Cм. богословие НЗ; ДЕТИ «А евших было около пяти тысяч человек, кроме женщин и детей» (Мф 14:21; ср. 15:38). Добавление о женщинах и Д. в рассказе Матфея о чудесном насыщении, безусловно, имеет целью шире показать масштабы чуда*. Кроме того, это свидетельствует об убежденности евангелиста, что женщины и Д. принадлежат к народу Божьему и получают благодать Бога, открывшуюся в Иисусе Христе. Однако в то же время важно отметить, что упоминание их подобным образом отражает патриархальную структуру общества, при которой глава семьи - мужчина - обладал превосходством, и именно по отношению к нему определялись личностные характеристики и социальное положение женщин и Д. Так что, читая Евангелия, мы не должны рассчитывать, что там будет много сказано о Д. 1. Как и Библия в целом, Евангелия отражают черты своего времени и существовавшего тогда патриархального общественного устройства. 2. Как и Библия в целом, Евангелия были написаны взрослыми мужчинами для взрослых мужчин и зависимых от них людей, среди которых были и Д. Это позволяет объяснить, почему столь многие библейские (и евангельские) тексты, касающиеся нравственности, говорят об обязанности Д. повиноваться своим родителям в соответствии с пятой заповедью. С другой стороны, как мы увидим в дальнейшем, в Библии есть метафорические упоминания о Д. с целью показать религиозные и духовные обязанности взрослых. 3. Признание собственных прав детства как важной стадии развития человека принадлежит современности; это показали, в частности, П. Арьес (1962) и другие исследователи. А воскресные школы для детей Роберта Райкса (Raikes) появились в Англии только в конце XVIII в. Другими словами, в Евангелиях не надо искать распространенного сейчас на Западе умилительного и сентиментального отношения к детям. 1.Иисус. 2.Евангелия. 1. Иисус 1.1. Ребенок Иисус. Важно обратить внимание на то, что два из четырех канонических Евангелий вообще ничего не говорят о Иисусе-Ребенке. Мк и Ин рассказывают только о служении взрослого Иисуса, кульминацией их повествования является Его смерть и Воскресение (а для Иоанна - и Его воплощение). Ни в одном Евангелии взрослый Иисус, излагая свое учение, не приводит примеры из своего детства. Мф и Лк содержат рассказы о Его рождении и детстве, а у Луки в 2:41-51 есть рассказ об «Отроке (ho pais) Иисусе», который в возрасте двенадцати лет ходил с родителями на Пасху в Иерусалим и в Храме* проявил необычайную мудрость*. Однако, строго говоря, невозможно установить историческую ценность такого свидетельства (Р. Е. Браун; см. Евангелия (историческая достоверность) . Многие ученые полагают, что это предание основано не на историческом событии, а скорее возникло под влиянием веры после Воскресения. Оно было своего рода свидетельством, что Иисус, сын Марии и Иосифа, был также Сыном Божьим (ср. Мф 1:18-21; Лк 1:30-35; 3:23-38; см. Рождение Иисуса). Евангельским повествованиям противопоставлены истории, которые дошли до нас из середины II в., - апокрифические рассказы о «сокрытых годах жизни Иисуса» до Его крещения (см. Евангелия [апокрифические]). Самые ранние и значительные из них - т. н. Протоевангелие Иакова и Евангелие детства от Фомы. Эти рассказы - благочестивые вымыслы, сочиненные вне всякого контроля со стороны канонической традиции, ради удовлетворения любопытства и в защиту христологического догмата. О. Кульман писал: «Чем дальше мы уходим от корней, тем все больше начинают приписывать Иисусу рассказов о рождении и детстве сыновей богов и детей сверхъестественного происхождения» (366). 1.2. Иисус и дети. Есть несколько весьма ценных евангельских преданий, касающихся отношения Иисуса к Д., из которых особенно выделяются рассказанные в Мк 9:33-37 и 10:13-10 (и параллельные места в др. Евангелиях). Они привлекли внимание комментаторов и исследователей, среди которых С. Легасс, Г. Краузе (1973), Х.