Яков Кротов

Дневник литератора

К оглавлению "Дневника литератора"

К оглавлению за 1998 год

НЕДАВНИЕ ИСТОРИИ: 16 октября 1998 г. и ранее

Обзор наиболее интересных сообщений прессы для программы "Радиоцерковь".

Иностранные события

2. Вообще же конфликт в Югославии разрешился благополучно: сербы уступили всем требованиям НАТО. А сколько было крику, с каким энтузиазмом выражали жители Белграда готовность выйти на площадь во время бомбежки и там погибнуть. Энтузиазм был тем больше, что никто не собирался бомбить Белград, и они это знали. Человек, который при переговорах, слишком громко; кричит о том, что ему угрожают несправедливо, должен бы помнить о том, как смешно он будет выглядеть, когда пойдет на компромисс.

3. Джордже Милошевич, сербский журналист в Москве, писал в "Литературной газете" 14.10.1998, что европейцы занимаются "голой пропагандой", что Косово имеет автономию, "причем на гораздо высшем уровне, чем некоторые территориальные единицы в странах Запада, громко выступающих с требованием бомбить Югославию (Страна Басков, Северная Ирландия, Корсика и др.)". Так ведь даже в Ирландии британские войска не занимаются убийствами мирного населения, как сербские — в Косово.

4.; Ольга Волкова (Иностранец, 7.10.1998) описывает споры вокруг;эвтаназии в Европе, отмечая, что 70% австрийцев за нее, "19 процентов, в основном пожилые люди, против нее категорически возражали". А чуть ниже она же пишет: "Не исключено, что когда придет их время, нынешние противники эвтаназии будут умолять врачей, чтобы те положили конец их страданиям". Но ведь нынешние противники и так уж страдают, они ближе к смерти — тем не менее, даже среди стариков меньшинство за эвтаназию, и чем ближе к смерти, тем меньше хочется ее приближать. Если бы люди больше боялись страданий, чем смерти, жить стало бы очень легко: легко бы жертвовали своей жизнью ради ближних, легко бы бросались на амбразуры. Но сопоставлять страдание и смерть — все равно, что сравнивать слона с квантовым карманом. Это разнокачественные вещи, и о первой мы хоть что-то знаем, а о квантовом кармане даже физики ничего не знают, хоть и изобрели этот термин. Абсурдно сопоставлять известное и неизвестное, — поэтому эвтаназия иррациональна, не говоря уже о том, что ратующие за нее наивно думают, что решили проблему свободы воли, признав, что боль не ограничивает этой свободы.

5. Европарламент лишил депутатской неприкосновенности Жана-Мари Ле Пена за то, что 5.12.1997 в Мюнхене он сказал, что "газовые камеры в период второй мировой войны — это всего лишь историческая деталь". Бревно в своем глазу - тоже лишь историческая деталь, сучок в чужом - "системообразующий элемент" (Независимая газета, 8.10.1998).

6. Недавно на Кубу съездил Папа, причем во время выступлений там публично призвал Кастро выпустить политзаключенных. Часть Кастро выпустил. В сентябре на Кубу съездил митр. Кирилл Гундяев (Православная Москва, № 159). "Возложил венок к Вечному огню у могил советских воинов-интернационалистов в пригороде Гаваны", получил разрешение православному священнику регулярно приезжать на Кубу, заявил: "В историческом опыте наших взаимоотношений с Кубой присутствует некое духовное измерение, а это значит,; что Церковь ... будет всячески содействовать разностороннему сотрудничеству между Кубой и Россией". К сожалению, понятие "некое" им раскрыто не было — а ведь до сих пор о "духовном" в наших отношениях с Кубой известно не было ничего.

