«И поучал их много притчами, говоря: вот, вышел сеятель сеять;» (Мф. 13, 3)
Зерна падают на землю. Казалось бы, глупо и вздор — бросать зёрна широким взмахом, не подготовив почву. Но, во-первых, всё-таки зёрна падают, а не бомбы. Хотя заслужили — бомбы. Чем заслужили?
А вот 2009 год, Дрезден — русский мигрант зарезал беременную египтянку за то, что она не поспешила снять своего ребёнка с качелей, чтобы дать место ребёнку русскому. И какая первая реакция? «Да как можно по такому ничтожному поводу!» Нормальная реакция, нормально-человеческая, не надо её стыдиться. Но ведь человек осуществляется там и в той мере, в какой он понимает: нельзя и по менее ничтожному поводу никого убивать. И даже если целая армия египетская придвинется к Дрездену, нельзя брать в руки оружие. Что ж, умирать?
А ведь Иисус пал в землю — мёртвым.
Бог решает самый сложный вопрос: что сперва — благодать или свобода. Потому что Бог не видит в нас никакой такой свободы. Мы несвободны, мы механически реагируем на зло (к тому же, часто, мнимое). Ждать, когда мы освободимся от греха? Или сперва бросить благодать и звать к освобождению? Сперва дать образование, а потом вывести из Египта или вывести из Египта, а потом...
Бог не ждёт, когда земля превратится в чернозём. Он бросает — и плодородные люди удивляются, как же Он рискнул, и молятся Богу, что они недостойны и черствы. А мы, неплодородные и каменистые, недовольны — почему это зёрна такие твёрдые... за что нас вспахивают. Бог пашет — мы жалуемся и чешемся. Бог сперва даёт человеку жизнь, разум, любовь, потом бросает зерно верны и ждёт — а мы всё ворчим.
Всякая земля когда-то была скалой. Надо дать себе возможность замерзать и трескаться от жары, замерзать и трескаться, превращаясь постепенно из скалы в землю, чтобы из земли, куда мы все когда-нибудь отправимся, подняться к небу.