Для меня любовь к текстам Быкова — как лакмусовая бумажка, тест на глуховатость и поверхностность, нечувствие к мелким, но критично опасным неверностям. Его стихотворение в прозе о Пасхе — мол, Пасха всегда в крайней ситуации, крайнее отчаяние, когда совсем беспросветно, когда враги навалятся гуртом. (Про форму я не говорю). Это не так.
Пасха и при Моисее была вовсе не в отчаянной ситуации, это уже позднее драматизировали, а в исходном тексте евреи вспоминали, что в Египте было неплохо. И там было в самом деле неплохо! И большинство евреев остались в Египте, жили там и во времена Христа достаточно хорошо.
Тем более, Пасха Христова. Иисус родился не в худшие времена, а в лучшие. Поэтому то, что Его распяли — особенно гадко, большой нужды в этом не было, не 70-й год, к примеру, когда было, действительно, ультра-паскудно.
Воскресение — не ответ на чрезвычайную ситуацию. Иисус слабак по этой части, Он, как известно, и надломленной спички не переломит. Гром не грянет, мужик не перекрестится, а Христос на крест — взойдёт. Гром уже после Распятия грянет, да и то — тихонько-тихонько, никто и не заметит, кроме того, кто уверует в Христа среди обыденщины, среди даже и счастья, благополучия.
Пасха — луч света в тёмном царстве, но тьма не в том, что миллиарды, а в том, что один-единственный Вася Пупкин мучается в аду или в комнатке с планшетом. Бог — не стоп-кран, который дёргается лишь в крайнем случае, а иначе штраф. Бог как раз выискивает момент поспокойнее, чтобы никто не смел сказать, будто был сильно занят. Так это и по сей день, и слава Богу! Не надо ждать апокалипсиса с армагеддоном, чтобы дождаться Воскресшего!