7. Игорь;Бирман, экономист из США (наш соотечественник) защищает Америку (Известия, 10.10.1998), разумно отмечая, что нельзя сравнивать случай с Павликом Морозовым, который донес на отца, защищая государство, и случай с человеком, который донес на своего брата-террориста (Унабомбера), защищая жизнь его будущих жертв. Говорить, что в Америке "нельзя свободно обсуждать расовые проблемы", означает передергивать: в Америке непозволительны расистские заявления, а не обсуждение расовых проблем. Бирман считает неправильным утверждение: "Государственного принуждения необходимо ровно столько, сколько недостает у нас сознания долга и деловой чести". Он возражает: "Долга и чести недостает, но сами собой они не вырастут, а под государственным гнетом — и вовсе поникнут. Насаждение частной капиталистической экономики по меньшей мере убыстрит процесс морального выздоровления общества. ... Культурно-этические стандарты истинно демократической Америки не элитарные, а скорее мещанские. Понимая, что тут ничего не поделаешь, я, во-первых, согласен платить эту цену за жизнь в подлинной демократии, а во-вторых, легко нахожу свою "нишу", в которой мне никто ничего не навязывает".

9. В Бельгии запретили применять "неоправданно жесткие" меры депортации — результат протестов против гибели негритянки Семиры Адаму, задушенной полицейскими (Иностранец, 14.10.1998). Но сам принцип принудительной депортации хотят оставить в силе — хотя мне что-то сомнительно, что возможно твердо разграничить жесткость "оправданную" и "неоправданную", со смертельным риском и без.

10. Вадим Дубнов (Новое время, №40) анализирует победу Герхарда Шредера: "Чрезвычайно удовлетворен Геннадий Зюганов, потому что успех социал-демократов подтверждает правильность партийной линии российских демократов. Это на самом деле чрезвычайно забавно: беда от бедности и беда от богатства описываются, как выясняется, одними и теми же словами. Слов, оказывается, вообще очень немного — может потому так велик соблазн обмануться?" Попытка оправдать коммунизм Христом такой же обман, как; оправдание Зюганова Шредером.
;

Российские события

2. Газета "Труд" (2.10.1998) объясняет "откуда у Церкви деньги?" (не называю фамилии автора, поскольку он очень обидчив, а этот порок реагирует не столько на критику, сколько именно на поминание своего имени -- своего рода "антимистика имени"). От пожертвований, причем в основном от атеистов. "Подлинные духовные дети священника денег в храм практически не приносят. Храм же живет не на пожертвования прихожан, а на деньги "захожан". Автор одновременно утверждает: "Где бы ни работал человек — его религиозная совесть напоминает ему: в своей работе ты пользуешься теми талантами ... что даровал тебе Творец. Так хотя бы частичку их верни в Его храм с благодарностью". Это — идеал, а на практике, действительно, как-то "неудобно" давать батюшке деньги (знаю по себе). Но это "неудобство" не такое уж нравственное и отражает не самую христианскую черту человека. К деньгам как раз в крестьянской среде такое отношение: они нечто поганое, признак нечистой силы, денег много у чужаков. Западная психология (возникшая в XI веке) другая: деньги хороши, они дают свободу, и можно даже близкому человеку дарить именно деньги (у нас — разве что на свадьбу, а так стараются дарить вещь, которая бы "выражала отношение", деньги же кажутся слишком деперсонализированными). Деньги можно пожертвовать Церкви, но не церковнику — неудобно ставить священника в положение наемника (у католиков, кстати, священнику тоже не платят прихожане, но он там формально получает зарплату не от них, а от священника, и это оригинальный, но в своем роде последовательный и мудрый способ выйти из положения). У нас, к сожалению, и прихожане (через свечной ящик), и захожане жертвуют не так много, чтобы можно было содержать церковь. В лучшем случае, прихожане находят жертвователей — если "батюшка" им нравится. Но пока значительно чащей жертвователи приходят сами, по своим расчетам, и больше денег получают не те храмы, где священник душевнее, а те, которые стоят рядом с домом правительства (как Всехсвятский на Кулишках), или те, строительство которых по идейным (не религиозным!) соображениям угодно светскому начальству. Так что душевная черствость священника, увы, не всегда "наказывается рублем".

