Символично (точнее, как раз не символично, а естественно — это часто противоположные понятия), что в 1960-е годы было три схожих проекта: опуститься на дно Марианской впадины, добуриться до мантии Земли и высадиться на Луну. Проекты научные, но одновременно мировоззренческие, даже мироощущенческие. Разгадки лежат глубоко или парят высоко. Нужен телескоп, нужен микроскоп. Видимость обманчива. Забуриться, воспарить. То же в религии: забуриться в подсознание, от смысла и слова в бэздну (именно через «э», так говаривал Бердяев: «Мои дамы бросились в бэздну»). Или в высоту трансцендентальной медитации.
Ажиотаж вокруг высадки на Луну был максимальным. Его смысл слегка затуманивался соревнованием России с Америкой, рабства со свободой. Призом в соревновании было, однако, не рабство и не свобода, не превосходство, а смысл.
Итог известен. Высадка на Луну ничего не изменила в понимании смысла жизни. Прорыв в изучении языка ничего не изменил в общении. Это было предсказуемо: между «как» и «что» есть не только связь, но и разрыв. Автомобилист должен кое-что знать об устройстве автомобиля, должен знать как можно больше о правилах дорожного движения, но о чём он будет разговаривать там, куда приедет, мало зависит от этих знаний и дороги.