сырым съесть, а вот варёные овощи неизмеримо и вкуснее, и полезнее. Ева угостила Адама печёным, скорее всего, яблоком. Забота о поддержании огня в очаге - женская. После приручения огня женщина оказывается повелительницей мужчины - и, кстати, именно тогда женщины становятся крупнее, догоняя мужчин физиологически. В конце концов, мужчина лишь защищает женщину, которая и добывает (если речь идёт о растительной пище), и варит, и жарит. Мужчина уходит на охоту - кстати, далеко не всегда в лес, а очень часто на рыбалку и в море - но готовит женщина. Женщины, возможно, и не первые преодолели страх перед огнём - хотя не случайно же тушат огонь (пожары) мужчины. Но именно женщины сделали огонь опорой своего могущества. Там, где есть очаг и женщины у плиты, там мужчина низведён до уровня сторожевого пса. Называться эта должность может хоть "президент", "хоть "ваше святейшество", а суть одна. Когда современный человек пытается подсчитать, сколько ему нужно "в день", ему очень трудно понять, что он всегда подсчитывает "среднее количество". Даже Торо, становясь робинзоном, прежде всего закупил бобов на посев - и посеял. Это настолько самоочевидно, что даже самые буквалистские буквалисты не считают, что слова Иисуса "не заботьтесь о завтрашнем дне" есть запрет сеять. Между тем, посеять зерно - или завести корову - это революция более принципиальная, чем научная или информационная. И менее ожидаемая. Земледелие на первых порах убыточнее собирательства. Когда в Турции нашли массивы дикой пшеницы и дикого ячменя, один исследователь поставил эксперимент: сделал серп с зубьями из кремней и пошёл "в поле". За два с половиной часа он собрал более 4 килограммов зерна - более чем достаточно на один день. Посчитали - убедились: на склонах Крачадага одна семья могла насобирать такой дикой пшеницы впрок больше, чем нужно. Австралийские аборигены так и не изобрели земледелия, им вполне хватало собирания дикого ямса. Некоторые учёные предполагают, что и древним людям было достаточно одомашнить картошку, чтобы выжить - ведь легче защитить от непогоды корешки, а не вершки. Да что там картошка...Не поле, не огород, не пастбище, а сад - "природный ландшафт", в котором человек и был сотворён" (Добровольская, 2005, 242). Сказав это, Добровольская совсем уже ненаучно предлагает обратить внимание "также на библейский текст, где растению с клубневидными наростами - чистяку весеннему (Ficaria verna) - уделяется особое месато. Появление манны спасает богоизбранный народ от голодной смерти в пустыне". * * * Возможно, это и не вечная потребность, но вполне очевидна, что она обнаруживается, как только человек освобождается из роя семьи, государства, нации. Это достаточно условное освобождение, никогда не окончательное. Тем удивительнее, как мечтается о такой свободе. Поэтому так популярен был Робинзон Крузо - не потому, что это воспевание капиталистической предприимчивости, а потому, что это наглядный мысленный эксперимент: кто есть человек сам по себе, что ему нужно, чтобы прожить без других. Генри Торо целый 1846 год реально прожил "за свой счёт", чтобы доказать возможность свободы - финансовую возможность. Срубил дом, посадил бобы, с голоду не умер, ещё и выручил от их продажи 8 долларов. Толстой мечтал о таком же эксперименте и поражался тому, сколько лишнего тратят люди. Правда, Торо, как и Толстой, полагали, что "фабричная цивилизация" страшно мешает свободной жизни, хотя лишь благодаря ей они могли ставить подобные эксперименты. Интерес такого рода может показаться слишком материальным, - не лучше ли те эпохи, когда предаются не подсчётам, а молитвам? Однако, "те эпохи" тоже умели считать, только их счёт был весьма людоедским. Тогда подсчитывали, не сколько может заработать человек и сколько нужно человеку, а сколько стоит человек и за сколько его можно продать на рабовладельческом рынке. Уже в наше время эту логику возродили нацисты, подсчитавшие, сколько стоит человек, если разделить его на жир, кожу, волосы, кости. Большевики были ближе к Толстому - они расточали "человеческий материал" безо всякой выгоды. Зато они любили подсчитывать минимум, который нужен для проживания - "минимальный размер оплаты труда". От марксизма отказались, от гордого имени большевиков отказались, а привычку оценивать ближнего по минимуму - сохранили, она и оказалась сущностью их "метода". * * * ЕДЫ НА ДВА ГОДАДинарий - дневной заработок. Необходимый на день хлеб