СВОЙСТВА БЕЗ ЧЕЛОВЕКА
К оглавлению
Ср. И. и психология церковных интеллектуалов. - Обнищание и интеллигенция.
Ср. буржуазность.
В классификации человека по пяти ипостасям ("большая пятёрка) интеллектуальное начало - второе после волевого, царственного. Волевое начало само по себе чревато эгоизмом. "Я могу" - удивительное ощущение (удивительнее только "я не смог", а чудо - когда "я буду делать не всё, что могу"). Воля без разума - сумасшествие. Курица без головы. Голову отрубили недавно, курица ещё способна бегать.
К сожалению, человек, у которого воля взяла верх над разумом, сохраняет и голову на плечах, и руки, а иногда и оружие в этих руках. Это очень опасно, потому что своеволие убеждено в том, что чужая воля - хуже. Оно ещё готово процедить Богу сквозь зубы "да будет воля Твоя", но подразумевает - "помоги мне так, как считаешь нужным", "помоги мне навязать другому мою волю, единственную верную".
Разум же сообщает воле, что у других людей тоже есть воля, разум, сердце, в общем, - что другие люди точно такие же, как ты. Так же умны, так же решительны, так же глубоки. Люди не равны ни в чём, кроме человечности. Деньги, возраст, пол, - всё разделяет человечество, а человечность соединяет. Узнаётся это именно разумом. Даже сердце в этом отношении не заходит так далеко - оно даёт любить, но это любовь избирательная и очень часто отравленная высокомерием. Разум же прежде всего остужает голову.
Конечно, разума не существует. Существуют носители разума. Строго говоря, их следовало бы называть интеллектуалами, но тогда всех людей следует признать интеллектуалами, да и интеллигентами. Впрочем, возможно, это не так глупо - считать всех разумными. Ведь все любят свободу, а разум прежде всего борется за свободу человека. Михаил Гаспаров противопоставлял "интеллектуалов" как естественников, борющихся с ограничениями, которые накладывает на человека природа - и интеллигентов, гуманитариев, которые борются с ограничениями социальными. Этому замечательно противоречит факт, который указывает Гаспаров, предлагающий такое толкование: в XVIII века, когда появилась в Англии интеллигенция, слова "оппозиция", "революция" были взяты из словаря астрономов. Английский словарь предлагает считать интеллигенцию "частью нации, способной к самостоятельному мышлению". Автор определения явно не видит в нём парадокса: самостоятельность не может быть у "части нации", она может быть лишь у личности. Хотя исторически, конечно, интеллигенция сперва существовала внутри национального проекта. Всё же это лучшее определение интеллигента, чем у Ярхо ("обладающий жаждой знания выше средней нормы").
*
Интеллигент это человек, который выходит из вагона метро не на своей остановке, чтобы дать выйти другому. Интеллектуал – поворачивается боком, делая вид, что читает слишком важную книгу, чтобы дёргаться.
*
ИНТЕЛЛИГЕНТНЫЕ МЕЩАНЕ
"Большая группа интеллигентных московских мещан обратилась к членам Гос. Думы от Москвы с докладною запискою, в которой просит их в ближайшее же время возбудить в Гос.Думе вопрос об упразднении мещанского сословия, отжившего свой век".
Речь шла, конечно, не о физическим истреблении всех "мещан", а о признании того простого факта, что терминология столетней давности безнадёжно устарела и не отражает реалий индустриального общества. Пьеса Горького "Мещане" была написана в 1901 году, "мещанство" становится синонимом определённых духовных качеств, абсолютно несовместимых с "интеллигентностью". Формально же вполне допустимо словосочетание "интеллигентные мещане". Любопытно, что "мещанствующие интеллигенты" - сочетание, недопустимое ни в коем случае ни в начале ХХ века, ни сто лет спустя.
Что такое "интеллигентность"? А вот сообщение заканчивается фразой:
"Вместе с тем мещане просят членов Гос.Думы возбудить в предстоящую сессию вопрос об уничтожении паспортов, как документов, "унижающих человеческое достоинство".
Многие ли современные русские, которые гордятся принадлежностью к интеллигентам, решатся хотя бы на кухне признать паспорт документом, унижающим человеческое достоинство? Многие ли просто понимают, что именно несовместимого в паре "паспорт-достоинство"?
ИНТЕЛЛИГЕНТ ИЛИ ИНТЕЛЛЕКТУАЛ
Возможен интеллигентный мещанин, невозможен интеллигентный интеллектуал.
Интеллект отличается от интеллигентности как десять от десяти в десятой степени. Интеллект говорит: "Сейчас полдень". Интеллигентность говорит: "Я думаю, что сейчас полдень ". Интеллигентность не просто думает, она сознаёт логику рассуждений и то, что эти рассуждения могут не иметь абсолютного характера. Благодаря этому, интеллигентность видит ошибки интеллекта - или, точнее, предполагает, что ошибки возможны, вырабатывает средства для их исправления. Простейший пример. Интеллект говорит: "Меня назвали дураком". Интеллигентность говорит: "Мне сказали, что я не понимаю задачи, и мне кажется, что меня тем самым назвали дураком - прав ли я?" Интеллект говорит: "Библия запрещает гомосексуализм". Интеллигентность говорит: "Мне кажется, что Библия запрещает гомосексуализм, но я вижу что само это слово в Библии не употребляется, что многие считают, что Библия запрещает не гомосексуализм, а гомосексуальные отношения, и что явления эти разные". Интеллект говорить: "Это так ясно, что и думать не о чем". Интеллигентность говорит: "Тут есть над чем подумать...".
Об интеллигентности лучше всего говорит кривое зеркало - обзывание "интеллигентский". Безвольный - так со стороны смотрится думающий человек. Вялый. Нерешительный. В милитаристской стране это странные свойства. "Думать некогда, прыгать надо". Поэтому тут человек может написать статью "Почему я не интеллигент", но всё же не решится написать статью "Почему я не интеллигентен" (шутка линвиста В.Григорьева). Мужчина не боится признать себя слабым ("интеллигент" - "слабак"), но именно поэтому мужчина боится назвать себя плебеем, неблагородным, не светским, не аристократом - а в России "благородный" сохранилось лишь в форме "интеллигентный". Причём "благородство" тут понимается не как принадлежность к людям с мечом. Как и во всех культурах, с этого лишь начинается представление о чести, но очень быстро оно подходит к другому:
"Особенность человека — разумность в отношении к природе и humanitas в отношении к обществу, т. е. осознанная готовность заботиться не только о себе, но и о других. На humanitas, на искусстве достойного общения между равными держится все общество. Не случайно потом на основе этого — в конечном счете бытового — понятия развилось такое возвышенное понятие, как «гуманизм». " (Гаспаров).