-Р. Вебер (1979). Очень полезны исторические исследования отношения к Д. в иудаизме* и греко-римском мире I в., из которых важнейшие - это работы У. Барклея (1959), Р. де Во (1961), А. Эпке (1967), Б. Роусона (1986) и Т. Видеманна (1989). Однако, прежде чем ознакомиться с этими известными работами, следует обратить внимание на некоторые предварительные замечания. Во-первых, необходимо отметить, что сам Иисус не женился и у Него не было собственных Д. Иисус (а потом и Павел), вопреки преобладавшим в то время общественным установкам, понял, что Его призвание требует отказа от брачных и семейных* уз (Мф 19:11-12; ср. 1 Кор 7:7). Во-вторых, Иисус говорил своим ученикам, что они должны предпочесть Его их семейным обязанностям. Это касалось и обязательств по отношению к Д.: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей (ta tekna), и братьев и сестер... тот не может быть Моим учеником» (Лк 14:26; пар. Мф 10:37; ср. Мк 10:29-30). В-третьих, Иисус предупредил своих учеников о тяжелой вражде между родителями и Д. «за имя» Его (Мк 13:12-13; пар. Мф 10:21 и Лк 21:16). В-четвертых, ни разу Иисус не изображен поучающим Д., за исключением случаев, когда они находились в общей толпе мужчин и женщин, собравшихся послушать Его. Играющие Д. как образ используются в одной из притчей* Иисуса (Мф 11:16-19; пар. Лк 7:31-35), но сама притча адресована взрослым. И, наконец, говоря в более общем смысле, Д. редко где входят в число приоритетных тем Иисуса. В центре находится пророческая проповедь об Израиле с призывом к покаянию и послушанию воле Божьей перед лицом близящегося Царства Божьего. Эта проповедь включает в себя в том числе и повиновение Д. родителям в соответствии с заповедью (см., напр., Мк 7:9-13; 10:19). Также и несколько рассказов о чудесном исцелении Д. (напр., двенадцатилетней дочери Иаира в Мк 5:21-43) свидетельствуют о приближении Царства Божьего, которое уже явлено миру через Иисуса Христа (см. Чудеса и рассказы о чудесах). Комментаторы согласны в том, что в словах Иисуса о Д. просматривается исторически сложившаяся традиция. Эта традиция способствовала развитию метафорических возможностей образа ребенка в христианском ученичестве. Как говорит Х.-Р. Вебер, «похоже, что даже Марка, Матфея и Луку уже больше интересовало то, что олицетворяет ребенок, чем само отношение Иисуса к детям» (49). Но, возможно, Вебер занят поисками того, чего в действительности нет в евангельских повествованиях и что для Иисуса, как и для евангелистов, образ ребенка, как метафора, играл особо важную роль в Его учении. Однако некоторые выводы Вебера весьма правдоподобны. 1.2.1.«Таковых есть Царствие Божие». Иисус утверждал, что Д. имеют свою часть в Царстве Божьем (см. Царство Божье/Царство небесное). Это очевидно из слов Иисуса в 14-м стихе Мк 10:13-14, 16. В этом эпизоде Он порицает поведение учеников, радушно принимает Д. и в знак благословения (это, возможно, реминисценция благословения Иаковом Ефрема и Манассии в Быт 48:19-20; см. Благословение и проклятье) возлагает на них руки. Мы были бы удивлены, если бы Иисус вел себя иначе. Религия Завета предусматривала воспитание Д., этого же придерживалось и раввинистическое учение (Штрак X., Биллербек П. Kommentar zит Neuen Testament,1.786), а также и ессеи, которые принимали в свою общину детей мужского пола (Война, 2,120). 1.2.2.Принять Царство Божье, как дитя. Иисус учил, что Царство Божье следует принять, как принимает его дитя (hos paidion) (Мк 10:15; пар. Мф 18:3 и Лк 18:17; ср. Ин 3:3, 5). Иисус, используя поразительное по силе сравнение, берет за образец ребенка, объясняя, как принять/войти в Царство. В чем именно ребенок является образцом, вызвало немало различных гипотез (см., напр., Е. Бест, 1986, 94-97). Для Матфея это смирение, «умаление» (18:4). Но само свойство метафор предполагает несколько возможных и оправданных интерпретаций. Однако совершенно невероятно, чтобы толкование гностиков в терминах сексуальной невинности, высказанное в Евангелии от Фомы, 22 (ср. 37), хоть в какой-то степени сходно с пониманием Иисуса. 1.2.3.Принять малых детей. Иисус Христос придавал особое значение радушию и гостеприимству по отношению к наименее значимым членам общества - Д. (см. Милость). Вероятно, таков смысл предания (сильно переработанного), изложенного в Мк 9:33-37 и параллельных местах. Э. Бест пишет: «Так называемый принцип «shaliach» здесь применен, чтобы разъяснить: Иисуса надо принимать и помогать Ему, как принимают и помогают ребенку - самому беспомощному из людей» (1981, 80). 