В 1607 году Питер Брейгель Младший создал картину, изображающую несение креста. Точнее, это 6 сцена: Иисус встречается с Вероникой, которая протягивает Ему платок.
Оригинал картины находится в аббатстве Ностел в Вейкфилде, в начале XXI века оно было выкуплено у частного владельца за (примерно) 4 миллиона долларов.
Существует несколько реплик, в том числе (не лучшего качества) в одной российской коллекции, выставлялась в 2021 году в Истре.
Считать эту картину копией или хотя бы попыткой скопировать картину Питера Брейгель Старшего вряд ли разумно. Абсолютно другая композиция, нет Вероники, много чего нет.
Конечно, не исключено, что была другая картина Брейгель Старшего, изображающая именно встречу с Вероникой.
Только вот Вероника и её нерукотворный образ — исключительно католическая тема.Для Брейгеля Старшего почти невозможная, да просто невозможная.
Межконфессиональные распри для искусства малоинтересны, да и для веры.
На картине Младшего есть одна престранная деталь — это негритёнок. Хорошо одетый негритянок, можно даже сказать, богато одетый.
(Ерофеев смеялся: Брейгель Младший родился раньше Брейгель Старшего. Это верно, только Брейгель Младший был Питер, а Брейгелей Старших было двое — Питер и Ян. Пётр Петрович Брейгель был младшим по отношению к отцу и старшим по отношению к брату.)
Нет на картине Питера Старшего и ещё двух мальчиков. Они идут один за другим, на переднем (по отношению к несению креста) плане. Все трое одного возраста и роста, примерно лет по 6-7. Первым бежит мальчик в одной белой рубашонке до колен, блондин. В тапочках.
За ним плетётся брюнет, в красной рубашке и босой. За левую руку его держит солдат, конвоирующий Иисуса, а в правой у мальчика палочка с верёвкой. Это хлыстик для игры с волчком: ударами хлыста надо было подкручивать игрушку. У Брейгелей такие игры изображены. Третьим, у самого конца креста, идёт тот самый негритёнок. Кажется, босой, но в белой повязке вокруг головы, в синем халате с поперечными полосами.
У Брейгель-отца никаких таких мальчиков нет.
Зато у Брейгель-отца есть три царя-волхва, и один из них тоже негр. И у этого негра на голове точно такая же повязка (только с зубцами, словно корона). Это Бальтазар. Посередине старший маг — Мельхиор, седой старик, крайней слева — Каспар, 40-летний брюнет.
Так ведь седой старик так же посередине негра и брюнета как мальчик-блондин посередине негритёнка и брюнета.
При этом около Мельхиора — и только у него одного — лежит жезл, посох. Он же старик! (Считалось, что ему было 60 лет).
Не превратились ли три волхва в трёх пацанят? Не превратился ли посох в детскую палочку-игрушку?
Это отнюдь не невероятно. Мастера XIII-XV веков любили визуальные переклички-рифмы. Это был изобразительный аналог аллегорического текста. Одно событие понималось как аллегория другого.
Наиболее детально этот приём использовал Джотто в падуанской капелле Скровеньи. Вверху — Рождество, внизу — Тайная вечеря. Композиции почти идентичны, смысл прост: в Рождестве невидимое Божество обретает плоть и кровь, на Тайной вечере хлеб и вино становятся Плотью и Кровью Христовой.
Вверху — поклонение волхвов, внизу — омовение ног апостола Петра. Композиции идентичны: центральная фигура на коленях, вверху волхв перед Марией, внизу Иисус перед Петром.
Что хотел сказать Петер Брейгель?
Художники не говорят, художники показывают. Разница как между колосом и зерном. Образ может дать и сам-десять, и сам-сто. Одна картина — сто текстов. А может ничего не дать, если неудачный.
Впрочем, тут как раз смысл достаточно ясен. Три волхва в начале жизненного пути Иисуса, они же — в конце. Там они добровольно — тут вопреки своей воле, одного ведь солдат тащит за руку. Ни малейшей радости на их лицах нет, скорее, наоборот. Они уже не маги, не цари, а беспомощные дети. Мир перевернулся. Жизнь перевернулась. Бог унижен, зло торжествует.
Пока.