Равенство - вот симптом и интеллигентности, и гуманизма, и благородства (благородства в наименьшей степени, потому что в самом слове подразумевается, что есть рождение и не "благое", плебейское, низшее). На Западе "интеллигент" не имеет такого значения, как в России, потому что тут и без этого множество аналогичных слов: "джентльмен", "гуманист", да просто "воспитанный человек". Да просто "европеец" - вот и интеллигент. Обидно, конечно, что "какой-нибудь" марокканец, живущий в Амстердаме - интеллигент, поскольку стал европейцем и насколько стал, а образованный русский - не интеллигент, потому что не умеет видеть в других равных себе и видеть своё равенство другим. Обидно, зато ясно. В этом смысле то, что в России интеллигенты до сих пор - отчётливая группа, к тому же меньшинство, лишь показывает, что Россия страна не европейская, и в ней европейского типа люди - маргиналы. Гаспаров в 1999 году сравнил их с людьми, оказавшимися в волчьей стае "с паханом-государем во главе" (и даже обозначил диапазон - от Петра до Ельцина, который в том годе возглавлял стаю). В Европе (немножко такой Европы появилось в России после 1961 г.) интеллигентный человек противостоит мещанину как человек, заботящийся о выживании всех, противостоит человеку, заботящемуся о своём личном выживании. В России же интеллигентный человек противостоит солдату, полковому священнику, генералу, - в общем, целой армии людей, которые заботятся о завоевании всех.
СЛОВО СВЯЩЕННИКА В ЗАЩИТУ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
Слова, которые отцу Александру Меню в далёкие 1950-е годы сказал духовный наставник: "С интеллигенцией больше всего намучаешься", прошли долгий путь деволюции. Сергей Аверинцев заострил их до "дикого племени интеллигенции", представив Меня миссионером среди людоедов. В 2010 году эти слова цитируют такие люди, что и Мень, и Аверинцев представляются путинистами до Путина, героически сражавшимися с западнической заразой.
Да, интеллигенция - тяжёлый крест для духовенства и не только для духовенства. Простите, но кто сказал, что человек человеку - детская погремушка? Точно не Библия!
Интеллигент - человек, который использует интеллект по его прямому назначению, для критического мышления - вовсе не есть какой-то урод на дереве эволюции. Он, возможно, и не венец творения, но интеллигент - это нормальный человек в информационную эпоху. Человек "по умолчанию". Полтора века назад интеллигент казался то ли выродком, то ли сверхчеловеком, но полтора века назад и граммофон казался доказательством небытия Божия.
Конечно, с интеллигентом - то есть, с современным человеком - трудно тем, кто живёт прошлым. Увы, к сожалению таких людей особенно много среди тех, кто считает себя служителем Вечного. Евангелие называет это явление мерзостью запустения на месте святе, и Евангелие, как всегда, право. Настоящее - это информация, прошлое - это власть. Одно с другим несовместимо. Информация освобождает человека, власть всячески ограничивает и умение познавать. Невеждой-параноиком легче манипулировать. Напугай овцу до полусмерти - и будет тебе большое пастырское счастье. Она будет бегать за тобой повсюду и восторженно блеять на каждое твоё слово.
В одно и то же время великий педагог Антон Макаренко писал, что все его труды по воспитанию сотен сирот, меньше трудов отца с матерью по воспитанию одного-единственного ребёнка - а великий мыслитель Николай Бердяев писал, что дебилы и идиоты войдут в Царство Небесное, но Царство Небесное не только для них и в первую очередь не для них. Собственно, идиот в Царстве Небесном исцелится и станет - кем? Да уж не крестьянином, конечно, и не тюремным надзирателем, и не архиереем, а интеллигентом. Критически мыслящим человеком, бесконечно нуждающемся в информации и в собеседнике. Другим людям в вечности будет просто адски скучно.
Одно дело - кормить голодных, навещать больных и заключённых. Совсем другое дело, противоположное первому, глубоко порочное - комплектовать Церковь исключительно голодными, больными, заключёнными. Бороться с лекарствами и медиками, чтобы все стали больными, бороться с трансгенными продуктами и наукой вообще, чтобы остались одни голодные, бороться с политиками и правозащитниками, чтобы остались одни диктаторы и заключённые, а свободных не стало. Зато - никакий мучений. Голодающие не задают вопросы, больным не до реформы Церкви, заключённым наплевать на коррупцию в среде духовенства. Шикарная жизнь получается, знаете ли!
Шикарная, да не жизнь. Большая правда в словах: "Лучше быть богатым и здоровым, чем бедным и больным". Большая, да не вся, надо ещё добавить: "богатым, здоровым и интеллигентным", чем бедным, больным и безграмотным тупицей". Конечно, быть богатым, здоровым и интеллигентным - масса проблем для самого человека и для окружающих его. То ли дело на кладбище - сам спокойно покоишься, окружающим не мешаешь, они тебе не мешают.
Надо кормить голодных, но совершенство не в том, чтобы кормить, кормить, кормить, а в том, чтобы накормить, в конце концов, и научить их работать, чтобы они кормили сами себя и других. Несовершенные глаголы - они и есть несовершенные. Надо лечить больных, но чтобы вылечить, и как можно скорее. Чтобы паралитики ходили самостоятельно, немые разговаривали, чтобы не нуждались в самоотверженных сёстрах-сиделках, и во всевозможных переводчиках и проповедниках. Может, ни в чём так не проявляется греховность человеческая, как в том, что духовенство жалуется на интеллигенцию, а на богачей жаловаться не смеет. Может, причина в том, что легче взять денег у богача, чем интеллигентности у интеллигента. За добытые деньги церковное начальство даже похвалит, а за критическое мышление - накажет.
Если у кого-то проблемы с интеллигенцией, значит, у того проблемы с жизнью. Есть такие люди, которые зациклились на старте, на подготовке к жизни себя и других, а жить боятся. Инфантильные люди - они и продуцируют патернализм всех видов. Они излечивают зависимость от алкоголя, внедряя вместо неё зависимость от себя - врачей или духовенства. Они умеют дать любой совет, но не умеют не давать советов, а просто общаться. Они умеют провести пастырские курсы для желающих вступить в брак, умеют обвенчать, но не умеют оставить новобрачных в покое и не лезть в душу, смириться с тем, что люди выросли и не нуждаются в попечении.
С интеллигенцией не более всего намучаешься, дорогой пастырь и ещё более дорогой архипастырь. Более всего намучаешься с Богом, Который бесконечно интеллигентнее всякого Своего творения. Вот сказать, что Бог бесконечно царственнее, капиталистичнее, аристократичнее, аграрнее - невозможно. А что интеллигентнее - факт.
Единственное утешение для несчастного духовенства, которому - если всё пойдёт хорошо - предстоит быть духовенством исключительно для интеллигенции, потому что все прочие сословия попросту исчезнут - это что интеллигенция с духовенством ещё больше мучается. А более всего мучается с духовенством Создатель. Но ведь - не бросает, не уничтожает, а нянчит и нянчится, потому что духовенство в религиозной жизни так же необходимо, как библиографы в жизни интеллектуальной.
СЛОВО ЧЕХОВА В ЗАЩИТУ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
*
Чехов в 1886 году решился написать родному брату - художнику и пьянице - своего рода декалог воспитанного человека, кодекс поведения интеллигента и гуманиста. Видимо, надеялся, что может повлиять на брата, открыв свою Святая святых.