2. Евангелия Изучение истории евангельской традиции свидетельствует, что рассказы и изречения о Д. были очень важны для первых последователей Иисуса, которые после Его смерти и Воскресения пытались понять, что значит быть новозаветным Божьим народом. Несомненно, что Д. становятся метафорой ученичества, образом, когда речь идет о Боге и вере во Христа. 2.1. Евангелие от Матфея. Материал о Д. у Матфея лучше всего рассматривать в свете доминирующей у евангелиста мысли о Боге как о Небесном Отце, об Иисусе как о Сыне Божьем* и о верующих как о детях («чадах») Божьих и одновременно братьях и сестрах друг другу. Это связано также с приоритетом в этике Матфея добродетели смирения как основы совместной жизни в качестве народа Божьего (см. Этика Иисуса). Наглядный пример - рассказы о рождении и детстве (Мф 1-2). Здесь, в Мф 1:18-25, Иисус - Сын (huios) Бога, но в то же время Он - беззащитный Младенец (paidion), который (вместе со своей такой же беззащитной Матерью (2:11, 13-14, 20-21) с самого начала испытывает угрозу (от еврейских) предержащих властей и в то же время пребывает под защитой своего Небесного Отца, действующего через ангелов*. Пришествие Иисуса, Сына Бога, в немощи и смирении -это как раз те качества, которые указывают на Него как на истинного Царя Израиля (ср. 2:2, 6, 8, 11), и именно они станут основой Его учения (см., напр., 5:3-12; 11-29) и образа жизни (21:5). В этом учении образ ребенка полон глубокого смысла. Во-первых, он выражает доктрину об откровении и избрании. Отец и Сын сделались известны «наименьшим», «младенцам» (nepioi, 11:25-26) - тем, кто сознает свою слабость и совершенную зависимость от благодати Бога и кто принимает призыв Иисуса обратиться к Божьей Премудрости (11:27-29). Во-вторых, этот образ выражает требование совершенной кротости (18:1-4; ср. 5:3-5) к входящим в Царство Божье (18:1-4, ср. 5:3-5). В-третьих, он устанавливает основные характеристики пастырской опеки в общине христиан (18:5-14): руководители церкви должны любой ценой избегать такого обучения и поведения, которое могло бы сбить «малых сих» (mikroi) с узкого пути праведности (см. Праведность/справедливость). В-четвертых, он отражает необходимость заботиться о преследуемых последователях Христа, что, в частности, относилось к проповедникам эпохи раннего христианства. Представляется, что именно в этом смысл указания на «малых сих» в 10:42 и на «братьев Моих меньших (elachistoi)» в 25:40 (ср. 25:45). Поэтому неудивительно, что когда Иисус после своего триумфального входа в Иерусалим (см. Вход в Иерусалим) приходит в Храм, то радующиеся приходу на Сион Сына Давидова - это дети (paidia, 21:15; ср. употребление слов «nepioi» и «thelazontes» [«младенцев и грудных детей»] в 21:16, что соответствует Пс 8:3 в Септуагинте). Это они представляют новозаветный народ Божий и наследуют Царство Божье. 2.2. Евангелие от Марка. В отличие от Матфея богословие Марка менее антропоморфично и менее ориентировано на экклезиологическую и этическую тематику. В нем совсем не так ярко раскрыт образ Бога как любящего Небесного Отца, который заботится о Сыне и своих Д. на земле настолько, насколько они повинуются Ему. Напротив, в Мк особо подчеркнута суверенность и трансцендентность Бога, непостижимость Его намерений, особенно в необходимости страдания, императива веры и «бодрствования» посреди тьмы (см., напр., Мк 4; 13). В то же время Бог представлен как Отец и Иисус - как Сын (1:11; 9:7; 13:32; 14:36; 15:39), а исполняющие волю Божью приобщатся к духовной семье Иисуса (3:35). Знаменательно, что основная часть учения о Д., содержащегося у Марка (9:33-37; 10:13-16), изложена в центральном разделе его Евангелия, 8:27 - 10:45, где рассмотрена тема ученичества у Христа, которому надлежит быть распятым и воскреснуть. Здесь «детьми» метафорически именуются ученики (10:24b), и это вполне соответствует лейтмотиву Евангелия, где особо подчеркивается, что сила Бога проявляется в немощи и что подлинное величие состоит в отказе от всего ради Иисуса (см., напр., 8:34-35; 12:41-44). И, наверное, не случайно, описывая два эпизода исцеления Д. (5:21-43; 9:14-29), Марк показывает, что и в том, и