I

   1. Среди тех мест, где Беотия граничит с землей афинян, находятся Платеи, с которыми афиняне соприкасаются в Элевтерах. Беотийцы как целый народ получили свое название от Беота, который, говорят, был сыном Итона и нимфы Меланиппы; а Итон был сыном Амфиктиона. Некоторые их города получили свои названия, правда, и от имен мужчин, но по большей части от женщин. 2. Платейцы, как мне кажется, были автохтонами этой страны; название дано им от имени Платеи, которая, по их мнению, была дочерью реки (Асопа). Что и они в древности управлялись царями — это само собой ясно: в древности повсеместно в Элладе была царская власть, а не демократия. Но из своих царей платейцы не знают никого, кроме Асопа, а еще раньше — Киферона. Последний, как говорят, дал свое имя горе, а первый — реке. Думаю я, что и Платея, именем которой назван этот город, была дочерью царя Асопа, а не реки.
   До той битвы, которую афиняне выдержали на Марафонском поле, платейцы не были ничем известны. Но в битве при Марафоне они приняли участие; а затем, когда Ксеркс переправился со своими войсками в Элладу, они осмелились даже, вместе с афинянами, сесть на корабли, а от Мардония, сына Гобрия, бывшего у Ксеркса начальником войск, они защищались в своей собственной стране. 3. Дважды пришлось им быть изгнанными из родного города и вновь быть возвращенными в Беотию. Во время войны пелопоннесцев против афинян лакедемоняне взяли Платеи осадой. Но во время того мира, который заключил с персидским царем от имени эллинов спартанец Анталкид, город был восстановлен, и платейцы вернулись из Афин. Но тут их постигло другое несчастье. У них не было открытой войны с фиванцами, и платейцы утверждали, что между ними не был нарушен мир, так как они ни делом, ни помышлением не принимали участия с лакедемонянами в захвате Кадмеи. Фиванцы же заявили, что этот мир заключили лакедемоняне, а потом сами же нарушили его. И поэтому они полагали, что правильно и для всех остальных считать договорные отношения потерявшими силу. Платейцы, относясь с большим подозрением к поведению фиванцев, все время тщательно охраняли город и даже на свои поля, которые были немного подальше от города, они ходили не каждый день. Дело в том, что они долго обычно ведут свои общие, всенародные собрания фиванцы; поэтому, выждав момент созыва их собрания, они в это время спокойно шли осматривать свои владения и возделывать землю, не исключая тех, чьи владения находились на самой границе. Но Неокл, который был тогда беотархом в Фивах, заметил этот прием платейцев; он приказал каждому из фиванцев прийти на собрание с оружием и прямо оттуда повел их на Платеи, но не по прямой дороге, ведущей из Фив по равнине, но повел их по дороге на Гисии к Элевтерам и афинской границе, где даже сторожа не были поставлены платейцами, и рассчитал, что приблизительно около полудня он будет под стенами города. Платейцы же, думая, что фиванцы заняты народным собранием, ушли в свои поля и, таким образом, оказались отрезанными от ворот города. С оставшимися в городе фиванцы заключили договор, чтобы до захода солнца они вышли из города, имея с собой — мужчины одно платье, а женщины каждая по два. На этот раз судьба платейцев была совершенно другая, чем та, которую они испытали, когда они попали в руки Архидама и лакедемонян: в то время как лакедемоняне подвергли их длительной осаде и, проведя двойной ряд укреплений, не давали им выйти из города, теперь, наоборот, фиванцы лишили их возможности войти в город. Это вторичное взятие Платей произошло за два года до битвы при Левктрах, когда в Афинах архонтом был Астей. Все строения города, кроме храмов, были срыты фиванцами до основания, но самим платейцам этот способ завоевания сохранил жизнь всем без исключения. Изгнанные опять были приняты афинянами. После победы при Херонее, когда Филипп ввел свой гарнизон в Фивы и принял ряд других мер для обессиления фиванцев, то при этом в числе всего прочего и платейцы были возвращены им в их родной город.

II

   1. В Платейской области на Кифероне, если повернуть с прямой дороги немного направо, находятся развалины Гисий и Эрифр. Некогда это были беотийские города, и теперь еще среди развалин Гисий находится полузаконченный храм Аполлона и при нем священный колодезь; в древности, по сказаниям беотийцев, пьющие из него воду получали вещания. 2. Если вернуться на большую дорогу, то опять-таки на правой ее стороне будет так называемая могила Мардония. Что сейчас же после битвы тело Мардония исчезло, — в этом согласны все; но о том, кто его похоронил, говорят по-разному. Известно, что сын Мардония, Артонт, дал богатые дары не только эфесцу Дионисофану, но дал их и другим ионянам, будто бы за то, что и они приняли участие в погребении Мардония. Так вот, эта дорога ведет из Элевтер в Платеи.
   3. Если же идти (в Платеи) из Мегар, то направо будет источник, а если пройти немного дальше, то встретится и скала. Ее называют Актеоновым ложем, рассказывая, что на этой скале спал Актеон, когда он устал от охоты, и что здесь он увидел купавшуюся в этом источнике Артемиду. Стесихор из Гимеры написал, что богиня накинула на Актеона шкуру оленя, готовя ему смерть от зубов собак, с той целью, чтобы он не взял себе в жены Семелу. Я же думаю, что и без вмешательства богини на собак Актеона напала болезнь бешенства; взбесившись и не узнавая уже никого, они готовы были загрызть всякого, с кем бы они ни встретились. Но в каком месте на Кифероне постигло несчастье Пенфея, сына Эхиона, и где был покинут новорожденный Эдип, — этого никто не знает с той достоверностью, с какой мы знаем ту Схисту (Перекресток дорог) в Фокиду, где Эдип убил своего отца. Но об этом я расскажу подробнее, когда мой рассказ подойдет к этому месту.
   4. У самого входа в Платеи находятся могилы сражавшихся с мидянами. Для всех остальных эллинов есть одна общая могила, для лакедемонян же и афинян, павших в этом бою, есть специальные могилы и на них надписи, составленные Симонидом в элегическом размере. Недалеко от общей могилы эллинов стоит жертвенник Зевса Элевтерия (Освободителя). (И его же статуя; стоит там также и статуя Киферона, а этот Киферон дал имя священной горе Зевса Киферония). Изображение этого Киферона сделано из меди, а алтарь и статуя Зевса изваяны из белого мрамора. Еще и доныне здесь совершаются каждые четыре года на пятый Элевтерии (Праздник освобождения), на которых дают большие награды за победу в беге. Бегут во всем вооружении перед жертвенником. Трофей, который эллины поставили в память битвы при Платеях, стоит приблизительно стадиях в 15-ти от города.
   5. Если идти от этого жертвенника и статуи, которые воздвигнуты в честь Зевса Элевтерия, то мы придем в самый город, в котором находится героон (святилище) Платеи. Я уже указал, что рассказывают о ней и каково мое личное мнение. У платейцев есть храм Геры, заслуживающий осмотра как по своим размерам, так и по красоте статуй. При входе стоит изображение: Рея протягивает Кроносу камень, завернутый в пеленки, под видом ребенка, которого она только что родила. Другая статуя, очень большая, изображает Геру в стоячей позе, называют они ее Герой Телеей (Цветущей годами). Обе эти статуи сделаны из пентеликонского мрамора, творение Праксителя. Другую статую Геры, находящуюся здесь, сделал Каллимах. Эту богиню называют Герой Невестой по следующему поводу.

III

   1. Говорят, что Гера, рассердившись за что-то на Зевса, удалилась в Эвбею. Так как Зевс никак не мог убедить ее вернуться, он, говорят, обратился за помощью к Киферону, бывшему тогда царем в Платеях; относительно Киферона считалось, что он никому не уступает в мудрости. И вот он велел Зевсу сделать деревянное изображение и, закрыв его одеждой и покрывалом, везти на паре быков и говорить, будто он везет себе в жены Платею, дочь Асопа. Зевс поступил по совету Киферона. Как только Гера услыхала об этом, она немедленно явилась сюда. Когда же она приблизилась к повозке и сорвала со статуи одежду, она обрадовалась этому обману, найдя деревянный обрубок вместо живой невесты, и помирилась с Зевсом. 2. В память этого примирения справляется праздник Дедалы, потому что древние называли деревянные изображения дедалами. По моему мнению, они так назывались еще раньше, чем Дедал, сын Паламаона, жил в Афинах. Я думаю, что ему самому дали такое прозвище лишь впоследствии, от названия этих дедалов, а не то, чтобы оно было присвоено ему с первого же дня рождения. 3. Этот праздник — Дедалы — платейцы справляют каждый седьмой год, как рассказывал мне один местный эксегет, но в действительности празднования совершаются в более короткие сроки. Несмотря на мое желание точно рассчитать время, протекающее между одними и другими Дедалами, я никак этого сделать не мог. Этот праздник справляется так. Недалеко от Алалкомен есть густой дубовый лес. Там растут самые большие во всей Беотии стволы дубов. В этот лес приходят платейцы и раскладывают куски вареного мяса. На остальных птиц они не обращают никакого внимания, но за воронами — а они обычно сюда прилетают — они следят очень внимательно; и когда одна из этих птиц схватит кусок мяса, они смотрят, на какое дерево она сядет. И то дерево, на которое она сядет, они срубают и делают из него дедал; дедалом и ксоаном они одинаково называют деревянное изображение. 4. Этот праздник, который они называют Малыми Дедалами, платейцы справляют только одни. Праздник же Великих Дедалов вместе с ними справляют и все беотийцы. Они бывают один раз в шестьдесят лет. Говорят, что этот праздник не справлялся столько лет, сколько платейцы были в изгнании. (К этому времени) у них бывает готово четырнадцать ксоанов, изготовляемых из года в год во время Малых Дедалов. Эти изображения по жребию распределяются между платейцами, коронейцами, феспийцами, жителями Танагры, Херонеи, Орхомена, Лебадии и Фив; эти последние сочли нужным примириться с платейцами и принять участие в общем собрании; они тоже отправляют посольства для принесения жертв во время Дедалов. Все это они делают с того времени, как Кассандр, сын Антипатра, восстановил Фивы. Те же города, которые меньше и являются менее важными, получают (эти изображения) в складчину. Украсив изображение, (они доставляют его) к реке Асопу и, поставив на повозку, сажают туда и дружку невесты. Затем представители города вновь бросают жребий — в каком порядке им совершать эту торжественную процессию. А затем они двигаются с повозками от реки на самую вершину Киферона. На вершине этой горы у них сооружен жертвенник. Этот жертвенник они делают следующим образом: они кладут деревянные четырехугольные брусья, складывая их друг с другом так, как если бы они возводили сооружение из камней, и, сложив их до определенной высоты, они накладывают хвороста. Города и их уполномоченные — каждый за свой город — приносят в жертву Гере корову и быка Зевсу и сжигают эти жертвы на алтаре, наполнив их вином и фимиамом, а вместе с ними и дедалы; из частных лиц, богатые приносят то же, что и города, а менее богатым можно приносить жертвы из мелких животных. Но все жертвы без различия должны быть сожжены. Вместе с этими жертвами огонь охватывает и самый жертвенник и его уничтожает. Я сам видел, как поднимается очень сильное пламя, видимое очень издалека. 5. Если спуститься с вершины, на которой они делают жертвенник, то на расстоянии приблизительно пятнадцати стадиев есть пещера киферонских нимф; она называется Сфрагидион. Есть предание, что в древности здесь эти нимфы давали вещания.

IV

   1. У платейцев есть святилище Афины, именуемой Ареей. Оно выстроено на ту добычу, которую им выделили афиняне после победы на Марафонском поле. Статуя богини — деревянный позолоченный ксоан, но лицо и пальцы рук и ног — из пентеликонского мрамора. Ее величина немногим меньше медной статуи на Акрополе, которую афиняне также поставили ей как приношение из добычи после марафонской победы. Фидий и для платейцев сделал изображение Афины. В храме есть и картина Полигнота: Одиссей, уже убивший женихов, и картина Онасия: первый поход Адраста и аргивян на Фивы. Эти картины нарисованы на стенах притвора храма. В ногах статуи Афины находится изображение Аримнеста, а этот Аримнест был начальником платейцев в битве против Мардония и еще раньше в Марафонском сражении.
   2. Есть в Платеях еще храм Деметры, так называемой Элевсинии, и памятник Леита: из всех вождей, которые водили беотийцев под Трою, только один вернулся домой, и это был Леит. Источник же Гаргафию засыпали Мардоний и персидская конница, так как эллинское войско, стоявшее против персов, отсюда брало для себя воду. Впоследствии платейцы вновь открыли этот источник.
   3. По пути из Платей в Фивы есть река Оэроя; говорят, что эта Оэроя была дочерью Асопа. Если, не переходя Асоп, идти вниз по течению и пройти приблизительно 40 стадиев, то встретятся развалины Скола. В этих развалинах есть недоделанный храм Деметры и Коры, есть и наполовину сделанные статуи богинь. Еще и теперь Асоп отделяет область Фив от области Платей.

V

   1. Говорят, что землю фиванскую населяли сначала эктены, а царем эктенов был автохтон (местный житель) Огиг; поэтому-то у многих поэтов наиболее распространенным эпитетом Фив служит название Огигии. Говорят, что эти эктены погибли от чумной заразы; после эктенов поселились в этой стране гианты и аоны, как мне кажется, беотийские племена, а не пришлые люди. Когда прибыл Кадм и финикийское войско, побежденные в битве гианты на следующую ночь бежали (в Фокиду), а аоны обратились к Кадму с просьбой о защите, и он разрешил им остаться и жить вместе с финикийцами. Аоны жили в деревнях, Кадм же построил город, который еще и до нашего времени носит название Кадмеи. Когда впоследствии город вырос, то Кадмея стала акрополем расположившихся ниже ее Фив. Брак Кадма был блестящим, если, согласно эллинским сказаниям, он женился на дочери Афродиты и Ареса. И дочери его заслужили великую славу, так как Семела имела сына от Зевса, а Ино стала одной из морских богинь. Во время Кадма самыми могущественными лицами наряду с самим Кадмом были спарты: Хтоний, Гиперенор, Пелор и Удей, а Эхиона, как выдающегося по своей доблести и силе, Кадм удостоил стать его зятем. Что касается этих людей, то так как относительно их я не мог найти ничего нового, то я следую общему преданию, что спартами (посеянными) они названы по тому, каким образом они были рождены. Когда Кадм переселился в Иллирию к так называемым иллирийским энхелеям, то царем стал Полидор, сын Кадма. 2. Пенфей, сын Эхиона, был очень могущественным как вследствие своего высокого происхождения, так и в силу своей дружбы с царем. Но так как он был дерзко высокомерным и совершил нечестие по отношению к Дионису, то он был наказан богом. Сыном Полидора был Лабдак. Когда наступила кончина Полидора, Лабдак был еще маленьким ребенком; поэтому Полидор поручил опеку над сыном и управление страной Никтею. Продолжение этой истории, каким образом произошла смерть Никтея и как опека над мальчиком и власть над фиванцами перешла к Лику, брату Никтея, — все это мною выяснено в рассказе о сикионских делах. Когда Лабдак подрос, Лик передал ему власть. Но когда вскоре после этого постигла кончина и Лабдака, то Лик снова стал опекуном Лабдакова сына, Лая.
   3. Во время второго опекунства Лика Амфион и Зеф собрали войско и вернулись в Фивы. Лай был тайно спасен теми, которые заботились, чтобы в будущем не погиб безыменным род Кадма, Лика же сыновья Антиопы победили в сражении. Когда они воцарились, то они присоединили нижний город к Кадмее и дали ему название Фивы, вследствие своего родства с Фивой. Мой рассказ подтверждает и Гомер в "Одиссее":

 
… положили
Первое Фив семивратных они основанье и много
Башен воздвигли кругом, поелику в широкоравнинных
Фивах они, и могучие, жить не могли б без ограды.
 

   4. Что Амфион пел и звуками своей лиры воздвиг стены — об этом нет ни слова в песнях Гомера. Амфион славился как музыкант: благодаря своему родству с Танталом он научился у лидийцев их музыке и к четырем прежним струнам лиры он прибавил еще новые три. Автор поэмы о Европе говорит, что Амфион первый стал пользоваться лирой и что этому научил его Гермес. Этот же поэт также написал, будто и камни и зверей он привлекал к себе своим пением. Миро же из Византии, писавшая эпические произведения и элегии, говорит, что Амфион первый воздвиг жертвенник Гермесу и за это получил от него лиру. Говорят, что Амфион несет в Аиде наказание за то, что и он, (как Ниоба), бросил насмешливое слово против Латоны и ее детей. Относительно наказания Амфиона есть сказание в поэме «Миниада», где говорится и об Амфионе и о фракийце Фамириде. 5. Что касается дома Амфиона и Зефа, то эпидемия моровой язвы опустошила первый, а у Зефа сама мать по ошибке убила ею рожденного ребенка, и от горя умер сам Зеф; таким образом, фиванцы призвали на царство Лая.
   Когда Лай сделался царем Фив и женился на Эпикасте (Иокасте), то он получил вещание из Дельф, что причиной его смерти будет его сын, если его родит ему Эпикаста. Поэтому он велел выбросить родившегося у него Эдипа; но Эдипу все равно было суждено, когда он вырос, стать убийцей своего отца и жениться на своей матери. Но детей от нее, как мне кажется, он не имел; в этом я ссылаюсь на свидетельство Гомера, который говорит в "Одиссее":

 
…предстала Эдипова мать Эпикаста;
Страшно-преступное дело в незнаньи она совершила,
С сыном родным, умертвившим отца, сочетавшися
браком,
Скоро союз святотатный открыли бессмертные людям.
 