Декалог вполне христианский формально - он начинается с упоминания Христа как образца. Брат жаловался, что его "не понимают" (традиционное самооправдание алкоголика). Чехов отвечал: "На это даже Гете и Ньютон не жаловались... Жаловался только Христос, но тот говорил не о своем "я", а о своем учении".
Кстати, не всякий священник скажет, где именно Христос "жаловался". Может показаться, что это невозможно. Христос не смеялся, не жаловался... Чехов, конечно, имел в виду горькие слова Иисуса о тех, кто отвергал Царство. Это потому и не воспринимается как жалоба, что лишено всякого привкуса эгоизма.
Некоторые последующие заповеди Чехова вполне сводимы к евангельским: надо прощать, не злиться на людей. Некоторые - противоречат Евангелию и кажутся скорее буржуазными в смысле фарисейскими: соблюдать чистоту в быту, например. Иисус-то иронизировал над чистоплюйством фарисеев, а тут сугубо немецкая, бюргерская мораль, скорее мелкобуржуазная (крупная буржуазия за чистотой не следит, за неё и для неё это делают другие). Здесь и перпендикуляр Чехова с интеллигентностью в её русском понимании - хаос, беспорядок, пренебрежение к одежде тут часто оправдываются именно "горними помышлениями". Только это извращённое, холопье понимание интеллигентности как богемности. Иисус критиковал тех, кто презирает грязнуль, но нигде и никогда не проповедовал грязь физическую, тем более, моральную, и уж сам не был грязным - невидимо для других, одежды Его были белее снега.
Вполне по-библейски Чехов ненавидит ложь. Не склонный к хвастовству, он несколько раз в интимных письмах упоминал, что никогда не лжёт. Ложь несовместима и с бизнесом, и с творчеством - и главная заповедь Чехова - уважение к таланту, которым обладаешь. Ради таланта надо жертвовать "покоем, женщинами, вином, суетой". Энергичность, с которой об этом говорит Чехов, не вполне понятна там, где господствует коллективизм, где над человеком всегда есть надсмотрщик в виде родных, близких, кружка. Чехов же абсолютно - по-евангельски - персоналистичен: никто, кроме самого творца, не может и не должен заботиться о реализации его таланта. Здесь кодекс гуманиста и интеллигента постоянно конфликтует с практикой коллективизма - в том числе, церковного, который скептически относится к "самореализации", подозревая тут эгоизм, отвержение Бога. Да какая разница, сознаёт творец происхождение своего таланта или нет, если он этот талант не зарывает?
Спустя сто лет отец Александр Мень часто говорил, что главная беда российской интеллигенции - талант есть, а он топится в вине, трёпе, в лени.
И ещё одно место звучит странно: "воспитанный" человек (таков псевдоним святого для гуманиста) отдаёт долги. Традиционное христианское сознание знает обязанность прощать долги и просить прощения своих долгов у Бога, а обязанности отдавать долги не знает. Это "буржуазная" добродетель. Аристократ щеголяет тем, что не отдаёт долгов. Интеллигент (дурной, естественно) полагает, что отдаёт долги уже самим фактом своего существования - и в этом смысле вполне совпадает с аристократом гордыней. Нормальный же интеллигент - как нормальный буржуа, как нормативный христианин - знает, что долги не только нужно, но и можно отдавать, и это и есть чудо жизни и очарование творчества.
Невозможно, конечно, "молиться Чехову", "молиться Бердяеву", "молиться Трауберг", "молиться Елене Семёновне". Не потому, что они мертвы и не отвечают. Живее нас! Мертво словосочетание "молиться святому". Оно обозначает не общение, а ритуал выклянчивания, показного самоуничижения, попытки преобразить корысть и нужду во что-то человеческое. Тяжёлое наследие средневековья, пережитки холопства в сознании. Что ж, Господь ещё медлит, ещё даёт время научиться говорить нормально. И силы даст, если, конечно, нормально попросить, без подвиливания хвостом.
* * *
Священник в мемуаре о 1920-м году противопоставляет «чисто советский вид» - «интеллигентному». «Ко мне подошёл интеллигентного вида господин» - не объясняется, новым является иное: «Парень … чисто советского вида, с расстегнутым воротником рубахи, с неприличной татуировкой на груди и руках» («Во власти Губчека», 4).
* * *
Интеллигент может быть противопоставлен интеллектуалу, но это вторично. Первично противопоставление интеллигента буржуа. Не крестьянину, священнику или аристократу, - в феодальном обществе интеллигент просто немыслим, там возможен лишь книжник. Вот с мещанством уже сопоставление возможно, хотя и не очень внятно, потому что сам «мещанин» - тип зародышевый, переходный. Законченным же типом является буржуа, и поэтому Чехов, объясняя Мейерхольду ибсеновского героя, пишет: «Интеллигентен вполне; это молодой учёный, выросший в университетском городе. Совершенное отсутствие буржуазных элементов. Манеры воспитанного, привыкшего к обществу порядочных людей человека; в движениях и в наружности мягкость» (Письма, VII, 274).
«Буржуазность» тут синоним твёрдости, решительности, готовности обращаться с человеком как с непорядочным. Это та же властность, которая составляет изначально суть и рабовладельца, и феодала, только власть основана не на завоевании, а на деньгах. Сила не всегда убийственная, но всегда «грубая» в том смысле, что она не ожидает от подвластного умного ответа. Буржуа имеет дело с кем-то, кто стоит ниже его. Интеллигент имеет дело с равными, да он больше имеет дело не с людьми, а с мирозданием.
«Стоящий ниже» может оказаться и интеллигентом, как среди рабов может оказаться и Сократ. Однако, в истории буржуа командовал прежде всего вчерашними крестьянами, а не профессорами. Отсюда «буржуазность» как «грубость», как готовность изъясняться не на своём языке, не на языке богача и хорошо, возможно, воспитанного человека, а на языке дикаря. Иначе не поймут. Нужно материться. Нужно одинаково кричать на женщину и на ребёнка, когда они – «фабричные». Пройдёт сто лет, изменится и фабрика, и рабочие.
Тогда и «буржуазность» станет другой. Никакого крика. Но готовность уволить человека останется. Аристократ же не увольняет, он в крайнем случае распорядится повесить; интеллигенту некого увольнять, кроме самого себя. Буржуазность есть готовность принимать жёсткие, хотя и не смертельные решения, ставить дело (бизнес) выше личных отношений и чести. Для аристократа честь выше прибыли, для мещанина выше прибыли личные отношения – и недаром, он ведь выживает именно благодаря прихотливой сети личных отношений; денег маловато на «настоящий» бизнес.
