Предательство как спорт: история Глеба Павловского

История Глеба Павловского интересна тем, что он не вообще предатель, а предатель активный, успешный и пытающийся оправдаться (а это делают очень немногие предатели).

Родился Павловский в 1951 году в Одессе, сын инженера, стал учителем, читал Солженицына и давал читать другим. За это его в 1974 году арестовали. Он предал — «выдал контакты». Оправдал он это так: «Следователи были профессиональными, жёсткими тренерами».

Ключевое слово — «тренеры». То есть, наставники. Старшие. Те, кто готовил Павловского к очередному, большему предательству.

Павловский переезжает в Москву. Помогли ему тренеры или нет? А какая разница? Он стал «простым рабочим», но вошёл в доверие к Михаилу Гефтеру, человек вполне марксистских взглядов, историком, который не подвергался никаким репрессиям, однако, не соглашался с господствующей интерпретацией марксизма и в 1982 году вышел из КПСС, при Горбачёве стал одним из организаторов умеренно-оппозиционного движения, умер в 1995 году. И вновь Павловский изображает себя пассивной куклой: «Мы биографически срослись; с тех пор я чувствовал себя лирическим героем его идей».

Конечно, Гефтер не несёт ни малейшей ответственности за Павловского. А вот несут ли эту ответственность чекисты, сломавшие Павловского? Точнее, виноват ли Павловский? Лирический герой не имеет своего бытия. Спортсмен… Спортсмен получает награды, не тренер, но и спортсмен отвечает… Видимо, потому Павловский и предпочёл образ лирического героя образу спортсмена.

В конце 1970-х годов Павловский был диссидентом постольку, поскольку участвовал в издании самиздатского журнала «Поиски». Он сам преувеличивал риск, которому подвергался:

«Погони, прятки, женщины, весь этот Дюма, за которого люди расплачиваются друг другом, во всем виня „власть». Новых идей никаких; уезжать из страны стыдно; дальше идти некуда. Звериное чувство тупика — закупоренность в собственной биографии. Я решил бежать из биографии».

Ничего Павловский не решал. Его просто арестовали.

Елена Боннэр использовала евангельский термин «оценка» (Иисуса «оценили» в 30 серебреников) для характеристики Павловского:

«Я оценила Павловского по полной его стоимости […], когда он давал в ГБ показания на Ивана Ковалёва, сына Сергея Ковалёва, и на жену Ивана Ковалёва Таню Осипову [в 1982 году]. Выше я его оценивать не хочу: для меня он оценен с тех пор».

Чекисты дали Павловскому агентурную кличку «Седой». Дали ему и три года ссылки, как давали и некоторым другим предателям.

В 1987 году Лубянка начала использовать Павловского в качестве обманки (вместе с другим предателем, Борисом Кагарлицким; в церковной сфере аналогичное задание выполнял Сергей Маркус). Ему дали возможность издавать журнал, даже завести информационное агентство, позднее превратившееся в один из крупных центров кремлёвской пропаганды, в 1991-1992 годах он был заместителем председателя правления издательского дома «Коммерсант» (это напоминает о том, что Лубянка расставляла своих людей на ключевые позиции в СМИ). До 2011 года Павловский официально был сотрудником администрации президента.

Кстати о «лирическом герое Гефтера». Гефтер вышел из совета при президенте после расстрела Ельциным парламента. Павловский ниоткуда не выходил, а в 1996 получил от Ельцина отдельную благодарность за помощь в избирательной кампании. Павловский гордо заявлял, что лишь он да Чубайс верили в то, что Ельцин «избираем». Однако, надо понимать, что не газетные фельетоны и танцы на сцене, а фальсификация избирательного процесса была причиной победы Ельцина на выборах.

Российские либеральные интеллектуалы не брезговали общаться с Павловским. У него репутация не предателя, а закулисного манипулятора, таинственного серого кардинала, — конечно, любой предатель хочет, чтобы его считали «тренером».

В 2001 году Павловского воспел Дмитрий Быков, доказывавший, что Павловский не марионетка КГБ, а просто у него «неукротимая энергия». Это софизм: да, многие предатели не обладали энергией Павловского, но энергичность Павловского — это энергичность именно предателя, который всю жизнь работал на «тренеров» разного калибра, не более. Скорее всего, Павловский уже был завербован в 1974 году, но завербован в мягкой форме, без особого поощрения, с заданием приехать в Москву, войти в доверие к диссидентам, предоставлять о них информацию. Если тренеры действительно были опытные, то они как раз не ломали, а говорили, что человек может следовать своим либеральным убеждениям, нет проблем, просто делиться информацией. Наверное, и денег особых не предлагали, достаточно возможности не попасть в тюрьму и, более того, перебраться в столицу. Вообще лучшие предатели не только за деньги работают. А самые лучшие готовы даже приплатить. Но Павловским до таких высот не подымался.

Быков восторженно писал:

«Россия действительно развивается по его сценарию, намеченному еще в конце семидесятых. Другое дело, что сценарий этот Павловский не навязал ей, а предугадал. И для догадки этой нужно было только одно — достаточная степень свободы от интеллигентских предрассудков. Одинаково чужой для партократов и диссидентов, Глеб Олегович оказался единственным, кто предсказал путь России — от империи черз десятилетие развала к новой государственной структуре и новой имперской идеологии».

Вера в свободу не как в игрушку для западных богачей, не расистское, а здоровое отношение к русским как к обычным людям, у которых нет никакого «рабства в крови» — это «интеллигентские предрассудки».

Однажды группа русских литераторов обратилась к французскому литератору, которого пригласил в Россию Глеб Павловский, с просьбой не приезжать: мол, Павловский нехороший человек, сторонник деспотизма, он пользуется бедственным положением русских интеллектуалов, заставляя их работать на себя, пропагандируя режим.

Синедрион воспользовался бедственным психологическим и финансовым состоянием Иуды...

Кстати, литераторы упомянули, что Павловский был диссидентом, а что Павловский сломался на Лубянке и отрекся, — упомянуть забыли. Но это всё время забывают.

Очерк о Павловском в «Итогах» 2012 года озаглавлен «Инакомыслящий». В этом очерке своё предательство Павловский назвал «грех молодости».

Павловский в интервью журналу «Медведь» (август 2011, с. 36) он так объяснил своё предательство:

«Я отбросил моральную позицию и макиавеллистично «признал свою вину».

Иуда: «Я отбросил моральную позицию и макиавеллистично продал совершенно бесполезную информацию об Иисусе» (к этому сводятся все попытки оправдания Иуды как «любимого ученика»).

Может быть, Павловский искренен. Это не повод, конечно, с ним общаться — нельзя общаться с человеком, который провозглашает, что в общении он может смакьявеллить. Характерно, что это — последний номер «Медведя». Интервью Павловского — как визит священника к осужденному на казнь. Только осужденный сам пришёл, чудак человек...

Предательство — грех молодости, спорт, маккиавелизм, уход из биографии...

Да нет, биография продолжается. Тренеры довольно посмеиваются.