   Как же это они "открыли скоро", если у Эдипа от Эпикасты было четверо детей? В действительности матерью этих детей была Эвриганея, дочь Гиперфанта. На это указывает и автор поэмы, которую называют «Эдиподией». И Онасий в своей картине, находящейся у платейцев, изобразил Эвриганею, скорбящую из-за битвы своих сыновей. 6. Полиник ушел из Фив еще при жизни Эдипа, когда Эдип был еще царем, боясь, как бы над ним не исполнилось проклятие отца. Он прибыл в Аргос и там женился на дочери Адраста. Вернулся он в Фивы по приглашению Этеокла после смерти Эдипа. Вернувшись, он поссорился с Этеоклом и вторично должен был бежать. Он упросил Адраста дать ему войско, которое вернуло бы его в Фивы, но, (получив его), он погубил и это войско и погиб сам, вызвав Этеокла на единоборство. Так в этом единоборстве они оба и погибли; царская власть перешла к Лаодаманту, сыну Этеокла, править же стал Креонт, сын Менекея, опекун этого мальчика. 7. Когда уже Лаодамант вырос и взял в свои руки власть, то (аргивяне) вторично пошли походом на Фивы. Когда против них двинулись и фиванцы и оба войска встретились и вступили в бой у Глисанта, то Лаодамант убил Эгиалея, сына Адраста, но в битве победили аргивяне, и Лаодамант с пожелавшими последовать за ним фиванцами при наступлении ночи удалился в Иллирию. Взяв Фивы, аргивяне передали их Ферсандру, сыну Полиника. Когда же войско, которое Агамемнон вел под Трою, сбилось в море с пути и потерпело неудачу в Мисии, то Ферсандр, больше всех эллинов отличившийся в сражении, был здесь убит Телефом. Памятник ему, если идти по долине реки Каика, находится в самом городе Элее и представляет из себя камень, лежащий под открытым небом на городской площади. Местные жители говорят, что приносят ему жертвы как герою. 8. Когда Ферсандр был убит и был собран второй поход против Александра и Трои, то (фиванцы) выбрали себе начальником Пенелея, так как Тисамен, сын Ферсандра, был еще малолетним. Когда же и Пенелей погиб от руки Эврипила, сына Телефа, то фиванцы избрали царем Тисамена, бывшего сыном Ферсандра и Демонассы, дочери Амфиарая. Эринии Лая и Эдипа не обратили своего гнева на Тисамена, но обратили его на Автесиона, сына Тисамена, так что, повинуясь божьему вещанию, он должен был переселиться к дорянам. По удалении Автесиона фиванцы выбрали себе царем Дамасихтона, сына Офельта и внука Пенелея. Сыном этого Дамасихтона был Птолемей, а у Птолемея был сын Ксанф, которого убил в единоборстве Андропомп не честным путем, но прибегнув к коварству. Тогда фиванцы решили, что им лучше управляться несколькими лицами, чем во всем зависеть от одного человека.

VI

   1. Из всех военных удач, бывших у них, а также из всех неудач самыми достойными внимания я нашел следующие. Фиванцы были побеждены в битве с афинянами, которые защищали платейцев; это было тогда, когда фиванцам и платейцам пришлось сражаться из-за границ своей страны. Им суждено было вторично быть разбитыми афинянами, когда они стояли против них при Платеях; они, по-видимому, тогда предпочли союз с царем Ксерксом делу всей Эллады. Вина за это падает не на весь фиванский народ, потому что тогда в Фивах была олигархия, а не прежняя, бывшая при отцах и дедах, форма правления: если бы варвары пришли в Элладу тогда, когда в Афинах правил Писистрат или его сыновья, то, вполне вероятно, и афиняне подверглись бы обвинению в принадлежности к мидийской партии. Впоследствии и фиванцам досталась победа над афинянами при танагрском Делии; в этой битве пал афинский предводитель Гиппократ, сын Арифрона, и была убита большая часть войска. Сейчас же после отступления персов и до начала войны пелопоннесцев с афинянами отношения фиванцев с лакедемонянами были хорошие, когда же война окончилась и флот афинян был уничтожен, немного спустя фиванцы вместе с коринфянами втянулись в войну против лакедемонян. Побежденные в битве под Коринфом и при Коронее, они вновь одержали победу при Левктрах, самую замечательную, какую, насколько нам известно, эллины когда-либо одерживали над эллинами; они уничтожили декадархии, установленные лакедемонянами по городам, и выгнали спартанских гармостов (наместников). Затем они вели целых десять лет подряд Фокейскую войну, называемую эллинами Священной. 2. При описании Аттики мною уже сказано, что поражение при Херонее было несчастием для всех эллинов; больше всего оно поразило фиванцев, так как к ним в город был поставлен гарнизон. Когда Филипп умер и власть над Македонией перешла к Александру, фиванцы решили уничтожить этот гарнизон, Как только они это сделали, бог тотчас же предсказал им грядущую гибель, дав знамение; это знамение в храме Деметры Фесмофоры (Законодательницы) было противоположно тому, которое было дано перед победой при Левктрах; в последнем случае пауки затянули двери храма белой паутиной, а теперь, перед походом Александра и македонян, они затянули их черной. Говорят, что и у афинян по воле бога шел дождь из пепла за год до той войны, которая, веденная под начальством Суллы, принесла им величайшие бедствия.

VII

   1. Изгнанные тогда Александром из своего города и ушедшие в Афины, фиванцы впоследствии были возвращены Кассандрой, сыном Антипатра. В сооружении Фив самое горячее участие приняли афиняне, но помогали им и мессенцы и аркадяне, занимавшие Мегалополь. 2. Мне кажется, что Кассандр восстановил Фивы главным образом из-за ненависти к Александру. Он уничтожил и погубил весь дом Александра, он передал Олимпиаду в руки раздраженных против нее македонян и позволил им побить ее камнями, а сыновей Александра, Геракла от Барсины и Александра от Роксаны, он отравил. Но и сам он не очень радостно окончил свою жизнь. Он весь распух от водянки, и поэтому у него при жизни завелись черви. 3. Из его детей старшего, Филиппа, который не надолго после этого принял власть, свела в могилу полученная им чахотка; следующий за ним Антипатр убил свою мать Фессалонику, бывшую дочерью Филиппа, сына Аминты, и Никасиполиды, убил ее, обвиняя в том, что она больше благоволила к (его брату) Александру; а Александр был самым младшим из сыновей Кассандра. Призвав себе на помощь Деметрия, сына Антигона, он с его помощью убил своего брата Антипатра и тем отомстил ему (за мать); но оказалось, что в Деметрии он нашел себе убийцу, а не союзника. Так суждено было, что некий бог совершил наказание, отомстив Кассандру. 4. При Кассандре фиванцами был вновь заселен весь прежний город, охваченный стенами, но тем не менее им и впоследствии пришлось испытать много бедствий. Когда Митридат поднялся против римлян, то фиванцы, как мне кажется, исключительно только из расположения к афинскому народу перешли в этой войне (на сторону Митридата). Когда же Сулла вторгся в Беотию, ужас охватил фиванцев; они тотчас изменили свои убеждения и вновь подчинились римлянам, ища их дружбы. Но Сулла обошелся с ними сурово; в числе многих мероприятий, предназначенных для их унижения, он отнял у них половину их земли по следующему поводу. Когда он начинал войну с Митридатом, он очень нуждался в деньгах. Поэтому он забрал все приношения, которые были в Олимпии; в Эпидавре и из Дельф он взял то, что там оставили еще фокейцы. Все это он роздал войску, богам же вместо денег он отдал половину фиванской земли. Впоследствии эту отнятую землю по милости римлян фиванцы получили обратно, но во всем остальном они вообще с тех пор впали в крайнюю степень слабости. В мое время весь нижний город был безлюден; остались одни только храмы, а заселенным был один только акрополь, который они называли Фивами, а не Кадмеей.

VIII

   1. Если уже перейти Асоп и отойти от города приблизительно десять стадиев, то на пути будут развалины Потний, а среди них роща Деметры и Коры. Изображения на берегу реки, которая (протекает) мимо Потний… они называют богинями. В установленные сроки они совершают принятые там обряды, между прочим, они пускают поросят-сосунков в так называемые мегароны (подземные залы). Говорят, что эти свиньи ровно через год в это же время появляются в Додоне. Может быть, найдутся люди, которые поверят этому рассказу. Есть тут храм и Диониса Эгобола (Коз поражающего). Как-то раз, принося жертву богу, они под влиянием опьянения пришли в такое неистовство, что убили жреца Диониса; убившие тотчас же были поражены моровой язвой и вместе с тем из Дельф к ним пришло веление бога приносить Дионису ежегодно цветущего мальчика; немного лет спустя, по их словам, вместо мальчика бог разрешил приносить им как жертву козу. В Потниях показывают и колодезь; говорят, что местные кобылы, напившись этой воды, бесятся.
   2. Если идти из Потний в Фивы, то направо от дороги будет место, обнесенное небольшой стеной, а за ней стоят колонны. Говорят, что здесь расступилась земля и поглотила Амфиарая; они прибавляют еще вот что: будто бы ни птицы не садятся на эти колонны, ни травы, которая тут растет, не едят ни домашние, ни дикие животные. 3. У фиванцев в их древней стене, шедшей вокруг города, было семьворот; они остались еще и до моего времени. 4. Насколько я мог узнать, одним из них было дано название по имени Электры, сестры Кадма; вторые назывались Претидами, по имени одного местного жителя, но эпоху, когда жил Прет и его предки, мне было трудно установить. Неистейские ворота, говорят, названы так по следующему поводу: одну из струн на (лире, самую высокую), называют «нете» и говорят, что Амфион изобрел ее возле этих ворот. Но я слыхал также, что у Зефа, брата Амфиона, был сын по имени Неид, и от имени этого Неида данные ворота получили свое название. Ворота Кренеи и ворота Гипсисты (Высочайшие) названы так по следующему поводу… У Гипсист находится храм Зевса Гипсиста (Высочайшего). Следующие за ними ворота называются Огигиями и, наконец, последние — Гомолоидами. Мне кажется, что последнее название — позднейшее, а Огигии — самое древнее название. Гомолоидами эти ворота, говорят, были названы по следующему поводу: когда фиванцы были побеждены аргивянами в битве при Глисанте, тогда большинство их с Лаодамантом, сыном Этеокла, ушло отсюда. Но часть их испугалась трудности пути в Иллирию и, повернув в Фессалию, заняла одну из фессалийских гор, Гомолу, отличающуюся большим плодородием и орошаемую водами. Когда Ферсандр, сын Полиника, пригласил их вернуться домой, то те ворота, через которые совершилось их возвращение, они назвали в память горы Гомолы — Гомолоидскими. Если идти из Платей в Фивы, то входить в город приходится через ворота Электры. Говорят, что здесь был поражен молнией Капаней, сын Гиппоноя, когда он делал свое неистовое нападение на стены Фив.

IX

   1. Ту войну, которую аргивяне вели против фиванцев, я считаю самой замечательной и заслуживающей особенного описания из числа всех тех войн, которые в так называемые героические времена эллины вели против эллинов. Ведь война элевсинцев против остальных афинян, равно как и война фиванцев против миниев, требовала от нападавших лишь небольшого перехода, чтобы встретиться с врагами, причем исход ее был решен одним сражением, после которого сейчас же приступали к переговорам и соглашениям. Войско же аргивян пришло в центр Беотии из центра Пелопоннеса, и Адраст набрал себе союзников и из Аркадии и из Мессении. В равной мере и к фиванцам пришли наемники от фокейцев и флегии из страны миниев. В произошедшей при Исмении битве в первом столкновении фиванцы были побеждены, и, будучи обращены в бегство, они бежали и скрылись за стенами города. Так как пелопоннесцы не умели брать приступом стен, то свои нападения они вели скорее с воодушевлением, чем со знанием дела, и фиванцы, поражая их со стен, многих из них убили; а затем, выйдя из города, они напали на остальных из них, приведенных в беспорядок, и победили их, так что погибло все войско, кроме Адраста. Но и для самих фиванцев это дело не обошлось без больших потерь, и поэтому победу, оказавшуюся гибельной и для победителей, называют Кадмейской (Кадмовой) победой. 2. Немного лет спустя вместе с Ферсандром двинулись походом против Фив те, которых эллины называют Эпигонами. Само собой разумеется, что с ними было не только войско из Арголиды, не только следовали за ними мессенцы и аркадяне, но что были приглашены в качестве союзников также коринфяне и мегарцы. Помогали и фиванцам их соседи, и битва при Глисанте была с обеих сторон ожесточенной. Из фиванцев одни, как только были побеждены, бежали вместе с Лаодамантом, другие остались, были осаждены и сдались. 3. Об этой войне написана целая поэма «Фиваида». Вспоминая о ней, Каллин называет автором этого произведения Гомера. С Каллином в этом согласны многие другие, заслуживающие внимания ученые. Я лично после «Илиады» и «Одиссеи» считаю это произведение наиболее заслуживающим похвалы. Этого достаточно относительно той войны, которую аргивяне и фиванцы вели из-за сыновей Эдипа.

X

   1. Недалеко от ворот находится Полиандрион (братская могила); в ней лежат все, кому пришлось умереть в битве с Александром и македонянами. Недалеко отсюда показывают место, где, по преданию, если кто ему верит, Кадм посеял зубы дракона, которого он убил при источнике, и из этих зубов земля родила людей.
   2. Есть холм направо от ворот, посвященный Аполлону. И этот холм и сам бог называются Исмением, так как здесь мимо этого холма протекает река Исмений. Прежде всего у входа стоят мраморные статуи Афины и Гермеса; их называют Пронаой (В притворе). Говорят, статую Гермеса изваял Фидий, а Афины — Скопас. За ними начинается самый храм. Статуя бога по величине равна статуе в Бранхидах и ничем не отличается по внешности. Кто видел одну из этих статуй и знает, кто ее создатель, тому не требуется большой проницательности, чтобы, взглянув на другую, сказать, что это творение Канаха. Отличаются они между собою только вот чем: статуя в Бранхидах — из меди, а статуя Исменийского бога сделана из кедрового дерева.
   3. Там есть камень, на который, говорят, садилась Манто, дочь Тиресия. Этот камень лежит перед входом в храм, и до наших еще дней ему имя "Седалище Манто". Направо от храма стоят две статуи, сделанные из мрамора — одна, говорят, Гениохи, другая — Пирры, дочерей Креонта, который правил Фивами, будучи опекуном Лаодаманта, сына Этеокла. 4. Следующий обычай, по моим сведениям, совершается в Фивах даже до последнего времени: жрецом Аполлону Исмению выбирают мальчика из знатного дома, самого красивого и физически крепкого; его называют дафнофором (носителем лавра), так как эти мальчики носят венки из листьев лавра. Я не могу наверно сказать, для всех ли дафнофоров установлено, чтобы они жертвовали богу медные треножники, но думаю, что такого закона для всех не было: я видел здесь немного пожертвованных треножников, значит их жертвуют только более богатые из мальчиков. Самый замечательный по древности и по славе жертвователя — это треножник Амфитриона, принесенный в дар, когда Геракл был дафнофором.
   5. Выше Исмения можно видеть источник, который, говорят, посвящен Аресу; хранителем этого источника Арес будто бы поставил дракона. Около этого источника есть могила Каанфа. Говорят, что Каанф был сыном Океана и братом Мелии и был послан отцом искать похищенную сестру. Когда Каанф нашел, что Мелия находится во власти Аполлона, то он, не имея возможности отнять ее, дерзнул поджечь священный участок Аполлона, который теперь называют Исмением. За это, как говорят фиванцы, бог поразил его стрелою. Поэтому здесь и есть могила Каанфа, а от Мелии у Аполлона, по преданию, родилось двое сыновей — Тенер и Исмений. Тенеру Аполлон дал пророческий дар, а имя Исмения получила здешняя река. Но раньше она была не безымянной; если это правда, то она называлась Ладоном, прежде чем стать Исмением в честь сына Аполлона.

XI

   1. Налево от ворот, которые называются воротами Электры, есть развалины здания, где, говорят, жил Амфитрион, бежавший из Тиринфа вследствие убийства Электриона. Среди этих развалин виден еще покой Алкмены. Говорят, что Амфитриону этот дворец построили Трофоний и Агамед, и на нем была сделана следующая надпись:

 
Амфитрион себе брачный воздвигнул чертог.
Он Алкмену,
Взяв ее в жены, ввести захотел сюда, в новый
дворец свой;
Анхасиец построил его с Агамедом Трофоний.
 

   Вот что, как рассказывают фиванцы, было здесь написано; они показывают и могилу детей Геракла от Мегары, при этом они рассказывают об их смерти совершенно так же, как и Стесихор из Гимеры и Паниасис в своих поэмах. Фиванцы только прибавляют к этому, будто Геракл в состоянии безумия собирался убить и Амфитриона, но раньше его охватил сон от удара камнем; говорят, что этот камень в него бросила Афина, и этот камень называют Софронистер (Приводящий в разум). 2. Здесь есть также рельефные изображения женщин, но эти изображения уже очень истертые. Фиванцы называют их фармакидами (чародейками) и рассказывают, что они были посланы Герой помешать родам Алкмены. И действительно, они задерживали их, не давая возможности Алкмене родить. Но дочь Тирея, Гисторида, придумала хитрость против этих фармакид: она подняла крик радости так, что они могли слышать, делая вид, что Алкмена уже родила. Они были обмануты этим и ушли, а Алкмена могла родить.
   Тут есть храм Гераклу, а в нем статуя из белого мрамора, называемая Промахос (Воитель), произведение фиванцев Ксенокрита и Эвбия. Древнее же деревянное изображение фиванцы считают творением Дедала, и мне самому кажется, что это так. 3. Говорят, что сам Дедал поставил ее, отплачивая Гераклу за услугу. Когда он бежал из Крита, устроив себе и сыну своему Икару маленькие суда и приделав к ним, что до тех пор было неизвестно, паруса, то, пользуясь попутным ветром, он намного обогнал флот Миноса, шедший на веслах. Таким образом, сам Дедал спасся, а у Икара, который менее искусно управлял своим судном, оно у него, говорят, перевернулось. Икар утонул, и его труп волны вынесли на бывший тогда безымянным остров, выше Самоса. Случайно был на нем Геракл; он узнал труп, похоронил его там, и еще доныне есть небольшая насыпь на мысе, выдающемся в Эгейское море. От имени этого Икара получили свое название и остров и омывающее его море. 4. На фронтонах этого храма Пракситель изобразил фиванцам большинство из так называемых подвигов Геракла. Здесь нет его победы над стимфалийскими птицами и очищения им элейской земли, (авгиевых конюшен), но вместо этого изображена его борьба с Антеем. Фрасибул, сын Лика, и из афинян те, которые вместе с ним свергли тиранию тридцати, — двинувшись в этот поход на Афины, они шли из Фив, — посвятили в этот храм Геракла изображения Афины и Геракла колоссальных размеров, сделанные в виде рельефов из пентеликонского мрамора, творения Алкамена.
   К храму Геракла примыкают гимнасий и стадион, оба носящие имя этого бога. 5. За камнем Софронистером есть алтарь Аполлону, именуемому Сподием (Из пепла). Он сделан из золы принесенных здесь жертв. Здесь происходит гадание по звуку голоса. Таким способом гадания, насколько я знаю, больше всех из эллинов пользуются жители Смирны: у них за городом, по ту сторону стены, есть даже храм Кледонов (Звуков).