Коль скоро уже появился буржуа, мещанин становится анахронизмом, маргиналом. Когда капитализм – поле, тогда мещанство – на краю этого поля. Интеллигент или мещанин – это гусеницы, интеллектуал, буржуа – бабочки. Многие животные виды имеют некую базовую форму, в которой существуют, когда времена неблагоприятны для развития совершенной формы. Ну нет университета, ну нет денег в стране, чтобы платить литераторам – вот и не появляются интеллектуалы, одни интеллигенты. Впрочем, это трагедия для страны, а для человека трагедия, когда вроде бы и есть возможность стать бабочкой, а не дают. Однако, интеллигент на то и интеллигент, чтобы не возмущаться, не стучать властно лбом об стену, а продолжать использовать интеллект по назначению, даже если за это не платят. Мещанину, между прочим, куда хуже, если капитализм под запретом. Можно писать в стол, но нельзя в столу организовывать фабрику или транснациональную корпорацию. Интеллигенту же особенно тяжело не тогда, когда нет вовсе университетов, а когда вроде бы есть, но тебя в этот рай не пускают. Если бизнесмен разоряется – ясно, плохой бизнесмен. А вот если литератора держат в подполе, тут никогда не узнаешь: либо у него интеллект не тот, либо Касталию оккупировали самозванцы. Неизвестность, которую интеллигентный человек принимает как приятную и побуждающую к творчеству.
* * *
Проф. (Нью-Джерси, США) Александр Хазен (Известия, 26.7.3) к вопросу о возможном аутизме гениев - поддерживает идею, хотя смягчает - речь идет о разных степенях аутизма. Важна не столько замкнутость человека, сколько способность уходить от логики (к которой большинству людей трудно даже прийти) - куда-то выше, в сверхлогику, а не просто в интуицию. Аутичен компьютер, в силу чего он не может создавать новое. "Одна из формулировок теоремы Геделя говорит о возможности бесконечно длинных логических доказательств. Это и есть аутизм в тех случаях, когда он не связан с патологией. ... Теорему Геделя часто трактуют как доказательство невозможности познания природы человеком. Это ошибка. Наоборот, существование логически недоказуемых утверждений означает, что мозг человека всегда способен найти принципиально новые решения".
Аутизм ученого - это нон-конформизм. Нормальное общество оставляет зазор для такого нон-конформизма (альтруизма, юродства, дурачков).
Чиновничество и дворяне, революционеры и разночинцы, по признаку образованности в ссылке "образовали своего рода коллектив из представителей интеллигенции" (Керсновская Е. Т. II. Вотчина Хохрина. Сквозь Большую Гарь. М.: Новости, 2001. С.18).
22 февраля 1899 года Антон Павлович Чехов неожиданно разразился в письме к другу обличением интеллигенции, обрушив на нее для начала цитату из Библии — “не надейтеся на князя и сыны человеческия”. Эти слова псалма были почти идиомой благодаря тому, что с них начинаются песнопения воскресной литургии; советские комментаторы Чехова умудрились возвести их к “Исповеди сына века” Мюсcе (Чехов А.П. Письма. Т. 8. 1899. М.: Наука, 1980. С. 434.) Сколько раз потом всевозможные поносители интеллигенции — из интеллигенции, конечно же, кто еще читает письма Чехова — цитировали:
“Я не верю в нашу интеллигенцию, лицемерную, фальшивую, истеричную, невоспитанную, ленивую, не верю даже, когда она страдает и жалуется, ибо ее притеснители выходят из ее же недр”.
Эта чеховская цитата является тестом на интеллигентность. Интеллигенты, которых Чехов обличал, цитируют его обличение именно в таком виде, доказывая, что либералов надо аннулировать, а вот есть “хорошая интеллигенция”, так вот это мы с Константин Петровичем Победоносцевым и Михал Николаичем Катковым во главе. Между тем, Чехов свое обличение начинает именно с того, что ругает интеллигенцию как смоковницу, давшую миру Победоносцева:
“Вся интеллигенция виновата, вся, сударь мой. Пока это еще студенты и курсистки — это честный, хороший народ, это надежда наша, это будущее России, но стоит только студентам и курсисткам выйти самостоятельно на дорогу, стать взрослыми, как и надежда наша и будущее России обращается в дым, и остаются на фильтре одни доктора-дачевладельцы, несытые чиновники, ворующие инженеры. Вспомните, что Катков, Победоносцев, Вышнеградский — это питомцы университетов, это наши профессора, отнюдь не бурбоны, а профессора, светила...”
И уж, конечно, ни в малейшей степени Чехов не считал интеллигенцию хуже крестьянства или дворянства. Толстой назвал крестьянский мир дураком, Чехов: “правильно”! “Община и культура — понятия несовместимые. ... Всенародное пьянство и глубокое невежество — это общинные грехи” (письмо от 17 января того же 1899 года, там же, с. 24.). Ионыч, конечно, малоприятная личность, но он хотя бы стал “доктором-дачевладельцем”, регрессировал, а чиновничество и дворянство, как их изображает Чехов, изначально находятся на духовном дне, им и регрессировать некуда. Тут прямо глаза разбегаются, но, пожалуй, ядовитее всего рассказ 1894 г. “В усадьбе”, главный герой которой доказывает, что “тем, что у человечества есть хорошего, мы обязаны именно природе, правильному естественноисторическому, целесообразному ходу вещей, старательно, в продолжение веков обособлявшему белую кость от черной. ... плохой Собакевич, только потому, что он белая кость, полезнее и выше, чем самый лучший купец, хотя бы этот последний построил пятнадцать музеев. ... Давайте мы все сговоримся, что едва близко подойдет к нам чумазый, как мы бросим ему прямо в харю слова пренебрежения: “Руки прочь! Сверчок, знай свой шесток!”
Чехов выбранил интеллигенцию за недостаток интеллигентности, за то, что она на крестьянский или дворянский манер норовит стать сословием, кружком, между тем как “интеллигентно” означает прежде всего “лично”. Интеллект есть частная собственность и пользоваться им коллективно нельзя. Интеллигентность есть псевдоним частной жизни, когда человек определяется не извне, а изнутри, взваливая на себя то, что в традиционном обществе лежит на правительстве, культуре, сословии.
“Я верую в отдельных людей, я вижу спасение в отдельных личностях, разбросанных по всей России там и сям — интеллигенты они или мужики, — в них сила, хотя их и мало”, — вот Чехов. Так что обличителей интеллигенции просят не беспокоиться — они и есть та самая псевдоинтеллигенция, которую сами обличают, интеллигенция без интеллигентности, подобная дворянству без благородного аристократизма и крестьянству без христианства.
"Люди, которые считались интеллигентными, теперь говорят о том, где заработать деньги. Понятие "интеллигенции" исчезло из нашей жизни. Но скажи бизнесмену, что он не интеллигент - обидится. Как же так: в фитнес ходит, витамины принимает... Разве можно назвать банковского клерка с высшим образованием интеллигентом?" (Физик Юрий Каган, Известия, 5.7.3)
Тут, конечно, слово "интеллигент" синоним слову "святость", "аскет", подвижник". Но, что примечательно, скажи человеку, что он не святой - не обидится. И совершенно напрасно! Не быть интеллигентом - стыдно ровно настолько, насколько интеллигент свят. Стыдно не быть святым. И, кстати, неприятно. Как неприятно, когда отключают горячую воду и колупаешься с тазиком и чайником, словно ты интеллигент, вместо того, чтобы наслаждаться душем благодати, как святой.
Довлатов определил интеллигента, как человека, у которого даже в тайге на лице "рассеянная и одновременно тревожная улыбка" ("Зона", 1982).
