«Подходит к Симону Петру, и тот говорит Ему: Господи! Тебе ли умывать мои ноги?» (Ин 13:6)
Плутарх начинает «Застольные беседы» совершенно в духе Дяди Сандро Чегемского, обсуждением тонкого вопроса о том, как рассаживать гостей за столом. Точнее, «раскладывать» — речь идёт о пире, на котором возлежал. Возлежали по трое — довольно интимное сближение.
Плутарх выстраивает рассуждение как тезис, антитезис и — вот тут неожиданность — два синтеза..
Тезис вкладывается в уста старика: на пиру всем должно быть хорошо, следовательно, должно быть хорошо уважаемым людям, которым нужно предоставлять почётные места.
Антитезис вкладывается в уста сына этого старика, который созвал пирующих: всем должно быть хорошо, следовательно, все должны быть равны, пусть садятся, кто где хочет.
Юноша заботу о своём достоинстве — или, на хейт-спич, «высокомерие» — сравнивает с грязью на ногах:
«Мы возбудим высокомерную ревность, которую, полагаю я, надо гораздо усерднее изгонять из души, чем смывать грязь с ног, вступая в чистосердечную и непринужденную застольную беседу».
Первый синтез предлагает сам Плутарх: компромисс можно найти, потому что почётных мест много, они разные, а «уважить» нужно обычно не столь уж многих.
Второй синтез, и очень остроумный, Плутарх отдаёт своему противнику: тот предлагает вообще новый принцип. Не «подобное с подобным» — уважаемого гостя рядом с уважаемым хозяином. Напротив! Пир — место контрастов:
«Я укажу любознательному место рядом с ученым, раздражительному — с кротким, говорливому старику — с восприимчивым юношей, любителю похвастать — с ценителем остроумия, гневливому — с молчаливым; если замечу где-нибудь щедрого богача, то подведу к нему из угла честного гражданина, нуждающегося в помощи, как бы отливая из переполненной чаши в пустую».
Христос, между прочим, поступает ровно так! Не разделяет, а соединяет. Вот и объяснение, почему Он Иуду включил в апостолы. Инклюзивная терапия!
При этом реально проблема всегда стояла очень остро, и будет стоять, пока есть богатые и бедные. Многие проповедники — и в христианстве, и в иудаизме — призываиа не усаживать богачей на первое место, не проявлять «лицеприятия». Потому что — вернёмся к Плутарху:
«Пусть каждый уже в дверях сразу увидит, что пришел на демократический обед, что здесь нет какого-то акрополя для избранных, расположившись в котором богач будет с пренебрежением взирать на менее состоятельных».