Яков Кротов

ПЕРЕД ОСЛИЦЕЙ

Свобода слова это ведь не просто свобода взывать и подвывать. Вот 22 февраля в Москве был митинг за мир в Чечне -- ни одна газета не сообщила. На 23 февраля был назначен еще один митинг -- но кто-то позвонил, что на площади заложена бомба, митинг, естественно, не допустили. Так вот о том, что был звонок в "Сегодня" информация есть (24.2.2001), а о том, что это был способ сорвать митинг -- информации нет. Какая цензура укусила журналистов? Я сам был на митинге 22-го февраля, видел: журналистов было много. Выступали Рыбаков, Ковалев -- люди не последние. Участников было около 300 человек -- а ведь пишут даже о крошечных пикетиках каких-нибудь партийцев-любящих-пиво.

Я имел честь вытупить на митинге, говорил, скажу гордо, коротко, а ниже -- домашняя заготовка для речи, из которой в дело пригодился, пожалуй, один абзац:

Точно на этом месте выступал Достоевский на открытии памятника Пушкину. Звучали слова о всеотзывчивости русского человека. Русский человек всякого может понять, русский человек ради слезинки ребенка вернет билет в Царство Небесное.

Теперь извратили и это: мы утерли слезинку ребенка — бомбой, от которой погибли его родители. Мы истребили в Чечне больше детей, чем когда-либо похищали все бандиты России вместе взятые.

Война в Чечне - это чужое горе, которое заставляет нас чувствовать себя в безопасности. Пусть мы обходим за версту милиционера — зато в Чечне порядок наводят. Пусть у нас суды в лучшем случае беспомощные, в худшем продажные или трусливые - зато в Чечне право и закон защищают. Пусть мы за кружкой пива признаем, что наша власть может сделать любую подлость — но мы вдруг слепо начинаем доверять власти, когда она указываем нам виновного, не доказав его вины. Кого мы обманываем, кроме самих себя? Мы говорим, что мы добрые и справедливые, но где наша и доброта и справедливость, когда мы заставляем целый край отвечать за преступления немногих. Себе мы выторговали прощения за прошлые преступления - мол, это не мы, это начальство, нас заставляли, мы ничего не мгли сделать. Другим мы прощения не даем. Может быть, от страха?

Мы все испугались, когда взорвало Пушку. Мы забыли, что бомбу на Пушке взорвали не чеченцы, а свои, и эти свои до сих пор не найдены и не наказаны, а уже на мраморе высечено и не сотрешь, что это был теракт. Мы забыли взрыв на Манежной, а зря. Давайте помнить, что самое страшное зло не обязательно от самых чужих.ь Это возможно: не спешить мстить, не торопиться казнить.

Мы забыли, что Чечня — не Косово, это не родина русской державы, там наши святыни — чужие. Давайте помнить, что тем, у кого есть свои святыни — а у нас они есть — не пристало бомбить святыни чужие.

Мы забыли, что Чечня — маленькая страна, что чеченцы — маленький народ, и мы испугались, что они от Дагестане на Москву пойдут и нас завоюют. Давайте помнить, что Россия великая держава не тогда, когда она поперек себя шире, а тогда, когда русские не боятся. А кто не боится, тот не боится и мирных переговоров.

Мы забыли, что война выгодное дело. Она выгодна не России, она выгодна не солдатам, она выгодна не нам. Она выгодна тем, кто теперь для себя качает грозненскую нефть, она выгодна тем, кого выпустили из тюрьмы, наплевав на приговор суда, чтобы разжечь междоусобицу, чтобы в неразберихе прибрать к рукам, что плохо лежит, и что хорошо лежит тоже. Мы забыли, что больше всех платят не солдатам, а тем, кто посылает солдатам на смерть. Давайте помнить, что война выгодна только казнокрадам, подлецам, трусам, но невыгодна для России и русских.

Мы забыли, что в Чечне живут не только террористы, не только чеченцы, но и русские. Давайте помнить, что от наших бомб, от наших пуль могут погибнуть и уже погибли тысячи таких же людей, как мы с вами, в жизни не видевшие близко не террориста.

Мы многое забыли, но еще большего мы не знаем, а должны знать.

Мы должны знать, что нельзя вместе с преступникам уничтожать невинных людей, потому что так кому-то удобнее, легче, безопаснее.

Мы должны знать, что в Чечне идет не война и не контртеррористическая операция, что там никто ни над кем не одержал победы и не может одержать, а что там в большом масштабе делают то, что делают здесь, в Москве, делают в Питере и в Красноярске, в Ростове на Дону и в Ростове Великом — заставляют людей боятся друг друга, бояться власти, знать, что каждого можно унизить, обобрать, избить, убить.

Мы должны понимать, что соглашаясь на беззаконие в Чечне, мы соглашаемся на беззаконие здесь. Понятно, что если мы добьемся мира в Чечне, мы приблизим нормальную жизнь здесь, жизнь.

Мы должны понимать, что если мы давим чеченцев двести лет подряд, то, значит, дело не только в том, что среди них есть террористы — двести лет назад террористов не было. Дело в том, что легче давить, чем говорить. Но нужно говорить, и именно с человеком, который нам ненавистен, которого мы боимся, говорить нужно и мириться нужно с ним, а не с друзьями, с которыми и так хорошо.

Мы все хорошо помним, что была Валаамова ослица, которая говорила, но ведь никто не помнит, что она говорила Валааму. А Валаам был языческий пророк, который шел благословить войска своего народа на войну против тех, кого считал угрозой своему народу. Ослица уперлась — она увидела на дороге ангела с обнаженным мечом. И только после того, как ослица заговорила, увидел ангела и Валаам — и ангел не для того стоял на дороге с мечом, чтобы присоединиться к истреблению чужаков, а чтобы остановить истребление. Перед Россией, перед каждым русским солдатом, перед каждым, кто рвется давить Чечню, кто одобряет эту войну, кто отказывается от поиска мира стоит ангел с обнаженным мечом.

Что характерно: не поленился некий аноним (IP - 195.34.27.225) оставить на форуме 25.2.2001 сообщение, что, мол, замалчивают не митинг за мир в Чечне, а замалчивают преступления чеченцев. И дал ссылку на материалы, лежащие на сайте с правительственной (АПН, Павловский) милитаристской пропагандой за войну в Чечне. Вот интересно, человек не прочел текст, где прямо сказано, что никакие преступления, совершаемые отдельными чеченцами, не оправдывают бомбежек и расстрелов всех жителей Чечни? Может, конечно, и не прочел, а просто выполнил задание руководства. А может, по Евангелию - читают, не не воспринимают прочитанное. Милитаризм ведь не только по приказанию начальства, и, скорее, начальство выбирают такое, чтобы соответствовало своей злобе. Материалы о зверствах чеченцев никто не "замалчивает", их показывали и показывают вовсю, хотя, по-моему, показывать зверства не следует. Не показывают же по сей день - и правильно - фотографии того, что делали в Освенциме (я - видел некоторые в архиве). И, наконец, даже если бы их замалчивали - разве это отменяет факт замалчивание митинга за мир?