*
Гинзбург Виталий Лазаревич. О науке, о себе и о других. М.: Наука, 1997. С. 41. Определяет интеллигентность Тамма по трем критериям: атеист, «к антисемитам и прочим черносотенцам он испытывал отвращение», даже к совсем молодым обращался по имени и отчеству (отсутствие фамильярности).
Интеллигентность – означает «готовность в любую минуту отступить, которую при желании можно истолковать как моральное превосходство. Имидж здешнего [питерского] интеллигента – человек, который не станет брать за горло, пихаться локтями, гоняться за деньгами, суетиться ради карьеры, с кем бы то ни было бороться. «Петербуржцы никогда не рвали жопу. Это наша особенность. Этим можно гордиться» - так выразился местный культурный герой Сергей Шнуров. Можно считать это нынешним определением интеллигентности. – Марина Колдобская, Нов. Вр, №21, 2003, с. 17. – критикует это как добродетель советского происхождения, сменившую дореволюц. питерский карьеризм.
Милый Шендерович отвечает тем, кто говорит о «смерти интеллигенции»: о смерти интеллигенции говорят бывшие интеллигенты, которые нарушили неписаный кодекс чести интеллигента и стали содержанками власти. Их личная интеллигентность умерла, но они решили договориться с окружающими о том, что умерла интеллигенция как класс (The New Times 26.3.2007, с. 64). Яркий пример: Виталий Третьяков, который пошёл чуть дальше прочих и призвал интеллигенцию куда-нибудь уехать из России. Третьяков 17 лет назад отчаянно воззвал к интеллигенции с просьбой поддержать деньгами его газету (тогда «Независимую»): скинулись, выжил, разбогател, но деньги не отдал.
*
Что было в прошлом у интеллектуала XIX века? Ужас, ужас и ужас: сожжение Джордано Бруно, издевательство над Галилеем, полуголодное существование писца при князе, необходимость идти в монахи, чтобы научиться грамоте и получить доступ в библиотеку... Во всяком случае, так учили видеть прошлое в школах, в светских школах.
Что в прошлом в интеллектуала нынешнего? Нобелевские премии, инженеры, которые могли покупать себе поместья и жили в квартирах из десяти комнатах с прислугою. Толпы журналистов, осаждающих лаборатории, чтобы донести до публики каждое слово, каждое новое открытие учёного. Портреты на первых страницах журналов...
Современный интеллектуал влачит существование не голодное, не подвергается риску сожжения на костре, но и былого почёта ему не видать. Аппетит намного превышает количество корма, и результат: цинизм, безразличие к истине, уныние. Без гранта не ударит пальцем о клавиатуру. Спит и видит музей себя любимого.
То же с христианами. Что было в прошлом у христианина Средних веков? Мученики античности. Что в прошлом у христианина Модерна? Пышность Средних веков. Первое - воодушевляло, второе - расслабляло. Во всяком случае, такова была реакция того меньшинства, которое вообще интересовалось христианством, а не воспринимало Голгофу как привычную до незаметности часть пейзажа. Из крови мучеников выросла могучая Церковь, из золота могучей Церкви выросли карьеризм, казёнщина, скукота.
Вот почему святой Франциск больше радовался не достижениям францисканцев, а неудачам. Но не стоит мечтать о неудачах, их и так всегда с избытком. Нужно учиться смирению и личному (с этим дело обстоит сравнительно неплохо, то есть, известно - как), и общему, соборному. А вот с этим - очень плохо, потому что кто научит Церковь смирению, кроме тех, кто за пределами Церкви? Своими претензиями, своим равнодушием, своей справедливостью и своей несправедливостью - и верующий склонен всё это отвергать, ибо как можно учиться у того, кого следует учить? Да уж можно, будьте любезны. Младенца Христа учили ходить и говорить те, кто должен был учиться у Него более высоким вещам, так и христианам не грех учиться простым временным вещам у тех, кому они несут весть о вечности.
*
Удивляются, что среди образованных людей, программистов, много реакционеров! Забавно: слово "программист" в современном русском языке сыграло такую же роль, как в 19-м веке слова "техник", "инженер". При появлении своем эти слова подразумевали изрядный запас и знаний, и нравственности, необходимой для того, чтобы к знаниям пробиться в достаточно жестком этически обществе. Потом общество изменилось, и ныне вряд ли кто-то предъявляет завышенные ожидания к технику или инженеру - да и вряд ли кто будет представляться как таковой. "Инженер ЖЭКа"... И с "программистом" то же. Под этим словом легко может укрыться обычный "телеграфист" (беру в смысле "Вех": человек с некоторым запасом знаний, но никоим образом не интеллигент и даже не интеллектуал). Впрочем, важнее то, что и самый высокий уровень знаний и даже этики ничего не гарантирует: Паскаль был фундаменталистом и реакционером, правда была на стороне иезуитов. Такие странности в истории сплошь и рядом, поскольку любые качества одного человека мало что означают без учета коммуникационной системы, в которой человек функционирует, и его способностей к коммуникации. Как ни странно, у программистов, на первый взгляд, имеющих дело именно с коммуникациями, способность к коммуникации крайне малоразвита - достаточно почитать их инструкции к собственным программам и проектам. Так и от наборщика или телеграфиста было бы странно ждать написания "Войны и мира". Скорее сорок обезьян, посаженных за пишущие машинки, случайным образом напечатают сорок "Гамлетов", чем сорок наборщиков, посаженные за пишущие машинки. Или сорок программистов. И это не потому, что кто-то "зомбирует", ограничивает мыслительные способности несчастных, а потому что эти способности развиты в направлении ретрансляции, передачи, а не дачи, не трансляции своего. Связь образования с духовной и интеллектуальной жизнью очень непрямая, а уж советского или технического образования - тем более.
*
*
Убеждённость - это верность идеям, а не личности. Насколько возвышеннее над человеком, настолько же и бесчеловечнее, если существует независимо от разума. Агрессивная форма такой убеждённости - фанатизм, но и в пассивном виде явление малоприятное. Ведь разум есть прежде всего способность критически мыслить. Строго говоря, "критически мыслить" - тавтология, "масло масляное", как и "оригинально мыслить".
Критика должна быть направлена не столько на идеи, которые сами по себе как поручик Киже - фигуры не имеют, сколько на факты. Это заворожило в своё время Декарта, но сама по себе способность критически оценивать то, что кажется безусловным, существовала, разумеется, и до Декарта, он просто возвёл это в метод, придал статус постоянно длящегося аскетического упражнения. Вот после этого в европейской культуре критическое мышление и получило законное место - можно сказать даже, место Закона. После этого "человек с убеждениями" звучит, скорее, как ругательство, потому что означает обычно "человек, не желающий отделять факты от предрассудков".