3. В.Кацнельсон (Известия, 10.10.1998) утверждает, что "общественность и власть с ... большевистской решительностью бросились возрождать и насаждать религиозные взгляды" и предлагает проводить диспуты между верующими и неверующими. Думаю, что провести публичный диспут между мною и г-ном Кацнельсоном не так уж трудно, и, к примеру, Общедоступный православный университет, основанный о. Александром Менем, где я преподаю историю Церкви, наверное согласился бы предоставить помещение для такого диспута. Однако, из чтения письма г-на Кацнельсона у меня сложилось впечатление, что он хочет диспута между какими-то "великими людьми" (к которым я не отношусь): чтобы встретились какие-то "начальники" от религии и "начальники" от атеизма (как он пишет "выдающиеся политики, ученые и профессора теологии) и раз и навсегда разобрались с тем, есть ли Бог. Но начальников в таких вопросах не бывает, и наше время как раз тем и хорошо, что каждый принимает на себя всю полноту ответственности в этих вопросах. Кроме того, стоит ли приглашать к диспуту, ругая того, с кем хочешь дискутировать? Ведь г-н Кацнельсон уверен, что "на неверующего человека смотрят как на слабоумного", то есть обвиняет нас, верующих, в высокомерии. На основании чего? Патриарх Алексий, раввин Шаевич, епископ Кондрусевич — кто из этих религиозных лидеров и когда позволил себе так глядеть на атеистов? Наверное, среди "рядовых" верующих есть усердие не по разуму, но зачем делать глобальные обобщения? Лично я делал радиопередачу о взаимоотношениях религии и атеиста, причем пригласил в качестве участников троих атеистов и один представлял позицию верующих. При коммунистах было возможно устроить диспут, где на троих верующих был бы один атеист? Нет, даже в относительно либеральные годы НЭПа. Другие претензии г-на Кацнельсона так же основаны прежде всего на эмоциях, а не на логике и фактах. Да, стало "немодно" печатать антирелигиозные книги. Но цензуры нет, за свой счет — пожалуйста, издавайте, хотя за предыдущие полвека уже столько напечатали (причем за счет всех налогоплательщиков), что хватит надолго. Сказать, что "печать, радио, ТВ забиты религиозными программами, на прилавках море религиозной литературы" — явное преувеличение. Религиозных программ меньше, чем кулинарных, их шесть на четырех телеканалов. А главное, слова "опять перегибаем палку, но в обратную сторону" основаны на логике, согласно которой нет "я", а есть только безликое "мы" (партия? народ? общество?). Никто не регулирует сверху количество религиозных программ, во всяком случае, пока. Жалобы на то, что кто-то там все решает за нас, основаны не на фактах, а на патерналистской психологии. Никто не мешает нашим атеистам организовать союз, как это сделали атеисты в США, и подавать в суд в случаях, когда они усматривают нарушение конституционного принципа свободы совести. Однако, атеисты предпочитают жаловаться в воздух, взывать к совести чиновников. Даже против закона о религии, который действительно нарушает конституционный принцип свободы совести, протестуют не атеисты, а верующие, представители гонимых конфессий. Поэтому диспут с атеистом сегодня должен быть, видимо, обсуждением не вопроса бытия Божия, а вопроса понимания свободы и ответственности.

5. Интервью С.Дубинина (Комсомольская правда, 15.10.1998) содержит один ценный факт: 15 августа у премьера Кириенко вопрос об отказе платить долги обсуждали Дубинин, Алексашенко, Потемкин, Задорнов, Чубайс, Федоров и — как советник — Гайдар. Долги отказались платить, чтобы не вызвать инфляцию (хотя именно отказ платить долги ее и вызвал). Свою грандиозную зарплату Дубинин оправдывает просто: это "не намного больше", чем у других боссов ЦБ, и не он ввел такой порядок. Вот эта апелляция к тому, что "я как все", выдает веру (суеверную) в Божье милосердие: всех не перевешаешь, в ад не пошлешь. И, конечно, напрасно Дубинин говорит: "Общественное негодование вызывают люди, честно заработавшие деньги и уплатившие налоги. Те, кто их не платит, живут спокойно". Негодование у Ю.Щекочихина, опубликовавшего данные о зарплате Дубинина, вызвала не уплата Дубининым налога, а несопоставимость его зарплаты с результатом его работы — обвалом рубля, и с нравственными нормами: не смеет чиновник быть богатым в нищей стране.