XII

   1. В древности фиванцы приносили в жертву Аполлону Сподию быков. Как-то раз, когда наступил праздник и было уже время приступить к жертвоприношению, посланные за быком не пришли вовремя, поэтому они принесли в жертву богу одного из двух волов, запряженных в первую попавшуюся повозку, и с тех пор они считают дозволенным приносить в жертву рабочих волов. У них передается и следующее сказание, будто бы когда Кадм возвращался из Дельф по фокейской дороге, то проводником его на пути была корова, а эта корова была куплена у пастуха стад Пелагонта. На каждом боку этой коровы был белый знак наподобие полного круга луны. Ведь по божьему вещанию Кадму и сопровождавшему его войску надлежало основать себе город там, где корова, устав, захочет лечь. Фиванцы указывают и это место. 2. Есть здесь под открытым небом алтарь и статуя Афины. Говорят, ее воздвиг Кадм. Если кто думает, что Кадм прибыл в Фиванскую область из Египта, а не из Финикии, то этому мнению противоречит название этой самой Афины, потому что она называется так же, как и по-финикийски, Онга, а не Сайда, как было бы на языке египтян. 3. Фиванцы рассказывают, что там, где находится в наши дни площадь их акрополя, в древности стоял дом Кадма. Они показывают развалины брачного чертога Гармонии и то помещение, в котором находилась Семела: в него и в наши дни нет доступа людям, и его старательно оберегают. Те из эллинов, которые верят в сказание, будто на свадьбе Гармонии пели Музы, указывают даже и место на площади, где, по их словам, эти богини пели. Говорят также и следующее: будто вместе с молнией, упавшей с неба на чертог Семелы, упал с неба и деревянный чурбан. Полидор, по их словам, отделал этот обрубок медью и назвал его Дионисом Кадмом. Поблизости находится статуя Диониса, которую Онасимед сделал из цельной бронзы. Жертвенник же соорудили дети Праксителя.
   4. Есть тут статуя и Пронома, из всех игравших на флейте наиболее умевшего увлекать слушателей. До него флейтисты пользовались тремя видами флейт: на одних они играли дорическую мелодию, на других, совсем непохожих на первые, они исполняли мелодию фригийскую и на особых флейтах они играли лидийскую мелодию. Проном был первый, который изобрел флейты, пригодные для всех видов мелодий, и первый на тех же самых флейтах играл различные эти напевы. Говорят, что и замечательной мимикой и движениями всего тела он доставлял исключительное удовольствие зрителям. Для халкидян, живших у Эврипа, он составил торжественный гимн, исполнявшийся во время процессии на Делос. Эту статую и статую Эпаминонда, сына Полимнида, воздвигли здесь фиванцы.

XIII

   1. Бесспорно, Эпаминонд происходил от предков знатного рода, но по богатству его отец был ниже средней зажиточности в Фивах. Тем не менее он очень тщательно прошел всю систему местного воспитания и, будучи еще юношей, он посещал Лисиса, родом из Тарента, бывшего последователем учения Пифагора с Самоса. Говорят, во время войны лакедемонян с мантинейцами Эпаминонд в числе прочих был послан из Фив на помощь лакедемонянам и во время битвы с крайней опасностью для себя спас Пелопида, получившего рану. Впоследствии Эпаминонд был послан в Спарту в качестве посла, когда лакедемоняне предложили эллинам принять так называемый Анталкидов мир. Здесь Агесилай спросил Эпаминонда — согласятся ли фиванцы, чтобы беотийские города, каждый за себя, давали клятву о соблюдении мира? "Только тогда, — сказал Эпаминонд, — когда мы увидим, о спартанцы, что и города ваших периэков тоже приносят клятву каждый сам за себя". 2. Когда возгорелась война между лакедемонянами и фиванцами и лакедемоняне двинулись против Фив со всем своим войском и с войском своих союзников, то Эпаминонд с частью войска занял против них оборонительную позицию за озером Кефисидой, полагая, что пелопоннесцы сделают вторжение с этой стороны. Но спартанский царь Клеомброт повернул на Амброс в Фокиде, и, уничтожив отряд фиванцев, бывший под начальством Хереи, который был поставлен охранять этот проход, он прошел эти теснины и вступил в Беотию у Левктр. Тут и самому Клеомброту и всем лакедемонянам было дано следующее знамение от бога. За спартанскими царями во время похода следует стадо мелкого скота, как для жертвоприношений богам, так и для получения счастливых предзнаменований перед битвой. Вожаками этого стада овец являются козы; пастухи так и называют их катойадами (овечьими вожаками). И вот волки, ворвавшись в это стадо, овцам не причинили никакого вреда, а этих коз-вожаков они разорвали. 3. Говорят, что здесь на лакедемонян пало отмщение за дочерей Скедаса. Скедас жил около Левктр с двумя дочерьми, Молпией и Гиппо. Они были уже взрослыми, когда лакедемоняне, Фрурархид и Парфений, нарушая всякий божеский закон, совершили над ними насилие. Считая для себя невыносимым такое грубое издевательство, обе девушки тотчас же повесились; Скедас ходил в Лакедемон, но не получил там никакого удовлетворения и, вернувшись в Левктры, покончил с собой. Тогда Эпаминонд принес поминальные жертвы в честь Скедаса и его дочерей и, молясь, дал обет, что это сражение будет столько же за спасение Фив, сколько и отмщением за их смерть. Мнения беотархов были не одинаковыми; они очень расходились между собою. Эпаминонд, Малгид и Ксенократ хотели немедленно вступить в битву с лакедемонянами; напротив, Дамоклид, Дамофил и Симангел не соглашались на немедленное сражение, но предлагали сначала удалить в Аттику жен и детей, говоря, что им надо приготовиться к осаде. Так различны были мнения этих шести военачальников. Но когда седьмой беотарх, который сторожил проход со стороны Киферона — имя ему было Бранхиллид, — вернулся в лагерь и во время голосования присоединился к мнению Эпаминонда и его сотоварищей, тогда все согласно решили начать решительный бой. Эпаминонд относился с недоверием к ряду беотийских городов, но особенно к жителям Феспий. Боясь, как бы во время битвы они не изменили, он разрешил желающим уйти из лагеря домой. Феспийцы удалились все без исключения, а из беотийцев — те, которые не сочувствовали фиванцам. 4. Когда началась битва, то тут союзники лакедемонян, и раньше этого не очень расположенные к ним, явно выказали свою ненависть к ним; они не желали удерживать свои позиции и отступали всюду, где на них наступали враги. Но лакедемоняне и фиванцы одинаково твердо стояли друг против друга: лакедемонянам помогала их прежняя опытность в военном деле, а вместе с тем они стыдились погубить прежнюю славу Спарты; фиванцы же сознавали, что они ведут борьбу за отечество, за своих жен и детей. Когда все начальники лакедемонян, в том числе и царь Клеомброт, были убиты, то тут спартанцы, хотя они и были в очень тяжелом положении, волей-неволей были вынуждены не сдаваться: у лакедемонян считается величайшим позором допустить, чтобы труп царя остался в руках врагов.
   Победа, одержанная фиванцами, была самым замечательным делом из всех побед, какие только эллины одерживали над эллинами. На следующий день лакедемоняне решили похоронить своих мертвых и послали с этим вестника к фиванцам. Зная, что лакедемоняне обычно скрывают свои потери, Эпаминонд сказал, что он разрешает сначала похоронить убитых союзников, а после того, как они будут убраны, он позволяет лакедемонянам хоронить и своих. Так как из союзников у одних вообще некого было хоронить, так как у них не было убитых, а других, как выяснилось, погибших было очень мало, то лакедемоняне стали хоронить своих и, таким образом, обнаружилось, что убитыми были одни спартанцы. У фиванцев и беотийцев, которые остались с ними, было убито 47 человек, а у одних только лакедемонян больше чем тысяча.

XIV

   1. Тотчас после битвы Эпаминонд разрешил остальным пелопоннесцам вернуться к себе домой, лакедемонян же держал в Левктрах отдельно под стражей. Когда же он услыхал, что спартиаты из своего города идут всем народом с тем, чтобы помочь своим, находящимся в Левктрах, он дал разрешение разбитому врагу уйти на известных условиях и сказал, что будет лучше перенести войну с ними из Беотии в Лакедемон. Что касается феспийцев, то, принимая в соображение старинное нерасположение к себе со стороны фиванцев и их удачу в данный момент, они решили покинуть свой город и бежать в Кересс. Кересс является укрепленным местом в области феспийцев, куда они и раньше уходили во время нападения на них фессалийцев. В те времена после оказавшейся неудачной и непосильной для них попытки взять Кересс фессалийцы отправили посольство в Дельфы к богу, и оттуда им было дано такое вещание:

 
Думаю я о Левктрах тенистых, Алесия землях;
Горе на сердце моем дочерей несчастных Скедаса.
Тут многослезная битва наступит; ее же предвидеть
Сможет ли кто из людей, пока весь не погибнет цветущий
Юношей род у дорян, пока гибели день не наступит?
Вот тогда может быть взят и Кересс, а раньше не ждите.
 

   2. Тогда Эпаминонд изгнал бежавших в Кересс феспийцев и спешно двинулся в Пелопоннес, куда настойчиво вызывали его аркадяне. Когда он прибыл туда, к нему добровольно примкнули в качестве союзников аргивяне, а мантинейцев, которых насильственно поселил по деревням Агесипол, Эпаминонд снова собрал в старый их город. Затем он убедил аркадян уничтожить те из их родных городков, которые были слабы, и поселил их в одном общем для них городе, который и до нашего времени называется Мегалополем. Между тем для Эпаминонда срок власти как беотарха истек, и смертная казнь была назначена как наказание тому, кто затягивал срок ее сложения. Но Эпаминонд, считая этот закон несвоевременным, не обращая на него внимания, продолжал оставаться беотархом. Он двинулся со всем войском на Спарту, но так как Агесилай не выступил против него и не принял боя, то Эпаминонд приступил к постройке Мессены, и основателем нынешней Мессены является Эпаминонд. Все, что относится к постройке Мессены, я уже изложил в рассказе, касающемся самих мессенцев. 3. В это время союзники фиванцев рассеялись по Лаконской области, грабя и опустошая ее своими набегами. Это побудило Эпаминонда увести фиванцев назад в Беотию. Когда на своем пути ему пришлось идти через Лехей и дорога оказалась здесь узкой и трудно проходимой, то Ификрат, сын Тимофея, с пельтастами (легковооруженными) и с остальным афинским войском попытался напасть на фиванцев. Эпаминонд обратил в бегство нападавших и двинулся к самому городу афинян. Но Ификрат удержал афинян и не дал им вступить в бой с Эпаминондом, поэтому Эпаминонд вновь двинулся дальше в Фивы. 4. Там он подвергся обвинению, угрожавшему ему смертной казнью за то, что превысил срок своей власти как беотарх, но был оправдан; говорят, что избранные судить его вообще отказались голосовать этот вопрос.

XV

   1. После этого правитель Фессалии Александр, когда к нему прибыл Пелопид, а прибыл он к нему как к личному своему другу, расположенному к нему, и к другу всего фиванского народа, так вот, когда Пелопид был у него, Александр арестовал его и заключил в тюрьму, поддавшись подозрительности и несдержанности характера, склонного к насилию. Фиванцы тотчас же решили двинуться на Александра. Начальниками этого похода они поставили Клеомена и Гипата, которые тогда были беотархами. Эпаминонду пришлось стать в этом походе в ряды простых воинов. Когда их войско было за Фермопилами, то Александр, устроив засаду, напал на них в неудобной для фиванцев местности. Когда положение явно оказалось безнадежным, то все войско выбрало предводителем Эпаминонда, а беотархи добровольно уступили ему власть. Видя начальником неприятельского войска Эпаминонда, Александр не решился дальше продолжать войну и добровольно отпустил Пелопида. 2. Во время отсутствия Эпаминонда фиванцы изгнали орхоменцев из их страны. Большим несчастьем считал Эпаминонд это изгнание орхоменцев и говорил, что если бы он присутствовал в Фивах, то никогда бы фиванцами не было совершено такого грубого насилия. Когда он вновь был выбран беотархом и вновь с войском двинулся на Пелопоннес, то при Лехее в завязавшемся сражении он победил лакедемонян, а вместе с ними из ахейцев жителей Пеллены и тех из афинян, которых из Афин привел Хабрий. У фиванцев было установление — всех других, которых они берут в плен, отпускать за выкуп, а беотийских беглецов — казнить. Взяв маленький сикионский городок Фойбию, где собралось большинство беотийских беглецов, он всех захваченных отпустил, каждому из них назначив другое местожительство, чем он имел. 3. Когда он прибыл с войском к Мантинее, он, победив и здесь, пал от руки одного афинянина. В Афинах, на картине конной битвы тем, кто убивает Эпаминонда, изображен Грил, сын Ксенофонта, того Ксенофонта, который принял участие в походе Кира против царя Артаксеркса и который привел эллинов обратно к морю.
   На статуе Эпаминонда есть надпись в стихах элегического размера, в которой, между прочим, говорится, что он был основателем Мессены и что Эллада получила благодаря его подвигам свободу. Это стихотворение таково:

 
Срезана слава была у Спарты по замыслам нашим,
Снова вернулись к себе дети Мессены святой;
Град Мегалополя силой оружия фивян воздвигнут,
Равны свобода, права ныне в Элладе для всех.
Вот какие были у него права и основания на славу.
 

XVI

   1. Недалеко от этой статуи находится храм Аммона. Статую бога в этот храм пожертвовал Пиндар; она — творение Каламида. Пиндар послал также гимн в честь Аммона жителям Аммонии в Ливии. Этот гимн сохранился еще и до моего времени на треугольной стеле рядом с жертвенником, который Птолемей, сын Лага, воздвиг в честь Аммона. Дальше за храмом Аммона в Фивах находится так называемый ойоноскопейон Тиресия (место гадания по птицам), а рядом святилище Тихи (Счастья): богиня несет на руках маленького Плутоса (Богатство). Как говорят фиванцы, руки и лицо этой статуи делал афинянин Ксенофонт, а все остальное — местный художник Каллистоник. Умно придумали они положить Плутоса на руки Тихе, как матери или кормилицы, но не менее остроумно поступил и Кефисодот, так как и он создал для афинян статую Эйрены (Мира), держащую на руках Плутоса.
   2. В Фивах есть деревянные статуи Афродиты, столь древние, что, по их преданиям, они являются посвятительным даром Гармонии и что сделаны они из деревянных украшений, бывших на носу корабля Кадма. Этих Афродит называют — одну Уранией (Небесной), другую — Пандемос (Всенародной), а третью — Апострофией (Отвращающей). Эти названия дала Гармония. Название Урании дано богине в знак чистой любви, лишенной чувственной похоти, Пандемос — в знак общения между полами и, наконец, третье название Апострофии — с тем, чтобы она могла отвращать человеческий род от беззаконных страстей и безрассудных поступков. Знала Гармония, что много подобного совершено среди варваров, много другого решались уже совершать и у эллинов, о чем впоследствии было описано в стихах: так, например, о матери Адониса, о Федре, дочери Миноса, о фракийце Терее. 3. Храм Деметры Фесмофоры (Законодательницы) некогда, говорят, был жилищем Кадма и его потомков. Статуя Деметры видна только по грудь. Здесь же лежат и медные щиты; говорят, что они принадлежали начальнику лакедемонян, которые были убиты в битве при Левктрах.
   4. Около так называемых ворот Претид выстроен храм и совсем рядом с театром есть храм Диониса, называемого Лисием (Освободителем). Когда некоторые из фиванцев были взяты в плен фракийцами и уже доведены до Галиарта, бог освободил их и дал им возможность избить усыпленных им фракийцев. Второе изображение, находящееся здесь, фиванцы считают статуей Семелы, и у них установлено открывать это святилище раз в год в определенные дни. Есть тут и развалины дома Лика и могильный памятник Семелы; могилы же Алкмены нет, так как, говорят, как только она умерла, она тотчас превратилась в камень; в этом они не согласны с мегарцами. Правда, и во многом другом сказания эллинов часто противоречат друг другу. Тут же у фиванцев находятся могильные памятники детей Амфиона, отдельно сыновей, отдельно и дочерей.

XVII

   1. Поблизости есть храм Артемиды Эвклеи (Доброй славы). Эта статуя — творение Скопаса. Говорят, что внутри храма похоронены дочери Антипена: Андроклея и Алкида. Говорят, что когда должна была произойти битва у фиванцев и Геракла против жителей Орхомена, то к ним пришло божье слово, что будет на их стороне победа, если захочет добровольно убить себя тот, кто из граждан по роду является самым знатнейшим. Антипену, который особенно славился своими предками, было не очень по душе умирать за народ, но на это охотно решились его дочери: они убили себя и за это получили высокую честь. Напротив храма Артемиды Эвклеи стоит сделанный из мрамора лев, и говорят, что его посвятил Геракл, победив в бою орхоменцев и их царя Эргина, сына Климена. Поблизости находится статуя Аполлона с эпитетом Боэдромия (Идущего на помощь) и Гермеса, так называемого Агорея (Покровителя рынков). И эти статуи — приношение Пиндара. Место погребального костра детей Амфиона находится приблизительно в полустадии от их могил; зола от их костра остается там еще и поныне. 2. Поблизости стоят две мраморные статуи Афины: ее называют Зостерией (Опоясывающей). Считается, что это посвятительный дар Амфитриона; говорят, что здесь он надел оружие, когда собирался идти войной против эвбейцев и Халкодонта. Надеть на себя военные доспехи древние называли «опоясаться»; указывают, что Гомер, сделав Агамемнона похожим на Ареса по его поясу, хотел сказать, что он подобен богу и по всему вооружению.
   3. Зефу и Амфиону сооружена одна общая могила в виде небольшого земляного холма. С этой могилы жители Тифореи в Фокиде стараются похитить немного земли, и это они делают в то время, когда солнце проходит по небу через созвездие Тельца. Если в это время им удается взять с этой могилы земли и положить ее на могилу Антиопы, то (они считают, что) тифорейцам поля принесут урожай, а фиванцам — наоборот. По этой же причине и фиванцы в это время сторожат эту могилу. 4. Эти города верят всему этому на основании предсказаний Бакида; среди этих предсказаний есть следующие строки:

 
В честь Амфиона и Зефа, когда тифореец на землю
Будет с мольбой возливать приношенья из меду.
Солнце когда согревает Тельца своей силою жара,
Вот когда берегись, да не будет в грядущем бедою
Город постигнут великой: исчезнут плоды, все погибнув,
Землю если возьмут и положат на Фока могилу.
 

