Мф, 22, 32 Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но живых.

Мк 12, 26 А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? 27 [Бог] не есть Бог мертвых, но Бог живых. Итак, вы весьма заблуждаетесь.

Лк. 20, 37 А что мертвые воскреснут, и Моисей показал при купине, когда назвал Господа Богом Авраама и Богом Исаака и Богом Иакова. 38 Бог же не есть [Бог] мертвых, но живых, ибо у Него все живы.

№133 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая. См. Лк. 20, 39. Иллюстрации.

См. воскресение.

Смог бы Иисус получить богословскую степень, рукоположение, да хотя бы грамоту за успехи в воскресной школе? Да за такое толкование Библии, не говоря о поведении за стенами школы, Его бы вышибли навсегда. (Важно подчеркнуть, что не всякий, кого вышибли из школы, Спаситель мира, Эйнштейн или хотя бы хороший футболист).

Толкование основано на отсутствии слова "был": "Бог был Богом Авраама" - это означает, что со смертью Авраама Бог перестал быть для него кем-либо. Как у католиков и протестантов с браком: всякие отношения заканчиваются со смертью одного из супругов. "Умерла так умерла!". Был мост короля Людовика, но скончался король и стал мост имени короля Людовика Святого. Имя - всё, что остаётся от человека. Как же это мало! "Бог имени Авраама" - что может быть хуже?

Хуже, и намного, "Авраам имени Бога". Между тем, противники Иисуса относились к числу именно таких людей - у которых всё "во имя Божие", как будто бы Бог давно скончался, а они наследники, имеющие почётную обязанность распоряжаться тем, что осталось после Старика: комментировать рукописи, приумножать наследство. Понадобится - всю обстановку смеиить за ветхостью, понадобится - наоборот, создать мемориальный музей, где ни на один стул нельзя будет сесть. Во всяком случае, без их позволения.

Вот почему вера в божественность Иисуса вовсе не случайность, не влияние языческого окружения и т.п., а естественная часть веры в воскресение Иисуса. Воскресение человека - Лазаря, дочери Иаира и т.п. - это одно. Воскресение Иисуса - совсем другое. Оно показывает, что Бог, бессмертный, неубиваемый, неуязвимый, всё же смог соприкоснуться со смертью - и вырваться.

Бог не соприкоснулся с тем, что в смерти более всего пугает человека - с тлением, разложением, коррупцией, с торжеством внутри тела, бывшего человеческим, тысяч других тел - червячков, мушек и т.п., прекрасных по-своему, но не людей, не людей. Это отвратительно, но это не смерть, это смена одной жизни на другую. Это Бога как раз не испугало бы ничуть. Бог соприкоснулся с небытием, с тем, с чем Он не хочет и не должен соприкасаться. Это соприкосновение, конечно, можно назвать победой над смертью, но прежде всего оно - победа над невозможностью для Бога разделить участь любимых им людей.

Иисус шутит и, формально говоря, извращает текст - но всякая шутка есть извращение, как и Рождество есть извращение. Иисус шутит с самым святым, чтобы сказать то, что святее самого святого - что небытие, хотя и не шутка, но и не последняя реальность.