в другом случае Иисусу дана власть воскрешать из мертвых. Для Марка смерть и воскресение представляют собой «путь (hodos)» самого Иисуса Христа и всех тех, кто последует за Ним. Как отмечает Бест (1981), в 9:33-37 у Марка сведены воедино несколько изречений, за которыми идет целый ряд наставлений об ученичестве «в доме» (9:33-50). Здесь Иисус говорит, что истинное величие проявляется в том, чтобы быть всем слугой (см. Служение); ученики Иисуса должны принимать к себе любого человека, даже если он занимает самое незначительное положение в обществе, например, ребенка (9:36-37) или анонимного экзорциста (9:38-41). Текст 10:13-16 - тоже часть расширенного предания, относящегося к христианскому ученичеству (10:1-31); в нем последовательно говорится о браке и разводе (10:2-12), Д. (10:13-16) и собственности (10:17-31). Во втором из указанных фрагментов четко утверждается правомерность пребывания Д. среди христиан. Как и анонимному экзорцисту, им не должно «препятствовать», «запрещать» («koluein» в 9:39 и 10:14). Напротив, Иисус самым явным образом принимает их, «обняв» («enkalizesthai» в 9:36 и 10:16) и благословив. Но, пожалуй, для Марка особенно важны слова в 10:15, где «дитя» - это метафора веры (Легас, 189 ff.; по поводу интерпретации К. Юнга см. Д. О. Виа, 128-133). Что касается разработки христианской литургики, в частности практики крещения Д., то предполагаемый вклад этого евангелиста представляется сомнительным (см. Best 1986, 92-94; возражения Иеремиасу - 48 ff.). 2.3. Евангелие от Луки. Материал о Д. играет важную роль для понимания представлений Луки о Боге, в изложении Благой вести о спасении и правил жизни в христианской вере. Этот материал предполагает жизнеутверждающий дух христианской общины в отличие от установок Марка. Во-первых, рассказы о двух чудесных рождениях (Лк 1-2) показывают, что Бог по-прежнему действует, вновь даруя спасение своему народу. Согласно драматичному и яркому повествованию, рождение сыновей у Елисаветы и Марии является новым началом истории спасения и исполнением Божьего обетования, данного при заключении Завета. Их появление отмечено пророческим и ангельским свидетельствами, чудесными знамениями и всплеском радости. Даже неродившийся младенец (brephos) Иоанн радостно «взыграл» при появлении Марии (1:41, 44), которая должна родить Сына Божьего (1:32, 35). Во-вторых, рассказы о представлении Младенца Иисуса в Храме (2:22-40) и о Его паломничестве в Храм в возрасте двенадцати лет (2:41-51) выполняют важную апологетическую функцию: они показывают, что даже ребенком Иисус обнаружил качества, которые указывают на Него как на воплощение надежд Израиля и на Спасителя мира (2:40, 52). Второй эпизод проливает яркий свет не только на богосыновство Иисуса (2:49), но и на то, чем за это придется расплачиваться Его родным. В-третьих, Д. у Луки олицетворяют сосредоточенность евангелиста на благодатном милосердии Бога к бедным, немощным и отверженным (см. Богатые и бедные). Здесь нужно указать на рождение сыновей у страдавшей бесплодием женщины (1:7, 25), «смиренной рабы» (doule, 1:48); на откровение о рождении Младенца пастухам (2:8-14); на включение в число Д. (tekna) премудрости мытарей и грешников; на чудесное исцеление единственного (у Луки monogenes) сына некоего человека, которое заставило всех удивляться «величию Божию» (9:37-40); и, наконец, на притчу о блудном сыне (15:11-32). И, наконец, богословие Луки о благодати Бога, нисходящей на бедных, имеет нравственные и социальные последствия (см. Б. Е. Бекк). Знаменательно, что в приводимых Лукой словах об истинном величии (9:46-48) Иисус явным образом отождествляет это величие с ребенком (paidion) («взяв дитя, поставил его пред Собою») и более четко, чем у Марка и Матфея, говорит: «Кто примет сие дитя (touto to paidion) ... Меня принимает». Кроме того, Лука, редактируя Мк 10:13-16, говорит, что к Иисусу приводили не только Д. (paidia), но и приносили младенцев (kai ta brephe) (18:15-17). Милосердие Бога по отношению к немощным выражается и в милосердии к ним Иисуса, и это пример, которому должны следовать Его ученики (22:26). 