   А называет Бакид ее могилой Фока вот по какой причине. Жена Лика (Дирка) больше всех богов чтила Диониса. Когда она испытала то, о чем передается в сказаниях, то Дионис разгневался на Антиопу: жестоки бывают иной раз наказания со стороны богов и часто они превосходят всякую меру. Говорят, Антиопа сошла с ума и в состоянии безумия она блуждала по всей Элладе, пока не встретилась с Фоком, сыном Орнитиона и внуком Сизифа; он ее излечил и взял себе в жены. Фоку и Антиопе воздвигнута общая могила. 5. Говорят, что на могиле Амфиона камни, которые составляют ее основание, грубо отесанные, не подогнанные по точному размеру и не отделанные каким-либо другим способом, были теми камнями, которые двинулись, послушные звукам песен Амфиона. Нечто подобное рассказывают и об Орфее, будто, когда он играл на кифаре, за ним следовали дикие звери.

XVIII

   1. Дорога из Фив в Халкиду ведет через ворота Претиды. На большой дороге показывают могилу Меланиппа, из фиванцев бывшего самым искусным в военном деле. Когда аргивяне ходили походом на Фивы, то этот Меланипп убил Тидея и одного из братьев Адраста, Мекистея; он сам пал от руки Амфиарая. 2. Очень близко от этой могилы лежат три необделанных камня. Фиванские знатоки древностей говорят, что здесь лежит Тидей и что похоронен он Меоном. В доказательство этих слов они приводят следующий стих из "Илиады":

 
… Тидея, которого в Фивах сокрыла насыпь могилы.
 

   3. Следом идут могилы детей Эдипа. И то, что совершается над ними… этого я сам не видел, однако я вполне допускаю, что это именно так. Фиванцы рассказывают, что как другим из так называемых героев, так и детям Эдипа они приносят жертвы всесожжения; но когда приносятся им эти жертвы, то пламя, равно как и дым, восходящий из этого пламени, делится надвое, расходясь в разные стороны. Я лично вполне поверил тому, что они рассказывают, потому что я сам видел нечто другое, подобное этому. В Миссии за Каиком есть маленький городок Пионии; основателем его, говорят, был Пионис, один из потомков Геракла. И когда собираются ему как герою приносить жертву, то из его могилы сам собою поднимается дым. Этот случай я видел сам собственными глазами. Фиванцы показывают также могилу Тиресия, приблизительно стадиях в 15-ти от того места, где находится могила детей Эдипа. Они, однако, соглашаются, что кончина постигла Тиресия в Галиарте, у себя же они хотят иметь кенотаф.
   4. Есть у фиванцев и могила Гектора, сына Приама, около источника, который носит название Эдиподии (источника Эдипа). Говорят, что его кости были перенесены сюда из Илиона во исполнение следующего вещания:

 
Фивяне, в граде живущие древнего Кадма, внемлите:
Если хотите вы жить на родине в полном довольстве,
Кости Гектора, сына Приама, из Азии взявши
 

   В дом свой, по Зевса веленью его как героя почтите. Этому источнику дано название Эдиподии потому, что в нем Эдип омыл кровь после отцеубийства. Около источника есть могила Асфодика. Говорят, что этот Асфодик в битве против аргивян убил Партенопея, сына Талая; это утверждают фиванцы, тогда как в стихах поэмы «Фиваида», касающихся смерти Партенопея, говорится, что виновником его смерти был Периклимен.

XIX

   1. По той же большой дороге есть местечко по имени Тевмесс. Говорят, что Зевс скрывал здесь Европу. Есть тут и другой рассказ о так называемой тевмесской лисице, о том, что будто бы по гневу Диониса это животное выросло на погибель фиванцев и что будто бы в тот самый момент, когда ее хотела схватить собака, подаренная Прокриде, дочери Эрехтея, Артемидой, эта лисица и собака обратились в камень. Есть в Тевмессе и святилище Афины, но без ее статуи. По ее наименованию можно заключить, что часть обитавших на Кипре тельхинцев прибыла в Беотию и основала здесь храм Афины Тельхинии.
   2. Если пройти дальше приблизительно стадиев семь, оставив Тевмесс налево, то встретятся развалины Глисанта, а перед ним на правой стороне дороги будет небольшой холм, густо заросший диким кустарником и плодовыми деревьями, здесь похоронены те, которые вместе с Эгиалеем, сыном Адраста, совершили поход на Фивы; в числе других вождей здесь похоронен и Промах, сын Партенопея. Раньше, в рассказе о Мегариде, я уже указал, что могильный памятник Эгиалею находится в Пагах. На прямой дороге из Фив в Глисант место, обложенное необтесанными камнями, фиванцы называют Змеиной Головой. Говорят, что некая змея, какой бы породы она ни была, высунула здесь из норы голову, а случайно наткнувшийся на нее Тиресий отрубил у нее мечом эту голову. На этом основании место это и получило такое название. 3. За Глисантом находится гора, называемая Гипат, а на ней храм Зевса Гипата (Вышнего) и его статуя. Горную речку называют Фермодонтом. Если вернуться в Тевмесс и идти другой дорогой на Халкиду, то здесь встретится могила Халкодонта, который погиб от руки Амфитриона в битве фиванцев с эвбейцами. 4. Следом затем идут развалины городов Гармы (Колесницы) и Микалесса (Мычания). Первому было дано название, как говорят жители Танагры, оттого, что здесь исчез поглощенный землею Амфиарай со своей колесницей (гарма), а не там, где указывают фиванцы; что касается Микалесса, то все согласны с тем, что назван этот городок этим именем только потому, что тут замычала корова, которая вела Кадма и его войско в Фивы. Каким образом Микалесс стал безлюдным, это рассказано мной в книге об Аттике. В части Микалесса, обращенной к морю, есть храм Деметры Микалессийской. Говорят, что этот храм каждую ночь запирает и вновь (с наступлением дня) отпирает Геракл, а Геракл этот — из числа так называемых Идейских дактилей. Там можно видеть и такое чудо: перед ногами этой статуи кладутся плоды, которые земля приносит в осеннюю пору, и они в течение целого года остаются свежими.
   5. В этом месте Эврип отделяет Эвбею от Беотии. Здесь по правую руку (на юг от Эврипа) находится святилище Деметры Микалессийской, а немного дальше Авлида; говорят, свое название она получила от имени дочери Огига. Там есть храм Артемидыи две статуи из белого мрамора; одна изображена с факелами в руках, другая в позе (охотницы), пускающей стрелы. Говорят, когда эллины, повинуясь словам прорицания Калханта, хотели на этом алтаре принести в жертву Ифигению, то богиня вместо нее дала лань как жертвенное животное. В этом храме они хранят остатки ствола того платана, о котором Гомер упоминает в «Илиаде». Есть предание, что когда эллины стояли в Авлиде, то долгое время им не было попутного ветра; когда же этот попутный им ветер внезапно подул, то каждый стал приносить в жертву Артемиде тех животных, которые у него случайно были, без различия — и самок и самцов. И с того времени в Авлиде сохраняется обычай, что всякие жертвы приемлемы и законны. Там показывают и источник, около которого рос этот платан, а на ближнем холме — медный порог шатра Агамемнона. Перед храмом растут финиковые пальмы, дающие плоды, правда, не столь съедобные, как в Палестине, но в зрелом виде более вкусные, чем те, что родятся в Ионии. Народу в Авлиде живет немного, и все они — горшечники. Эта область Авлиды, равно как и Микалесс и Гармы, принадлежат к Танагре.

XX

   1. К Танагрской области принадлежит и так называемый Делий; в здешнем храме находятся изображения (Аполлона), Артемиды и Латоны. 2. Жители Танагры своим основателем считают Поймандра, сына Хересилея, внука Иасия, правнука Элевтера, а Элевтер, как они говорят, был сыном Аполлона и Эфусы, дочери Посейдона. Говорят, что Поймандр был женат на Танагре, дочери Эола. Но у Коринны в поэме, написанной о ней, Танагра называется дочерью Асопа. Так как она жила очень долго, то, говорят, окружные жители переменили ее собственное имя и стали ее называть Греей (Старухой); соответственно этому с течением времени и самый город стали называть Греей. Это название так укоренилось, что и Гомер в «Каталоге» сказал:

 
Феспин, Грей мужей и широких полей Микалесса.
С течением времени старое наименование снова восстановилось.
 

   3. Есть в Танагре могила Ориона и гора Керикион, где, по легенде, родился Гермес; есть местечко, именуемое Полос (Небесная ось); тут, говорят, жил Атлант и исследовал то, что находится под землей, и то, что совершается на небе. И у Гомера есть о нем такие стихи:

 
Дочь кознодея Атланта, которому ведомы моря
Все глубины и который один подпирает громаду
Длинноогромных столбов, раздвигающих небо и землю.
 

   4. В храме Диониса заслуживает осмотра статуя Диониса; она сделана из паросского мрамора и является произведением Каламида. Но еще большее удивление вызывает тритон. Исполненный большого благочестия рассказ о нем говорит, что танагрские женщины, перед тем как праздновать оргии в честь Диониса, спустились к морю для совершения очистительных обрядов; когда они купались, на них напал тритон. Тогда женщины взмолились Дионису, прося его явиться заступником им. Бог услыхал их мольбу и в борьбе одолел тритона. Второй рассказ уступает первому в величавости, но более правдоподобен. Говорят, когда танагрцы гнали свой мелкий скот к берегу моря, этот тритон устраивал на него засады и похищал его; нападал он и на легкие суда. Продолжалось это до тех пор, пока танагрцы не поставили для него целый кратер вина. Говорят, он тотчас же пришел сюда, найдя его по запаху; выпив, он свалился и заснул на берегу моря. Тогда один из танагрцев ударом топора отрубил ему голову, почему у него и нет головы. А так как им удалось захватить его только пьяным, то они и считают, что погиб он от Диониса.

XXI

   1. Видел я другого тритона в числе римских достопримечательностей, по величине уступающего танагрскому. У этих тритонов вид такой: на голове у них волосы такие же, как у лягушек, живущих в болотах, как по цвету, так и потому, что один волос от другого у них нельзя отделить. Все остальное тело у него покрыто тонкой чешуей, как у рыбы-ската; жабры у них за ушами, а нос человеческий; рот — более широкий и зубы, как у диких зверей. Глаза, как мне кажется, голубые; есть у них и руки с пальцами и ногтями, похожими на крышки раковин улиток. Под грудью и животом у них вместо ног хвост, как у дельфинов. 2. Видел я и эфиопских быков, которых по их характерному признаку называют носорогами, потому что у них на краю носа торчит кверху рог, а за ним другой, небольшой, а на голове у них рогов совсем нет. Видал я быков и из Пэонии - они покрыты по всему телу густою шерстью, но особенно густа она на груди и под нижней губой. Видел я и индийских верблюдов, по цвету шерсти похожих на леопардов. 3. Есть животное, которое называется лось, по виду нечто среднее между оленем и верблюдом; водится оно в кельтской земле. Это единственное из всех животных, которых мы знаем, такое, что его нельзя человеку ни выследить, ни даже издали увидеть. Иногда только людям, отправившимся на охоту за другими дикими зверями, бог посылает в руки и лося. Говорят, что он чует человека на очень большом расстоянии и скрывается по оврагам и в очень глубоких пещерах. Охотники, окружив или по ровному месту пространство по меньшей мере в 1000 стадиев, или целую гору, стараются нигде не разорвать этого круга, но постепенно суживая его, они таким образом захватывают все то, что находится в середине этого круга, в числе прочих животных и лосей. Если в этом месте не встретится его логова, то другого средства поймать лося нет никакого. 4. Что же касается зверя, о котором Ктесий говорит в своем повествовании об Индии, — индийцы называют его мартихора, а эллины — людоедом, то я думаю, что это тигр. То, что они передают, будто бы у него на каждой челюсти по три ряда зубов и что у него на конце хвоста какие-то острия и что этими остриями он защищается вблизи, но может бросать их и далеко, подобно стрелкам из лука, так вот, мне кажется, что индийцы сообщают друг другу такие неправдоподобные рассказы вследствие крайнего страха перед этим зверем. Ошибочно сообщили они и об окраске его шерсти: когда тигр являлся перед ними в лучах заходящего солнца, он представлялся им красным и одноцветным или вследствие быстрого бега или, если он не бежал, вследствие постоянных движений тела, тем более, что видели его не с близкого расстояния. Думаю я, если кто пойдет к крайним пределам Ливии или земли индийцев или арабов, желая найти там диких животных, которые водятся у эллинов, то, во-первых, одних из них он вообще там не найдет, а другие явятся ему совершенно в ином виде. Не один только человек имеет свойство вместе с изменением климата и почвы приобретать и другой облик, но и все другие существа переживают то же самое. Так, например, из диких животных ливийские и египетские аспиды имеют не одну и ту же окраску, а в Эфиопии почва производит таких же черных аспидов, как и людей. Поэтому относительно более или менее редких явлений не следует делать слишком поспешных заключений, но не нужно и быть слишком скептическими. Так, например, лично я никогда не видел крылатых змей, но я верю, что они могут быть, верю потому, что один фригиец привез в Ионию скорпиона, у которого были крылья, совершенно похожие на крылья саранчи.

XXII

   1. В Танагре, рядом с храмом Диониса, есть три храма: один Фемиды, другой Афродиты и третий храм Аполлона, а вместе с ним и Артемиды и Латоны. 2. Что касается храмов Гермеса, то один посвящен Гермесу Криофору (Несущий барана), другой — Гермесу, которого они называют Промахос (Воитель). Относительно первого наименования они рассказывают, что Гермес отвратил от них моровую язву, обнеся вокруг их стен барана; поэтому и Каламид создал статую Гермеса, несущего барана на плечах. Так и до сих пор на празднике Гермеса тот юноша, который будет признан самым красивым по внешности, обходит городскую стену с ягненком на плечах. Наименование же Промахос дано, говорят, Гермесу за то, что когда эретрийцы с Эвбеи на кораблях сделали нападение на Танагрскую область, то он вывел на бой всю молодежь Танагры и сам в образе эфеба (юноши), вооруженный скребком, отражая врагов, был главным виновником того, что они обратились в бегство. В храме Гермеса Промахос хранятся остатки дикого земляничного дерева; считают, что под ним был воспитан Гермес. Неподалеку находится театр, а рядом с ним построена галерея. Мне кажется, что из всех эллинов жители Танагры лучше других организовали свое почитание богов: их дома стоят отдельно от храмов; храмы построены отдельно, выше их, на чистом месте, вдали от человеческого жилья.
   3. Могильный памятник Коринны, единственной из жителей Танагры, которая писала стихи, стоит на видном месте в городе; а в гимнасии есть картина: Коринна надевает на голову торжественную повязку в знак победы, которую она одержала в Фивах над Пиндаром в песнопениях. Мне кажется, победила она главным образом благодаря своему диалекту, так как ее песни были не на дорическом наречии, как у Пиндара, но на том, которое могли понимать все эолийцы. Кроме того, она была по внешности красивейшей женщиной того времени, если можно в какой-либо мере верить картине. 4. В Танагре есть две породы петухов: одни бойцовые, а другие — так называемые черные дрозды. Величина этих черных дроздов такова же, как величина лидийских кур, а цветом они совершенно похожи на ворон; борода же и гребень у них по окраске напоминают цвет анемоны. На конце клюва и хвоста у них небольшие белые пятна. Таков их внешний вид.
   5. Налево от Эврипа есть беотийская гора, которую называют Мессапион; у подошвы ее около моря находится беотийский городок Анфедон. Одни говорят, что название этому городу дано в честь нимфы Анфедоны, другие же говорят, что тут правил Анфас, сын Посейдона и Алкионы, дочери Атланта. Почти посредине города у анфедонцев находится святилище Кабиров, вокруг которого есть роща. Поблизости стоит храм Деметры и ее дочери, с их статуями из белого мрамора. Перед городом, с той стороны, которая обращена к материку, построен храм Диониса с его статуей. Там находятся могилы детей Ифимедии и Алоея. Что кончина постигла их от рук Аполлона, об этом одинаково писали и Гомер и Пиндар; (Пиндар при этом прибавил), что эта судьба их постигла на Наксосе, лежащем за Паросом. 6. Таковы памятники в Анфедоне; а около моря есть так называемый Прыжок Главка. Рассказывают, что сначалаон был рыбаком, но, когда он съел какой-то травы, он превратился в морское божество и с того времени предсказывает людям будущее. Этому в общем верят многие, а в частности люди, плавающие по морям, сообщают много рассказов по поводу предсказаний Главка, даваемых им каждый год. Эти истории от анфедонцев слыхали и Пиндар и Эсхил. Первый в своих песнях немного говорит о Главке, а Эсхил из них создал целую драму.