Хронологическое - точнее, диахроническое - измерение чрезвычайно важно для мышления. Во-первых, чтобы отделить факты от предрассудков, необходимо затратить время, иногда очень значительное, сопоставимое со временем всей своей жизни. Этим и занимаются учёные. Во-вторых, критическое мышление требует произвести сдвиг по времени с тем, что человек исследует. Если человек, настроенный против религии, решает исследовать религию, он должен прежде всего отстраниться от самого себя как скептика, настроиться на ожидание. Сперва исследование, потом суждение. В-третьих, он должен отложить на какое-то время выяснение отношений с носителями религиозных убеждений, приняв их "просто", "нейтрально". Это очень трудно, мало кто это умеет.
*
Чехов писал 9 декабря 1890 года Суворину:
«Хорош Божий свет. Одно только не хорошо: мы. Как мало в нас справедливости и смирения, как дурно понимаем мы патриотизм! Мы, говорят в газетах, любим нашу великую родину, но в чём выражается эта любовь? Вместо знаний — нахальство и самомнение паче меры, вместо труда — лень и свинство, справедливости нет, понятие о чести не идет дальше «чести мундира», мундира, который служит обыденным украшением наших скамей для подсудимых. Работать надо, а все остальное к черту. Главное — надо быть справедливым, а остальное все приложится».
Чехов ругал интеллигенцию. Однако, какую именно? Вон обличает писателей — бульварных писателей или, как сказали бы сейчас, гламурных:
«Непресыщенные телом, но уже пресыщенные духом, изощряют свою фантазию до зеленых чертиков. Компрометируют в глазах толпы науку, третируют с высоты писательского величия совесть, свободу, любовь, честь, нравственность, вселяя в толпу уверенность, что все то, что сдерживает в ней зверя и отличает ее от собаки и что добыто путем вековой борьбы с природою, легко может быть дискредитировано. Неужели подобные авторы заставляют искать лучшего, заставляют думать и признавать, что скверное действительно скверно? Нет, в России они помогают дьяволу размножать слизняков и мокриц, которых мы называем интеллигентами. Вялая, апатичная, лениво-философствующая, холодная интеллигенция, которая не патриотична, уныла, бесцветна, которая брюзжит и охотно отрицает всё, так как для ленивого мозга легче отрицать, чем утверждать; которая не женится и отказывается воспитывать детей и т.д.» (письмо Суворину 27 декабря 1889 года).
КАПИТАЛИСТИЧЕСКОЕ ЕВАНГЕЛИЕ И ЕВАНГЕЛИЕ ЧЕХОВА.
Есть чудное письмо Чехова брату-алкоголику. Редкий образец насмешки и иронии сильных - но не бьющих, не причиняющих боли. Словно идеально сделанный укол. Обидеться невозможно.
В письме Чехова содержится перечень 8 параметров "воспитанного" человека - точнее, человека, воспитанного на интеллигентный лад. Для братьев это было важно - они сами были очень воспитанными людьми, но воспитание было купеческое, сжато обозначенное Чеховым так: "Плоть мещанская, выросшая на розгах, у рейнскового погреба, на подачках".
"Плоть мещанская" - конечно, аллюзия на апостола Павла с его "есть люди плотские, есть люди духовные". Интеллигентные люди для Чехова - не отдельный сектор, а сословие "высшее". Чтобы в него пройти (не "пробиться" - никто не мешает на этом пути) нужно немногое:
"Беспрерывный дневной и ночной труд, вечное чтение, штудировка, воля... Тут дорог каждый час...".
Восемь заповедей воспитанности просты:
(1) уважение к личности другого, уступчивость, мягкость;
(2) сострадательность к людям, а не только к "нищим и кошкам" (камень в огород и современных филантропов, которые сострадельны только к убогом - заключенным, больным, детям; к кошкам прибавились бездомные собаки). Умение сострадать и дальним.
(3) "Платить долги". Уважать чужую собственность. Сегодня это, наверное, означает, не предавать идеалы за похлебку.
(4) Не лгать, не хвастаться, не навязываться.
(5) Не манипулировать другими.
(6) Не хвастаются, лишены снобизма.
(7) Ради реализации таланта жертвуют удовольствиями.
(8) "Воспитывают в себе эстетику" - аккуратны, не свинячат, не пьют и т.п.
"Плоть мещанская" имеет свои заповеди - они периодически ходят по современному интернету. Конечно, это не заповеди "пей", "будь свиньей" и т.п. Но заповедь "хвастайся", "манипулируй" - есть, только она излагается иначе, а суть та же "пускай пыль в глаза", "бросай понты", "умей выстраивать маркетинг".
Первая заповедь, конечно, первая не только по месту. В современном мире - в любой его части - легко различить людей "капиталистических", "властелинов колец" и нормальных людей. Людей, привыкших повелевать - десятками, тысячами и миллионами, и людей, не желающих повелевать.
Самое, возможно, сатанинское извращение заповедей Чехова - это капиталистическое ханжество, которое порождает таблички с противопоставлениями. Изволите видеть, целых 80% богатых и всего лишь 20% бедных
планируют предстоящие дела; фокусируются на достижении конкретной цели; звонят друзьям и родным в день рожденья; занимаются спортом; просыпаются за 3 часа до начала работы; смотрят телевизор меньше часа в день; любят читать; слушают аудиокниги по дороге на работу.
А 80% бедных и всего 20% богатых
едят фастфуд; смотрят реалити-шоу; говорят всё, что у них на уме.
Религиозное ханжество скверно, но буржуазное - в сто раз сквернее. Составил себе мужичок капиталец на производстве реалити-шоу, фастфуда и прочей дряни, и с гордостью отмечает, что сам ничем таким не пользуется. Оне телевизор не смотрют, они в гранд-опера слушают. Оне спортом занимаются, оне рано встают, оне в мерседесе едут и книгу слушают, оне друзьям звонят... Когда разоряются, правда, все друзья исчезают. Да помести какого-нибудь подтянутого элегантного американского или немецкого подонка, сделавшего себе состояние на обслуживании российской, к примеру, диктатуры, обслугой в фастфуд - он разжиреет и опустится морально, как ни один работник фастфуда не опускается. Нашли чем хвастаться - у них бриллианты всегда чистые!
Реальность неумолима: "пряников сладких всегда не хватает на всех". Да, конечно, можно поднять порог бедности. Но делать вид, что ты платишь наемнику достойное вознаграждение - не надо. Иногда - да, но не по доброй воле. Поэтому и переносят производство в страны "третьего мира" - попросту говоря, предпочитают нанимать нищих и платить им гроши. Стыдно попрекать того, кому ты недоплачиваешь, что у него нет ни на что сил после работы, кроме как на пиво, телевизор и койку.
Капиталистическое ханжество особенно сильно не в какой-нибудь Норвегии или Дании, где сумели и капитализм сохранить, и нищеты не допустить, а именно там, где нищеты предостаточно. И уж, конечно, капиталистическое ханжество требует жить по Чехову - "уважать чужую собственность", "платить долги". Только это враньё! Чехов - про то, что нельзя пропивать талант, сперва на свои деньги нельзя, потом на чужие, а эти - про то, что запихни свой талант куда поглубже и не смей вылезать с идейками.
