Мф 27, 31 И когда насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, и одели Его в одежды Его, и повели Его на распятие.

Мк. 15, 20 Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его.

Ио. 19, 16 Тогда наконец он предал Его им на распятие. И взяли Иисуса и повели.

№160 по согласованию. Фразы предыдущая - следующая.

В русском переводе неточность: не "повели", а "вывели" - либо из претория, либо, возможно, из города. Лука, хотя и упоминает, что одежду Иисуса во время распятия делили стражники, не упоминает о переодевании и других издевательствах, а потому не упоминает и того, что перед выходом на крестный путь Иисуса переодели. Багряница-то, судя по этим словам, была казенная, во всяком случае, стоила дороже, чем хитон Иисуса. А может быть, издевательский акт был лишен даже привкуса юмора, был самой жуткой разновидностью смеха - смех по приказу, смех казенный. Евангелист не пишет: "приказали Иисусу снять багряницу, одеть свою одежду и идти". А ведь возможно, что и приказывали, и снимал Сам. Шел-то уж точно Сам, а написано: "повели". Потому что человек умирает, превращается в нечеловека, в марионетку, когда оказывается во власти другого человека - и воскресает, когда оказывается во власти Бога. И борьба за власть над человеком есть богоборчество, а худшее богоборчество - когда власть над жизнью и смертью другого называют Божьим даром, ответственностью и т.п. Апогеем является вера во всемогущество тайной полиции и тайны - тайны как антитаинства, когда говорят: "Мы ведем этого человека" - не потому что действительно "ведут", а потому что наблюдают за тем, как идет человек, в любой момент готовы его убить. И вот эту готовность убить принимают за власть над человеком.

*

То, что евангелист упомянул двумя словами: "и повели на распятие" - превратилось спустя полтора тысячи - в огромный католический апокриф. Поддерживали почитание "крестного пути" прежде всего францисканцы, но к XIX веку изображения "станций" - остановок Иисуса во время пути - стало обязательной частью интерьера любого латинского храма. В XV веке прибыл в Иерусалим И. Полонер и измерил всю длину крестного пути. Она составила, по его мнению, тысячу шагов, или шестьсот метров. Число стояний менялось. Окончательно оно установилось в XVIII веке. Вначале их места обозначались камнями, а затем были построены часовни. Ревнители "крестного пути" очень настаивают на том, что он соответствует евангельской топографии. Это не так. Иисуса, видимо, вообще вели другим путём. Стояния 3, 4, 6, 7, 9 вообще не упоминаются в Евангелии. Разумеется, тяжесть доказывания лежит на сторонниках традиции - хотя бы потому, что традиция-то не восходит не только к евангельским, но хотя бы к раннесредневековым временам. Насколько почитание крестного пути - агрессивное дописывание к Евангелию своих представлений об истории, своей ненависти к людям - к тем, кто якобы унижал Иисуса во время дороги на Голгофу, - настолько это почитание отдаляет от Бога. Оно даже кощунственно, потому что ложь и злоба оскорбляют Евангелие. А вот насколько почитание крестного пути - смиренное приписывание Евангелия к своим представлениям о боли, об унижении, о сострадании, о Христе, - настолько это почитание приближает к Богу.