Фильм Робера Энрико 1975 года «Старое ружье» формально о том, какие плохие были гитлеровцы. Оккупированная Франция. Добрый доктор Филипп Нуаре, который лечит и нацистов, и партизан. Свою жену Роми Шнайдер (фильм франко-немецкий, видимо, «примирение», «работа с памятью») и чудесную дочку он вывозит в деревню, подальше от пальбы.
Деревню уничтожает взвод каких-то садистов-эсесовцев. Всех сгоняют в церковь и расстреливают, но Роми Шнайдер, конечно, насилуют и сжигают из огнемёта. Нуаре берёт старое ружьё и убивает всех виновных.
Фильм снят невероятно ходульно ходульно. Нуаре не просто врач, а великолепный хирург. Дочка не просто дочка, а отличница, монахини её награждают. Отличницу ведь жальчее, ежели убьют. Так Нуаре ещё и аристократ, у него огромный замок, в котором он и мстит аки Шварценеггер, и главного злодея из огнемёта. Поднявший огнемёт от огнемёта и погибнет. Правда, из огнемёта палил другой гитлеровец. К тому же симметрия требовала от Нуаре сперва изнасиловать нациста. Заканчивается всё прямо детсадовски: торжествующие партизаны, французы освобождают себя и пр. Какие там американцы и англичане.
Снято превосходно. Ходули изумительной работы. Сцены мести аккуратно чередуются с флешбеками: вот счастливая французская крупнобуржуазно-аристократическая семья на пляже, вот в храме, вот на сельском празднике. Ути-пуси, какие у девочки очочечки.
Ключевой момент фильма: Нуаре в церкви среди трупов. Он видит статую Христа, указывающего на Своё сердце, увенчанное терновым венцом. Хватает плетёный молитвенный стульчик и разбивает статую. Затем что-то вспоминает, поднимается на колокольню, а там в клеёночке упаковано тщательнейшим образом ружьё. К нему коробка с патронами. Он спускается с ними в сакристию и чистит ружьё на фоне литографии с изображением опять же Святейшего Сердца Иисусова.
Анекдот 1970 года. Эстонец выходит на крыльцо и говорит сыну: «Полей яблоню соляаркой». — «Но яблоня засоохнет!» — «Пусть засоохнет, зато пулемёт не заржавеет».
Вот и вся теодицея. Христова церковь, монахини, католическое просвещение, гуманистическая медицина, но на колокольне запасной бронепоезд пыхтит, в любой момент готов удариться оземь, обернуться дроном и полететь в Тимбукту карать туарегов за преступление, совершенное чеченским подростком в Париже.
Пишу это 14 ноября 2020 года, когда французское правительство радостно объявило об уничтожении в Мали очередного очень важного злодеятеля; что это месть за убийство троих римо-католиков в Ницце суданцем, не говорится, но это все понимают.
Крестьянин в новелле Мопассана по старому доброму средневековому обычаю ставил статую святого в навоз за неурожай. Не выполнил обязанностей. Буржуа над этим смеялись. Цивилизованный человек начинил бы статую взрывчаткой и сбросил бы куда-нибудь. Ответственность!
Вот идеология мстительности. Кто-то должен ответить.
В сущности, это примитивнейший боевик — но и примитивнейший боевик имеет ровно тот же сюжет. Нуаре смотрится лучше Шварценеггера в роли мстителя, потому что контраст рохли и действия. Хотя хирурги рохлями не бывают, но сценаристу это неинтересно. Настоящий хирург безо всяких патронов тихо перерезал бы нациков. Ровно тот же сюжет, между прочим, в фильмах типа «Один дома»: ребёнок не просто отбивается от грабителей, выставляя их в смешном свете. Ребёнок мстит за всех ребячьи страхи и проблемы.
Путь к миру — это путь к церкви без колокольни с ружьём. Кому нужна церковь, если на её колокольне нет ружья? Ну, значит это и не здание будет, а что-то, как говорил Господь Иисус, «в духе и истине». Но с ружьём — точно анти-церковь.