XXIII

   1. У фиванцев, перед Претидскими воротами, есть так называемый гимнасий Иолая и стадион в виде земляной насыпи, подобно тому как в Олимпии и в Эпидавре. Там же показывают и героон Иолая (с его гробом), хотя и фиванцы соглашаются, что Иолай погиб в Сардинии вместе с афинянами и феспийцами, последовавшими с ним за море. 2. Если идти дальше, оставив вправо стадион, то встретится гипподром и на нем могильный памятник Пиндару. Рассказывают, что Пиндар, будучи еще в юношеском возрасте, как-то шел в Феспии; дело было летом, около полудня, и было очень жарко, поэтому его разморило и ему захотелось спать. Недолго думая, он, как был, прилег тут же у дороги. Когда он спал, к нему прилетели пчелы и облепили его уста медовыми сотами. Таково было начало его поэтической карьеры. Когда он уже прославился по всей Элладе, Пифия еще более возвеличила его, приказав дельфийцам из начатков всех тех плодов, которые они посвящали Аполлону, давать равную часть и Пиндару. Говорят, когда он был уже в преклонном возрасте, ему во сне явилось следующее видение: когда он спал, предстала перед ним Персефона и сказала, что ее одну из богов не почтил своим гимном Пиндар, но что он составит и в ее честь песнопение, когда явится к ней. Не прошло и десяти дней после этого сна, как Пиндара постигла неизбежная для всех кончина. В Фивах была старая женщина, родственница Пиндара, очень опытная в составлении гимнов и песнопений. Явившись во сне этой старухе, Пиндар пропел ей свой гимн Персефоне, а она тотчас же, как только ее покинул сон, записала все то, что она услыхала и что пел ей в сновидении Пиндар. В этом гимне, наряду с другими эпитетами Аиду, имеется еще эпитет и Хрисений (Правящий золотыми вожжами), очевидно, по поводу похищения им Коры.
   3. Отсюда дорога ведет к Акрайфнию, большею частью по равнине. Говорят, что вначале этот городок составлял часть Фиванской области; впоследствии, как я узнал, сюда бросились жители Фив, когда Александр стал разрушать их город. Те, которые вследствие слабости или старости не могли спастись даже в Аттику, поселились здесь. Лежит этот городок на горе Птой, и здесь есть храм и статуя Диониса, заслуживающие осмотра.
   Стадиев приблизительно 15 направо от города есть храм Аполлона Птойского. Асий в своих поэмах говорит, что этот Птой, от имени которого дано наименование Аполлону и название этой горе, был сыном Афаманта и Фемисто. Раньше, до нашествия Александра и македонян и до гибели фиванцев, тут был непогрешимый оракул. Рассказывают, что был как-то один человек из города Эвропа, по имени Мис; говорят, что Mapдоний послал этого Миса спросить у бога предсказания на своем языке, и бог дал ему ответ тоже не по-гречески, а на его, карийском, наречии.
   4. Если перевалить через гору Птой, то у самого моря есть беотийский город Ларимна; говорят, свое название он получил от Ларимны, дочери Кина. Более ранних ее предков я коснусь в своем рассказе о локрах. В древности Ларимна была подчинена Опунту. Но когда фиванцы дошли до высших ступеней своего могущества, тогда ларимнейцы добровольно зачислили себя в Беотийский союз. Тут есть храм Диониса и статуя его в позе стоящего. Их гавань глубока уже у самого берега, а горы над городом дают хорошую охоту на диких свиней.

XXIV

   1. Если из Акрайфния идти прямой дорогой к Кефисидскому или, как некоторые его называют, Копаидскому озеру, то встретится Афамантово поле; говорят, что на нем жил Афамант. В это озеро впадает река Кефис, истоки которого находятся у Лилеи в Фокиде; а если переплыть через озеро, то придешь в Копы — этот городок лежит у самого озера. 2. О нем упомянул и Гомер в «Каталоге»; в них находятся храмы Деметры, Диониса и Сараписа. Беотийцы рассказывают, что некогда у озера находились и другие городки, называвшиеся Афины и Элевсин, но что во время зимы озеро разлилось и поглотило их. Рыбы в Кефисидском озере ничем не отличаются от рыб в других озерах; а вот угри, водящиеся в нем, — и по величине самые крупные и для еды самые вкусные.
   3. Если от Коп пройти налево стадиев двенадцать, то будут Ольмоны, а от Ольмон, стадиях в семи, расположен Гиетт; оба эти местечка и теперь, да и раньше в древности были простыми поселками. Мне кажется, что они, как и Афамантово поле, являются частью Орхоменской области. Те сказания, которые я слыхал о Гиетте, родом из Аргоса, и об Ольме, сыне Сизифа, — все это будет мной передано при рассказе об Орхомене. В Ольмонах я ровно ничего не видел, заслуживающего осмотра, а в Гиетте есть храм Геракла; болящие могут тут найти исцеление. Статуя его, без всякой отделки, сделана по древнему обычаю — в виде грубого камня.
   4. На расстоянии стадиев двадцати от Гиетта есть город Киртоны; в древности этот городок, говорят, назывался Киртона. Он расположен на высокой горе, и в нем есть храм Аполлона с рощей. В храме стоят статуи Аполлона и Артемиды, обе в стоячей позе. Есть здесь и источник холодной воды, бьющий из скалы. Около источника находятся храм нимф и небольшая роща. В этой роще деревья все посаженные.
   5. Если, идя из Киртон, перевалить через гору, будет городок Корсея, а ниже его — роща из дикорастущих деревьев, по большей части это — вечнозеленый дуб. Под открытым небом в роще стоит небольшая статуя Гермеса. От нее до Кореей около полустадия. Если спуститься отсюда на ровное место, то там течет река, называемая Платаний, которая впадает в море. На правом берегу этой реки находятся Галы, пограничный городок Беотии. Он расположен у того морского пролива, который отделяет Локриду на материке от Эвбеи.

XXV

   1. В Фивах, очень близко от Неистейских ворот, есть надгробный памятник Менекея, сына Креонта. Он сам добровольно убил себя, выполняя предсказание, данное из Дельф, когда под стены Фив явился Полиник и с ним войско из Аргоса. На могиле Менекея выросло гранатовое дерево. Если у зрелого плода разорвать наружную кожицу, то внутри можно найти (жидкость), вполне напоминающую кровь. Это гранатовое дерево живо и сейчас. Хотя фиванцы и говорят, что они были первыми людьми, в стране которых вырос виноград, но в подтверждение этого мнения они ничего не могут привести. 2. Недалеко от могилы Менекея, говорят, сражались в единоборстве оба сына Эдипа и друг друга убили. Место их битвы имеет памятником столб, а на нем каменный щит. Показывают там и то место, где, по словам фиванцев, Гера, обманутая Зевсом, кормила своею грудью Геракла, когда он был еще младенцем. Все это место называется Волоком Антигоны: она сначала хотела поднять и отнести труп Полиника, но это оказалось ей не по силам; тогда она придумала другое — тащить его; и она дотащила его и положила на еще горящий костер Этеокла.
   3. Если перейти реку Дирку, получившую свое название от Дирки, жены Лика, о которой рассказывают, что она мучила Антиопу и за это она приняла кончину от сыновей Антиопы, так вот, если перейти эту реку, то там будут развалины дома Пиндара и храм богини-матери Диндимены, воздвигнутый Пиндаром; статуя ее (в этом храме) — творение фиванских скульпторов Аристомеда и Сократа. У них существует обычай — каждый год на один день, не больше, открывать этот храм. Мне удалось прибыть сюда в этот самый день, и я видел ее статую, сделанную из пентеликонского мрамора так же, как и ее трон.
   4. Дорогой, которая идет от Неистейских ворот, можно дойти до храма Фемиды с ее статуей из белого мрамора; за ним — храм Мойр, а дальше — храм Зевса Агорея (Покровителя рынков). Его статуя сделана из мрамора, а в храме Мойр нет статуй. А немного дальше, под открытым небом, стоит статуя Геракла, носящего наименование Риноколуста (Обрезыватель носов) потому что он, как рассказывают фиванцы, у тех вестников, которые пришли от орхоменцев требовать у фиванцев дани, в насмешку отрезал носы.
   5. Если отсюда пройти дальше стадиев двадцать пять, то встретится роща Деметры Кабирии и Коры. Войти в нее можно только посвященным в таинства. От этой рощи стадиях в семи находится храм Кабиров. Кто такие Кабиры и какие таинства и обряды совершаются в честь их и Деметры — пусть простят мне люди, любящие слушать такие рассказы, если все это я пройду молчанием. 6. Но ничто не мешает мне рассказать во всеобщее сведение, какое начало, по словам фиванцев, было этим таинствам. Говорят, что некогда на этом месте был город и жители его назывались кабирами. К одному из кабиров, Прометею и Этнею, сыну Прометея, явилась Деметра и поручила нечто их хранению. Что было поручено им и что с ним случилось, я не считаю возможным об этом писать; во всяком случае таинства были даром Деметры кабирам. При походе Эпигонов на Фивы и после их взятия аргивяне выгнали кабиров из их места, и на некоторое время прекратились таинства. Впоследствии Пеларга, дочь Потнея, и муж Пеларги Истмиад, как говорят, восстановили эти празднества по древнему обряду, но только перенесли их в так называемое местечко Алексиар. Но так как Пеларга справляла эти обряды вне древних пределов, то Телонд и те, которые еще остались из рода кабиров, вернулись вновь в Кабирею. По велению из Додоны, Пеларге среди других почестей полагалось приносить жертвенное животное, имеющее в утробе плод. 7. Гнева и мщения Кабиров людям избежать невозможно. Те таинства и обряды, которые совершаются в Фивах, некоторые дерзнули совершать в том же виде и в Навпакте; их в скором времени постигла законная кара. Те воины, которые вместе с Мардонием были оставлены из войска Ксеркса в Беотии, идя в храм Кабиров, может быть, в надежде на большие богатства, а скорее, как мне кажется, вследствие своего презрения к (чужой) религии, тотчас же сошли с ума и погибли, одни из них бросились в море, а другие — с вершины утесов. Когда после своей победы Александр предал огню Фивы и всю их область, то некоторые из македонян вошли в Кабирион (святилище Кабиров), считая себя вправе все делать как во вражеской земле, но были тотчас же убиты небесным громом и молнией. Столь неприкосновенным является это святилище с древнейших времен.

XXVI

   1. Направо от святилища Кабиров есть равнина, носящая имя прорицателя Тенера, которого считают сыном Аполлона и Мелии, и большой храм Геракла, носящего эпитет Гипподета (Связывателя коней). Говорят, что орхоменцы дошли сюда с войском и что ночью Геракл взял и крепко связал их упряжных лошадей. 2. Если идти дальше, то будет гора, откуда, говорят, Сфинкс делала нападение и губила тех, кто попадал в ее руки и кому она задавала свою (смертоносную) загадку. Другие же говорят, что она блуждала по морям, как морская разбойница, с войском и флотом, что она достигла Анфедона и, захватив гору, занималась разбоем, пока ее не уничтожил Эдип, подавив многочисленностью войска, с которым он пришел из Коринфа. Говорят также, что она является побочной дочерью Лая и что Лай из-за любви к ней сообщил ей тайну изречения дельфийского бога, данного Кадму. Кроме царей, никто не знал этого вещания. Когда кто-либо приходил к Сфинкс, претендуя на власть — а у Лая от наложниц было много сыновей, изречение же дельфийского бога было известно только Эпикасте и детям, рожденным ею, — то Сфинкс хитро обращалась к нему, как к своему брату, с вопросом — знает ли он, если он сын Лая, божье слово, данное Кадму. Так как они не могли ответить на это, то она наказывала их смертью, под предлогом, что они незаконно претендуют и на происхождение и на власть. Эдип же пришел к ней, получив во сне откровение и истолкование этого божьего слова.
   3. На расстоянии 15-ти стадиев от этой горы находятся развалины города Онхеста. Говорят, что в нем жил сын Посейдона, Онхест. В мое время там оставался храм и статуя Посейдона Онхестия и роща, которую воспел еще Гомер. 4. Если от Кабириона повернуть налево и пройти стадиев 50, то там, под горой Геликоном, расположены Феспии. Говорят, что у Асопа была дочь Феспия и что по ее имени был назван город; другие же говорят, что название городу дал Феспии, пришедший из Афин, а он происходил от Эрехтея. 5. У феспийцев в городе есть медная статуя Зевса Саота (Спасителя). Предание, которое они по этому поводу рассказывают, таково: некогда их город опустошал дракон; бог приказал давать дикому чудовищу каждый год одного из юношей, на кого падал жребий. Жители говорят, что они не помнят имен погибших, но когда жребий пал на Клеострата, то любивший его Менестрат, говорят, придумал следующую хитрость: он сделал медный панцирь, на каждой пластинке которого был загнутый кверху крючок. Надев этот панцирь, он добровольно отдал себя на пожрание дракону, исполненный решимости, отдав себя, погибнуть самому, но погубить и чудовище. За это, говорят, Зевсу дано было наименование Саота (Спасителя). Что же касается статуи Диониса и далее Тихи (Счастья), а в другом месте — Гигиеи (Здоровья)… а статую Афины Эрганы (Работницы) как ее самую, так и стоящего рядом с ней Плутоса (Богатство) создал (Ферон).

XXVII

   1. Из богов феспийцы больше всех издревле чтут Эрота; у них есть древнейшее изображение в виде необделанного камня. Кто у феспийцев установил поклонение Эроту больше, чем всем другим богам, — я не знаю. Но ничуть не меньше, чем они, чтут его жители Пария на Геллеспонте, бывшего некогда колонией Эритр в Ионии, в мое же время это была римская колония. 2. Эрота большинство людей считает самым юным из богов и полагает, что он сын Афродиты. Но Олен из Ликии, написавший для эллинов самые древние гимны, этот Олен в своем гимне, посвященном Илитии, говорит, что матерью Эрота была Илития. После Олена были поэты Памф и Орфей: у того и у другого есть гимны, написанные в честь Эрота, чтобы Ликомиды пели и их во время священных таинств. Я их читал, когда мне пришлось беседовать с дадухом (факелоносцем). Но подробнее об этом я говорить не стану. Гесиод же или тот, кто под именем Гесиода составил «Теогонию», я знаю, написал, что вначале был Хаос, а затем явились Гея, Тартар и Эрот. Сапфо с Лесбоса написала много гимнов в честь Эрота; но как она в них говорит об Эроте, противоречит один гимн другому. 3. Впоследствии для феспийцев изваял из меди Эрота Лисипп. А перед тем статую Эрота создал из пентеликонского мрамора Пракситель. Что касается истории с Фриной и той хитрости, которую эта женщина употребила по отношению к Праксителю, то об этом я рассказывал в другом месте. В первый раз статуя Эрота была увезена из Феспий, как говорят, тогда, когда в Риме властвовал Гай (Калигула). Клавдий вернул эту статую феспийцам. Вторично она была увезена Нероном в Рим, где она и погибла во время пожара. Из этих двух людей, совершивших по отношению к богу столь великое нечестие, один, Гай, давая воину (из своей стражи) все время один и тот же пароль со скрытой насмешкой, довел этого человека до такой ярости, что, когда он еще раз дал этот пароль, он был им убит. Что касается Нерона, то, не говоря уже о его поступке с матерью, он запятнал себя дикими и безбожными выходками со своими законными женами, где не было места Эроту. Статуя Эрота в Феспиях, существующая и до нашего времени, — это творение афинянина Менодора, подражавшего произведению Праксителя.
   4. Тут есть и Афродита, произведение того же Праксителя, и изображение Фрины. Обе — и Фрина и богиня — изваяны из мрамора. В другом месте есть святилище Афродиты Меланиды (Черной), театр и площадь, заслуживающие осмотра. Тут стоит медная статуя Гесиода. Недалеко от площади — медная статуя Ники (Победы) и небольшой храм Муз; в нем стоят статуи из мрамора небольшого размера.
   5. Есть у феспийцев и храм в честь Геракла; жрицей в нем является девушка, несущая эту службу до самой своей кончины. Причиной этого, говорят, было следующее: у Фестия было 50 дочерей, и с ними со всеми в одну и ту же ночь сочетался Геракл, со всеми, кроме одной, которая одна только не пожелала сойтись с ним. (Разгневанный на нее), Геракл решил наказать ее тем, что осудил ее на всю жизнь остаться девушкой и быть жрицей в его храме. Я лично слыхал другой рассказ, будто Геракл в одну и ту же ночь имел связь со всеми дочерьми — девушками Фестия, и что все они родили ему сыновей, а самая старшая и самая младшая — даже двойни. Первый рассказ я не могу считать верным, так как едва ли Геракл мог прийти в такой гнев по отношению к дочери своего друга. Кроме того, когда он еще жил среди людей, наказывая других, позволявших себе насилия, и особенно за преступления по отношению к богам, как мог бы он воздвигнуть самому себе храм и назначить жрицу, как богу? В действительности этот храм мне показался более древним, чем время Геракла, сына Амфитриона, и принадлежит, вероятно, так называемому Гераклу из Идейских дактилей, тому самому, храмы которого, по моим разысканиям, были и у эрифрейцев в Ионии и у тирийцев. Да и беотийцы не могли не знать имени этого Геракла, поскольку, говорят, они сами поручили наблюдение за храмом Деметры Микалессии этому Идейскому Гераклу.

XXVIII

   1. Из всех гор Эллады Геликон обладает наиболее плодородной почвой и весь зарос культурными деревьями; так, кусты земляничного дерева, густо поросшие по нему, дают здесь повсюду прекрасную пищу для коз. Живущие по горе Геликону говорят, что все травы и коренья по этой горе никогда не причиняют смерти человеку. Даже у змей травы здешних лугов делают их яд более слабым, так что многие, укушенные ими, обычно избегают смерти, если обратятся к какому-нибудь ливийцу из племени псиллов или вообще примут какое-либо подходящее противоядие. 2. Достоверно известно, что яд наиболее ядовитых змей вообще в равной степени гибелен как для людей, так и для всех животных, но что сила яда у них зависит главным образом от того, чем они питаются. Так, я знаю — а это я слыхал от одного финикийца, — что в горной Финикии особенно ядовитыми делают гадюк коренья, которыми они питаются). Он говорил, что сам видел человека, который бежал от нападения гадюки; спасаясь, он влез на дерево; подоспевшая гадюка дохнула струей яда на дерево — и человек перестал жить. Вот что я слышал от него.
   А вот в стране арабов с теми гадюками, которые живут под кустами бальзамового дерева, насколько я знаю, происходит другое. Величина куста бальзамового дерева приблизительно такая, как у миртового куста, а листья его такие же, как у зелени майорана (душицы). Арабские гадюки в большем или меньшем количестве живут под каждым кустом. Пищей им служит сладкий сок бальзамового дерева, да и вообще они любят жить в тени растений. Когда наступает пора для арабов собирать сок бальзама, каждый из них несет против этих гадюк две деревянные палки и, стуча по дереву, прогоняет гадюк; убивать их они не хотят, считая их посвященными этому бальзамовому дереву. Если кому случится быть укушенным этими гадюками, то рана похожа на рану, нанесенную железным оружием, но яда их бояться не приходится: так как эти гадюки питаются самым душистым соком, то и их яд, смешавшись с ним, превращается из смертоносного в более безвредный. Таковы-то там случаи.

