Загадка Иоанна Предтечи

«Он объявил, и не отрёкся, и объявил, что я не Христос» (Ио. 1, 20).

У Кузнецовой недурно выявлена эмоциональность фразы: «Иоанн не уклонился от ответа и прямо заявил». Режет слух слово «заявил» — очень уж казённо-бюрократическое. Может, лучше (и уж точно ближе к оригиналу) «Иоанн ответил, не промолчал, а ответил он: «Я не Спаситель!»

Автору важно, что Иоанн мог бы промолчать («отказаться» — то есть, отказаться говорить). Это, с бытовой точки зрения, всегда лучше. Многозначительное молчание! Но Иоанну нужна многозначительность совсем другая, содержательная. Он строит текст как сборник загадок (у Марка — одна тайна, на которой держится весь сюжет).

Тут Иоанн виртуоз — например, «пролог» это отгадка на незаданную загадку, причём отгадка, которая сама задаёт сразу несколько загадок: что означает «слово», что означает «стать», «жить» и т.д. Иоанну задают обычнейший вопрос, не загадку, а он оборачивает её в игру, остроумную и резко облегчающую чтение (для древнего читателя, для современного, напротив, затрудняющую, во всяком случае, пока не станет понятно, что это не высокоучёная теология, а искромётное жонглирование образами).

Разве Иоанна спрашивали, Машиах ли он? Да ничуть! Это как если спросить человека, кем он работает, а человек отвечает: «Я не президент США». Насколько последующий диалог саркастичен? «А может, вице-президент? ну уж наверное госсекретарь!»

Совершенно не исключено, что Иоанн рассчитывал на то, что слушатели и вопрос ревизоров прочтут как «Ты кто такой, уж не президент ли США?» Тогда Иоанн не начинает, а подхватывает иронию. Почему он должен быть кем-то? Человек помогает очиститься — ну, банщик, банщик!

Ирония есть самозащита (в лучшем случае), а значит, проявление неуверенности в себе. Отвечать на иронию иронией? На слабость слабостью? Иоанн отвечает верой. Не так важно, кто я такой, важно, кто такой Тот, в Кого я верую. Вот об этом и давайте говорить…