Да, капиталист не жалуется, что его не понимают. Он, иногда, как Христос, жалуется, что его капиталистического учения не принимают. Очень хочется пожалеть бедняжку, но, во-первых, вспоминается заповедь насчёт "не верь Отелле и тебя не задушат", во-вторых, само-то ученьице - кривое. Хоть тресни, составляя планы, преследуя конкретные цели и т.п., а не могут все взобраться на вершину. Одни будут вверху, другие внизу, и на верху вовсе не обязательно будут праведные, а внизу - ленивые и грешные.
Капиталистическое евангелие есть просто перекрашенный Ветхий Завет - причем, очень ветхий, та часть, которая раньше Иова, псалмов и пророков. Принимать такое евангелие нельзя, да и понимать не следует - понять грех и совершить грех почти синонимы.
ЗАПАД - СТРАНА ПОБЕДИВШЕЙ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ
А вот что написала мне Марина Глазова о том, есть ли на Западе интеллигенция. На Западе она давно (давнее даже Юджина Гросмана), знает его хорошо... (под Натали в тексте имеется в виду Наталья Леонидовна Трауберг; со стихами Марины можно познакомиться тут - http://krotov.info/library/04_g/la/zova.htm).
"Согласна ли я насчет российских разговоров о том, что на Западе нет интеллигенции? Мне эти утверждения о том, что на Западе нет интеллигенции, всегда были глубоко чужды. Но еще ведь и вечно утверждается, что на Западе нет дружбы! Это уже вообще за пределами! Столько людей необыкновенной красоты, знаний и неподдельного дружелюбия мы на Западе встретили! Как началось с Италии в 1972 году - Рим - дивные люди, Бергамо - Сериате - Летняя Школа "Руссия Христиана" - падре Нило, падре Романо, Марио Корти, его жена Леночка и дальше можно перечислять и перечислять... Это все интеллигенция и интеллектуализм самой высшей пробы! И потом жили в Америке. Потом и до сих пор в Канаде! Покатались вдобавок по свету! Потрясающие люди везде нам повстречались! Дивные! Обожаемые! И притом самых разных, как говорится, "национальностей"! Со всех краев света и по всем краям света! А эта вся байка про то, что нигде нет такой дружбы, как в России, это на самом деле всё - прелесть собой и грех самолюбования. Так я считаю. И в России у моей семьи были ( к сожалению, уже ушли) и сейчас еще остаются друзья, по которым я страшно тоскую, и в Украине - изумительные друзья - все сердце у меня за них изболелось, и на так называемом "загнивающем Западе" - "Хвала Господу!" - как без конца повторял литовский о. Станислав Добровольский - у нас тоже были, есть и будут изумительные друзья. В своем, мне теперь уже родном Галифаксе, я даже нашла "Натали в брюках"! Это - светлая ему уже память! - профессор Хилари Армстронг - специалист по неоплатонизму из Англии - глубочайшие знания, искрящийся юмор, абсолютная умница и невероятная доброта! Это и рыбаки из деревушки Самбро на берегу океана. ЮЯ их обожал. Тут уже была и рыбка, только что вынутая из воды, - бери сколько хочешь бесплатно, и юмор, и абсолютная интеллигентность! Ну! Я еще много чего тут могу написать да только пора закругляться, потому что, надеюсь, ответила уже на Ваш, дорогой отче, такой важный вопрос."
Возможно, причина разных отзывов о Западе - разные экзистенциальные установки. Проще говоря, спросите меня, есть ли в Мюнхене футбольная команда, я скажу - нет. И музеев в Мюнхене нет. И университета. В Мюнхене есть универмаги, рынок, церкви... Пивная!
Ну, за интеллигентность!
Cамым трагикомическим было обвинение меня в том, что я проповедую не чистое христианство, а христианство и интеллигентность. Я еще и европейскость проповедую! Потому что я убежден, что интеллигентность (она же европейскость) – это просто псевдоним христианства для неверующих. Ну не дал Бог веры – что делать, Богу не прикажешь, так будь не верующим, а интеллигентным, а на Страшном суде предъявишь интеллигентность и оправдаешься. Конечно, значение слова "интеллигетный" сильно менялось – до революции сперва означало просто образованного человека, хотя бы и генерала, потом стало (с пьес Ибсена) противопоставляться буржуа – владелец фабрики со всеми разговаривает… ну, как нынче менеджеры, чуть свысока, как лицо, принимающее решения, с лицами, которые не принимают, а интеллигент – со всеми на равных. После революции и до сего дня интеллигент – просто человек, не принявший ленинского извратизма бытия. Да, еще и вежливый – потому что невоспитанность для этого извратизма как пароль-отзыв.
*
Экономист Михаил Хазин:
"Об интеллигенции. Ключевая её черта, базовая, имманентная, за которую интеллигент готов драться зубами, — это отказ от ответственности. Интеллигент может давать советы, делать выводы, даже должность занять (мы таких много видели в начале 90-х) — но только с одним условием: никакой личной ответственности! Соответственно, любой из интеллигентной среды, кто такую ответственность на себя взял (например, начал делать карьеру в какой угодно области), — предатель".
Любопытны аксиомы, из которой исходит автор. Только успешная карьера – показатель ответственности. Интеллигент по определению не может сделать карьеры, хочешь быть человеком – выйди из интеллигентов.
*
Ихлов, Веничка, Алехина с Толоконниковой, и, конечно, Пушкин
Евгений Ихлов (из всех моих друзей самый любимый оппонент) в новой статье полагает, что бирюлевские погромы символизируют прекращение «сорокалетней либеральной гегемонии в среде оппозиционной русской демократической интеллигенции».
Мне это сомнительно. Во-первых, не было никакой «гегемонии». Был просто вопрос самоопределения и фальсификации термина. Важно не путать либерализм и интернационализм. Интеллигенция прежде всего – начиная с Эразма и Республики Ученых – интернациональна, а уже потом либеральна. «Гегемонии» вовсе и не было. Была игра нелиберальных и националистических групп в «интеллигентность», эксплуатация одного из немногих культурных ресурсов. Теперь нефтяной ресурс взял вверх. Можно, наконец, сбросить маску интеллигентности – никаких выгод это более не дает – и явить людоедско-нацический оскал. Но и в 1990-е никакой гегемонии интеллигенции не было – извините, ни Гайдар, ни Чубайс к интеллигенции не относились и не относятся ни по каким критериям. Потому что первое отличие именно русской интелигенции есть отличие от придворных интеллектуалов. Невозможно сидеть разом и на стуле за рабочим столом и на ступенечке у трона. Граница определена с погромов студентов в 1860-е годы. Не интеллигенция громила – ее громили под улюлюканье именно интеллектуалов. Революция ничего не изменила – состав Двора обновился, но травля продолжилась с еще большей силой. При этом интеллигенция никогда не маскировалась под интеллектуалов, а вот противоположное – сплошь и рядом. Почему интеллектуалу так уж хочется выглядеть интеллигентом – вопрос, который едва задашь, так и ответ понятен.
И уж подавно смешно считать, что интеллигенция составляла костяк белоленточного движения последних двух лет. Это движение взяло за принцип этическую небрезгливость и интеллектуальную неряшливость, сошло с ума на обычнейшем умеренном националисте – извините, какая уж тут интеллигентность.