XXIX

   1. Говорят, первыми людьми, которые на Геликоне принесли жертвы Музам и нарекли эту гору священной горою Муз, были Эфиальт и От; они же основали и город Аскру. Кроме того, и поэт Гегесин по поводу этого же сказал в своей поэме "Атфиде":

 
С Аскрой снова почил Посейдон, земли потрясатель,
С круговоротом времен родила она сына Эокла;
Первый он основал с Алоея сынами совместно
Аскру, что под Геликоном лежит, богатым ключами.
 

   Я сам не читал этой поэмы Гегесина, потому что она была уже потеряна раньше, чем я родился на свет. Но Каллипп из Коринфа в своей истории Орхомена ссылается в доказательство своего рассказа на эти стихи Гегесина. Так делаю и я, воспользовавшись указанием Каллиппа. В мое время от Аскры осталась одна только башня и больше ничего. 2. Дети Алоея считали, что Муз было числом всего три, и дали им следующие имена: Мелета (Опытность), Мнема (Память) и Аэда (Песня). С течением времени, говорят, прибыл сюда, в Феспии, Пиер из Македонии, по имени которого в этой стране названа гора, установил число Муз в количестве девяти и дал им те имена, которые они носят и доныне. Сделать это Пиер решил или потому, что считал это целесообразнее, или в силу какого-либо прорицания, или получив насчет этого указания от кого-либо из фракийцев: в древности фракийское племя считалось во всех отношениях более даровитым, чем македоняне, и, конечно, относилось более ревностно и тщательно к религии. Но есть люди, которые говорят, что у самого Пиера было девять дочерей и что их имена были те же самые, как и у богинь, и те, которых эллины называли детьми Муз, были внуками Пиера. Со своей стороны Мимнерм, написавший стихотворение в элегическом размере на битву жителей Смирны против Гигеса и лидийцев, в введении говорит, что старшие Музы были дочерьми Урана (Неба), все же остальные, младшие, были дочерьми Зевса. 3. На Геликоне, если идти к роще Муз, налево есть источник Аганиппы. Говорят, Аганиппа была дочерью Термесса, а этот Термесс — река, которая течет у Геликона. Если идти к этой роще прямо по дороге, то встретится изображение Эвфемы (Доброй славы), вырезанное в виде рельефа на камне; говорят, что эта Эвфема была кормилицей Муз. За таким ее изображением есть изображение и Лина на небольшой скале, где высечена пещера; здесь каждый год перед жертвоприношением Музам приносятся жертвы и ему как герою. Говорят, что этот Лин был сыном (музы) Урании (Небесной) и Амфимара, сына Посейдона, и заслужил великую славу за свою музыку, превзойдя в ней всех своих современников и всех тех, кто был раньше его, и что за это Аполлон убил его, так как он сравнялся с ним в пении. После смерти Лина печаль о нем разошлась повсюду и дошла даже до варварских стран; так, например, у египтян Лин перешел в песню, и эту песню египтяне на своем местном языке называют манерос. Что касается эллинских поэтов, то прежде всего Гомер знал, что у эллинов есть песня о страданиях Лина; так, он говорит, что на щите Ахилла среди других художественных сцен, которые там изобразил Гефест, есть также и мальчик кифаред, поющий песню о Лине:

 
В круге их отрок прелестный на звонко рокочущей лире
Сладко перстами бряцал, воспевая прекрасного Лина.
 

   Затем Памф, который составил для афинян самые древние гимны, когда была еще свежа печаль о Лине, назвал его Ойтолином (Обреченным на смерть Лином). Наконец, Сапфо с Лесбоса, узнав имя Ойтолина из поэм Памфа, воспела вместе (гибель) Адониса и Ойтолина. Фиванцы говорят, что Лин был похоронен у них, но что после поражения при Херонее эллинского войска Филипп, сын Аминты, на основании какого-то видения, явившегося ему во сне, взял и перенес кости Лина в Македонию; но затем на основании других сновидений он вновь отослал останки Лина назад в Фивы. Но, по их словам, могильные камни с его могилы и все другие следы, которые там были, с течением времени исчезли. Фиванцами рассказывается еще вот что: будто позднее этого Лина был другой Лин, которого называли сыном Исмения, и будто бы Геракл, будучи еще мальчиком, убил его, когда Лин учил его музыке. Но ни Лин, сын Амфимара, ни тот, который был позднее его, не писали поэм, а если и писали, то они не дошли до потомства.

XXX

   1. Прежде всего мы встречаем статуи всех Муз — творение Кефисодота; пройдя немного дальше, мы видим три статуи Муз того же Кефисодота и столько же других статуй Муз работы Стронгилиона, художника, который прекрасно изображал быков и лошадей. Статуи остальных трех Муз были изваяны Олимпиосфеном. Есть на Геликоне медная группа Аполлона и Гермеса, борющихся за лиру; есть статуя Диониса, работы Лисиппа, а другую статую Диониса, в позе стоящего прямо, работы Мирона, посвятил сюда Сулла. После мироновского Эрехтея в Афинах эта его статуя особенно замечательна. Сулла поставил ее здесь, совершив это посвящение не из своих средств, а отняв ее у орхоменских миниев. Это, по эллинской пословице, — "почитать бога чужим фимиамом".
   2. Поставлены там статуи следующих поэтов и вообще людей, выдающихся в музыке: Фамирид, уже слепой, касающийся рукою сломанной лиры; Арион из Мефимны на дельфине. Ваятель статуи Сакада из Аргоса, не поняв вступления оды Пиндара к нему, сделал фигуру этого флейтиста ничуть не больше его флейты. Сидит там и Гесиод, держа на коленях лиру, что совершенно не соответствует обычаю Гесиода: из его собственных поэм совершенно ясно, что он пел держа в руках жезл из лавра. Я много и внимательно работал над эпохой Гесиода и Гомера, но о результатах разысканий мне не хочется писать, так как я знаю насмешливое отношение как многих других, так в особенности тех, которые в мое время считаются (судьями) в деле поэзии. 3. Есть тут и статуя фракийского Орфея, рядом с которым стоит Телетэ (Посвящение), а вокруг него из мрамора и меди — изображения диких зверей, слушающих его пение. Относительно Орфея эллины верят многому, что является сущей неправдой, между прочим тому, что Орфей был сыном музы Каллиопы, а не дочери Пиера, что к нему собирались дикие звери, очарованные прелестью звуков его песен; что он живым сходил в Аид к подземным богам, прося вернуть ему его жену. Как мне кажется, Орфей превосходил красотой своих поэм всех бывших до него, но наибольший авторитет он заслужил тем, что его считали знающим, как совершать таинства в честь богов, как производить очищения за безбожные поступки, как врачевать болезни и как отвращать гнев богов. Рассказывают, что фракийские женщины уже давно задумали убить его за то, что, блуждая сам, он убедил их мужей следовать за ним повсюду, но из-за страха перед своими мужьями они не решались выполнить своего намерения. Но когда они как-то чересчур напились вина, они выполнили это преступное дело. С этого времени и у их мужчин установился обычай идти в битву пьяными. Есть, которые говорят, что Орфей нашел себе кончину, пораженный по воле бога молнией. А поражен он был молнией за те речи и откровения, которым, неслыханным прежде людьми, он учил в таинствах и обрядах. Но другие передают, что после преждевременной смерти своей жены он ходил из-за нее в Аорн в Феспротидской области; там издревле был оракул и практиковалось вызывание теней умерших. Он думал, что душа Эвридики следует за ним; но когда, обернувшись, он увидал, что он ошибся, то от горя он собственноручно лишил себя жизни. Фракийцы говорят, что те соловьи, чьи гнезда находятся у могилы Орфея, поют слаще и громче, (чем в других местах) Македоняне, которые живут в местности под горой Пиерией и в городе Дие, говорят, что Орфей был убит женщинами именно здесь. Если идти из Дия в гору и пройти стадиев 20, то направо есть каменный столб, а на столбе стоит мраморная урна. Как говорят местные жители, в этой урне лежат кости Орфея. 4. Тут протекает река Геликон; она течет приблизительно стадиев 75, а затем в этом месте ее течение скрывается и уходит под землю. После перерыва ровно в 22 стадия ее вода вновь появляется на поверхности, и, приняв имя Бафиры вместо Геликона, она впадает в море, став уже судоходной. Жители Дия говорят, что эта река прежде все время текла по поверхности земли, но когда женщины, убившие Орфея, захотели смыть в ней его кровь, то река ушла под землю с тем, чтобы ее воды не послужили очищением от этого убийства. 5. Я слышал в Ларисе и другой рассказ: на склоне Олимпа, обращенном к Македонии, есть город Либефра, а недалеко от города есть могильный памятник Орфея. Как-то от Диониса во Фракии пришло жителям Либефры предсказание, что, когда солнце увидит кости Орфея, тогда город у либефрийцев будет разрушен свиньею. Они не придали большого значения этому речению бога, считая, что нет такого дикого зверя, столь большого и сильного, чтобы взять их город. Но, по божьему соизволению, случилось с ними следующее: один пастух приблизительно около полудня прилег у могилы Орфея и заснул; во сне на него снизошло вдохновение, и он запел стихи Орфея сильным приятным голосом. Бывшие поблизости пастухи и земледельцы все бросили свою работу, собрались к пастуху, чтобы послушать, как он поет во сне. Толкаясь и споря друг с другом, чтобы стать поближе к пастуху, они повалили колонну на могиле; стоящая на ней урна упала и разбилась, и солнце увидало кости Орфея, которые там еще остались. И тотчас в дождь, и река Сис (Свинья) — среди горных потоков Олимпа есть и такая — устремилась на стены либефрийцев, низвергая святилища богов и дома частных лиц; люди и все животные в городе потонули. Так как либефрийцы уже погибли, то македоняне из Дия, по словам моего знакомого из Ларисы, перевезли к себе кости Орфея. Кто занимался вопросами поэзии, тот знает, что все гимны Орфея каждый в отдельности очень коротки и что всех их очень немного. 6. Ликомиды их знают и поют их при совершении таинств. По красоте стихов они занимают второе место после гимнов Гомера, но намного их превосходят глубиной своего религиозного чувства и божественного наития.

XXXI

   1. Есть на Геликоне изображение Арсинои, которая была замужем за своим братом Птолемеем. Арсиною несет страус: из породы бескрылых; правда, и у них, как и у других птиц, растут крылья, но вследствие тяжести и величины страусов эти крылья не могут поднять их в воздух.
   2. Есть тут и группа: лань кормит своим молоком маленького Телефа, сына Геракла; рядом с ним — изображение быка и статуя Приапа, достойная осмотра. Этому богу воздается поклонение во многих местах, где имеются выгоны коз и овец и где роятся пчелы, но выше всех богов его почитают особенно жители Лампсака, говоря, что он сын Диониса и Афродиты.
   3. На Геликоне много различных треножников; из них самый древний тот, который, говорят, Гесиод получил в Халкиде у Эврипа, одержав победу в пении. Вокруг рощи Муз живет много народа, а жители Феспий проводят здесь праздник и устраивают состязания, которые называются Музеи (праздник Муз). Проводят они праздник и в честь Эрота, устраивают состязания по музыке и борьбу атлетов. Если от этой рощи Муз подняться наверх стадиев двадцать, то там есть источник, называемый Гиппокрена (Ключ коня). Говорят, что его сделал конь Беллерофонта, ударив копытом в землю. 4. Беотийцы, живущие около Геликона, на основании установившейся у них традиции, говорят, что Гесиод ничего не написал другого, кроме «Трудов», да и отсюда они выкидывают вступление, его обращение к Музам, утверждая, что началом его поэмы были стихи об Эриде (Вражде). Они показали мне недалеко от источника свинцовую доску, очень сильно попорченную от времени; на ней были записаны «Труды». Но есть и другое предание, совершенно противоположное первому, будто Гесиод написал очень большое число поэм, а именно поэму о женщинах, поэму, которую называют "Великими Зоями", «Теогонию», поэму о прорицателе Меламподе; о том, как Тесей сходил в подземное царство вместе с Перифоем, «Наставления» Хирона при воспитании Ахилла и все то, что относится к "Трудам и дням". Они же говорят, что Гесиод учился искусству прорицания у акарнанцев; и есть поэма по искусству прорицания, (приписываемая Гесиоду), которую я сам читал, и поэма об истолковании чудесных предзнаменований. 5. И о смерти Гесиода они передают противоположные версии. Они говорят, что сыновья Ганиктора, Ктимен и Антиф, бежали из Навпакта в Моликрию вследствие убийства ими Гесиода; но в Моликрии они совершили богохульство по отношению к святыне Посейдона и за это понесли кару. В этом согласны все и рассказывают об этом одинаково. Что же касается того, что сестра юношей была обесчещена, то одни говорят, что сделано это было другим, а на Гесиода было ложно возведено молвой обвинение в этом преступлении, другие же говорят, что это было его делом. Настолько различны мнения о самом Гесиоде и о его поэмах.
   6. На самой вершине Геликона есть небольшой поток, Лам. На земле феспийцев есть место, которое называется Донакон (Тростниковое ложе); там есть источник Нарцисса. Говорят, что Нарцисс увидал в его воде изображение и, не поняв, что он видит свою собственную тень, незаметно влюбился сам в себя, и от любви его у этого источника постигла кончина. Действительно, это сущая чепуха, чтобы человек, доживший до такого возраста, что может быть охвачен любовью, не мог бы разобрать, где человек, а где человеческая тень. Есть о нем и другое сказание, менее известное, чем первое, но все же распространенное: говорят, что у Нарцисса была сестра-близнец, точка в точку похожая на него во всем: оба они были одинаковы и лицом и прической волос, одевались в одинаковую одежду и в довершение всего вместе ходили на охоту. И вот Нарцисс влюбился в сестру, и, когда девушка умерла, он стал ходить к этому источнику, и, хотя он понимал, что видит собственную тень, но даже, понимая это, ему все же было утешением в любви то, что он представлял себе, что видит не свою тень, а что перед ним образ сестры. А цветы нарциссы, как мне кажется, земля выращивала и раньше, насколько можно судить по поэмам Памфа. Он жил много раньше, чем Нарцисс из Феспий, однако он говорит, что Кора, дочь Деметры, была похищена (Плутоном), когда, играя на лугу, собирала цветы, и была она похищена, увлекшись не фиалками, а нарциссами.

XXXII

   1. У тех, кто живет в Кревсисе, гавани феспийцев, общественных памятников нет никаких; но у одного частного человека есть статуя Диониса, сделанная из гипса и разукрашенная росписью. Путь морем из Пелопоннеса в Кревсис извилист и вообще неспокоен: всюду выдаются мысы, так что плыть по морю прямо нельзя, и, кроме того, с гор дуют сильные ветры.
   2. Если плыть из Кревсиса, направляясь не в открытое море, а вдоль берега Беотии, то направо будет город Фисба. Прежде всего тут будет гора у моря; если перевалить через нее, то войдешь в долину, а за ней будет другая гора; у ее подошвы находится город Фисба. Тут есть храм Гераклу, а в нем статуя бога — он представлен стоящим, — и сделана она из мрамора; в честь Геракла они справляют праздник Гераклеи. Эта долина, находящаяся между двух гор, легко могла бы стать озером из-за обилия воды, если бы здешние жители не провели посредине крепкую плотину. И таким образом в течение года в одну часть долины они отводят воду, а на другой занимаются земледелием. Говорят, что Фисба была местной нимфой, от которой город и получил свое название.
   3. Если плыть отсюда дальше вдоль берега, то у моря встретится небольшой городок Тифа. И здесь есть святилище Геракла, и жители Тифы ежегодно справляют в честь его праздник. Из беотийцев тифейцы более других с древнейших времен претендуют на знание морского дела, вспоминая, что их земляк Тифис был выбран кормчим на корабле Арго. Они перед городом показывают место, где, вернувшись из Колхиды, по их словам, стал на якорь Арго.
   4. Если из Феспий идти внутрь материка, то на пути будет Галиарт. Кто был основателем Галиарта и Коронеи — рассказ об этом я счел неудобным отделить от рассказа об орхоменских делах. Во время нашествия мидян, так как жители Галиарта стояли на стороне эллинов, то часть войска Ксеркса прошла по их стране и сожгла все, что было в их земле вместе с городом. В Галиарте есть могильный памятник Лисандру из Лакедемона. Когда он напал на стены Галиарта, где заперлось войско из Фив и из Афин, враги сделали вылазку, и в битве Лисандр пал. 5. Лисандра в некоторых отношениях можно очень хвалить, в других — горько упрекать. Он проявил большую находчивость и талант. Командуя флотом пелопоннесцев, он выждал момент, когда Алкивиад покинул флот, и внушил помощнику Алкивиада, Антиоху, уверенность в том, что он в состоянии победоносно сразиться на море с лакедемонянами, и, когда он, преисполненный дерзостью и самохвальством, вышел в море, Лисандр победил его недалеко от города Колофона. Когда Лисандр вторично прибыл с флотом из Спарты, он так пленил Кира, что всякий раз, как он обращался к нему с просьбой, Кир доставлял ему своевременно и в изобилии денег, сколько нужно было для флота. Когда сто афинских кораблей стояли на якоре у Эгоспотам (Козьи реки), то он захватил их суда, выждав момент, когда моряки разошлись за водой и для покупки продовольствия. Приводят такой пример его справедливости. С Автоликом, победителем в панкратии, статую которого я сам видел в афинском Пританее, вступил в пререкание из-за какой-то вещи спартанец Этеоник. Хотя он был уличен, что требует ее неправильно, но так как в Афинах было правление тридцати (тиранов) и тут находился сам Лисандр, то, полагаясь на это, Этеоник стал драться, а так как Автолик защищался, то он повел Автолика к Лисандру, вполне надеясь, что тот рассудит в его пользу. Но Лисандр признал действия Этеоника неправильными и отпустил его, сделав строгий выговор. 6. Все это, конечно, служило к чести Лисандра, но все следующие поступки были позором для него. После битвы при Эгоспотамах как самого начальника афинского флота, Филокла, так и около 4000 других афинских пленников Лисандр велел казнить, и даже после их смерти он отказал им в погребении, чего не сделали афиняне даже с мидянами, павшими в битве при Марафоне, чего с самими лакедемонянами, павшими при Фермопилах, не сделал и царь Ксеркс. Но еще большие нарекания навлек Лисандр на лакедемонян установлением декадархий (комиссий десяти), которые он ввел по городам, и установлением гармостов (лаконских наместников). Раньше лакедемоняне не считали для себя дозволенным накапливать деньги; в этом они считались с данным им предсказанием, что гибелью может явиться для Спарты одно лишь корыстолюбие. Но именно Лисандр привил им невероятную алчность к деньгам. Я лично тут вполне согласен с персами, и, судя с точки зрения их законов, я считаю, что Лисандр принес лакедемонянам больше вреда, чем пользы.

