Молитвы перед иконами — абсолютно нормально. Разговоры об идолопоклонстве это проявление безграмотности и фанатизма разного рода. Идолопоклонство бывает, но как раз современные борцы с идолопоклонством суть именно идолопоклонники. Причём, если в древности борцы с идолопоклонством боролись с реальными идолами, то современные борются с мнимыми, попутно создавая множество идолов идеологических и поклоняясь
Сегодня главная опасность в отношении икон — это культуропоклонство. Культурокульт. Эта опасность началась в 1960-е годы, хотя предвестники её были уже у декадентов, прежде всего, у Флоренского. Провинциальный отголосок Гюисманса и вообще римо-католического «литургического возрождения». Потребность в триумфализме есть, а реальных триумфов нет, и тогда триумфом объявляется искусство. Прихожан распугали, проповедовать Евангелие без помощи правительства не умеют, остаётся хвастаться художественными шедеврами былых веков.
Лукавство в том, что шедевры создавались за деньги. Вот уж где среда точно определяла — нет, не сознание, а поведение. Конформизм, не всегда сознаваемый, но всегда отравляющий душу. Очень немногие из создателей античных венер и зевсов верили в зевсов и венер, да и из потребителей тоже. «Пиетас» — социальный акт, извне, не изнутри. Именно поэтому идолопоклонство — грех, оно показывает не то, что в Бога не веруют, а то, что душа, способная веровать, уничтожена, остался придаток к «социуму». Фикция сожрала реалию.
К тому же шедевров всегда было немного. Фиалки в море китча и пошлости. В современном мире уже и шедевров нет, есть перепевы, тиражирование, перенос в религиозное искусство открытий, совершаемых за его пределами. Паразитизм.
Искусство вообще не помогает понять «духовный мир людей». Искусство — настоящее — есть монолог одного-единственного человека, создателя конкретного произведения искусства. Не «народа», не «Церкви», а личности. Но вновь и вновь происходит отрыв произведения искусства от автора, «национализация», «коллективизация» его. Это можно было бы назвать смертью произведения искусства, но это смерть тех, кто совершил «коллективизацию».
Верующие это чувствуют. Отсюда их тяга к «наиву», «примитиву» — люди боятся духовного насилия и надеются укрыться от него в заведомо неинтересных для власти заводях. Точнее, у верующих оказывается два сценария для разных ситуаций, как это было и в Средние века. В общественном богослужении они восторгаются пышностью, гламуром, количеством, но дома предпочитают простоту, хотя из-за неразвитости вкуса постоянно путают простоту и китч.
Отдельная малоприятная история — использование икон в современной России государством и госправославием. Внутри страны налицо то, что можно назвать «флоренскобесием»: не иконопочитание, а почитание иконопочитания. Эскапизм, подобный богословскому эскапизму — бегству в бесконечные комментарии к Лютеру или Аквинату, Кальвину или Барту. И словно копытце — систематическая работа диктатуры, использующей — прежде всего, через проекты Иллариона Алфеева, в частности, фонд «Артос» — выставки икон для пропаганды за границей идей «Русского мира». К счастью, эффект от этих проектов в целом такой же, как от публикаций на десятки языков сочинений тов. Л.И.Брежнева в 1970-е годы. Главным остаются снаряды. Но то, что даже верующие люди оказываются неспособны отличить давно уже безжизненное имитационное иконопочитание от воли Божией, позволяют эскапизму (в лучшем случае) подменить Церковь и Царство Божие, это грех лени, мления и пассивности. На этом фоне сравнительно невинным кажется увлечение этим иконобесием у немногих иностранцев, для которых икона обычно — такой же предмет хобби, иногда всепоглощающего, как тибетское или древнеегипетское религиозное искусство.
Молитва же перед иконой есть именно молитва перед иконой, а не молитва иконе. Икона есть текст, молитва есть текст, и эти тексты обращены прежде всего к Богу. Прямой диалог между ними и есть идолопоклонство. Точно так же Библия есть Откровение Божие настолько, насколько она есть текст, обращённый к Богу. Это её измерение далеко не очевидно. Понимание Библии как текста, обращённого к людям, это часть культуры. Принятие Библии как текста, обращённого к Богу и приглашающего обратиться к Богу уже самостоятельно, став ещё одной книгой Откровении, это часть веры.
На иллюстрации: в январе 2020 года в Париже в католическом монастыре прошла выставка икон. Организовало её посольство Франции — но не киевское, а московское. Организаторы со стороны России Сергей Чапнин (фонд «Артос», проект РПЦ МП) и Ирина Языкова в своих блогах говорят о выставке как о выставке именно русских икон, не упоминая украинские иконы ни единым словом. Ранее "Артос" проводил в Западной Европе выставки исключительно русских иконописцев. Между тем, на выставке представлены иконы украинские, причём написанные на досках из окопов, отделяющих Украину от российских агрессоров. Вот это чистый «гибрид» — для русских агитаторов выставка про Россию и её духовность, для украинских — совсем о другом. Впрочем, как и другие агитационные мероприятия РПЦ МП, эта сугубо для галочки в отчётности перед кремлёвскими кураторами. И, конечно, средство заработать на жизнь немножечко. И отнюдь не благодаря продаже икон. Но финансирование Кремля такое же гибридно-замаскированное, как и его войны.