можно купить за двенадцатую часть динария. Следовательно, не хлебом единым жив человек. Хлеб - лишь одна двенадцатая от того минимума, который ему нужен. "Природа желает малого". В отличие от Иисуса, требующего насыпать зерна много, утрамбовывая, да ещё чуть-чуть сверху, с горкой. Правда, Иисус требует не себе, в отличие от природы. В качестве "малого" современник Иисуса Сенека даёт точную цифру: еда не должна стоить больше двух ассов, Эпикур тратил меньше асса. Для Иисуса асс тоже был символом дешевизны: столько на рынке стоила пара птиц. И вывод Иисус делал тот же: не надо заботиться о завтрашнем дне. Правда, основания у вывода совсем другие: Бог и о птицах заботится, а уж людях тем более. Про природу такого не сказать. Впрочем, Сенека глубоко заблуждается, когда утверждает, что "природа требует только хлеба и воды". Это милая наивность очень богатого даже по меркам императорского Рима человека. Природа вообще не знает хлеба, и одним хлебом питаться - источник многих болезней. Минимум, который нужен человеку, наука подсчитала. Правда, для этого пришлось разделить пищу совершенно нечеловеческим образом не на первое, второе и третье, а на белки, жиры и углеводы. Белков нужно в день 0,8 грамм на килограмм тела - самое меньшее, 40 грамм (Добровольская, 2005). Запасов белка в теле (мышцах и печени) мало, их хватает на три дня. А без белка - то самое истощение, которое называется хорошо знакомым каждому русскому греческим словом "маразм". Причём в старости белка нужно больше - полтора грамма на килограмм веса. Но чуть переберёшь - и будут камни в почках и подагра, изо рта будет вонять гнилью, а уж что будет в толстой кишке, не врачу лучше не вникать. Углеводов - конфет, не водки! - нужно в день сто грамм. Сластёны любят подчёркивать, что без глюкозы мозг плохо работает. Причём, если от лишнего бифштекса может быть очень и очень плохо, то от лишней конфеты будет разве что лишний жир. Что в некоторые времена считается даже красивым. Считалось... Как ни странно, запасов углеводов у человека примерно столько же, сколько и белков - на три-четыре дня. Странно это для тех, кто помнит о "тридневном воскресении", о "Лазаре четверодневном". Иисус воскрешал и тех, кто умер за минуту до Его прихода, но всё-таки "главными" воскресениями становятся те, где очевидно, что тело уже само подняться не может. Меньше всего ясности с жирами - нет нормы. А между тем, из них не только холестирин , но и половые стероиды. Воды нужно меньше двух литров, да и то - полтора стакана образуются из углеводов и жиров. Двоечники (которые в основном и распространяют научные знания) утверждают, что человек на 90% состоит из воды, но на самом деле - 60%. Для крови и соляной кислоты в желудке нужна соль - тяжёлое наследие, видимо, рыбных предков. Достаточно грамма в день, только никто, даже Торо, неспособен ограничиться граммом. Соль - древнейший наркотик, хотя и не очень древний и не очень распространённый. Парадокс в том, что соль больше всего едят там, где выращивают пшеницу, которая терпеть не может засолённых почв. А там, где много природной соли, выращивают то, что солят мало. Так начинается торговля - сперва солью, потом перцем, корицей, шоколадом, сахаром, чаем, табаком. О более крепких наркотиках лучше уж и не вспоминать. Одной соли достаточно - ведь и православные с католиками веками обличали друг друга не в идейных заблуждениях, а в гастрономических, потому что у одних хлеб был "пресный", без дрожжей и соли, а других - с дрожжами и с солью. Кстати, сам Иисус на Тайной вечере макал хлеб не в соль, а в острый соус - изобретение намного более древнее, чем чистая соль. Наука сурова: человек не рождён вегетерианцем. Он всеяден не вынужденно, а по определению. Между прочим, далеко не все приматы способны жрать всё подряд. Судя по рациону, человек не рождён в пустыне и для пустыни - так что, удаляясь в пустыню (или ударяясь в вегетерианство) - человек немножечко умирает. Скорее человек рождён, как и говорит Библия, на берегу лесистой речки. В анекдоте африканец отказывается работать, потому что цель работы - купить банан, а он этот банан и без работы с дерева срывает. К тому же, работающему человеку нужно больше энергии - и больше калорий. В богатых странах люди в среднем едят в день на 3000 килокалорий, а кое-где (не будем указывать пальцем) и 3800. А что будет, если еды не хватает? Это немного другая история - см. См. Деньги в истории. Талант. |