2.4. Четвертое Евангелие. У Иоанна даже больше, чем у синоптиков, фрагменты, относящиеся к Д., носят почти исключительно метафорический характер. И, как показывает, в частности, статистическое исследование лексики, проведенное Х.-Р. Вебером (с. 56), их у него значительно меньше. Опущена притча из Q об играх Д., рассказы о благословении Д. Иисусом, о данном ученикам наставлении принимать их и быть «как дети». Нет повествований о рождении и детстве Христа. Есть только один рассказ об исцелении ребенка (Ин 4:46-54). Это не означает, что четвертый евангелист пренебрегает рассказами о Д., а лишь свидетельствует, что просто его внимание сосредоточено на другом, а принятая им концептуальная структура отличается от синоптической. Так, например, Иоанна больше интересуют речи Иисуса, которые содержат откровение, в Самарии и Иудее, чем Его миссионерское служение среди народа (в т. ч. и детей) в Галилее. Кроме того, учение Иисуса, изложенное Иоанном, больше сосредоточено на Нем самом, чем на вхождении в Царство Божье или на связанных с этим этических проблемах, и где (с точки зрения синоптиков) слова Иисуса о Д. становились особенно значимы. В работе Эпке (с. 653) имеется важное наблюдение относительно весьма существенного лексического различия в четвертом Евангелии: Иисусом как Сыном Божьим (ho huios tou theou) и верующими как детьми («чадами») Божьими (ta tekna tou theou) (см., напр., Ин 1:12; 11:52; ср. 1 Ин 3:1-2, 10; 5:2). Утверждаемая Павлом эсхатологическая и экклезиологическая доктрина, что богосыновство - это то, что разделяемо верующими со Христом (см., напр., Рим 8:14-17, 23, 29; 9:4; Гал 4:6-7), у Иоанна отсутствует. Это отражает тот факт, что главная мысль (в высшей степени спорная) написанного им Евангелия - христология: Иисус - единственный (в своем роде) Сын, который пришел от Отца, чтобы явить Его славу миру. Итак, верующие - это «дети Божьи». Как показал, в частности, М. de Jonge, отсюда вытекает ряд следствий: 1) Бог для них - источник жизни (1:12-13; 3:3-16); 2) верующие не принадлежат более дьяволу и тем (включая «иудеев»), чей отец - дьявол (8:39-47; ср. 1 Ин 3:4-12); 3) спасение имеет универсальный характер, оно доступно всем, кто родится заново/«свыше» (1:12-13; 3:4-16; см. Возрождение); 4) посредником в отношениях между Отцом и верующими является Сын, и их отношения зависят от послушания Сыну (14:6-17). Примечательно, что у Иоанна Иисус не дает ученикам молитву «Отче наш», но вместо этого говорит: «Если чего попросите у Отца во имя Мое, то сделаю» (14:13); 5) дети Божьи должны любить друг друга (13:33-35; следует отметить употребление слова «teknia» - «дети» в стихе 33). Так строится горизонтальное измерение жизни детей Божьих, которое почти не затронуто в его Евангелии, но отчетливо выходит на первый план в его посланиях, где он рассматривает проблемы экклезиологии (напр., 1 Ин 2:1, 12-13, 18; 3:1-2, 7, 10). См. также Женщины; Семья; Сын Божий. Библиография. P. Aries, Centuries of Childhood (London: Jonathan Cape, 1962); W. Barclay, Educational Ideals in the Ancient World (Grand Rapids: Baker, 1974); В. Е. Beck, Christian Character in the Gospel of Luke (London: Epworth, 1989); E. Best, Following Jesus (Sheffield: JSOT, 1981); idem, Disciples and Discipleship (Edinburgh: T. & T. Clark, 1986); R. E. Brown, The Birth of the Messiah (Garden City, NY: Doubleday, 1977); O. Cullmann, «Infancy Gospels,» in New Testament Apocrypha, ed. E. Hennecke and W. Schneemelcher (2 vols.; Philadelphia: Westminster, 1964-67) 1.363-417; M. de Jonge, Jesus, Stranger from Heaven and Son of God (Missoula: Scholars, 1977); R. de Vaux, Ancient Israel (2 vols.; New York: McGraw-Hill, 1965); J. Jeremias, Infant Baptism in the First Four Centuries (London: SCM, 1960); G. Krause, Die Kinder im Evangelium (Stuttgart/ Gottingen: Klotz, 1973); S. Legasse, Jesus et L'Enfant (Paris: Gabalda, 1969); A. Oepke, «παϊσ κτλ», TDNT V.636-54; B.Rawson, ed., The Family in Ancient Rome (New York: Cornell University, 1986); D. O. Via, Jr., The Ethics of Mark's Gospel in the Middle of Time (Philadelphia: Fortress, 1985); H.-R. Weber, Jesus and the Children (Geneva: WCC, 1979); T. Wiedemann, Adults and Children in the Roman Empire (London: Routledge, 1989). S. C. Barton |