Это все – оптимистический манифест: не кончилась гегемония интеллигенция, потому что не было гегемонии. Да и не нужна интеллигенции гегемония, гегемония нужна только гегемонам. Интеллигенции нужна свобода для себя и для других.
Интереснее другой вопрос. Интеллигентно ли плясать на солее храма Христа Спасителя в разноцветных трико с частушками?
Ответим интеллигентно, то есть, по еврейски, вопросом на вопрос: а интеллигентно обзывать сплясавших дурами, подозревать их в работе на КГБ и тому подобное? Работать истопником при храме – интеллигентно и даже повод для гордости, а выкрикнуть, что настоятель храма верный раб Чеки – не интеллигентно? Сделать доклад на конференции в Италии об отдельных недостатках отдельных архиереев и прихожан Московской Патриархии – интеллигентно, а выразить то же самое дрыгоножеством и рукомашеством – не интеллигентно?
Однако, позвольте, а Веничка Ерофеев – интеллигентно? А ведь он те же Алехина и Толоконникова, и он бы мог, говоря пушкински, сплясать в храме Христа Спасителя, но, во-первых, при его жизни храма сего еще/уже не было, во-вторых, хотя бы и был – Веничка по определению не смог бы до него доехать. Алехина же с Толоконниковой – смогли! Ах, они должны были, подобно Ерофееву, ограничиться словами? Это было бы справедливо, если бы чекисты и их агенты ограничились словами, а не устраивали бы шабаш взаимовосхваления на этой самой солее.
Неинтеллигентно полагать, будто существуют какие-то ограничения творчества. Вот есть какие-то овраги, в которых кружиться интеллигентно и праведно, а есть другие овраги, и в тех интеллигенция не кружится. Щас! Накуся-выкуся, кот твою мать! Пушкин сказал, летит орел, тяжел и мрачен, так что ж теперь – все интеллигенты должны быть тяжелы и мрачны? У Пушкина ключевое слово «мимо» – мимо башен, и интеллигентность теряется в башнях и обретается в безбашенности.
ИНТЕЛЛИГЕНТНОСТЬ - ПСЕВДОНИМ ЧЕЛОВЕЧНОСТИ
О статье Матвея Ганапольского «о роли интеллигенции».
Главная слабость текста – он написан не интеллигентом. Интеллигент не напишет «не нужно цитировать этому козлу Достоевского» - потому интеллигент никого не называет козлом, а не называет потому, что не считает кого-либо козлом, а не считает никого козлом, потому что хорошо образован и знает: человек не может быть козлом.
Текст написан интеллектуалом. Более того, этот интеллектуал имеет очень слабое представление о том, кто такой интеллигент, ведь в качестве примера он приводит хасида. Живёт американский хасид и ни к кому не лезет, и к себе никого не пускает, - и ты, интеллигент, такожде твори.
Так вот справка: хасиды – не интеллигенты. Интеллигентом были мой дед Лейзер Гиндин и бабушка Голда Гольдберг, сбежавшие от засилья хасидского мракобесия, от всего, что высмеял интеллигент Шолом Алейхем. Да, можно из иудейского фундаментализма наковырять изюминок, как это сделал Бубер, так ведь и из православного фундаментализма можно наковырять. Но жить в этом решительно невозможно.
Текст Ганапольского помогает «от противного» понять, кто в современной цивилизации интеллигент. Это – любой нормальный западный человек. Можно провести аналогию с Бундом, о котором Марек Эдельман совершенно верно сказал, что идеалы Бунда после Второй мировой войны стали идеалами любого нормального человека. Они как бы растворились, став воздухом цивилизации. «Как бы» тут очень уместно, потому что процесс идёт отнюдь не сам собой, идёт вопреки разным духам и душечкам фанатизма, мизантропии и прочих фобий и маний.
Главная ценность интеллигента не образование. Образованность вообще не обсуждается, вынесена за скобки, потому что образованность в современном мире – общая черта, как нос или уши. Необразованные или плохо образованные люди, от Путина и Мединского до последнего пьяницы – это просто архаичные люди в современных обстоятельствах. В современном мире даже палач образован, что не делает его, однако, интеллигентом. Ведь не рубит и не вешает, а нажимает кнопки.
Главная ценность интеллигента – потребность общаться. Говорить и слушать. Личность не может быть вещью в себе. Поэтому, к примеру, в современном мире вышла на первый план проблема аутизма. Раньше аутист или социопат жил и не тужил, потому что большинство людей вели себя точно как аутисты. Пресловутый коллективизм так давил на личность, что она попросту уходила в себя, запиралась изнутри, а ключ выкидывала в канализацию.
Всякий призыв «не говорить с козлами», радоваться, что «совки» за «желеным занавесом» - это призыв, если пользоваться терминами призывающими, козлиный и совковый. Если пользоваться нормальными словами – призыв вернуться в пещеры, к искусственному, самонаведённому, патологическому аутизму.
Означает ли это, что современный человек страдает мессианизмом, лезет, куда не надо и делает всё то, в чём его обвиняют аутисты из России и других аутичных стран? Означает ли это, что интеллигент «навязывается», горделиво считает, что он «нужен народу»?
Современный человек говорит не потому, что хочет повелевать – это как раз архаичный человек знает лишь речь-повеление. Современный человек просто говорит. Просто говорить – то, что отличает человека от обезьяны. Командование возвращает человека в обезьяну.
Современный западный человек - интеллигент, потому что он деятельно совестлив. Только в ХХ веке он дважды спасал русских от голода, предлагал спасение и сразу после 1945 года, но тут уж сами отказались. Стыдно русским попрекать западных людей в бездушии, когда еще не выведен из организмов нормальный западный гумпом начала 1990-х, когда свои чиновные интеллектуалы, претендующие на интеллигентность, постеснялись конфисковать у армии стратегические (на семь лет) запасы продовольствия. Да, нормальный западный человек не любит помогать армией - так это тоже очень интеллигентная черта.
Своё наставление интеллигентам Ганапольский произнес не за чашкой чая. Он выступил с этим в Киеве, в разгар российской интервенции в Украину. В этом смысле, его текст – вполне рашистский призыв к сдаче. Отдайте совкам Луганск и Донецк, живите своей красивой жизнью западных людей - это уже многие кремлевские псевдо-оппозиционеры вещали.
Утверждение Ганапольского, что «козлы» будут спокойно сидеть за «железным занавесом» - неверно. Железный занавес – как бульдозерное лезвие. Он будет постоянно двигаться, наступая на нормальный мир, и украинцы третьими (после румын и грузин) стали жертвой этого наступления. Внутри России точно так же – быть премудрым пескарём не означает выжить. Выживают те, кто работают на газпромовских радио, им даже позволено изображать оппозицию – чтобы настоящей оппозиции не было. А нормальные люди – хоть мы молчим, хоть мы говорим – теснимы и давимы. Что ж, было бы неинтеллигентно на это жаловаться. Выживание – ненормально, надо жить, нормально жить, продолжать быть нормальным человеком, а уж как это отразится на продолжительности и качестве жизни – вопрос, который приличные люди вообще-то даже не ставят.
