«В последний же великий день праздника стоял Иисус и возгласил, говоря: кто жаждет, иди ко Мне и пей» (Ио 7:37).
Пятидесятница изначально праздник полива.
С воды начинается посев: весенние дожди, земля готова к сеянию. Время Пасхи! Праздник сеяния, и тут Исход — непременно через море, непременно через воду. Евреев Бог вымачивает в Красном море как семена некоторых растений вымачивают перед посевом. И обещает им что? Реки, реки!
Вскопал, посеял — теперь нужно полить ещё раз. Вот и вся «пятидесятница». Прекрасную метафору придумал кто-то в древности: Исход — посев, дарование заповедей — полив.
Вода, удобрения, инсектициды — все десять заповедей можно разбить на эти три группы.
«Люби Бога» — вода, «умей сделать перерыв, умей и прекратить перерыв» — то есть, суббота — удобрение, «не убий» и прочая — инсектициды.
Образ воды обыгрывает Иисус: «У кого пересохло, ко Мне! Напьётесь так, что через край польётся!»
То, что часто называют «духовная жажда», никогда не только духовная жажда, всегда и телом человек жаждет. Всё существо жаждет, пусть и не воды, и грош цена духовной жажде, от которой тело не корчится. Человек — поповина между Богом и материей, и той пуповине нужен и Бог, и материя.
Поэтому никакая фотография, никакая икона, никакое виртуальное соприкосновение не заменят реального.
На Пятидесятницу в 2020 году впервые на службу после долгого перерыва пришли ногами, телом верующими — а не просто смотрели трансляцию. Какой же был праздник! Такова была и первая после воскресения Христа Пятидесятница. Бог из далёкого, транслируемого, пришёл — пришёл даже в теле, как Иисус, а пришёл в тело — в тело верующего.
Нам часто не хватает Бога внутри — не внутри духа, не смутное переживаньице, а Бога внутри как огня, рвущегося наружу. А как Богу быть внутри, есть внутри баррикада, свалка, сейф? Надо ведь выбирать, безопасность или Бог, безопасность или жизнь, и мы обычно выбираем безопасность, потому что жизнь кажется само собой разумеющейся, безопасность ей только на пользу. А это совершенно не факт — апостол Пётр расскажет, как он позаботился о своей безопасности и в результате потерял не только Бога, но и себя. С трудом воскрес.
Всю жизнь мы поливаем свою жизнь всякими гадостями, химией, отравами, а в конце удивляемся: вроде бы жили, а как и не жили. Потому что мы поливали тем, что подсмотрели у других. Жили как все. Биологически это полезно, а для духа — гибель. Матрица-шматрица. А Бог не матрица! Образ Божий — всегда уникальный. Семена одинаковые, а люди — нет.
Вот чудо Пятидесятницы: апостолы не стали полиглотами, знающими множество чужих языков. Каждый заговорил на своём, личном, уникальном языке — и тут-то и стали его понимать. Понимание — результат не сглаживания различий, а расцвета личности.
Вот — путь человека. Стать собой. Тогда мы станем нужными, интересными. Тогда мы станем в других людях радоваться не эху от своего, а тому, что похоже на нас, а тому, что особое, уникальное, непредсказуемое.
Есть анти-Пятидесятница, праздник цинизма, когда человеку кажется, что все говорят на одном языке, на языке ненависти, глупости, злобы — как и он. Праздник непонимания и радости, что понимание невозможно. Значит, все обречены, ну и пусть! Циник говорит: придите ко мне, все жаждущие, и вы узнаете, что воды не существует, что жизнь пустыня, и бесполезно сохнуть по кому бы то ни было и чему бы то ни было, нужно просто забить и засохнуть.
Пятидесятница не закончилась, она продолжается. От каждого человека — младенца и старика, здорового и больного — мы можем получить что-то неповторимое и может дать ему что-то неповторимое и нужное именно неповторимостью.
У Духа есть тело — и это наше тело. Тело каждого человека и тело человечества. Дух приходит не для того, чтобы сделать нас подобными Богу. Мы уже богоподобны, нам с этим богоподобием ещё разбираться и разбираться. Дух приходит, чтобы сделать нас подобными себе — себе, какими замыслил нас Бог, замыслил непредсказуемыми, замыслил свободными, бесподобными в своей свободе. Замысел Божий в том, чтобы каждый человек был непохож ни на кого, даже на Бога. Вот когда мы такие, между нами начинает появляться единство, человечность и человечество, и Царство Божие становится и царством человеческим, и вместо потопа начинается половодье любви.