Вопрос не в том, основывал ли Христос Церковь, а в том, что такое Церковь. Ну не печать же со скрепкой!
Гениальность Евангелия в том, что всё существенное в нём двоится.
Двоится личность Иисуса. Вроде обычный «сын Божий» — многие тогда так назывались. Но ведь не только!
Вроде бы говорит о скором конце света, но ведь не только об этом, вроде бы и о том, что света пока ещё вообще нет, кончаться нечему, а надо распаковывать инструменты и не то что лампочку ввинчивать, а проектировать фотоэлементы, электростанцию, проводку и т.п.
Церковь — или «верующие», «спасённые», «следующие узким путём», кружок учеников, или зародыш новой синагоги — вроде бы нечто замкнутое, избранные, отделённые («святые»), в общем, довольно малоприятная замкнутость. Но в то же время церковь — это всё человечество. Бог никому не даст погибнуть. Хочет всех спасти — и спасёт! Тогда зачем Церковь? Зачем креститься, отделяться, обосабливаться, если и без этого всё устроится?!
Нормальные противоречия. Неразрешимые и уже этим указывающую на то, что тут не человек сочинил — сочиняют умнее — а Бог явил.
А что Церковь логически вытекает из веры, не вопрос. Это может быть направление внутри иудаизма — и сперва было так. Это может быть семья, «дом такого-то», куда приходят, как описывал Плиний императору, чтобы помолиться и вспомнить казнь Иисуса и Его воскресение. Послания апостола Павла, которые раньше евангелий, это послания уже вполне «церковные» — то есть, какое-то сообщество, со своими лидерами, с чётко обозначенными границами и обрядами. Апокалипсис Иоанна уже говорит о «церквах» как о чём-то малость загнивающем — впрочем, и у Павла не без бичевания. Так любому человеческому сообществу загнить недолго! Что ж теперь, больше одного не собираться, Бога под подушкой хранить?! И неудобно будет спать, и Бога жалко, не заслужил Он такого обращения.