Яков Кротов. Путешественник по времени. Введение в жизнь.

Воля вольная, предобрая, свободненькая

Принимая за негатив фразу Эйнштейна о том, что для того, чтобы быть овцой Божией, надо прежде всего быть овцой, получаем, выворачивая, позитив: чтобы иметь свободную волю, надо прежде всего иметь волю.

Иметь волю кажется само собой разумеющимся, пока не увидишь новорожденного, безвольно лежащего, раскинув ручки и ножки. Пока не попробуешь заговорить со стариком, потерявшим вкус к жизни, не имеющим воли даже на то, чтобы сопротивляться лечению.

В старину это называли taedium vitae, усталостью от жизни, сплином, но у младенца-то какая может быть усталость от жизни? Просто сбой, на уровне физиологии сбой. У кого надо, сбоит, а у кого не надо, такая воля сильная, что хоть святых выноси. Человеки сильной воли типа Александра Македонского, Ленина, Муссолини, Сталина, Гитлера, — ох, лучше бы они были слабовольными. Люди сильной воли и большого ума, поэтому их не посадили в палату для буйных умалишённых. «Буйство глаз и половодье чувств» это ведь как раз про волю, не сами же глаза и чувства-с буйствуют.

Выходит порочный круг: чтобы иметь свободную волю, надо иметь здоровую волю. Собственно, «добрая воля» это именно «здоровая». «Добрый человек» это когда-то был толстый, мускулистый человек, как «здоровенная морда» — это морда толстая, мясистая, с увесистым здоровенным кулаком. Кулак здоровенный, но от соприкосновения с ним у окружающих сплошное нездоровье. Поэтому по некоторым размышлении язык расщепил здоровье от доброты. Слишком много здоровенных, но недобрых, куда больше, чем добрых, но худых как Ганди, а золотой середины типа Льва Толстого вообще не просматривается.

Добрая воля включает в себя свободную, но не наоборот. Хуже того: добрая воля и без свободы добрая. Вот Бог. Он не свободен. Дядя Том — несвободен со слитным написанием «не». Один выше деления на свободу/несвободу, другой ниже. Воля хозяев дяди Тома у каждого свободная, но у кого-то добрая, а у кого-то очень даже недобрая. Добрая воля рабовладельца — жареный лёд. Воля рабовладельца свободная, а доброй она может лишь стать по мере освобождения себя от рабов и рабов от рабства.

Добрая воля это всегда здорово, хотя добрая воля опасна для здоровья. По доброй воле люди шли на смерть, заслоняя собой других. По доброй воле проверяли на себе вакцины и противоядия, рискуя и погибая. Конечно, не всякий погибающий погибает от доброй воли, куда больше погибающих от доброго безволия — алкоголиков и наркоманов, тунеядцев и лодырей. Сами погибают и других за собой тянут.

Каждая зависимость выделяет из себя созависимости как паук паутину. Так не надо быть мухами или, по крайней мере, надо быть мухой доброй воли, в паутину не лезть, а жужжать и жужжать про то, что паутина — не наш метод. Жужжать надо, потому что много их, охотников сыграть на человеческом слабоволии.

Даже в самом здоровом человеке есть свои слабости, они даже входят в здоровье, не давая ему разжиреть. Даже самый гармоничный и светлый человек — именно потому, что гармоничный, совестливый, щепетильный — задумается, если ему сказать, что дух и тело противоречат друг другу, что воля раздвоена, что всё не так уж идеально. Задумается, но, если он действительно гармоничный, кивнёт понимающе и скажет, что да, есть проблема, но она не такая уж капитальная. По ходу дела решается довольно легко. Было бы дело. Есть неуловимая, но очевидная граница между щепетильностью, совестливостью и самоедством. Тем более, есть граница между желанием помочь в движении вверх, за пределы своих возможностей, и попыткой манипулировать чужими сомнениями, слабостями, противоречиями.

Свобода есть всего лишь статуя свободы. Свободная воля высекает статую Свободы, добрая воля дарит статую Свободы, но оживает статуя Свободы только, когда человек любит свободу, а не ездит на экскурсии восхититься размерами статуи Свободы. Так и чтобы стать овцой Божьей нужно прежде всего любить Бога, а не быть овцой. Есть любовь — и благая свободная воля ударяется оземь, разбивается на мелкие кусочки и обнаруживается, что про свободу и добро это всё штукатурка, а суть в том, что есть воля вольная, и на этой воле гуляют как на свадьбе, и это есть жизнь — неважно, вечная или нет, а важно, что бесконечная во всех направлениях.

Миниатюра из Штутгартской псалтири 830 года, а статуя свободы тут, видимо, уцелевший с античности Аполлон как символ Солнца.

См.: Человечество - Человек - Вера - Христос - Свобода - На главную (указатели).