XXXIII

   1. Кроме могилы Лисандра, в Галиарте есть святилище Кекропа, сына Пандиона. Гора Тильфусион и так называемый источник Тильфуса отстоят от Галиарта приблизительно на 50 стадиев. У эллинов есть сказание, что аргивяне, взявшие Фивы вместе с детьми Полиника, везли в Дельфы вместе с другой добычей в дар богу и Тиресия. Говорят, во время пути он почувствовал жажду, и, напившись воды из Тильфусы, он испустил дух; около этого источника находится и его могила; дочь же Тиресия, (Манто), говорят, была дана аргивянами в дар Аполлону, но по повелению бога она должна была на кораблях отправиться в нынешнюю Ионию, к ионийскому Колофону. Там Манто вышла замуж за критянина Ракия. Все же остальные рассказы о Тиресии, то число лет, которое он, по преданию, прожил, то, что он из женщины обратился в мужчину, и, наконец, то, что Гомер написал о нем в «Одиссее», будто в пределах Аида один только Тиресии сохранил разум, — все эти рассказы все слышали и знают.
   2. В Галиарте под открытым небом есть святилище богинь, которых называют Праксидиками (Карающими). Здесь приносят клятвы, и эти клятвы ненарушимы. Святилище этих богинь находится у горы Тильфусиона. В самом Галиарте есть храмы, но в них нет ни статуй, ни крыш. Я даже того не мог узнать, в честь кого из богов они построены.
   3. Есть в Галиарте река Лофис. Сохранилось предание, что в древности страна эта страдала от засухи, так как в ней не было (текучей) воды. Тогда один из ее правителей пошел в Дельфы и спросил бога: каким образом они смогут найти воду в земле? Пифия ему приказала, что при возвращении в Галиарт он должен убить того, кого он встретит первым. При его прибытии первым встретил его сын Лофис, и он, не колеблясь, поразил мечом юношу; он имел еще достаточно сил, чтобы бежать, и, там, где пролилась его кровь, там показалась вода из земли. Поэтому-то и река называется Лофис.
   4. Алалкомены — небольшой поселок, лежащий у самой подошвы не очень высокой горы. Название ему, говорят одни, дано от автохтона, местного мужа, Алалкомена, которым, по преданию, была выкормлена Афина, другие же говорят, что в числе дочерей Огига была и Алалкомения. В стороне от этого поселка на ровном месте построен храм Афины, с древней статуей ее из слоновой кости. Обращение Суллы с афинянами было жестоко и не соответствовало характеру римлян; одинаково он обошелся и с фиванцами и с орхоменцами. То же самое постигло и Алалкомены, так как отсюда он похитил статую Афины. За совершение таких безумных оскорблений над эллинскими городами и над богами эллинов его поразила самая отвратительная из всех болезнь: он весь покрылся вшами. Таков был ужасный конец его казавшегося сначала столь великого счастья. Храм же в Алалкоменах с этого времени был заброшен, так как был лишен статуи своей богини. В мое время и другое обстоятельство послужило к разрушению храма. Тут разросся большой и сильный плющ; он разрушил связь между камнями и отделил один камень от другого. 5. Течет здесь небольшая горная речка, называют ее Тритоном. Есть сказание, что Афина была воспитана у реки Тритона и что это и есть тот самый Тритон, а вовсе не ливийский, который, вытекая из озера Тритониды, впадает в Ливийское море.

XXXIV

   1. Прежде чем прибыть из Алалкомен в Коронею, на пути будет храм Афины Итонии. Это название происходит от имени Итона, сына Амфиктиона, и сюда собираются на общее собрание все беотийцы. В храме есть медные статуи Афины Итонии и Зевса, работы Агоракрита, ученика и любимца Фидия. В мое время они посвятили сюда статуи Харит. Рассказывается еще следующая легенда: жрица богини Иодама как-то ночью вошла в священную ограду; и вот перед ней явилась Афина, на одеянии которой была голова Медузы Горгоны. Как только Иодама взглянула на нее, она обратилась в камень. И поэтому женщина, каждый день возлагающая огонь на жертвенник Афины Итонии, трижды возглашает на беотийском наречии, что Иодама жива и просит огня.
   2. В Коронее имеются следующие замечательные памятники: на городской площади находится алтарь Гермеса Эпимелия (Хранителя стад), а также — алтарь Ветров. Далее немного ниже, есть храм Геры со старинной статуей, работы фиванца Пифодора. На руке у нее сирены. Говорят, что дочери Ахелоя, по совету Геры, вступили в соревнование с Музами по пению. Музы победили и, ощипав перья сирен, говорят, сделали из них себе венки. 3. Стадиях в 40 от Коронеи есть гора Либефрион. На ней есть статуи Муз и нимф, носящих название либефрийских. Есть там и источники: один из них называется Либефриада, а другому имя Петра; они похожи на женские груди, и из них льется вода, похожая на молоко.
   4. Из Коронеи до горы Лафистион и до священного участка Зевса Лафистия приблизительно стадиев 20. Там стоит мраморная статуя. Здесь Афамант собирался принести в жертву Фрикса и Геллу, но, говорят, Зевс послал детям златорунного барана, и на этом баране они бежали. Несколько выше есть храм Геракла, которого именуют Харопс (С блестящими глазами). Беотийцы говорят, что здесь поднялся из Аида Геракл, ведя за собою пса Аида. Если спускаться из Лафистиона по направлению к храму Афины Итонии, то на пути есть река Фалар, впадающая в озеро Кефисиду.
   5. По ту сторону горы Лафистиона находится Орхомен, своей славой равный любому из эллинских городов. После начального благополучия, достигнув высшей ступени процветания, ему суждено было испытать такой печальный конец, едва ли чем отличающийся от судьбы Микен или Делоса. О их прежней жизни они помнят вот что. Говорят, что первым человеком, поселившимся здесь, был Андрей, сын реки Пенея, и в честь его дано этой стране название Андреида. Когда к нему явился Афамант, то из своей земли он выделил Афаманту, область около горы Лафистиона, теперешнюю область городов Коронеи и Галиарта. Афамант считал, что у него детей мужского пола никого не осталось — на Леарха и Меликерта он сам наложил руки, Левкону было суждено скончаться от болезни, что же касается Фрикса, то он не знал, остался ли он жив сам или осталось ли от Фрикса какое-либо потомство; в силу всего этого Афамант усыновил Галиарта и Корона, сыновей Ферсандра, сына Сизифа: ведь Афамант был братом Сизифа. Впоследствии, когда вернулся из страны колхов, одни говорят — сам Фрикс, другие Пресбон, который родился у Фрикса от дочери Ээта, то дети Ферсандра признали справедливым, чтобы дом Афаманта принадлежал Афаманту и его потомкам, а сами они, получив от Афаманта часть земли, стали основателями Галиарта и Коронеи. Но еще раньше всего этого Андрей получил от Афаманта в жены Эвиппу, дочь Левкона. У него родился сын Этеокл; по местным же преданиям — сын реки Кефиса, так что некоторые из поэтов в своих поэмах называли этого Этеокла Кефисиадом. Когда этот Этеокл воцарился, то название стране он оставил прежнее, от имени Андрея, а из двух фил одну он назвал Кефисиадой, а второй дал свое собственное имя. Когда же к нему прибыл Альм, сын Сизифа, он дал ему на поселение небольшую область; тогда этот поселок был назван по имени этого Альма Альмонами. Но позже с течением времени вошло в употребление название этого поселка Ольмоны.

XXXV

   1. Беотийцы говорят, что этот Этеокл первый из людей принес жертву Харитам. Они знают, что он установил число Харит равное трем, но какие он дал им имена, — они не помнят. Лакедемоняне же утверждают, что Харит две и что почитание их было установлено Лакедемоном, сыном Тайгеты, который дал им и имена: Клеты (Желанной) и Фаенны (Сияющей). Имена — вполне подходящие для Харит, равно как и имена, данные им афинянами: издревле афиняне чтут Харит под именем Авксо (Прославляющая, Умножающая) и Гегемоны (Руководительницы). Имя же Карпо (Приносящая плоды) является именем не Хариты, а Горы (богини времени года); другую же Гору, которой афиняне воздают поклонение вместе с Пандросой, они называют богиней Талло (Цветения). Таким образом, Этеокл из Орхомена научил нас признавать трех Харит и им поклоняться. И Ангелион и Тектей, те, которые были сыновьями Диониса, создавая для делосцев статую Аполлона, изобразили у него на руке трех Харит. И в Афинах, перед входом в Акрополь, стоят тоже три Хариты; перед ними они совершают таинственное служение, для всей массы народа недоступное. Памф, первый из известных нам поэтов, кого мы знаем, воспел Харит, но в частности ни об их числе, ни об их именах у него ничего не сказано. Гомер — так как и он упоминает о Харитах — говорит, что одна из них была женою Гефеста, и называет ее просто Харитою, а о Гипносе (боге Сна) говорит, что он был влюблен в Пасифею, и в том месте своей поэмы, где он рассказывает о Гипносе, он на писал такой стих:

 
…клянися, что мне ты супругой Хариту младую
Дашь Пасифею, по коей давно я все дни воздыхаю.
 

   Отсюда у некоторых явилось предположение, что Гомер знал и других Харит, старших. Гесиод в своей "Теогонии", — рассуждать о подлинности которой я здесь не буду, — так вот в этой поэме он говорит, что Хариты были дочерьми Зевса и Эвриномы и что имена им были Эвфросина (Благомыслящая), Аглая (Блестящая) и Талия (Цветущая). То же самое рассказывается и в поэмах Ономакрита. Что касается (поэта) Антимаха, то, не давая ни числа Харит, ни называя их имен, он говорит, что они были дочерьми Эглы (Сияния) и Гелиоса (Солнца). Гермесианакт, писавший элегии, расходится с прежними поэтами в том, что в его произведениях одною из Харит является Пейто (богиня убеждения). 2. Кто был первым, изобразившим Харит нагими, был ли то ваятель или живописец, я этого разузнать не мог, так как в древнейших произведениях и ваятели изображали их в одеянии, а равным образом так же их рисовали и художники. Так, в Смирне, в храме Немезид (богинь мстительниц), над их золотыми статуями изображены Хариты, работы Бупала, таково же изображение Хариты в Одеоне той же Смирны, картина работы Апеллеса. Таковы же статуи Харит во дворце Аттала в Пергаме, работы того же Бупала. Также в так называемом Пифионе, (храме Пифии в Пергаме), есть тоже изображения Харит; их писал Пифагор из Пароса. А Сократ, сын Софрониска, сделал для афинян те статуи Харит, которые стоят перед входом на Акрополь. И все эти статуи и рисунки одинаково изображают Харит в одеянии. Позднейшие же художники, не знаю, с какой целью, изменили форму изображения их внешнего вида. Таким образом, в мое время и ваятели и художники изображали Харит нагими.

XXXVI

   1. Когда скончался Этеокл, то царская власть перешла в род Альма. У самого Альма были только две дочери: Хрисогения и Хриса. Идет молва, что от Хрисы, дочери Альма, и Ареса родился Флегий, и после того как Этеокл умер бездетным, то власть получил этот Флегий. И вот всю страну вместо Андреиды стали называть новым именем — Флегиантидой. Кроме издревле населенного города Андреиды, Флегий основал еще другой и дал ему свое имя; он собрал сюда всех самых воинственных лиц из всей Эллады. 2. Под влиянием безумия и дерзости с течением времени флегийцы отпали от других орхоменцев и стали грабить и опустошать владения своих соседей. В конце концов они пошли походом и на святилище в Дельфах, чтобы ограбить его. Ввиду этого на помощь (Дельфам) двинулся Филаммон с отборным отрядом аргивян, но в битве погиб и он сам и весь отборный отряд. Что флегийцы больше всех эллинов находили наслаждение в войнах, доказательством этого служат мне стихи Гомера в «Илиаде», где он говорит об Аресе и Фобосе (Ужасе), сыне Ареса:

 
… Ополчившись против эфиров иль гордых
флегийских дружин.
 

   Мне кажется, он говорит тут о тех эфирах, которые живут в земле феспротов. Племя же флегийцев бог окончательно уничтожил непрерывными ударами молний и сильными землетрясениями. Оставшихся в живых погубила поразившая их моровая язва. Лишь немногие из них, спасаясь, бежали в Фокиду.
   3. Так как у Флегия не было сыновей, то власть перешла к Хрису, сыну Посейдона от Хрисогении, дочери Альма. У этого-то Хриса был сын Миний, по имени которого даже и сейчас те, над которыми он некогда властвовал, называются миниями. У Миния были столь огромные доходы, что богатством он превзошел всех бывших до него. Первым из всех людей, насколько мы знаем, Миний построил сокровищницу для хранения драгоценностей. Характерной особенностью эллинов является обыкновение восхищаться всем иноземным больше, чем своим родным, раз уже прославленные историки сочли нужным описать во всех подробностях египетские пирамиды, а о таких сооружениях, как сокровищница Миния или стены Тиринфа, они не упоминают ни полсловом, хотя они заслуживают не меньшего удивления.
   4. Сыном Миния был Орхомен. В его царствование город стал называться Орхоменом, а жители в нем орхоменцами. Но тем не менее за ними оставалось название и миниев, для отличия от орхоменцев в Аркадии. Во время правления этого Орхомена прибыл к нему из Аргоса Гиетт, бежавший после убийства Молура, сына Арисбанта, которого он убил, застав его у своей законной жены. Орхомен уступил ему ту часть земли, которая теперь прилегает к поселку Гиетту, и смежную с ней. О Гиетте упоминает и тот, кто составил поэму, которую эллины называют "Великие Эои":

 
Гиетт, убив Арисбантова милого сына Молура, -
В доме своем его раз он застал на ложе супруги, -
Аргос, богатый конями, и дом свой покинув, бежал он
К Минию в Орхомен; и прибывшего принял отлично
Миний и дал из своих он земель надлежащий участок.
 

   Можно думать, что Гиетт был первым человеком, который наказал — (законно) — за прелюбодеяние; когда же впоследствии Драконт писал афинянам свои законы, то в его законах, написанных им в свое архонтство, были установлены случаи, когда убийство не влечет за собой уголовной ответственности; среди них он указывает и случай убийства как наказание за прелюбодеяние. Высокое уважение, которым пользовались минийцы, выразилось уже в том, что Нелей, сын Крефея, будучи царем Пилоса, взял себе жену из Орхомена, Хлориду, дочь Амфиона, сына Иасия.

XXXVII

   1. Суждено было прекратиться и роду Альма; Орхомен не оставил сына, и, таким образом, власть перешла к Климену, сыну Пресбона и внуку Фрикса. У Климена были сыновья: старший Эргин, за ним Стратий, третий Аррон, четвертый Пилей и самый младший Азей. 2. На празднике Посейдона Онхестия несколько человек из фиванцев убили Климена, придя в столь неистовую ярость из-за какого-то пустяка. Тогда Эргин, старший из сыновей Климена, вступил на царство, и тотчас же вместе с братьями, собрав войско, он двинулся против Фив. В сражении фиванцы были побеждены, и поэтому они согласились ежегодно платить дань за убийство Климена. Но когда в Фивах подрос Геракл, то благодаря этому фиванцы освободились от уплаты дани, а минийцы понесли на войне большие поражения. Видя, что его сограждане дошли до крайней степени бедствий, Эргин заключил мир с Гераклом, и, стремясь восстановить прежнее благополучие и богатство, он ни о чем другом больше не думал, так что он не заметил, как он дожил до старости без жены и без детей. Когда же у него накопились богатства, то тут он захотел иметь и детей. Когда он пришел в Дельфы и вопросил бога о детях, то Пифия ему изрекла:

 
Сын Климена Эргин из славного рода Пресбона!
Поздно пришел ты сюда и жаждешь потомства. Но все же
 

   Пробуй на старое дышло накинуть новую петлю.3. Когда он на основании этого вещания взял себе молодую жену, у него родились Трофоний и Агамед. Есть предание, что Трофоний был сыном Аполлона, а не Эргина. Лично я этому вполне верю, как и всякий, кто ходил к Трофонию, чтобы получить от него вещание. Говорят, когда они выросли, они оказались искусными строителями: для богов — храмов, для людей — дворцов. Они выстроили храм Аполлона в Дельфах, а Гириею — сокровищницу. Но здесь они сделали так, что один из камней можно было вынимать снаружи, и поэтому они всегда могли брать, что хотели, из спрятанных здесь сокровищ. Гирией был повергнут в полное недоумение, видя, что ключи и всякие печати целы и невредимы, а количество сокровищ все уменьшается. Тогда он приделал к сосудам, в которых у него лежало серебро и золото, петли или капканы, или что-либо подобное, что должно было захватить и задержать того, кто войдет туда и коснется сокровищ. Этот капкан и захватил Агамеда, когда он вошел туда. Тогда Трофоний отрубил ему голову, чтобы на следующий день он не подвергся пыткам и мучениям и о нем самом не открылось бы, что он принимал участие в этом дерзком преступлении. Трофония поглотила здесь расступившаяся земля, там, где в Лебадийской роще есть так называемая Пропасть Агамеда, а около нее мраморная доска памятника. Царская власть над Орхоменом перешла к Аскалафу и Иалмену, которых называли сыновьями Ареса. Их мать была Астиоха, дочь Актора, сына Азея и внука Климена. Они оба были вождями миниев, ходивших походом под Трою. Орхоменцы принимали участие и в походе сыновей Кодра в Ионию. Фиванцы выгнали их из их родного города, но Филипп, сын Аминты, вновь вернул их в Орхомен. Но по воле божества им суждено было впадать все в большее и большее бессилие.

XXXVIII

   1. В Орхомене воздвигнут храм и Дионису, но самым древним храмом является храм Харит. Больше же всего орхоменцы почитают (простые) камни и говорят, что при Этеокле они упали с неба; а статуи, сделанные по всем правилам искусства, они воздвигли уже в мое время; эти статуи тоже из камня. 2. Есть тут и источник, заслуживающий осмотра. Для того, чтобы набрать воды, надо спуститься вниз. Сокровищница Миния, наиболее замечательное сооружение не только из тех, которые мы знаем в Элладе, но и всех других, находящихся в иных местах, построена следующим образом: материалом ей послужил камень, сама она круглая, верхушка ее не очень острой формы, а самый верхний камень, говорят, является сводным камнем всего сооружения. 3. Там находятся могилы Миния и Гесиода. Кости Гесиода, говорят они, попали сюда следующим образом. Когда моровая язва поразила и людей и животных, то орхоменцы послали к Аполлону феоров (торжественное посольство). Говорят, Пифия ответила им, что они должны привезти в Орхомен кости Гесиода из Навпакта и что другого пути исцеления им нет. Когда вторично они вопросили, где же в Навпакте они их найдут, то Пифия вновь сказала им, что это откроет им ворона. И вот священное посольство отправилось в эту землю и, говорят, недалеко от дороги увидало скалу, а на скале — птицу. Здесь, в расщелине скалы, они нашли кости Гесиода. На могиле Гесиода были написаны следующие элегические двустишия:

 
Аскра, богатая хлебом, — родная земля Гесиода;
Кости ж его в стране конных минийцев лежат:
Слава его по Элладе все будет расти, превышая
Славу тех, кто на себе мудрости пробу несет.
 

   4. Относительно Актеона есть у орхоменцев сказание, что опустошало их страну какое-то привидение, бродя по их земле. Когда они обратились в Дельфы с вопросом, что им делать, то бог повелел им найти останки Актеона и зарыть в землю; кроме того, он велел сделать медное изображение привидения и приковать железной цепью к скале. Эту прикованную статую я сам видел; а Актеону они каждый год приносят жертву, как герою.
   5. Стадиях в семи от Орхомена находится храм Геракла с его небольшой статуей. Там источники реки Мелана. Этот Мелан тоже впадает в озеро Кефисиду. Это озеро вообще занимает большую часть Орхоменской области, во время же зимы, когда обычно дует Нот (южный ветер), вода занимает еще большее пространство земли. Фиванцы говорят, что Геракл направил течение реки Кефиса в Орхоменскую равнину. До тех пор Кефис, протекая под горой, впадал в море, но Геракл завалил ту пропасть, в которую река низвергается под горой. Со своей стороны, Гомер знает озеро Кефисиду как существующее само по себе, а не сделанное Гераклом. Он выражается в этом случае так:
   Около озера живший Кефисского. 6. Так же мало правдоподобно заявление, что орхоменцы не нашли этого провала и, разрыв завал и тем уничтожив дело Геракла, не дали Кефису прежнего выхода, так как вплоть до Троянской войны они были очень богаты. Свидетелем этого мне служит также Гомер в том ответе, который Ахилл дал послам Агамемнона:

 
Даже хоть все, что приносят в Орхомен…
Град, где богатства без сметы в обителях
граждан хранятся, -
 

   откуда ясно, что и тогда орхоменцы получали большие доходы.
   Говорят, что жители покинули Аспледон вследствие недостатка воды. Городу было дано название по имени Аспледона, который был сыном, по их словам, нимфы Мидеи и Посейдона. Подтверждается это и теми стихами, которые о них написал Херсий, поэт родом из Орхомена:

 
От Мидеи и Посейдона, широко-славного бога,
Сын родился Аспледон в этом граде обширном…
 

   О произведениях этого Херсия уже в мое время не осталось никакого воспоминания. Приведенные мною стихи цитирует Каллипп в той же своей истории Орхомена. От этого Херсия орхоменцы помнят еще надпись на могиле Гесиода.

XXXIX

   1. По линии гор с орхоменцами граничат фокейцы, а в долине с ними граничит Лебадия. Этот город в древности был расположен на возвышенности и назывался Мидеей, по имени матери Аспледона; когда же сюда прибыл из Афин Лебад, то люди спустились с гор на равнину, и по его имени город был назван Лебадией. Кто был отец Лебада и по какой причине пришел он сюда, они не знают, кроме одного, что женою Лебада была Лаоника. 2. По блеску и великолепию этот город равняется с самыми богатыми городами Эллады; от рощи Трофония он отделен (рекою Геркиной) Говорят, Геркина играла здесь вместе с Корой, дочерью Деметры; она держала в руках гуся и случайно его выпустила. Он влетел в глубокую пещеру и скрылся под камнем. Тогда Кора, войдя туда, поймала птицу, скрывшуюся под камнем, и, говорят, из-под того камня, который сдвинула Кора, потекла вода, и поэтому эту реку назвали Геркиной. На берегу реки есть храм Геркины, а в нем статуя девушки, держащей в руках гуся. В пещере же находятся истоки реки и статуи в виде стоящих прямо фигур с жезлами в руках, а вокруг жезлов обвились змеи. Всякий легко догадается, что это статуи Асклепия и Гигиеи (Здоровья); но они могут быть также статуями Трофония и Теркины, так как змеи считаются посвященными столько же Асклепию, сколько и Трофонию. У реки же есть могила и Аркесилая; говорят, Леит привез кости Аркесилая из-под Трои. 3. Самые замечательные вещи в роще — это храм Трофония и его статуя, тоже похожая на статую Асклепия; изваял эту статую Пракситель. Есть там и святилище Деметры с наименованием Европа (Широкоглядящая) и статуя Зевса Гиетия (Дающего дождь) под открытым небом. Если подниматься к прорицалищу и отсюда идти дальше в гору, то на этом пути будет так называемая… охота… Коры и храм Зевса Басилея (Царя); этот же храм ввиду огромности его размеров или вследствие междоусобных войн они оставили незавершенным. В другом храме находятся статуи Кроноса, Геры и Зевса. Есть тут и храм Аполлона.
   4. Что касается прорицалища, то там установлен такой порядок посещения. Если какой-либо человек решит спуститься в пещеру Трофония, то прежде всего он должен прожить определенное число дней в особом здании; это здание — храм доброго Демона и доброй Тихи (Случая). Живя здесь, он совершает различные очистительные обряды и, между прочим, воздерживается от теплых омовений; для омовения ему служит река Теркина. Мяса он получает много от жертв: всякий, решающий спуститься в пещеру, приносит жертвы самому Трофонию и детям Трофония, а кроме того, Аполлону, Кроносу, Зевсу, именуемому Басилеем, Гере Гениохе (Вознице) и Деметре, которую называют Европой и говорят, что она была кормилицей Трофония. При каждом жертвоприношении присутствует предсказатель; он вглядывается во внутренности жертвенных животных и, рассмотрев их, дает (предварительное) предсказание собирающемуся спуститься в пещеру — милостиво ли и благосклонно примет его Трофоний. Но внутренности не всех жертвенных животных в равной степени знаменуют волю Трофония: в ту ночь, в которую каждый должен спуститься в пещеру, в эту ночь приносят в жертву барана над ямой, призывая имя Агамеда. Благоприятные знамения, объявленные при первых жертвоприношениях, не имеют никакого значения, если и внутренности этого барана не говорят того же самого. Но если и они подтверждают прежние знамения, то каждый спускается в пещеру, преисполненный доброй надежды. А спуск этот совершается следующим образом. Прежде всего в эту ночь его ведут к реке Геркине, моют его и умащают маслом. Ведут его два мальчика лет по 13-ти, из числа горожан — их называют Гермесами; они-то и моют и служат и во всем другом этому нисходящему в пещеру, как мальчики-рабы. Затем он переходит в руки жрецов, которые ведут его не прямо в пещеру прорицаний, а к источникам воды; правда, они находятся близко один от другого. Здесь он должен напиться из одного воды Леты (Забвения), чтобы он забыл о всех бывших у него до тех пор заботах и волнениях, а из другого он таким же образом опять пьет воду Мнемосины (Памяти), в силу чего он помнит все, что он видел, спускаясь в пещеру. Показав ему статую, которую, как они говорят, сделал Дедал и которую жрецы не позволяют видеть никому, кроме тех, кто намерен идти в пещеру Трофония, поклонившись и помолившись этой статуе, они ведут его в прорицалище. На него надевают льняной хитон, подпоясывают хитон лентами и надевают специальную местную обувь. 5. Сам оракул находится за рощей на горе. Здесь сделана ограда из белого мрамора, окружность которой как самый небольшой молотильный ток, высота же меньше двух локтей. В эту ограду вделаны шесты из меди, так же как и поперечные полосы, связывающие их. В этой загородке проделаны двери. За этой оградой есть отверстие в земле, не природное, но выложенное со всем искусством и роскошью каменной кладки. Внешний вид этого сооружения похож на печь для печения хлеба; диаметр его, на глаз, локтя четыре, а в глубину никто, кто бы ни прикинул на глаз, не даст больше восьми локтей. В самые недра пещеры схода не сделано никакого, но когда кто-нибудь идет к Трофонию, ему дают узкую и легкую лестницу. Между этим основанием и внутренностью пещеры спускающийся встречает щель, шириной в две спифамы (ладони), а высотой в одну. Спускающийся ложится на пол, держа в руках ячменные лепешки, замешанные на меду, и опускает вперед в щель ноги и сам подвигается, стараясь, чтобы его колени прошли внутрь щели. Тогда остальное тело тотчас же увлекается и следует за коленями, как будто какая-то очень большая и быстрая река захватывает своим водоворотом и увлекает человека. Те, которые таким путем оказываются внутри тайного святилища, узнают будущее не одним каким-либо способом, но один его видит глазами, другой о нем слышит. Спустившимся возвращаться назад приходится тем же самым путем, через ту же скважину, ногами вперед. Они говорят, что никто из спускавшихся туда не умер, исключая одного из телохранителей Деметрия. Говорят, что этот не совершил ничего из установленных при святилище обрядов и спустился туда не для того, чтобы вопросить бога, но надеясь в этом тайном храме набрать золота и серебра. Говорят, что и труп его был найден в другом месте и не был выкинут через святое отверстие. Из многого другого, что рассказывают об этом человеке, я привожу самое важное. Того, кто вернулся наверх из пещеры Трофония, жрецы опять берут в свои руки, сажают на так называемый Трон Мнемосины (Памяти), который стоит недалеко от святилища, и, посадив его там, спрашивают, что он видел и что слышал. Узнав все, они поручают его только тогда родственникам. Взяв его на руки, они несут его в помещение, где он прежде жил, в храм доброй Тихи и доброго Демона. Подняв его на руки, они приносят его сюда, охваченного ужасом и в таком состоянии, что он не сознает самого себя и не узнает близких. Но впоследствии к нему вполне возвращается разум и даже прежняя способность смеяться. Это я пишу не на основании слухов, но иных я видел своими глазами и сам вопрошал Трофония. Те, которые спускались к Трофонию, обязаны все, что каждый из них слыхал или видал, оставить здесь, написав на дощечке. Тут хранится еще и сейчас щит Аристомена. Всю его историю, как она произошла, я уже передал в прежних своих рассказах.

XL

   1. Это место прорицателей прежде не было известно беотийцам и открыто оно было по следующему случаю. Беотийцы от каждого из своих городов послали к богу в Дельфы священное посольство, так как уже второй год бог не давал им дождя. Когда они просили дать им указание, как избавиться от засухи, Пифия велела им идти в Лебадию к Трофонию: у него они найдут исцеление от этой беды. Придя в Лебадию, они никак не могли найти прорицалища, Но тут некто Саон из города Акрайфния, он был и по возрасту самый старший из феоров (священных послов), увидал рой пчел и велел следовать за ними, куда они полетят. Он тотчас увидал, что пчелы влетели в эту скважину земли; с ними вместе он спустился в прорицалище. И говорят, что этот Саон был обучен Трофонием установленному тут священнодействию и всему тому, что совершается и теперь при этом храме.
   2. Из произведений Дедала два находятся у беотийцев: статуя Геракла в Фивах и статуя Трофония в Лебадии. Такая же пара его деревянных статуй находится на Крите: Бритомартис — в Олунте и Афина — у жителей Кноса. У них же есть и хоровод Ариадны, о котором упоминал и Гомер в «Илиаде», сделанный в виде рельефа из белого мрамора. У делосцев есть небольшой ксоан Афродиты, у которой правая рука попорчена от времени, внизу же вместо ног у нее четырехугольная колонна. Думаю я, что эту статую Ариадна получила от Дедала, и когда она последовала за Тесеем, то она захватила из дому и это изображение. Делосцы говорят, что, лишившись Ариадны, Тесей посвятил этот ксоан богини Аполлону Делосскому для того, чтобы, привезя его домой, при виде его, невольно вспоминая об Ариадне, он не испытывал бы все новых страданий от этой любви. Что осталось от Дедала сверх этого, я не знаю. Что касается статуй, посвященных аргивянами в храм Геры и отправленных из Омфаки в Гелу в Сицилии, то время виною тому, что все они совершенно исчезли.
   3. С лебадийцами граничат жители Херонеи. В древности город у них назывался Арна. Говорят, что Арна была дочерью Эола и по ее имени назван и другой город в Фессалии. Теперешнее название Херонеи ей дано от Херона, который, говорят, был сыном Аполлона, а матерью его была Феру, дочь Филанта. Это подтверждает и поэт, написавший "Великие Эои":

 
Славного дочь Иолая супругою взял себе Филас:
Богиням Олимпа была она видом подобна.
Сына ему Гиппота в чертогах царских родила,
Дочь родила Феро миловидную; лунному свету
Дева подобна была; в объятья упав Аполлона,
Сына Феро родила Херона, могучего силой.
 

   Гомер, как мне кажется, хотя и знал, что эти места уже называются Херонеей и Лебадией, однако применял к ним старинные названия, подобно тому, как он говорит "река Египет" вместо Нила.
   4. У херонейцев на их земле есть два трофея, которые поставили римляне и Сулла, победив войско Митридата под начальством Таксила. Филипп же, сын Аминты, не ставил трофеев ни здесь, ни в других местах, где он одерживал победы над варварами или над эллинами. Ибо нет такого обычая у македонян, чтобы ставить трофеи. Говорят, когда в Македонии царствовал над македонянами Каран, он победил в битве Киссея, властвовавшего над соседней страной. По аргосским законам, Каран после битвы в знак победы поставил трофей; но, как гласит предание, с Олимпа спустился лев и опрокинул трофей и его уничтожил, — и стало понятно, что неразумно сделал Каран, поставив трофей как знак непримиримой вражды с соседними варварами, поэтому ни сам Каран, ни последующие цари македонские не сочли себя вправе ставить трофеи, если они рассчитывали в будущем заключить дружбу с соседями. Это предание подтверждается и действиями Александра, не воздвигшего трофеев в память победы ни над Дарием, ни над индийцами.
   5. Когда подходишь к городу, то тут встречается братская могила фиванцев, погибших в битве с Филиппом. На этой могиле нет никакой надписи, но над ней поставлено изображение льва; это символ мужества этих людей; а надписи, думаю, нет потому, что судьба, посланная им божеством, не соответствовала их решимости.
   6. Выше всех богов херонейцы почитают тот скипетр, который, по словам Гомера, Гефест сделал для Зевса; взяв его от Зевса, Гермес передал Пелопу, Пелоп оставил в наследство Атрею, а Атрей — Фиесту, а от Фиеста его получил Агамемнон. Вот этот скипетр они и почитают, называя его копьем. И что в нем есть нечто божественное, вполне ясно из того высокого положения, которое он давал его обладателям. Херонейцы говорят, что он был найден на границе их страны и области панопейцев в Фокиде, вместе с ним фокейцы нашли и золото, но что для них, херонейцев, было гораздо приятнее вместо всякого золота взять этот скипетр. Я думаю, что он был завезен в Фокиду Электрою, дочерью Агамемнона. Для него нет общенародного храма, но ежегодно избираемый жрец хранит его в своем доме. Этому скипетру каждый день приносятся жертвы, и перед ним стоит стол, на котором лежали в изобилии всякого рода мясо и лепешки.

XLI

   1. Все то, что поэты воспели как произведения Гефеста и что услужливая людская молва передала (потомству), кроме скипетра Агамемнона, все это не заслуживает никакого доверия. Ликийцы в Патарах, в храме Аполлона, показывают медную чашу, утверждая, что это дар Телефа и произведение Гефеста. Но, по-видимому, им неизвестно, что Феодор и Ройк с Самоса были первыми, кто стал плавить медь. Патрейцы в Ахайе хотят уверить, что произведением Гефеста является тот ларчик, который Эврипил привез из Илиона, но на деле они не разрешают его осматривать.
   2. Есть на Кипре город Аматунт, а в нем есть древний храм Адониса и Афродиты. Говорят, что в этом храме хранится ожерелье, некогда данное Гармонии; его называют ожерельем Эрифилы, так как она получила его в подарок, продав за него своего мужа. Дети Фегея посвятили его в Дельфы; каким образом оно попало в их руки, мною уже рассказано, когда я описывал историю Аркадии. Из Дельф его похитили фокейские тираны. Но мне лично кажется, Что оно находится вовсе не в Аматунте, в храме Адониса. В Аматунте хранится ожерелье, состоящее из зеленых камней, оправленных в золото. А то ожерелье, которое было дано Эрифиле, по словам Гомера, было золотое. Он так о нем говорит в "Одиссее":

 
Гнусно предавшую мужа, прельстясь золотым
ожерельем…
 

   Конечно, Гомеру не были неизвестны разноцветные ожерелья. Так, в рассказе Эвмея Одиссею, прежде чем Телемах прибыл к себе домой из Пилоса, в этом рассказе есть такие стихи:

 
В дом он отца моего дорогое принес ожерелье:
Крупный электрон висел на том золотом ожерельи.
 

   Далее среди даров, преподнесенных Пенелопе, — а он написал, что и другие женихи, и особенно Эвримах, ей приносили дары, — есть следующее указание:

 
Цепь из обделанных в золото с чудным искусством
Светлых, как солнце, больших янтарей принесли Эвримаху.
 

   А об ожерелье Эрифилы он не говорит, что оно было из искусно оправленных в золото камней. Таким образом, вероятно, что один только скипетр следует считать произведением Гефеста.
   3. Над городом есть отвесный утес, называемый Петрах. С этим местом хотят связать легенду, будто здесь был обманут Кронос, принявший от Реи вместо Зевса камень (петрон); поэтому на самой вершине горы есть небольшая статуя Зевса. Здесь в Херонее варят благовонное масло из цветов лилий, роз, нарциссов и ирисов… Это масло целебно при людских болезнях. Если розовым маслом помазать статуи, сделанные из дерева, то этим они предохраняются от гниения. Ирис растет на болотах, величиной он с лилию, но не белого цвета и много уступает лилии в запахе.